Текст книги "Майенн"

Автор книги: Эдвин Чарльз Табб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

То, что открывалось взору, казалось призрачным, нереальным; это был мир грез и фантазий, напоминающий библейский рай.

Дюмарест стоял у открытой двери корабля и вдыхал полной грудью теплый воздух, насыщенный ароматами цветущих растений. Долина, лежавшая перед ним, за одну ночь превратилась в сказочное царство цветов, источавших тонкие, сладкие запахи, деревьев, радовавших глаз густой и сочной зеленью, зарослей кустарника, разнообразных трав – все поражало глаз, дразнило обоняние, вызывало восхищение и удивление. Где-то на краю долины, за возвышавшимися скалами, вставало солнце: золотистое, теплое и ласковое.

– Как здесь красиво! – Майенн смотрела вокруг, улыбаясь, радуясь и удивляясь одновременно, – о таком мире я всегда грезила, мечтала! Если бы я могла жить здесь, с тобой, Эрл, любимый! Мне ничего больше не было бы нужно.

– Что ж, – хладнокровно констатировал Карн, – сработано вполне добротно.

Добротно, умело и очень быстро, на основе информации, извлеченной из их подсознания, решил Дюмарест. Он наблюдал за своими спутниками, которые восхищенно взирали на открывшееся царство изобилия.

– Сказочно, просто прекрасно. – Дарока изумленно смотрел вокруг. – Это что-то из области фантазий и вымыслов далекого детства!

Мари засмеялась, искренне и не стесняясь, когда неожиданно рядом с ней коробочка спор гигантского папоротника вдруг лопнула, выбросив в воздух ароматное облачко золотистых семян.

Сак Кволиш протянул руку и сорвал с дерева сочный розовато-желтый плод:

– Попробуй это, Тек. Это что-то поистине восхитительное, – и, видя колебания брата, добавил, – и не беспокойся понапрасну. Если бы Тормайл собирался уничтожить нас, он не стал бы размениваться на такую мелочь, как отравленные фрукты. Пойдемте осмотрим все вокруг, и давайте не волноваться!

Карн, глядя на разбредающихся спутников, сказал Эрлу:

– Мы должны остановить их, Эрл.

– Нет, мы не в силах сделать это. Сак прав: нам наверняка нечего опасаться со стороны зарослей, плодов и растений. – Дюмарест смотрел, как Майенн сорвала красивый цветок и поднесла его к лицу, наслаждаясь запахом.

Лолис танцевала на маленькой лужайке, залитой солнцем, радуясь окружающему, как ребенок:

– Это чудесно, – смеялась она, – когда я выйду замуж, обязательно буду жить во дворце, который будет окружен точно таким же раем! Любовь делает чудеса! Эрл, пойдем вдвоем и посмотрим все вокруг!

Она пожала плечами, видя его неподвижность:

– Ты не хочешь? Что ж, я полагаю, что Горлик окажется более внимательным!

– Подождите! – Карн чувствовал себя очень неуверенно, его терзали сомнения и чувство опасности. – Мы должны быть вместе. Если Тормайл захотел, чтобы мы покинули корабль – что ж, мы сделали это; но мы не имеем права расслабляться.

– Ты слишком беспокоишься, – засмеялась в ответ Лолис, – нам здесь нечего опасаться!

Если бы все обстояло именно так, думал Дюмарест. Он задумчиво смотрел на сорванный лист, лежавший на его ладони. Что это: реальность или плод воображения? Долина расцвела неожиданно, став для них убежищем, пристанищем, уютной гаванью. Но с другой стороны все это могло быть лишь результатом их фантазий, воплощением их надежд и мыслей. Просто мираж.

Он вздрогнул, услышав смех, и увидел Лолис, смеющуюся и танцующую вокруг Горлика, который выглядел достаточно комично в венке из цветов, который она водрузила ему на голову. Братья Кволиш уютно устроились под деревом; их лица были измазаны соком фруктов, которые они поглощали в неимоверных количествах. Майенн с легкой полуулыбкой на губах, отдавшись своим мыслям, собирала цветы на маленькой лужайке. Даже Карн, казалось, позволил себе немного расслабиться.

– Эрл, это настоящий рай, – сказал он, расстегивая ворот блузы и подставляя грудь ласковому ветру и солнечным лучам, – о таком уголке некоторые люди мечтают всю жизнь. А нам удалось отыскать его.

– Но какой ценой!

– Я надеюсь, что мы в силах расплатиться за все. Нас – десять человек и, я думаю, мы сумеем придумать что-нибудь, что доставит удовольствие Тормайлу, развлечет его. Он не может хотеть нам чего-то плохого, даря этот сказочный сад.

Роскошный сад, райский. Если только быть уверенным, что здесь не водятся змеи…

Дюмарест почувствовал, что лист, лежавший на ладони, начал слегка вибрировать, и в такт вибрации донеслись слова; казалось, сам воздух, все живое вокруг, говорит с ними:

– Это я. Тормайл.

Началось, подумал Эрл, внутренне напрягаясь. Голос – холодный, бесцветный, был словно ушат ледяной воды, вылитый на их расслабленно-разнеженные души. Такой голос мог принадлежать только машине. Что ж, все-таки он снизошел до общения с ними; и это уже что-то.

– Вы – воплощение органической формы жизни, и каждый из вас обладает индивидуальным электромагнитным полем. Почему вы не пользуетесь им для связи?

– Он говорит о нашем мозге, – сказал Карн, напряженно думая, – как лучше ответить ему?

Горлик сделал шаг вперед, словно для того, чтобы обратить на себя внимание Тормайла, и произнес, обращаясь к окружающему воздуху:

– У нас есть разные несовершенства в этой области, пока идет процесс эволюции и, возможно, со временем, мы будем способны общаться без слов, на уровне подсознания, импульсов. Сейчас же для этих целей мы используем разные машины и механизмы.

– Понятно.

Установилась тишина, и Дюмарест почувствовал прикосновение к своей коже потока невидимой энергии. Мягкое, изучающее, словно давление ветерка, оно обволакивало, исследовало. Потом все исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Мягкая субстанция, – прошелестело из воздуха, – и различная. Среди вас можно выделить два типа. Как это объяснить?

– Это связано с задачами воспроизводства себе подобных, – быстро сказал Горлик. Он взял на себя функции спикера. – Мы подразделяемся на два пола: мужчины и женщины. Женщины рожают детей. – Он помолчал и добавил, – я отношусь к мужскому полу.

– Понятно.

Он словно играл с ними, представил вдруг Эрл. Спрашивал о том, что ему уже известно. Если он подверг анализу их мозг и сумел установить его ментальные способности, то и всю остальную информацию он считал наверняка. Но, похоже, в природе машин, каковой он все-таки был, заложена дотошная пунктуальность и задача выяснения всех данных до мельчайших подробностей. Дюмарест спросил резко и отчетливо:

– Вы сумеете отремонтировать наш корабль?

– Не говори с ним, – чуть раздражаясь произнес Горлик, – ведь мы же условились, что наш официальный представитель – я.

– Заткнись! – Чом просто вышел из себя. Он терпеть не мог Горлика. – Мы здесь не в игрушки играем!

Дюмарест не обратил внимания ни на одного из них. Он снова отчетливо спросил:

– Я задал тебе конкретный вопрос. Ты можешь ответить?

Листья зашелестели, завибрировали: – Диссонанс. Конфликтная ситуация. Столкновение электромагнитных полей; любопытно.

– Не слушай их, Тормайл, – Горлик стал говорить громче, – ты должен говорить только со мной.

– Изменение метаболизма без видимой причины, – донес воздух, – подъем температуры и мышечного напряжения. Изменения состава циркулирующей жидкости. Объясни.

Гнев, понял Дюмарест. Выдержка и самообладание изменили Горлику. Он должен быть взбешен его вмешательством и кажущимся посягательством на свой авторитет. Кибер никогда не почувствовал бы подобное. Значит, Горлик все-таки человек; по крайней мере, хоть одна проблема отпала.

Вслух же он произнес:

– Его эмоции слишком сильны.

– Объясни.

– Сейчас ему хочется уничтожить меня. Лишить функциональности.

– Объясни, что значит «эмоции».

– Сильные чувства, обусловленные внутренним или внешним стимулятором.

– Чувства?

– Радость, ненависть, гнев, любовь, страх, надежда. – Эрл подумав, добавил: – Это невозможно объяснить. Это надо прочувствовать на себе. Для существ, подобным нам, это очевидно; дается при рождении.

– Стимулятор?

– Противодействие, проигрыш, удача, открытие, успех. – Эрл остановился, думая, как ему объяснить неживой машине то, что чувствует, чем живет человек. – Я не могу пояснить тебе больше того, что уже сказано. Тебе или понятно то, что я сказал, или нет. Похоже, ты не уверен.

Воздух донес фразы:

– Нехватка данных для характеристики процесса. Необходимо детальное исследование для дальнейшего уточнения.

Горлик исчез…

Он исчез внезапно, неожиданно; только что он стоял, напряженно вглядываясь в небо, ожидая ответов и вопросов, мгновение – и его нет, а вакуум, образовавшийся на его месте, быстро заполнялся воздухом.

Лолис вскрикнула:

– Я почувствовала это! Словно огромная лапа схватила и унесла его прочь. Я стояла как раз позади него и все видела!

– Он должен быть где-то здесь, недалеко, – предположил Карн, внимательно осматривая примятую траву на месте, где только что стоял Горлик, – мы должны осмотреть все вокруг и попытаться найти его.

– Нет, – сказал Эрл, – это будет лишь потерянным временем. Мы все прекрасно понимаем, что произошло.

– Тормайл, – медленно сказал Дарока, – вы полагаете, что это его рук дело?

– Вы же слышали его последнюю фразу. Надо ли что-то еще объяснять?

– Образец существа, взятый для детального исследования, – Мари покачала головой, чувствуя неожиданный страх, – чертовски скверно. Мне не нравился Горлик, но он, по крайней мере, был человеческим творением. Не то, что это… – она смотрела на долину, скалы, растения, лежавшие перед ними, – может, нам лучше вернуться на корабль?

Это не давало ничего и, кроме всего прочего, оказалось просто невозможным. Входной люк оказался закрытым, намертво запаянным. И хотели они этого или нет, но им придется остаться снаружи. Люди инстинктивно собрались поближе друг к другу, словно ощущая приближение грозы.

Майенн спросила тревожно:

– Эрл, что он сделает с ним?

– С Горликом? Подвергнет исследованию.

– Но как?

– Я не знаю.

– Он убьет его?

Дюмарест нетерпеливо кивнул. Горлик исчез, и не требовалось много воображения, чтобы представить дальнейшее. Тормайл разберет его на части, на молекулы – исследуя дотошно и скрупулезно – и постарается найти ответ на вопрос, оказавшийся для него непонятным: что называют эмоциями прилетевшие существа. Впрочем, может, этот планетарный интеллект способен проводить тест без разрушения тела.

– Он наблюдает за нами, – произнес Чом немного брезгливо, – я просто кожей чувствую его взгляд. Словно маленькие иголочки вонзаются в мою кожу по всей поверхности.

– Но ведь он занят сейчас, – предположила Мари, – у него сейчас нет времени на оставшихся.

– Мозг, подобный ему, способен делать тысячу дел одновременно. Неужели ты полагаешь, что он похож на нас? Да и неужели ты сама никогда не делала два дела одновременно?

– Да, – согласилась она, – и часто.

– А у тебя только небольшой мозг, – внушительно говорил Чом, – так подумай, на что способен Тормайл. Это просто невероятно.

Чом вздрогнул слегка, и сжался, словно стараясь уйти от испытывающего, просвечивающего внешнего взгляда. Это чувство испытали все: инстинктивное желание убежать, спрятаться в убежище и переждать опасность. Но все в то же время понимали, насколько бессмыслен был бы подобный поступок.

Дюмарест произнес:

– По-моему, сейчас нам лучше перекусить. Давайте наберем фруктов и поищем что-нибудь еще.

– Ты думаешь, нам не опасно сейчас идти туда? – Мари кивнула в сторону рощи, – после всего случившегося?

– И ведь ты не хотел идти на поиски Горлика, говоря о потере времени, – напомнил Карн.

– Я и сейчас в этом уверен. Но я имею в виду не поиски Горлика. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, ничего не делая. Тормайл все равно сделает по-своему, и мы не в силах помешать ему.

– Хорошенькая философия, – ухмыльнулся Чом. – Эрл, оказывается не все можно решить с помощью ножа, не так ли? Но нам необходимо найти выход. Мы обязаны каким-то образом купить свою свободу у этого чудовища. У кого есть идеи?

Голоса спутников стихли за спиной Дюмареста, который решил пройтись в сторону близкой рощи. Майенн шла рядом с ним. Заросли, сквозь которые они пробирались, были густыми, но листья оказались мягкими и лишенными колючек. Они услышали журчание воды и, пройдя немного влево, увидели серебристый ручеек, бегущий среди камней под деревьями. На низко склонившихся к воде ветках висели сочные плоды. Эрл сорвал несколько, предложил Майенн и расположился на берегу, отдыхая и наслаждаясь сладостью фруктов.

Майенн сказала задумчиво:

– Ведь мы не собираемся оставаться здесь навсегда, Эрл?

– Мы пока ничего не знаем.

– Я чувствую, что скоро что-то произойдет. Страшное и непонятное, – она сидела рядом с Эрлом, чуть сбоку, ее золотистые волосы щекотали его щеку, – так много случилось за такой короткий срок, – пробормотала она, – всего несколько дней назад моя жизнь казалась мне устоявшейся и определенной. Работа, путешествия и ожидание неотвратимо приближающейся старости. Эрл, ты знаешь, что случается со старыми Дженками? Они опускаются все ниже и ниже, нищенствуют, бедствуют. Лишь очень немногим из них удается накопить достаточно средств, чтобы открыть свое дело, свою школу или удачно выйти замуж. Но существует слишком мало мужчин, которые хотят связывать судьбу с женщинами сомнительной репутации и образа жизни, как о нас говорит молва. И поэтому многие из нас совершают самоубийства. Слышишь, Эрл?

Он кивнул, размышляя.

– Ты находишь это странным? Но это лишь потому, что ты не представляешь, насколько больно и горько стареть, видя, как умирает твоя часть, твой голос; он теряет силу, тембр, гибкость, становится ломким и скрипучим. А для Дженки подобное равносильно смерти. И поэтому лучше уйти из жизни, чем влачить жалкое существование, вызывая лишь насмешки окружающих. Каждая из нас носит с собой маленький талисман, в котором содержится яд. Такая смерть быстра и безболезненна.

– Ты об этом достоверно не знаешь, во-первых, – сказал он, – а во-вторых, тебе совершенно незачем умирать.

– С помощью яда – конечно. Правда, совсем недавно я думала об этом, но потом встретила тебя, и… – она замолчала, пытаясь справиться со своими чувствами, – я люблю тебя, Эрл. Моя жизнь, наверное, только началась, когда я встретила тебя. Хотя я до сих пор не верю, что ты тоже любишь, что моя любовь не безответна.

– Почему же?

– Потому что я – Дженка.

– Ты женщина, которая способна петь, как Бог, – поправил он ее, – и ты дала мне очень много счастья.

– Как и те, другие? – она коснулась его щеки, ласково пощекотала волосы, шею, не слыша его ответа.

– Да. Как и другие, – снова повторила она, но на этот раз словно ответив самой себе, – правда, их сейчас нет с тобой рядом, и я победила. Но это всего лишь на время. На время, пока мы вместе.

Ручей звонко журчал, и Эрл думал, откуда и куда он течет. Он решил, что начало находится где-то недалеко, в скалах, а кончается там, где уже не действует специальное силовое поле, созданное Тормайлом в долине. Эрл доел последний сочный плод и присел у воды, чтобы умыться. Вода была прохладной, насыщенной пузырьками воздуха; на губах остался привкус железа.

– Эрл! – Майенн полулежала на берегу, глядя на воду блестящими глубокими глазами. – Эрл!

– Тебе надо хоть что-то поесть.

– Да, я голодна, – согласилась она, улыбаясь, – но не из-за еды. И сколько можно держать меня впроголодь?

Он почувствовал, как она прильнула к нему всем телом, понял каждую клеточку ее тела, которое стремилось к нему, скучало и страстно желало. Природа не знает никаких преград и всегда берет свое. Она почувствовала его мгновенное напряжение:

– Что-то не так, любимый?

– Нет.

– Тебя беспокоит то, что за нами могут наблюдать? Неужели это так страшно? – ее смех был беззаботным, доверчивым и призывным.

Он не думал об этом в данную минуту. Тормайл завладел Горликом, чтобы понять сущность мужчины. И он неизбежно наметит себе жертву среди женщин. Кто окажется ею? Мари, Лолис, Майенн? На ком он остановит свой выбор?

Майенн задохнулась в его объятьях, захлестнувших, увлекших, ответивших ее призыву…

* * *

Небо не меняло свою окраску; казалось, что постоянно стоял полдень, и Дюмарест потерял счет времени. Майенн шла рядом, наслаждаясь собранными им восхитительными плодами; золотистый сок растекался по ее щекам и губам.

– Ты воистину непостижимый человек, Эрл. Мы все здесь перед лицом неведомой страшной опасности, а ты настаиваешь на том, чтобы я что-то ела, делала, доказывала самой себе…

– Пустой желудок никогда не помогает думать, мыслить и жить, – ответил он веско.

– Но как можно волноваться о мелочах, когда перед всеми нами стоит огромная и страшная проблема! Неужели ты можешь с уверенностью ответить на вопрос о том, что нас ждет?

Будущее наступает неизбежно, живем мы в настоящем, а вся жизнь состоит из мгновений – Эрл усвоил это слишком твердо, и этот жизненный урок он вряд ли когда-нибудь забудет.

Группа, расположившаяся у корабля, казалось, не изменилась. Эрл видел толстый затылок Чома, изящную фигуру Дароки, расстегнутую блузу Карна, братьев Кволиш, Мари.

– Эрл! – Майенн в волнении схватила его за руку, – Эрл, с ними нет Лолис!

Лолис – молодая, прекрасная, полная радости и ожидавшая от жизни только хорошего. Так верившая в силу любви, немножко эгоистичная и по-детски наивная. Неужели Тормайл забрал и ее?

– Она пропала почти сразу же, как вы ушли, – мрачно произнес Карн, когда они приблизились, – исчезла мгновенно, как и Горлик. Она сидела рядом с нами, плела венок из цветов и вдруг – исчезла, испарилась. Черт возьми! – Карн уже не сдерживался, – он что, собирается убить нас всех по очереди?

– Он играет с нами, – сказал Харг, – словно кот с полузадушенной мышью, – его руки немного дрогнули при этих словах, – один за другим. Сначала Горлик, потом Лолис; кто следующий? Мари, возможно, или Чом, или я?

Его руки механически перемешивали колоду карт. Он вытащил одну наугад и перевернул:

– Джокер! Шут и болван! – воскликнул он горько, – мы все, похоже, болваны. Что нам стоило спокойно сидеть дома и никуда не стремиться?

– Я обследовал корабль, – сказал Карн Дюмаресту, – пытался проникнуть внутрь. Там, на борту, есть лазеры и другое оружие, которое мы могли бы использовать при необходимости. Но попасть внутрь по-прежнему невозможно.

– Оружие вряд ли нам потребуется, – возразил Чом, – мы должны использовать окольные пути. Постараться удивить, заинтересовать, наконец, обмануть это чудовище. Может нам заключить с ним какую-нибудь сделку?

– Я уже думал об этом, – Карн покачал головой, – нам нечего предложить ему.

– Я не согласен с вами, Карн, – Дарока смахнул травинку, прилипшую к запястью, – мы знаем, что Тормайл скучает, что ему необходимо что-то, заставляющее заинтересоваться, увлечься. Может, это задача, шарада, головоломка. Вы наверное знаете одну: о брадобрее?

– Там говорится об одной деревне, в которой всех мужчин бреет один брадобрей, – сказал Харг, – и при этом ни один из мужчин не бреется сам. Вопрос: кто бреет брадобрея? Причем надо учесть, что все мужчины деревни – всегда гладко выбриты.

– Чепуха! – Мари не сдержалась, – неужели вы думаете, что Тормайла заинтересует эта детская шарада?

– А почему бы и нет? – ответил Дарока, – ведь у этой загадки нет ответа. Все мужчины – выбриты. Всех бреет один цирюльник, но кто тогда бреет его самого. Это – парадокс.

– Если бы наши жизни зависели от подобной глупости, то лучше было бы сразу расстаться с ними, – сказала Мари веско, и повернулась к Эрлу: – Эрл, что ты думаешь обо всем этом?

– Дарока может попытаться, – ответил Эрл медленно, – надо попробовать все. Я думаю, что лишнее упражнение для ума не повредит Тормайлу. Может, нам и повезет.

– Что значит «повезет»? – неожиданно раздавшийся голос сочился откуда-то из-под основания корабля. Мари тихо вскрикнула, а Чом закашлялся от нехватки воздуха.

– О, Господи! – произнес Карн, – что это было?

– Я – Тормайл. – От корабля отделилась странная тень и направилась в их сторону. – Так что такое везение?

Он выглядел странно, даже гротескно, если вдуматься, словно неоформившаяся до конца фантазия ребенка. Он был высоким, мускулистым, с лицом, которое всем показалось знакомым. Да, так мог выглядеть Горлик: слегка располневший, расплывшийся, словно размытый рисунок. Но фигура и лицо несомненно имели его черты.

Существо повторило снова:

– Я Тормайл, и меня заинтересовало ваше словосочетание. «Повезти»? Везение, удача? Объясните.

Харг облизнул пересохшие губы:

– Комбинация счастливых случайностей. Но почему…

– Почему я появился перед вами в подобном обличье? – голос уже не был столь бесцветным, как раньше. В нем проскальзывали интонации любопытства, заинтересованности. – Чтобы нормально общаться с вами, я решил принять похожий внешний вид. Мне показалось, что мой прежний способ слегка оттолкнул вас; кроме того, я получил дополнительную информацию от первого подопытного образца.

Эрл спросил резко:

– А второй человек? Девушка?

– У нее более сложная структура и характер. Я продолжаю исследования.

– Ты убил их, – с ненавистью произнесла Мари, – разрушил их молодые жизни.

– Подобное разрушение было неизбежно, исходя из моих целей. Мне необходимо было анализировать отдельные части материи, мозга, всей системы. Но это не имеет значения. Расскажите мне о везении, счастье, удаче.

Существо выслушало объяснение Харга, кивнуло и сказало:

– Я понял. Такой набор случайностей, который приводит к желаемому результату. Для вас это важно?

– Да, – ответил игрок.

Рука Тормайла поднялась и остановилась, указывая на Мари:

– А для вас?

– Нам не повезло, – ответила она, – поэтому мы оказались здесь.

– Значит, понятие везения было одинаковым для всех вас в этом случае?

– Да, – сказал Харг.

– Нет, – ответила Майенн.

– Объясните.

– Для каждого человека существуют свои наиболее важные для него конкретно ценности жизни, – ответила Майенн. – Харг – картежный игрок, поэтому везение, удача для него особенно важны. Для меня существует другое.

– Что именно?

– Любовь.

– Любовь? – Тормайл казался озадаченным. – Звучит слишком знакомо. Второй экземпляр, которого я подверг анализу, говорил очень много именно об этой концепции. Любовь – это то, чем вы занимались у ручья?

– Это часть ее, но не все.

– Существует и остальное? Конечно: чувства, эмоции. Данные уточняются. Принять решение, действовать с учетом последней концепции и метода. Более частные, непохожие поступки.

Рука снова поднялась:

– Вы?

– Я обязан командовать, – скупо сказал Карн, – нести ответственность.

– Вы?

Чом ответил, ухмыляясь: – Жить в комфорте!

– Вы?

Дюмарест сказал: – Выжить, несмотря ни на что. Это базовая функция любой мыслящей субстанции.

– Я продумаю свои дальнейшие действия, которые помогут мне достичь желаемого результата. Позже я скажу вам обо всем. А сейчас – стемнеет, и вы должны спать.

Существо исчезло. Небо потемнело; появились горошины звезд.

И все провалились в глубокий, болезненный сон…