Текст книги "Феномен памяти. Открытие"

Автор книги: Эдвард Стоянов (Исидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Эдвард Стоянов (Исидор)
Феномен памяти. Открытие

Предисловие

Моё имя – Стоянов Эдвард (Исидор). Я психолог. Вначале 90х я занимался бизнесом. Он был сверхуспешен. Молодость, деньги, женщины, «понты»… В общем, жизнь моя красива и казалось уже удалась. Было, правда, пятнышко на этом сверкающем золоте – какое-то напряженице. Я его сначала не замечал, но оно росло. Потом уже пришлось стараться не замечать, а оно всё больше. В результате пятнышко закрыло небо. Неудовлетворённость жизнью из-за острого неприятия того, что бизнесу посвятил жизнь привело в мрачный тупик. Словом, меня накрыла депрессия своим холодным, беспросветным покрывалом. Пришлось признать, что жизнь красива, а счастья нет. Но кто ищет, тот всегда найдёт. Вот и со мной это случилось. В мои руки тогда попали несколько книг того времени про жизнь до жизни. Причём это были не эзотерические учения, а строго психологические работы. Феномен содержания информации о прошлых жизнях в глубинах нашей памяти, но главное прямое её влияние на жизнь текущую, меня так сильно впечатлили, что я бросил этот чёртов бизнес и всю привычную сытую жизнь, поступил в ВУЗ, а по окончании его стал одним из первых психологов в России использующим в работе с людьми регрессионную терапию в прошлые жизни.

В моей практике было много людей – взрослых, стариков и совсем ещё детей, богатых и нищих, почти счастливых, как когда-то я и готовых покончить с опостылевшей жизнью прямо на месте… Но все они прошли свой путь терапии и воспоминаний. Благодаря такому замечательному методу и моим личным качествам получили бесценный опыт прожитых жизней – каждый свой. А прошедшие до конца не просто решили свои вопросы, но изменили весь свой образ жизни.

Больше того, мне самому выпало трижды войти в счастливые двери. Это были настоящие творческие и деловые взлёты. А увидеть эти двери мне удалось исключительно благодаря доступу к собственному, тяжело оплаченному опыту прожитых жизней.

Теперь, когда минула большая часть жизни настоящей, в моём разуме сложилось глубокое понимание происходящей реальности, как результата жизней уже минувших. И этому посвящены мои книги, а главное – работе с людьми.

Тексты мои не содержат заумных рассуждений о мироздании и смысле жизни, а тем более наставлений как Вам жить. В них только лучшие истории из моего личного архива. А высокий скрытый смысл понятен будет Вам и так. Представленные события не плод писательской фантазии(!), а точное описание реальных событий случившихся с реальными людьми, прошедшими со мной свой путь воспоминаний, живущими среди нас, но уже совсем по-другому.

Эти странные переплетения событий прошлых и настоящих есть редкие откровения о любви и ненависти, о прошлом и будущем, о рождении и умирании, об убожестве и красоте, о людях и пришельцах, а также о том, о чём рассказать двумя словами невозможно. В общем, способ поразить Вас загадочной безмерностью человеческого существа у меня есть.

Как я веду свою работу

На приём приходит обычный человек (клиент, пациент, медиум). Наш разговор есть подробный разбор его драматичной жизни зашедшей в тупик. Обычно это длится часа полтора.

Далее мы переходим к гипнотической части приёма – воспоминанию прошлой жизни. Осторожное погружение в состояние воспоминаний (регрессию) переходит в переживание медиумом давно закончившегося прошлого. Там происходит своя сильная история, на первый взгляд совершенно несвязанная с настоящим. На это уходит ещё часа полтора.

После терапевтической беседы и регрессии обычно нет смысла погружаться в сложные разговоры. Медиум уже сильно устал, а главное переполнен впечатлениями настолько, что можно поговорить с ним лишь о том, как он себя чувствует, а также дать несколько советов о предстоящем домашнем задании и подготовке к следующему визиту.

Приём заканчивается. Человек уходит в обычную жизнь. Далее оказывается, что как раз эта обычная жизнь уже невозможна! Открыв потрясающую связь прошлого с настоящим, человек понимает, как давно закончившееся прошлое направляет его сегодня.

Клиент вновь приходит на приём, но уже другим человеком. Мы вновь глубоко погружаемся в его начавшую меняться текущую жизнь, а потом в следующую регрессию. И так от встречи к встрече, из регрессии в регрессию появляется, наконец, истинное понимание положения вещей, и драматизм жизни прошлой неожиданным образом переходит в «хеппи-энд» жизни настоящей.

И последнее

Остерегайтесь «горе-специалистов» без профильного образования и опыта, а также «обклеенных» дипломами бездарей!

Искренне Ваш, Стоянов Эдвард (Исидор)

Документальные аудиозаписи регрессий (разрешено клиентами) здесь:

https://soundcloud.com/user-681044583

Каждый прочитавший книгу может позвонить или написать лично мне по ниже указанным координатам.

[email protected]

мессенджеры Wh/Vib/Tel: +7 926–256 55–75

регрессии. рф

https://www.instagram.com/edward_stoyanov/

Истории

Толстуха Зоя

Жизнь настоящая до…

На приём пришла молодая женщина. Зовут Зоя. Около тридцати лет. Высокая. Кожа такая нежно-белая. Красивые черты лица – большие глаза, пухлые губки и точёный носик. Однако очень неприятно толстая. Поэтому выглядела огромной, совершенно асексуальной тушей. Избыточным весом страдала с детства. Как ей казалось, вертелась в заколдованном круге обжорств и диет. Основная проблема клиентки – уродливое пищевое поведение. Постоянные шараханья от чрезмерного, почти истеричного жора, будто в последний раз, до полного отвращения к пище, вплоть до тяжёлой рвоты и даже признаков отравления.

На фоне ожирения “расцвели” как физические патологии, так и ужасное душевное состояние. Это, прежде всего низкая самооценка, «больное» чувство вины и депрессии со всем букетом искажений в личной и повседневной жизни. Обратилась ко мне в надежде, наладить правильное отношение к себе и питанию.

Жизнь прошлая

В регрессии Зоя видит себя юной переселенкой северной Америки – десятилетней девочкой по имени Джули. Отряд из 30–40 человек, в котором была её семья – мама, бабушка, дедушка, сестра и брат, отстал от экспедиции под предводительством некоего Джорджа Доннера из-за внезапной снежной бури. Снег в тот год выпал неожиданно, на месяц раньше. Двигаться было невозможно. Все повозки утонули в снегу. Отряд Доннера до весны застрял в снегах Скалистых гор Америки. Людям пришлось выкапывать снежные ямы, где прижавшись друг к другу дети, их мамы и все остальные грелись. Далее все запасы кончились и к страшному холоду присоединился его лучший друг – голод. Все понимают – это конец. Казалось, что всё человеческое стало далёким и пустым звуком. Невероятные горные красоты стали ненавистны, а самые близкие превращались во врагов. В душах воцарился всеобщий страх. Есть только холодный голод, голод, голод и нет ничего кроме голода. Даже ледяная стужа казалась жалким пигмеем рядом с этим монстром. В семье Джули умирает дедушка, с которым девочка была очень близка. Тело не похоронили, а просто зарыли в снег. Вскоре мать Джули принесла еду. Брат и сестра с жадностью поглощали пищу, но не Джули. Её посетила ужасная догадка – это дедушка. Полуживая мать уговаривала девочку, объясняя, что у них нет выбора – иначе смерть. Девочка, зная всё, ела это. Потом в семье правду знали все. Во время гнетущего приёма пищи родные мрачно молчали и… ели.

Со временем в отряде не осталось ни одного старика. Они пропадали или умирали. Джули знала, в отряде своих мужей, пожилых матерей, дедов убивали женщины. Убивали в полном подчинении материнскому инстинкту, ради спасения детей. Кроме оставшихся Джулиных брата, сестры и мамы (уже и без бабушки), остались еще две семьи. Ни одна из них не сохранилась полностью. В основном только женщины и дети. Было ещё двое мужчин. Они боялись женщин, по этому «заселили» отдельную снежную яму. Не желая попадать в детские желудки, сами питались тем же. Джули помнит, как пришла долгожданная весна, как засветило по другому солнце, как ветер стал теплей, как пришло понимание скорого спасения. Помнит, что осталось их мало, очень мало. И вот они перебрались через перевал, пришли к людям. Но там знали, что все оставшиеся в живых из отряда Доннера питались человечиной. Сказать, что их осуждали за это, значит не сказать ничего. Отец, ждавший свою семью в тепле и сытости, отрёкся от жены спасшей ценой страшных моральных жертв его родных детей, отрёкся даже от них самих – троих невинных крох. Семья Джули перебралась в глубинку, поменяла имена и фамилию. Мать Джули умерла почти сразу. Не оправившись после пережитого, она уже не хотела жить. Джули, её сестра и брат не хотели разговаривать друг с другом. Их отношения были очень болезненными потому, что живые они, являлись друг другу страшным напоминанием той зимы и того мяса. Родные, едва повзрослев, разъехались в разные стороны и потерялись навсегда. Джули вышла замуж, стала бабушкой. Но она никогда никому не рассказывала о пережитом. Это была тяжелая ноша. К завершению своей жизни она страшно боялась умирать – боялась встретить своего дедушку, который будет обвинять внучку в том, что ценой своей жизни помог выжить ей, десятилетней девочке.

Жизнь настоящая после…

Конечно, воспоминания произвели неизгладимое впечатление на Зою. Но главное, что терапевтический эффект превзошёл все ожидания. Она вспомнила и поняла – причины её сегодняшних проблем в далёком прошлом. Уже давно нет ни тех родственников, ни самого Доннера. Нелепо страдать от того, что к реальной жизни не имеет отношения. Поэтому почти сразу Зою отпустили непонятные до регрессии проблемы питания. Болезни сердца, суставов, диабет – спутники ожирения, тоже стали постепенно уходить. В течение года неприятная, колыхающаяся толстуха превратилась в пухленькую и невероятно привлекательную женщину со всеми вытекающими отсюда приятными для неё последствиями.

Эпилог

George Donner. 1787–1847

Зоя из Казахстанского города Павлодар. В Москве пять лет. Никогда не обращала внимания на историю США и ничего даже не слышала о потерявшейся экспедиции Доннера. Результаты специально проведённого мной исследования дали ошеломительный результат. Оказалось, что случай с отрядом Доннера исторически достоверный факт. А то, что рассказала Зоя, поразительно совпадало с американской трагедией разыгравшейся в 1846 году. Роковую попытку перехода через Скалистые горы предприняли три отряда общей численностью семьдесят семь человек.

Двум отрядам относительно повезло, они успели дойти до озера, построив на берегу две жалкие лачуги. Теперь оно так и называется – озеро Доннера. А третий отряд, в котором был сам Джордж Доннер, застрял далеко от «своего» озера. Его люди соорудили из того, что было шатры. Накрыли их шкурами животных. Но сугробы до четырёх метров заставляли несчастных замерзающих и истощённых людей вырывать убежища в снегу. Уходили три отряда – семьдесят семь человек, пришли два – тридцать девять человек. Причём в основном матери с детьми. А из третьего отряда вернулись лишь восемь. Из них мужчин только двое. Надо понимать, те самые до кого не добралась мать Джули. Тридцать человек умерли или были убиты своими друзьями и ближайшими родственниками.

Японский Хин

Жизнь настоящая до…

Однажды летом, Исидор (автор) попал на случайные поминки к друзьям своих друзей. Хозяйка крупная, но не толстая женщина – «широкая кость». Лет тридцать пять. Зовут Татьяна. Живёт в маленькой и грязной московской квартирке «однушке» с дочерью лет десяти. Татьяна заводчик собак породы «Японский Хин». В комнате стоит большая птичья клетка. В ней на время поминок «арестована» милая собачонка по кличке Ёся – тот самый «Хин». Так как порода исключительно чистая, то щенки такой сучки стоят очень дорого. Это источник дохода Татьяны. Круг её интересов не велик. Живёт в основном собаче-клубной жизнью. Из-за чистоты породы своей Ёси и особенностей своего характера имеет много врагов и завистников. Татьяна много курит. Не алкоголичка, но выпить любит. Голос сиплый, прокуренный, и очень сильный. Разговаривает громко. Жестикулирует широко. Как выяснилось позже, страдает астмой с 16ти лет. Причём возникновение болезни – медицинская загадка. Дело в том, что Таня была очень положительной девочкой, гордостью педагогов и тренера. В общем «красавица, спортсменка, комсомолка» и ничто казалось не могло сбить её с уже намеченного пути к счастью «по-советски». Но однажды, перед какими-то ответственными соревнованиями, прямо на тренировке с девочкой случился странный приступ – она, абсолютно здоровый подросток, вдруг стала страшно задыхаться. Всё произошло так внезапно и сильно, что ей показалось, будто зверь напал. Ещё неизвестно чем бы всё тогда закончилось, не окажись рядом врача с лекарствами потому, что сама астматик. С тех пор Таня воспринимает болезнь как существо, а приступы как его визиты. Она обычно чувствует приближение «зверя» и в истерической панике готовится к его «нападению». Глотает горстями таблетки, не вытаскивает изо рта ингалятор, хватается за телефон, зовёт родственников. А приступ, из-за лекарств пусть позже, но всё равно настигает жертву. И, как кажется Тане, проходит ещё тяжелей, наказывая за то, что мешала ему. Перед поминками хозяйке подарили фирменный японский корм именно для Хинов. Пока банки стояли нетронутыми.

У хозяйки был бойфренд, такой же любитель выпить и покутить. Причём именно был, т. к. поминки как раз по нему. Татьяна – душа компании, много и весело рассказывала о своём сожителе, пряча за смех сильную боль. Поминки состояли всего из четырёх человек: Игоря со своей Наташкой, Исидора и хозяйки. Причём поминки больше походили на «выпивку по поводу». В разгар веселья подпитый Игорь ткнул в Исидора пальцем и, желая удивить Танюшку, объявил:

– Эт чилаэк прошлые жизни людям вспоминает. Не хощешь вспомнить? Мож со своим тогда вместе были. Знач и в слеющей всресисесь.

Хозяйка в восторге:

– Хочу!

Исидор опомниться не успел, как «его без него женили». Он был выпивши, она тоже. Да и просто не хотел он сейчас напрягаться. Это для них воспоминания аттракцион, а для психолога работа. Но все дружно насели и Исидор сдался. Решил, сделать дело тяп-ляп, не углубляясь и продолжить банкет. Однако всё произошло совсем иначе. То, что хотелось сделать «лишь бы отвязались» вылилось в серьёзное и удивительное событие.

Он и пьяненькая хозяйка уединились в комнате, оставив друзей на кухне. Когда тётя разлеглась недвусмысленно на вечно не убираемой постели стало понятно, что по пути из кухни в комнату она сменила цель уединения. Но Исидор был непреклонен и, объяснив как нужно лечь да как руки – ноги положить, начал вводить Таню в гипнотическую регрессию. Хозяйка игриво подчинялась «мужчинке» однако сознание её, да ещё ослабленное алкоголем, начало быстро уходить куда-то. Весь «тяп – ляп» доведённый до автоматизма был сделан безупречно. Татьяна очень глубоко ушла от реальности туда, что называется «жизнью прошлой». А теперь представьте себе – здоровенная баба, та что и коня… и в избу горящую…, до этого громко басила, широко жестикулировала, смеялась будто лошадь и вообще была больше чем всё окружающее пространство… вдруг стала разговаривать так будто мышка в норке попискивает. Исидор даже сначала не понял, что это сам рассказ пошёл. А маленькая Ёська, спокойно валявшаяся на подушечке, вскочила гремя клеткой и сделав морду набок уставилась на хозяйку. Удивлению собачьему не было предела! Исидор, отведя глаза от собачонки понял, что «рупор» выключен и вообще, перед ним совсем другой человек. Он собрал в кучу неимоверным усилием расплывшийся от спиртного интеллект и нагнулся к медиуму. Она еле слышно, тонким(!), робким голосочком продолжала говорить.

Жизнь прошлая

Татьяна осознаёт себя в 15м веке, 16ти летней японочкой по имени Цан. Видит себя со стороны, идущей по бамбуковой дорожке. Это низина между двух острых сопок. Слева залитые солнцем заросли бамбука. Медиум не видит, но знает, что за ними чудесное озеро. С другой стороны из-под мостика валуны и кочки, покрытые зелёным бархатным мхом, уходят в тень высоченного древнего леса. Там зелёный ковер из коротенькой и густой травы держит ровные стволы деревьев. Их кроны высоко. Они смыкаются в ровное живое покрывало. Оно дышит, колышется и звучит, насыщенное дикой жизнью. Солнечный свет, пронизывая листву, заливает всё это чудо жёлто-зелёным светом. Цан семенит по дорожке, которая упираясь в бамбуковый домик, огибает заросли на лево, к тому самому озеру. Первозданный лес, живность, воздух, солнце, небо, острые сопки… Танин голос теперь – само умиление и тихий восторг. Она рассматривает всё это и наблюдает за собой – юной, богатой, миниатюрной, тихой и прекрасной. У Цан не причёска, а шедевр из чёрных как уголь волос, красивое молодое лицо, тонкое стройное тело. Одета она в красивейшее кимоно с причудливыми наворотами того времени.

Внезапно женщина переключается с Цан на Танюху. Врубает свои резонаторы и восторженно заявляет Исидору в самое ухо:

– Ос-с-с-споди!

Исидор шарахается, Ёська вскакивает.

– Платья-то какие у меня были!

И далее алчно:

– Мож где в музее остались?

А со следующего слова вновь полилась кроткая, еле слышная речь Цан. Исидор, понимая что рискует, всё-таки нагнулся к Тане. Собачка ещё немножко поудивлявшись «не своему» голосу хозяйки, развалилась на подушечке. Тем временем выяснилось, что японочка та не простая, а из древнего и могущественного рода того времени. Замужем за мужчиной аж из императорской семьи. Он лет на 15–20 старше, но Цан сильно любит его. При дворе, как водится, плетутся всякие интриги, а Цан активно в них участвует. Подковёрные войны, естественно, отнимают много сил. Чтобы спрятавшись от всех и всего, прийти в себя, подумать, почистить пёрышки Цан приезжает сюда. Это её частные владения. Свита всегда остаётся за пределами, а хозяйка уединяется. Далее медиум видит себя всё также – со стороны. Она доходит до домика. Слева открывается вид на озерцо. Бамбуковая дорожка поворачивает к нему и заканчивается уже мостиком над водой. На краю лежит букет из прекрасных лилий. Это её любимые цветы. Девушка находила их каждый раз, на этом же месте. Она подошла по мостику к букету.

Тут Татьяна, опять врубив колонки, выдала:

– Надо же! Ни когда и не видала лилий то!

Расслабившийся, было, Исидор шарахнулся, а Ёська вскочила. Засунув блестящий носик между прутиков клетки, она тревожно уставилась на хозяйку. Но та, вернувшись в образ, продолжала еле слышно рассказ.

… Девушка опустилась на колени. Изящными ручками стала поправлять букет. Взяла нежно его в руки. Поднялась. Восторженно глядя на эту красоту, опустила в него лицо и медленно, с вожделением стала вдыхать такой же прекрасный, как всё вокруг, цветочный аромат.

Но тут Татьяна взорвалась тяжеленным кашлем. Да так, что её могучее тело сотрясалось вместе со всей квартирой. Исидору в ухо будто упала бомба. Кашель взахлёб не прекращался, становясь всё сильней и сильней. Таня уже не лежала на кровати, а исступлённо билась в приступе: вся красная, изворачивается, вены надулись, изо рта пена, хрип! Исидор понял – регрессия спровоцировала у медиума приступ какой-то хронической болезни. Пьяненький психолог от мысли: «Ей ещё умереть из-за меня не хватало… Вслед за Витьком!», мгновенно протрезвел. Он стал быстро выводить Таню из транса. Но реакция медиума его добила. Она, как могла в приступе, обрывками слов и жестов дала понять, чтоб Исидор не мешал! …И продолжала вытряхивать из себя все кишки. Удивлению и растерянности психолога не было предела. На сей раз огорошенный он и задёрганная Ёська смотрели на хозяйку одинаково. Прошло непонятно сколько времени в тщетных потугах сообразить, как вернуть контроль над «ситуёвиной». А Татьяна продолжала удивлять: как взорвалась она вдруг, так и утихла внезапно, будто телеканал переключили. Тут же(!), остывающая от приступа, обессиленная, лёжа на перепаханной кровати, вся багровая, с пульсом на венах шеи и лба, она тихо и кротко заговорила голосом Цан, как, собственно, и положено элитной японочке. Исидору ничего не осталось, как вновь приблизить свой истерзанный слух к медиуму.

Оказалось, что Цан мертва. В букете была отрава. Стоило её вдохнуть и всё, человек задыхался. Японцы всегда славились национальными успехами в нелёгком искусстве как угробить человека. Вот и на сей раз убийство таким методом, оказалось идеальным. Ведь тогдашние медики причину этой смерти определить не могли. Ни зарезали, ни задушили, голову не разбили, руки с ногами целы, а мертва! Да и убийство ли это? В общем, смерть средь бела дня покрытая мраком. Но как это не удивительно, тихие умиление и восторг в голосе медиума остались. Ни в голосе, ни в словах нет и тени страданий или хотя бы сожалений о ранней смерти. Медиум откровенно любуется собой. Она в восторге от себя образца 15го века. Только что умерщвлённая Таня-Цан наблюдает сверху неестественно валяющееся тело. Её рука в воде. Вода настолько чиста, что видно как на фоне переливающегося от солнца дна, мимо этой ручки, пролетела стайка красивых рыб. Белые лилии – убийцы рассыпаны по мостику, телу и воде. Точка зрения медиума начинает подниматься. Мостик с прекрасной мертвячкой всё дальше. И вот уже чудесное озерцо, бамбуковый домик, живой лес и сопки как на ладони. Точка зрения всё выше. Уже видны внизу летающие птицы. Ещё немного и они закрылись облаками. Вот и те стали белыми пятнами на фоне японских островов. Когда мировой океан и материки сложились в земной шар, а крохотная Япония затерялась в этом величии, все видения закончились.

Таня открыла глаза. Преданная Ёся, испереживавшаяся за хозяйку, попискивала и тряслась от радости. Она вертела хвостиком будто Карлсон пропеллером. Словом, счастью собачьему не было предела. А уж какое облегчение испытал Исидор! Ведь никто в реальности так и не умер, не надо ждать, что могут рявкнуть в ухо или обкашлять всё лицо. От осознания того, что всё позади ему безумно захотелось помянуть усопшего.