Текст книги "В глубинах пространства"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

2

Еще шестьдесят часов ДюКесн направлял корабль сквозь ледяной мрак космического пространства, сбрасывая ускорение только на те краткие минуты, когда они ели и пытались размять свои одеревеневшие измученные мышцы. В ночное время энергия тоже не отключалась – каждый мог спать или маяться – как угодно. Дороти и Маргарет практически не разлучались; между ними установилась настоящая близость. Перкинс большей частью угрюмо молчал. А ДюКесн напряженно работал во все часы бодрствования, за исключением того времени, когда за трапезами он поддерживал непринужденную светскую беседу. Ни тени враждебности не проскальзывало ни в его поведении, ни в словах; однако указания его выполнялись немедленно и беспрекословно.

Когда был исчерпан первый энергетический брусок, ДюКесн заправил в двигатель последний медный цилиндр и заметил:

– Теперь мы должны почти остановиться – относительно Земли, конечно. Начнем возвращение. Он передвинул рычаг, и снова на корабле установился уже привычный изматывающий распорядок. Пошло несколько суток, и проснувшись однажды утром, ДюКесн обнаружил, что брусок в двигателе висит не перпендикулярно к полу, как обычно, а слегка отклонился. Он определил угол отклонения по большим кругам на приборе, затем просканировал ближайшие секторы пространства. Доктор уменьшил силу тока, после чего крен стал гораздо более ощутимым, как будто угол увеличился на много градусов. ДюКесн быстро определил величину нового угла и восстановил ходовую мощность, затем сел за компьютер и принялся за расчеты.

– В чем дело, док? – спросила Дороти.

– Мы слегка отклоняемся от рассчитанного курса.

– Это плохо?

– В общем-то, ничего страшного. Каждый раз, когда мы пролетаем вблизи какой-нибудь звезды, её гравитация несколько сбивает нас с курса. Но последствия этого влияния обычно невелики и непродолжительны, и чаще всего имеют тенденцию компенсировать друг друга. Теперь же этот эффект представляется мне значительно большим и продолжается дольше обычного. Боюсь, если он не прекратится в ближайшее время, мы можем промахнуться мимо Солнечной Системы… Но самое неприятное в том, что я не могу найти ему объяснение.

Он озабоченно взглянул на шкалу, контролирующую положение бруска, надеясь, что тот возвращается к вертикали; однако угол отклонения непреклонно продолжал нарастать. ДюКесн вновь отключил ток и вперился взглядом в иллюминатор в поисках столь досаждающего ему небесного тела.

– Вы все ещё ничего не видите? – встревоженно спросила Дороти.

– Нет… но если попробовать воспользоваться прибором ночного видения… инфракрасным локатором…

Он принес странное устройство – пару соединенных между собой гротескно выглядящих биноклей, приладил их к глазам и минут пять напряженно всматривался в верхний иллюминатор.

– Боже милосердный! – воскликнул он наконец. – Это мертвая звезда, и мы падаем прямо на нее!

Бросившись к пульту, он молниеносно развернул брусок и измерил видимый диаметр странного объекта. Потом он добавил энергии, выждал ровно пятьдесят минут, снова замедлил ход и произвел ещё несколько измерений.

– Это невероятно! Она намного больше какого-либо известного астрономического тела… И ведь я не пытаюсь вырваться из тисков, а только выйти на гелиоцентрическую орбиту! Похоже, нам придется использовать полную мощность. Займите свои места!

ДюКесн подал на двигатель полную мощность – до тех пор, пока брусок не израсходовался почти полностью, затем произвел новую серию наблюдений.

– Недостаточно, – спокойно констатировал он. Перкинс взвыл и, как в эпилептическом припадке, грохнулся на пол; Маргарет обеими руками схватилась за сердце. Дороти, глаза которой выглядели темными провалами на смертельно-бледном лице, пристально посмотрела на ДюКесна и спросила:

– Это конец, да?

– Пока ещё нет, – голос доктора был спокойным и ровным. – Наше падение займет около двух суток, и у нас ещё есть остаток меди на последнюю попытку. Я собираюсь поточнее рассчитать угол, чтобы наш последний выстрел получился как можно более эффективным.

– Внешняя защитная оболочка не сможет нас спасти?

– Нет, она исчезнет задолго до того, как мы ударимся о поверхность звезды. Я бы вообще попытался содрать её и скормить двигателю, да только не могу придумать, как её снять.

Он зажег сигарету и, расслабившись, сел за компьютер. Вычисления, во время которых он выкурил несколько сигарет, заняли около часа. Затем ДюКесн изменил – совсем незначительно – угол наклона бруска.

– А теперь нам надо поискать медь, – сказал он спокойно. – В самом корабле ничего нет – вся электропроводка из серебра, включая цоколи сигнальных лампочек. Но проверьте детали обстановки и ваши личные вещи – нам пригодится все, что содержит медь или латунь, даже металлические монеты – центы, пятаки и прочая мелочь.

Поиски были произведены, но их результат оказался не очень-то обнадеживающим. ДюКесн добавил к найденному свои часы, тяжелый перстень с печаткой, ключи, булавку для галстука, а также обоймы из своих пистолетов. После этого он проверил, не припрятал ли чего-нибудь Перкинс. Девушки отдали не только деньги и обоймы, но и украшения, включая обручальное кольцо Дороти.

– Я, конечно, хотела бы его сохранить, но… – вздохнула она, добавляя кольцо к остальной коллекции.

– Нам пригодится все, где есть хоть следы меди; я рад, что Ситон слишком большой ученый, чтобы покупать вам платиновые украшения. Однако, если мы выберемся отсюда, сомневаюсь, чтобы вы заметили какие-либо изменения в вашем кольце: меди в нем очень мало, однако нам ценен каждый миллиграмм.

Он свалил весь металл в энергетический блок и передвинул рычаг. Хватило его очень ненадолго, и после очередного наблюдения, во время которого остальные ждали, затаив дыхание, ДюКесн коротко объявил:

– Этого недостаточно.

Перкинс, чей разум был уже поврежден выпавшими на их долю испытаниями, окончательно потерял рассудок. Дико вскрикнув, он бросился на неподвижного доктора, однако тот, увернувшись, нанес ему страшный удар рукояткой пистолета в висок. Перкинс отлетел к противоположной стене с разбитым черепом и замер на полу. Маргарет выглядела так, как будто она сейчас потеряет сознание. Дороти и ДюКесн взглянули друг на друга. К удивлению девушки, ученый был невозмутим, словно находился сейчас в своем кабинете на Земле. Она приложила отчаянные усилия, чтобы голос звучал ровно:

– Что же дальше, доктор?

– Я и сам ещё не знаю. Пока я не придумал способа, как содрать защитное покрытие… Но оно такое тонкое, что не даст большого количества меди даже с такой огромной поверхности, как у нашего корабля.

– Но даже если вы найдете способ, и меди окажется достаточно, нам ведь все равно придется голодать, не так ли? – в совершенном отчаянии спросила Маргарет.

– Совсем не обязательно. За это время мне, возможно, удастся придумать ещё что-нибудь…

– Может, вам и не надо будет ничего придумывать, – медленно произнесла Дороти. – Вы сказали, что у нас ещё по крайней мере два дня в запасе?

– Мои наблюдения были достаточно грубыми, но похоже, что у нас осталось чуть больше двух дней – около сорока девяти часов. А почему вы спрашиваете об этом?

– Потому, что Дик и Мартин Крейн могут найти нас очень скоро – может, и раньше, чем через два дня.

– Боюсь вас огорчить, моя дорогая. Если они последовали за нами, то их уже нет на свете сем.

– А вот в этом вы ошибаетесь! – вспыхнула Дороти. – Они прекрасно знали, что вы собираетесь подстроить с нашим старым «Жаворонком», и поэтому подготовили другой корабль, о котором вам ничего не известно! И они многое знают об этом новом металле – такое, что вы даже не подозреваете, потому что этого не было в выкраденных вами документах!

Не обращая внимания на её колкости, ДюКесн сразу же перешел к сути вопроса.

– Могут ли они следовать за нами через космическое пространство, не видя нас? – осведомился он.

– Да… Во всяком случае, я думаю, что могут.

– Каким образом?

– Не знаю. Да и если б знала, то не сказала бы вам об этом.

– Вы так в этом уверены? Ну что ж, в настоящий момент нет смысла дискутировать по этому поводу. А если ваши друзья все же найдут нас – в чем я, надо сказать, изрядно сомневаюсь, – надеюсь, что они вовремя заметят мертвую звезду и будут держаться от неё – и от нас – подальше.

– Но почему? – выдохнула Дороти. – Вы приложили такие усилия, чтобы разделаться с ними обоими – так неужели вы не захотите захватить, в дополнение к нам, и их тоже?

– О бог мой, ну постарайтесь же мыслить логично! Это совершенно не связанные между собой вещи! Разумеется, я пытался их уничтожить – они стояли на моем пути в деле усовершенствования нового икс-металла. Однако, если это не удастся мне, я надеюсь, что данную разработку возглавит Ситон. Это величайшее открытие, если не считать энергетических брусков, и если Ситон и я, единственные ученые, способные должным образом провести исследования, погибнем, то оно будет отодвинуто на сотни лет!

– Если он тоже должен погибнуть, то я надеюсь – вместе с вами… Но все-таки я не верю в это. Дик сумел бы вытащить нас! Дик может все…

Она говорила все тише и тише, как будто обращаясь к самой себе, и сердце её падало вместе с голосом:

– Он летит за нами, и он не остановится, даже если будет знать, что ему не вернуться назад…

– Ваша вера делает вам честь; однако это не отменяет того факта, что наше положение более чем критическое. Но я тоже верю – в себя; покуда я жив, я могу думать. Все-таки я должен сообразить, как добраться до обшивки.

– Надеюсь, ваши размышления будут успешными. – Лишь отчаянным усилием Дороти сдержала слезы. – О боже, Мегги снова в обмороке… Счастливая! Я тоже предпочла бы сейчас лишиться чувств – мои силы на исходе…

Она упала в одно из кресел и напряженно уставилась в потолок, борясь с почти непреодолимым желанием закричать.

Медленно тянулось время. Перкинс мертв. Маргарет – без сознания. Мысли лежащей в кресле Дороти складывались в бессловесную молитву, поддерживаемую только верой в Бога и в любимого. Острый ум ДюКесна, не выпускавшего из губ сигарету, был поглощен самой отчаянной из проблем, когда-либо встававшей перед ним; он знал, что не сложит оружия до самого последнего момента. Пока же беспомощный корабль падал с ужасающей, каждый миг увеличивающейся скоростью на поверхность холодного необитаемого монстра Вселенной.

3

Ситон и Крейн вели «Жаворонок» с максимальным ускорением по курсу, который указывала им застывшая стрелка компаса; каждый из них стоял двенадцатичасовую вахту.

«Жаворонок», оправдывая веру своих создателей, мчался с ликующей уверенностью в победе, за гранью самых безумных представлений о скорости, за пределом мечты. Если бы не тревога за судьбу Дороти, это путешествие было бы просто триумфальным полетом; но даже беспокойство о ней не мешало друзьям наслаждаться стремительным и неощутимым движением их нового корабля.

– Если этот бабуин с дипломом физика в кармане воображает, что сумеет смыться, выкинув подобный трюк, то скоро ему придется переменить точку зрения, – произнес Ситон, когда, через несколько дней полета, он в очередной раз просмотрел данные о траектории преследуемого корабля. – Полагаю, что на этот раз ДюКесн поступил весьма опрометчиво… Мы достанем его, не успеет он оглянуться – осталось всего около сотни световых лет. Может, нам уже пора готовиться к встрече, как ты считаешь, Март?

– Трудно сказать… Судя по нашему навигационному счислению, он уже должен был развернуться назад; но навигация при таких скоростях… Сам понимаешь! Измерения не очень полны, у нас не хватает исходных точек.

– В любом случае мы можем опираться только на свои теоретические расчеты курса, другого способа у нас нет. В конце концов, световым годом больше, световым годом меньше – какая разница?

– Тут я с тобой не согласен, – возразил Крейн, считывая цифры, быстро мелькавшие на главном дисплее. – В случае точных расчетов мы приведем «Жаворонок» как раз туда, куда надо – на рандеву с нашим беглецом.

Еще раз проверив вычисления, они развернули корабль; брусок из активированной меди при этом тоже повернулся на сто восемьдесят градусов. Теперь «Жаворонок» двигался в том направлении, которое ещё недавно было для его экипажа «низом»; однако людям по-прежнему казалось, что они мчатся вверх, к точке зенита, маячившей где-то в безбрежной и неощутимой дали. Дни текли один за другим.

4

– Март! Иди сюда! Скорей!

– Я здесь.

– Мы отклоняемся! Впереди какое-то небесное тело… слишком огромное для обычной звезды – если только мы не наткнулись на вторую С-Дорадус! Я ещё не вижу её, но, судя по расчетам, она справа, в направлении галактического центра. Надо проверить наш истинный курс и скорость. Займись-ка, ладно? Кстати, ты не мог бы замерить потенциал её гравитационного поля? Меня устроит даже грубая аппроксимация.

Крейн провел наблюдения и, обработав результаты на компьютере, подтвердил, что «Жаворонок» находится в невероятно мощном поле притяжения; объект, порождающий его, располагался почти прямо по курсу корабля.

– Имеет смысл воспользоваться инфракрасным искателем, когда подойдем поближе… в оптике мы, похоже, ничего не увидим. Сколько осталось до них при нашей теперешней скорости?

– Десять часов с минутами.

– Ух! Плохо… чертовски плохо! Дьявол! Мы могли бы преодолеть это расстояние даже за три или четыре часа, но… если ты…

– Никаких «если», Дик! Мы с тобой вместе, и останемся вместе. Что бы там нас не ждало – разливай на двоих!

Когда приблизился момент встречи, они проводили вычисления и коррекцию курса уже каждую минуту. Ситон, занимавший кресло пилота, манипулировал рукоятками, пока они не приблизились к другому звездолету и не легли на параллельный курс; затем он заглушил двигатель «Жаворонка». Оба астронавта поспешили к нижнему порту, через который были выведены приемники инфракрасного искателя; напрягая глаза, они всматривались в усеянную звездами бархатную тьму. Казалось, там не было ничего угрожающего.

– Конечно, – заметил Ситон, – в теории небесное тело может быть сравнительно небольшим, но обладать подобной гравитацией… Я, однако, не верю, в этакие фокусы. Вот если ты покажешь мне диск величиной в четыре или пять угловых минут, я, пожалуй, подниму руки, но до тех…

– Смотри! – прервал его Крейн. – Вон там, вверху и слева… По крайней мере, полградуса… И оно не яркое, а темное, почти невидимое.

– Ага, поймал… – Ситон добавил увеличение. – А эта крохотная точка, как раз над краем диска – корабль ДюКесна?

– Похоже, что так… В пределах видимости ничего больше находиться не может.

– Надо поскорее хватать его и сматываться, пока мы не разбились вдребезги.

В несколько секунд они сократили дистанцию так, что могли уже видеть другой звездолет невооруженным глазом: маленькая черная точка неторопливо пересекала громадный диск мертвой звезды. Крейн включил следящую систему, а Ситон сфокусировал на кораблике генератор притягивающих лучей и врубил его на полную мощность. Зарядив в автомат ленту с трассирующими снарядами, Крейн выпустил очередь – салют в честь долгожданной встречи.

5

После долгого молчания ДюКесн поднялся, наконец, со своего кресла. Затянувшись последний раз, он бросил сигарету в пепельницу и надел скафандр, оставив поднятым лицевой щиток.

– Я иду за этой медью, мисс Вэйнман. Я не знаю точно, сколько удастся её наскрести, но надеюсь…

В этот момент в выпуклом стекле иллюминатора промелькнул луч света, и тут же ДюКесн был отброшен на пол – корабль внезапно прекратил свободное падение. Затем они вновь увидели вспышки и, минуя развороченный пульт с бесполезным передатчиком, бросились к окнам.

– Корабль! – воскликнул в изумлении ученый. – Но как… Постойте, это же азбука Морзе! В-Ы – вы… Ж-И-В-Ы – живы?

– Это Дик! – закричала Дороти. – Он нашел нас. Я знала, знала, что он это сделает! Вам не удалось бы победить Дика и Мартина, старайтесь хоть тысячу лет!

Девушки бросились в объятия друг другу – несвязные слова Маргарет и восклицания Дороти перемежались истерическими всхлипываниями.

ДюКесн поднялся к верхнему иллюминатору и снял защитную панель. Карманным фонариком он просигналил: «5-0-8».

Вспыхнул ослепительный глаз прожектора. «МЫ ЗНАЕМ. ПАССАЖИРЫ В ПОРЯДКЕ?». На этот раз сигналы подавались не трассирующими снарядами, а лучом.

– ДА. – ДюКесн прекрасно понимал, кто имелся в виду под «пассажирами»; вряд ли преследователей могла интересовать судьба Перкинса.

– СКАФАНДРЫ?

– ЕСТЬ.

– БУДЕМ СБЛИЖАТЬСЯ ДЛЯ СТЫКОВКИ.

– ПОНЯЛ.

ДюКесн коротко передал спутницам содержание диалога. Девушки тоже надели скафандры, и все трое столпились в крошечном шлюзе, из которого был откачен воздух. Резкий удар, затем – дрожь, сотрясшая оба космических корабля, когда они сблизились вплотную, удерживая друг друга полями искусственного притяжения. Наружные створки разъехались; остаток воздуха со свистом втянулся в межзвездную пустоту. На стекла шлемов, почти уничтожив всякую видимость, осели капельки влаги.

– Что за черт! – услышали они в шлемофонах приглушенный голос Ситона. – Я не могу ничего разглядеть на расстоянии фута. Где вы, ДюКесн?

– Полагаю, прямо перед вами… – Но я вижу не больше вашего, Ситон.

– С этими скафандрами всегда масса хлопот… Придется двигаться наощупь… Ладно, передавайте девушек!

ДюКесн нашарил плечо ближайшей из спутниц и сильно подтолкнул её по направлению к переходному шлюзу, где ждал Ситон. Тот, подхватив неуклюжую фигурку в скафандре, сжал её в объятиях с такой силой, как будто пытался через три слоя армированной резины и пластика почувствовать нежное тело своей возлюбленной. Однако Дику пришлось разочароваться. Руки в толстых перчатках уперлись ему в грудь, а в шлемофоне зазвучал незнакомый голос: «Вы ошиблись! Я не Долли! Долли следующая!»

Она действительно двигалась следом и выказала при встрече столько же страсти, сколько и сам Дик Ситон. Конечно, это не совсем походило на пылкие объятия любовников, но на первый момент им было достаточно и этой, пусть не столь интимной, близости.

ДюКесн нырнул в переходное отверстие, и Крейн навалился на рычаги, закрывающие шлюз. Давление и температура вернулись к норме; наконец-то были сброшены неуклюжие скафандры. Ситон и Дороти снова прижались друг к другу, и на этот раз никто бы не мог сказать, что их объятиям недостает тепла.

– Не лучше ли перейти к делу? – раздался резкий голос ДюКесна. – На счету каждая секунда.

– Готов согласиться, – кивнул головой Крейн. – Дело – прежде всего. Ну, Дик, как мы поступим с этим убийцей?

Ситон, который в этот момент забыл не только с ДюКесне, но и обо всем на свете, обернулся.

– Засунем обратно в его лоханку, и пусть идет к дьяволу, – сказал он безжалостно.

– О нет, Дик! – воскликнула Дороти, схватив его за руку. – Он хорошо обращался с нами, а однажды спас мне жизнь! Кроме того, не можешь же ты хладнокровно убить человека, пусть даже преступника! Я знаю, что не можешь!

– Возможно, ты права, малышка, – неохотно согласился Ситон. – 0'кей, я не убью его – до тех пор, пока он не представит мне подходящий случай. Но при первом же подозрении…

– Так и сделаем. Дик, – подытожил Крейн. – Возможно, он ещё получит все, что заслужил, не так ли?

– Не исключено… Ситон задумался на мгновение, его лицо продолжало оставаться жестким и суровым. – Он хитер, как Сатана, и силен как бык… но единственное, на что он не способен – лгать.

Ситон внимательно посмотрел в лицо ДюКесна; черные, как ночь, зрачки выдержали пристальный взгляд его серых глаз.

– Даете ли вы слово, что будете действовать как член нашей команды, не замышляя зла и предательства?

– Да, – ответил ДюКесн, не опуская взгляда; выражение холодной неприязни на его лице не изменилось. – Но вы должны принять во внимание, что я оставляю за собой право покинуть вас в любое время – или сбежать, употребляя более мелодраматическое выражение; но, разумеется, в той ситуации, которая не окажет неблагоприятного воздействия на ваш корабль или на вас самих – вместе взятых и каждого по отдельности.

– Март, ты у нас законник, – скажи, он все предусмотрел?

– Наилучшим образом, – ухмыльнулся Крейн. – Полно, всеобъемлюще, и вместе с тем кратко.

– Ну что ж, тогда вы – член нашего экипажа, – сказал Ситон, однако руки ДюКесну не протянул. – Итак, что вам известно о сложившейся ситуации? Что нам нужно сделать, чтобы вырваться отсюда?

– Вы не сможете этого сделать – и остаться в живых, разумеется. Однако…

– Смею утверждать, что сможем. Наша энергетическая установка при необходимости способна удвоить мощность.

– Я ведь добавил: «и остаться в живых»… Ситон, представив себе результат воздействия на экипаж ускорения, развиваемого двигателем при полной мощности, растерянно умолк.

– Лучше, что можно сделать, – лечь на гиперболическую орбиту и затем попытаться уйти от звезды. Предполагаю, что для этого потребуется как раз полная мощность. Вопрос только в одном – предпочитает ли ваш друг Крейн сначала сделать расчет, или же попробуем вырваться единым мощным импульсом, а затем осуществим окончательную корректировку?

– Думаю, второй путь лучше. Каковы ваши предложения?

– Прикиньте параметры подходящей орбиты, и – полный ход! Скажем, в течение часа.

– Полная мощность… – задумчиво произнес Крейн. – Вряд ли мне удастся выдержать ускорение… Впрочем, если…

– И я не смогу, – сказала Дороти, в глазах которой заплескалась тревога. – И Маргарет…

– …это единственный выход, то мы включим двигатель на полную мощность, – продолжал Крейн, будто не слыша её слов, – и потерпим с часок. Вы считаете, без этого не обойтись, ДюКесн?

– Уверен, что нет. Возможно, понадобится даже большая энергия – с каждой минутой наше положение ухудшается.

– Какой выход энергии ты сможешь обеспечить? – спросил Ситон, бросив взгляд на своего помощника.

– Полную мощность – и ещё процентов пять, хоть и ненадолго.

– Ну что ж, неплохо, – в раздумье произнес Ситон, как будто просто констатировал факт. – Вот как мы поступим: сдвоим свои ресурсы. ДюКесн займет кресло второго пилота, и мы начнем увеличивать мощность до тех пор, пока хоть один из нас сможет шевельнуть рукой. Будем двигаться в таком режиме час, а там… там посмотрим, многого ли удалось достичь.

Идет?

– Идет, – одновременно ответили Крейн и ДюКесн, и трое мужчин принялись за работу. Мартин отправился проверить двигатели, ДюКесн – в обсерваторию, а Ситон подключил шлемы скафандров к баллонам с воздушной смесью, обогащенной кислородом. После этого он уложил Маргарет в кресло, проверил подачу газа в её скафандр и привязал девушку страховочными ремнями. Потом он повернулся к Дороти…

Дороти уронила голову ему на плечо – он чувствовал её теплое прерывистое дыхание, слышал тяжелые удары сердца, видел, как в фиолетовой бездне её глаз плещется страх перед неизвестностью… Но голос её звучал почти спокойно, когда она проговорила:

– Дик, любимый, если это конец…

– Нет, Долли, ещё нет… И я уверен…

Крейн и ДюКесн закончили работу, и Дик, в последний раз стиснув Дороти в объятиях, помог ей устроиться в кресле. Крейн тоже улегся в противоперегрузочное устройство, после чего Ситон с ДюКесном облачились в скафандры и заняли места у спаренных пилотских пультов.

Рычаг сразу же скакнул на двадцать делений – и могучим рывком «Жаворонок» оторвался от своего обреченного собрата, в одиночестве продолжившего свое падение в бездну – беспомощная скорлупка, пилотируемая мертвецом, которой предстояло вдребезги разбиться о пустынную поверхность мертвой звезды.

Деление за делением, теперь уже значительно медленней, нарастала мощность; два рычага согласно двигались в руках пилотов. Каждый из них был втайне уверен, что сумеет продержаться дольше, и эта молчаливая дуэль заняла большее время, чем в это можно было поверить. Наконец Ситон сделал, как ему казалось, последнее усилие и, чувствуя, как темнеет в глазах, откинулся в кресле. Однако спустя минуту он уловил очередную вибрацию корабля, которая дала понять, что ДюКесн ещё в сознании.

Дик не мог больше шевельнуть ни единым мускулом; его тело было придавлено к сиденью чудовищной силой тяжести; его отчаянные усилия глотнуть побольше воздуха не имели никакого эффекта: от недостатка кислорода звенело в ушах и мелькали круги перед глазами. И все же,. каким бы невероятным это не выглядело, он сконцентрировал все силы и вложил их в последний толчок – рычаг передвинулся ещё на одно деление. Теперь он лишь мог сквозь туман, застилавший зрение, следить за показаниями приборов и гадать, сумеет ли ДюКесн побить его ставку в этом смертоносном покере.

Проходила минута за минутой, но ускорение оставалось все тем же – Ситон видел замершую стрелку на циферблате под хрустальным стеклом. Наконец он понял, что теперь один несет ответственность за корабль и экипаж. Он отчаянно боролся с головокружением, пытаясь остаться в сознании до того момента, когда минутная стрелка полностью обежит круг.

Казалось, прошла целая вечность, пока истекли эти шестьдесят минут. Ситон попытался перевести назад свой рычаг, но обнаружил, что мышцы не повинуются ему. Он только сумел чуть-чуть подтолкнуть его, и рычаг упал, размыкая контакт. Жалобно скрипнули ремни безопасности, когда сила инерции бросила вперед пять тел.

ДюКесн пришел в себя и тут же склонился над панелью.

– Вы оказались крепче, чем я, Ситон, – сухо констатировал он, принимаясь за измерения.

– Нам обоим хорошо досталось. Еще немного – и следующее движение вырубило бы и меня, – великодушно ответил Дик и отправился освобождать от пут Дороти и незнакомую девушку.

Через четверть часа Крейн и ДюКесн закончили свои вычисления.

– Достаточный ли импульс мы получили? – спросил Ситон.

– Вполне. Теперь ваш двигатель может вытащить нас из этой дыры.

Крейн нахмурил брови в раздумье.

– Вы не согласны со мной? – осведомился ДюКесн.

– И да, и нет. Вытащить-то он вытащит, но не обойдется без потерь. Похоже, что никто из нас не подумал о пределе Роха.

– Это не может оказать существенного влияния на корабль, – уверенно сказал Ситон. – Стальной сплав корпуса должен выдержать. Другое дело, мы, сами…

– Именно это и стоит принять во внимание, – кивнул ДюКесн и повернулся к Мартину. – Как вы оценили массу, Крейн? Теоретически возможный максимум?

– Сейчас… Разумеется, эта звезда не потянет на столько, но надо предположить худшее… Давайте рассчитаем независимо энергию отрыва, – и оба ученых вновь приникли к дисплеям своих компьютеров.

– У меня получилось тридцать девять и семь десятых, – сказал, наконец, ДюКесн. – Что у вас?

– Почти столько же… шестьдесят пять сотых, – отозвался Крейн.

– Почти сорок единиц… Хм-м-м… – протянул ДюКесн. – Я отключился на тридцати двух… Значит, автоматическое управление. Что ж, это займет несколько больше времени, но другого выхода нет…

– Если расчеты готовы, можно приступать. Но нам потребуется дьявольская уйма меди… И как все же увеличить наши шансы остаться в живых? Повысить давление кислорода? Или…

После короткого интенсивного обсуждения мужчины занялись безопасностью экипажа. Окажутся ли достаточными все предложенные меры, сказать никто не мог. Возможно, все они найдут вечное успокоение во время этого второго отчаянного рывка; но если даже им повезет, возникала масса вопросов. Каким образом проделать обратное путешествие с истощенными ресурсами энергии? Как избежать грядущих ловушек в виде мертвых звезд, солнц, планет и туманностей, лежавших на их дороге? Сколько времени займет путь? Все эти немаловажные обстоятельства приходилось на данный момент просто игнорировать.

Из всех членов команды единственным по-настоящему спокойным человеком оставался ДюКесн; спокойствие же остальных выражалось в их готовности мужественно встретить надвигающуюся опасность.

Пилоты заняли свои места. Ситон щелкнул тумблером автомата, который будет передвигать оба рычага энергетической установки и отключит её точно на сорока единицах мощности. Затем «Жаворонок» стартовал.

Первой потеряла сознание Маргарет Спенсер; вскоре после этого Дороти подавила отчаянное желание закричать, чувствуя, как растворяется в вечном, темном и ледяном безмолвии. Полминуты спустя отключился Мартин Крейн, до самого конца спокойно анализировавший свои ощущения. Потом потемнело перед глазами у ДюКесна – он не предпринял ни малейшей попытки, чтобы остаться в сознании, так как счел подобные действия безрезультатными и ненужными.

Ситон же, хотя и сознавал нелепость своих усилий, боролся до конца. В голове у него ударами чудовищного колокола отдавались толчки корабля, означавшие, что рычаги прошли очередную отметку.

Тридцать две единицы. Ощущения были точно такими же, как в тот раз, когда он передвинул рычаг на последнее деление.

Тридцать три. Гигантская рука сдавила ему глотку; он задыхался, отчаянно хватая ртом воздух. Нечеловеческая тяжесть словно вдавливала глазные яблоки в череп. Вселенная вращалась перед его взором; вспыхивали оранжевые, черные и зеленые звезды.

Тридцать четыре. Звезды самых разнообразных оттенков и цветов внезапно стали взрываться, разлетаться на куски; тут же на их месте появлялись все новые и новые. Огненное перо выводило уравнения и математические символы прямо в трепещущем от боли человеческом мозгу.

Тридцать пять. Все поглотили ослепительный свет, иссушающий жар; потом наступила абсолютная темнота, и он уже не мог сопротивляться стремительному падению в черную бездну беспамятства.

Все быстрее и быстрее мчался «Жаворонок» по своей гиперболической орбите. Все стремительней и стремительней – и с каждой минутой полета он все ближе подходил к ужасной мертвой звезде. За восемнадцать часов с начала этого фантастического падения-полета он обогнул её по гигантской дуге. Предел Роха не был достигнут; но если бы Мартин Крейн знал, какой пренебрежимо малой была эта щель, отделявшая жизнь от смерти, волосы его, несомненно, встали бы дыбом.

Итак, мощь корабля превозмогла притяжение погибшего светила. После тридцати шести часов полета звезда, ещё совсем недавно державшая его в смертельных объятиях, постепенно начала ослаблять хватку; теперь «Жаворонок» летел со все увеличивающимся ускорением.

Через двое суток влияние мертвой звезды практически не ощущалось; через трое – исчезло окончательно.

Пожирая энергию выпущенных на волю атомных демонов, «Жаворонок» несся вперед и вперед сквозь глубины межзвездного пространства с невероятной, фантастической скоростью, обгоняя свет с той же легкостью, с которой пуля обгоняет улитку.