Текст книги "В 'империи гласности'"

Автор книги: Эдвард Радзинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Радзинский Эдвард
В 'империи гласности'

Эдвард Радзинский в «империи гласности»

Сумерки, природа, флейты голос нежный...

– Эдвард Станиславович, я ведавво пеpечитывал Пушкияа – "Бориса Годутова" Ощущевие такое, будто читаешь свежую газету...

– О-о, ужас этой пьесы в том, что она в России во все времена читается как газета! Это же вечная ситуация! .. "Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых..." Впрочем, там еще лучше реплика есть: один боярин, который нее время молчал, оглядывается окрест и Другому говорит: "А ты, боярин, заметь их имена и запиши;"... Это как эпиграф к любому моменту свободы в России!..

– Так же, как понятие "вчерашний раб"...

– Но это же не только "Бориса Годунова" касается! Если вы возьмете газету 16-го года – к примеру, за декабрь, то увилите... сегодняшнюю прессу. Все, что пишут про царя, – один к одному сегодняшний день! Только вместо Бориса там Николай... Все одно и то же: воровское окружение, коллективный Распутин, регентство...

– И слухи о грядущем перевороте...

– ...который случается, и – все идет по новой. Открываем газету за август 17-го года: опять сплошняком статьи под лозунгом "Все продали иностранцам", опять крики, что власти бездействуют, а преступники на свободе... Опять разбой и грабежи... И на этом фоне – сообщения, что большевики вот-вот возьмут власть...

– А ведь никто не верил...

– Знаете, что в 16-м году маленькая декочка Надя Аллилуева писала своей подруге? "Весь город полон слухами, что большевики власть возьмут. Но этого не может быть!"... В это время о революции некогда думать страна мечтает о победоносной войне!.. Все как сегодня: царь несчастный, который ничего никогда не знает... Кто воину начал? – Неизвестно. Николаи ни при чем – камарилья во всем виновата. Кругом происки этой самой камарильи... Слово это было тогда так же популярно, как сейчас.

– Иными словами, вы, Эдвард Станиславович, в прогресс не верите.

– А Максим Горький еще в начале века вставил в свою пьесу реплику, которая в России всегда идет под овации: "У нас только люди мельчают. А жулики крупнеют"... Вот и все! Вы только вспомните, с каких слов началась великая русская литература? Взглянул окрест, и душа страданиями человеческими уязвлена стала!.. Русская интеллигенция с этой Радищевекай фразы знает, что никакого прогресса в этой стране быть не может...

– Вы полагаете, что это чисто российская драма или общая историческая закономерность?

– Ну да!.. Попробуй Клинтон завтра объяви, что не он правит, а у него правят. Вы представляете, что начнется?!

НА ПЕРЕДНЕЙ ЛОШАДИ ЕДЕТ ИМПЕРАТОР...

– Печальное наследие досталось русскому престолу. Бояре, дядьки, регенты... Смуты, клики, камарильи...

– Потому что Россия это страна "плохого второго". "Второго", который во всем виноват. У Горбачева был Лигачев. А Ельцин придумал проще: у него все "вторые" – плохие... Вот был Бурбулис, и все понимали: не станет Бурбулиса, и наша жизнь наладится. Бурбулис ушел – а никто не заметил... Появился новый человек с какой-то странной ряшкой. Сказали, это Коржаков – и я узнал, что теперь страной у нас правит Коржаков... Самое удивительное, что он сам, по-моему, в это поверил! "Плохие вторые" быстро вьыгрываются в роль управителя...

– При этом, забывая свое место, они умудряются подолгу удерживаться в кресле...

– Потому что аппаратчик – это о-о! Это особенный талант!.. Я вам расскажу такую историю. Как-то еще в советское время я летел в самолете. Туда. То есть за границу... А когда "тогда" летели "туда", возникала опасная иллюзия свободы, когда начинаешь свободно высказывать свои мысли... Так вот мы разговорились с попутчиком. Я остроумненько так рассказал, как на недавнем "расширенном активе работников культуры" Гришин, сидя на сцене... спал. И знаете, что мне ответил мой сосед? Я это всю жизнь вспоминаю! Он сказал мне: "Вот вы думаете, что Гришин ублюдок и дегенерат, потому что он спал в президиуме. Но вы не понимаете, с кем имеете дело. Вы имеете дело с гениальным аппаратчиком! Только великие аппаратчики доходят до того места, где он сидит!.. Вы думаете, что Гришин храпит от старости. А на самом деле он понял, что ситуация очень хреновая, и вам показывает: не надо затрачиваться! Сидеть надо. Ти-хо!.." Вот тогда я понял, что такое великий аппаратчик. Он живет – дремлет, книжек не читает... Но оживляется мгновенно, как только надо начинать Великие аппаратные игры.

– Я называю это инстинктом власти...

– И этот инстинкт побеждает все!.. Вы видели, как Брежнев вручал Карпову награду за победу над Корчным? Это было гениально!.. Он вышел сонный, руки трясутся, лацкан у Карпова никак найти не может... Но, прицепляя орден, этот находящийся практически в маразме человек говорит: "Взял корону – держи!"... И в этот момент Брежнев прекрасен. Он говорит свои главные слова!

– Для меня, однако, до сих пор загадка, как Брежнев в таком состоянии принимал решения...

– А он умел вовремя просыпаться. И говорить со своими на своем понятном языке. Это главное!.. Вот почему новый "икс" или "игрек", претендуя в этой стране на власть, обречен. Аппарат, надев новые пиджаки, остался с теми же привычками: он реагирует только на знакомые позывные... Если Гайдар на кого-то кричит, его никто не слышит. Он не так кричит. А Черномырдин как кликнет про "расширенный актив", тут же все просыпаются! Потому Черномырдин может управлять этой страной на переходной стадии, а Гайдар – нет...

– Но Горбачев, будучи превосходным аппаратчиком, власть упустил...

– Горбачев был хорошим аппаратчиком, но он не был аппаратным гением! Он оказался больше, чем нужно, человеком... И потом он упустил время: у него о-очень долго была возможность поворачивать, а поворачивать он начал, когда возможностей уже не было... Я помню страшный момент, когда по телевизору показали Горбачева на последнем заседании Верховного Совета СССР. Он сидел на фоне флага, и было ясно, что ничем, кроме этого флага, он реально уже не распоряжается... Это было ужасно!

– Горбачев – бесспорно, фигура трагическая...

– Но я гарантирую его будущее возвращение в историю как любимого! Вот увидите – страна, которая дала меньше одного процента голосов энергичному политику с таким опытом, будет его потом за это боготворить.

– Вас убеждает пример Николая Второго?

– А тут сходство очевидно! Ситуация один к одному. Во всем включая нелюбимую народом жену и неумение Горбачева, как и Николая, сказать главную фразу русских царей: "Я так хочу!"

– По-вашему, русский царь должен прежде всего уметь вовремя сказать "нет"...

– Разумеется! Нам же с вами превосходно известно, что такое власть в России. Барин к нам приедет, барин нас рассудит... Бедному Николаю, чтобы выжить, надо было стать Вильгельмом – ходить с усами и бить кулаком по столу. А он, несчастный, не мог...

...СЛЕДОМ ДУЭЛЯНТЫ, ФЛИГЕЛЬ-АДЪЮТАНТЫ...

– А теперь, господин редактор, скажите: как, по-вашему, революция в России кончилась?

– ...У меня ощущение, что корабль ого-таки отплыл. Знаете, в какой момеит? Третьего июля, когда даже вы, Эдвард Станиславович, дошли голосовать...

– Это точно. Впервые за двадцать лет.

– А вы, судя по вопросу, считаете нашу революцию вечной...

– Я себя об этом все время спрашиваю. Знаете, какой у нас сейчас период? Он называется "когда власти ушли". Власти ушли – и наступил новый период. Из класса ушел учитель. Класс "пирует". Вес колотят друг друга.

– И революция продолжает пожирать своих детей...

– Вот именно!.. Когда мне говорят, что Франция в революцию убила безумное количество людей, я всегда отвечаю: да, убивали безумно, жестоко... Но они революцию закончили! А у нас Иосиф Виссарионович – а вслед за ним все те. кто правил отсветами его славы (Брежнев и прочие), он ее все время продолжал! С кровью, с тюрьмами... Недаром же он носил полувоенную форму...

– С вашей точки зрения, мундир укрепляет трон российского царя?

– Если говорить о Сталине, то его форма не была в строгом смысле военной. Это была форма империи – он ходил в красных, ненавидимых всеми революционерами, лампасах, зная, что все революционеры уже отправлены им на тот свет. Но, вернув лампасы, он вернул империю – в новом виде... Сталин – это ведь в какой-то мере наш Наполеон...

– Но мундир все-таки харизму вашего руководителя облагораживает...

– Э-э... Генерал в России – это особый момент. Смотрите – кто наши военные герои'' Суворов. Кутузов... Ну кто такой Кутузов? Человек с огромным животом – плохо видящий, с трудом взбирающийся на лошадь... Это человек, который сидит в кресле и ждет, что будет с Наполеоном. Гадит, как у Толстого сказано, – то есть занимается великой стратегией войны... Наполеон идет, идет – уже Москву спалил, а тот все гадит!.. Потом Наполеон поворачивает и начинает бежать – тогда Кутузов его догоняет и побеждает. А потом выясняется, что во всем этом была глубочайшая военная стратегия!

– Вы разделяете мнеине, что плох солдат, ие мечтающий стать генералом, и геяерал, не мечтающий...

– Вы про Лебедя? Лебедь – это у нас впервые. Вспомните какова фамилия военного в нашей бессмертной комедии? Скалозуб! В России военный всегда Скалозуб! Всегда немножко обиженный...

– Но существовало же такое понятие, как "генерал царской армии"! И это звучало гордо...

– Но вы не назовете ни одного тенорала царской армии, который бы претендовал на трон! В России армия традиционно не принимала никакого участия в политике, когда появился сильный генерал, попытавшийся взять власть (это, кстати, всех объединило – от Ленина до Керенского!). Но реально Корнилов никогда не участвовал в политической жизни страны – он просто двинулся со своими корпусами к Петрограду. Что его и погубило. Когда он пошел и появилась реальная угроза генеральского правления, у всех возникло ощущение возврата в прошлое. Потому что генеральская власть всегда несет в себе самодержавный оттенок...

...ВСЕ ОНИ КРАСАВЦЫ ВСЕ ОНИ ТАЛАНТЫ, ВСЕ ОНИ...

– Интересно узнать, к какому заключению о психическом здоровье Сталина вы в результате пришли?

– Для меня это был основной вопрос по поводу Сталина. Понимаете, помешательство властью – это слишком удобная мысль! Ее придумало радикальное коммунистическое движение, потому что эта идея помогает ему сохраняться. Валкогонов, впрочем, тоже ее отстаивал: Иосиф Виссарионович у него – параноик, исказивший идеи великого Ленина. На тот момент великого – потому что Ленин у Волкогонова сначала был святым мучеником, а потом – монстром... Хотя это нормальный путь советской исторической науки. И путь древней борьбы человека с самим собой...

– Скажите, Радзинский-писатель борется в вас с Радзинским-историком?

– Вы знаете, начиная книгу о Сталине, я понял, в чем мое огромное преимущество. Я не жертва сталинского режима, у меня в семье никто не сидел. У меня не было того внутреннего испуга, который, к примеру, всю жизнь преследовал моего отца. – он в юности вступил в кадетскую партию и всегда жил под этим дамокловым мечом... Поэтому, приступая к работе, я сказал себе: "Я, Эдвард Радзинский, ничего не знаю про человека, которого зовут Иосиф Джугашвили (потом выяснилось, что я даже не знаю точной даты его рождения!). Мне нужно пройти с ним вместе весь его путь до конца – от рождения до смерти. И моя задача – не судить Сталина, а понять его логику..." Почему он истребляет партию, поставленную на колени? Чем он при этом руководствуется? Есть ли у него на то какие-то свои основания?

– И вы их обнаружили?

– Я доказываю, что великий вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин ни-ког-да не был параноиком! Он обладал отменным психическим здоровьем!

– То есть его страхи, его болезненная подозрительность – не более чем великая игра?

– Еще какая! Вот Жуков пишет, что по лицу Сталина никогда нельзя было понять, что он думает, и горе, когда у него появлялись желтые глаза, – тогда он приходил в ярость и начиналась истерика... А я доказываю, что даже эту истерику Иосиф Виссарионович разыгрывал. Он великий, великий актер! Конечно, он был обязан быть актером – как любой политический деятель актером, верящим в предполагаемые обстоятельства. И как всякий диктатор, он постепенно выгрывался в мифы, которые создавал...

– Вам при работе над книгой было труда" "выгрываться" в Сталина?

– Я занимался только одним: пытался разгадать, где он начинает и заканчивает свою партию. Потому что Сталин – это состояние непрерывной шахматной партии, которая всегда имеет четкие, абсолютно определенные задачи... Этот человек ни одного шага не делал, не просчитав его. Он умел ждать по двадцать лет!

– Напоследок скажите – вы ощущаете радость от свободы говорить о том и так, как хотите? Вам ведь долгое время приходилось изъясняться эзоповым языком...

– Нет, я как раз его не успел выучить. В наши "эзоповы времена" я, если помните, писал пьесы про любовь. То, что у Сократа постоянно находились политические прототипы, было не моей заслугой, а скорее подтверждением вечности сюжета... Знаете, на эту тему есть замечательная формула римского историка: "Рабы, получившие свободу, становятся злоречивы". И эта формула универсальна и для Римской империи, и империи гласности...