Текст книги "Снаг (СИ)"
Автор книги: Эдуард Загурский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– У нас сейчас будет гостья, у нее для тебя есть подарок и деловое предложение.
– Зачем нам гостья? Нам гостья сейчас не нужна, – ответил я, перефразируя знаменитую на моей планете фразу из известного фильма.
– То, на что ты намекаешь, будет позже, но сначала гостья и ее предложение.
В каюту зашла Киа. Ее наряд не сильно отличался от наряда Наты и, если честно, у меня "закрались смутные сомнения" по поводу делового предложения. Фигура у Киа в этом наряде была не хуже, чем у Наты, только у той цвет кожи был антрацитовый, а у Киа – светло-шоколадного цвета. Хотя, соврал, Киа была немного тоньше, не так рельефна, как Ната, и по-своему привлекательна. Ната у меня была блондинкой, а Киа – брюнетка с черными как смоль, чуть вьющимися волосами. Если честно, то на орку она не дотягивала, и сейчас я понимал, что она – полукровка, вот только какая кровь была добавлена к орокуэнской еще пока не разобрался.
Киа села напротив меня рядом с Натой.
– Юрий, у меня для вас есть подарок и предложение.
Такой как бы детский шантаж мне не нравился еще с детства, и я уже хотел сразу отказаться от подарка.
– Нет-нет, это не связано, это просто жест доброй воли с моей стороны.
– И что это?
Она нажала кнопку на браслете и в открывшуюся дверь ввели человека. Обычного чуть худощавого человека, каких полно на моей планете. Единственно, я уже довольно давно не видел обычных людей, вот так, вживую. Но чем больше я в него вглядывался, тем больше казалось, что я его уже видел. И если здесь я людей видел достаточно давно, то, получалось, что этот человек с Земли.
И тут я вспомнил!
Это был ретиарий, – боец с сетью и трезубцем!
– Его зовут Владимир Скворцов. После того, как его ранили на арене, тело заморозили – стандартная процедура. А после твоей победы это тело стало никому не нужным, его победителя ты убил. На практике такие вот жертвы арены обычно потом умерщвляются, но тут получился прецедент, и предприимчивый распорядитель арены обзавелся кучей бесхозных тел, которые можно привести в норму и продать как рабов.
– И что, он продал его тебе?
– Нет. У него посредственные данные, как интеллектуальные, так и физические и его просто не размораживали. А я, немного зная кухню арены, вдруг подумала, куда делись тела, ведь, по протоколу, они должны были быть твоими трофеями. Ну и разобралась. Теперь этому дельцу светит большой штраф, плюс выплата компенсации тебе, он же тебя обокрал. А это тело отдано тебе.
– А остальные?
– Выжило еще пятеро с арены, сейчас нанятый нами адвокат ищет их и, по нашему поручению, выкупит их рабские контракты. Еще я нашла одного твоего земляка, но добраться до него тяжело – он остался на том корабле, что привез тебя. Что с ним и как, неизвестно.
– Понятно. И что мне с ним делать?
– Что хочешь. Это – твой раб, хочешь, отпусти его, хочешь, убей.
– Что нужно сделать, чтобы он стал свободным человеком?
– Поставить ему нейросеть для начала. Он еще после арены не обрабатывался, так что всяких закладок у него нет. Затем прописать, что он освобожденный, на нейросеть. И можно отпускать на все четыре стороны, но я не советую. Не более, чем через месяц окажется с рабской нейросетью, или в рабском ошейнике.
– И что предлагаешь?
– Естественно, я провела его проверку, индекс интеллекта – 95, индекс нейроактивности – 98, индекс психососматики – 0. Но есть, так сказать, интересный рисунок профессиональной предрасположенности.
– Что-то раньше мне все говорили, что все равно, какая предрасположенность, и что все решает нейросеть.
– Это, конечно, так, но при низком интеллекте профессиональная предрасположенность решает очень много.
– И какая у него профессия?
– Оператор кибероперационных систем.
– А попроще?
– Программист, оператор дроидов, техник электронщик, хакер.
– И, естественно, есть такая сеть?
– Есть, но брать ее нужно в человеческих мирах. У троллей таких нет, а у нас они на особом учете, – Дзуххалаг его просто заберет себе.
– С ним понятно, как его оформить теперь, на оруженосца он не тянет.
– Долгосрочный контракт, лет на двадцать-тридцать.
– Это все равно, что в рабстве.
– Указать сумму досрочного расторжения, обычно миллиона три-четыре.
– Наверное, так и сделаю. Но, насколько я понял, было еще какое-то деловое предложение.
– Оно не совсем деловое.
– И?
– Возьми меня второй истри!
– Не понял.
– Понимаешь, такому воину как ты, не пристало иметь всего одну истри. У тебя уже есть своя команда, а значит, по статусу ты должен иметь две истри, а когда будет собственный корабль, то и три!
– Стоп! По-моему, вы решаете просто какие-то свои проблемы, а наличие истри – это не довод. Вон Лайцбрингер Ческа, и у него есть корабль, что-то я не вижу у него три истри.
– Лайцбрингер еще простой абордажник в душе, но когда он поймет, кто он на самом деле, то поверь, что все у него с этим будет в порядке.
– Почему же я должен понять это раньше, ведь меньше чем полгода назад я был снагом.
– Вот видишь, всего за полгода ты стал уважаемым орокуэном, рыцарем ордена, грозой тороноидов. А Лайцбрингер за двадцать лет поднялся из обычного абордажника в командиры абордажной группы, и только благодаря тебе стал ческой.
– Никакая я не гроза тороноидов, а в остальном мне просто повезло.
– Везет достойным, а достойные обязаны иметь несколько истри, или ты хочешь обидеть Натирру?
– А это тут причем?
– Если мужчина достоин нескольких истри, а имеет только одну, то он разочарован в ней, и поэтому не хочет больше. Отсюда вывод, что данная истри плохая и недостойная женщина, и не может стать старшей истри.
– Я не могу так сразу ответить.
– С ответом мы не торопим.
– Кто это мы?
– Я и Натира.
"Заговор" – пронеслось у меня в голове.
54
К моменту выхода из контролируемого Тролийским рартонатом сектора, у нас была уже более менее слетанная «эскадра». Каким-то непонятным способом был высчитан порядок ухода в прыжок кораблей, и он относительно правильно действовал. Правда разброс в выходе из прыжка, иногда был довольно огромный, но и тут проводились все возможные учения и разрабатывались разные планы.
И вот нам предстоял первый прыжок в Дикие сектора в систему Клевака. По предварительным данным она и еще система Жарну активно патрулируются троллийскими рейдерами. А в прошлом месяце в системе Клевака прошли активные бои с эскадрой тороноидов. С большими потерями троллям удалось вытеснить эту эскадру из системы Клевака, но закрепиться в системе тоже не удалось, слишком большие потери не дозволяют построить там стационарную базу.
Наши аналитики посчитали, что эта система условна чистая от тороноидов и безопасная. Следующий прыжок нужно уже совершить в неконтролируемую систему. Выбрана была система Шеат, хотя у меня было чувство, что лучше было идти через систему Пучу. Система Шеат находилась с противоположной стороны Хундербола от систем тороноидов, и я считал, что именно такое расположение обязательно должно заинтересовать каперов тороноидов. А система Пучу лежала в "прифронтовой" полосе, и ее все избегали, а значит, интереса для каперов тороноидов она тоже не представляла. Причем, сама система имела двойную звезду, одна из них была пульсаром, это говорило о том, что долговременные засады там делать опасно. Но я – простой человек и слушать меня не захотели: они же все – звездные волки, чуть не родившиеся в горниле звезд.
Система Клевака, была пустынна, если в ней и были корабли, то они довольно хорошо спрятались, или мы не сильно их искали. Кое-где были засветки разбитых кораблей, но можно было ли на них прибрать трофеи, неизвестно. Для этого нужно было подлетать к каждому кораблю и изучать его, а времени на это не было, да и контракт связывал определенными обязательствами. В системе мы провели десять часов, именно столько было нужно транспортам для разгона на следующий прыжок.
Как и ожидалось, Юрий идею взять вторую истри пока откинул. Но Натира, хоть для нее это было необычно, считала, что это – дело времени. У дроу абсолютно неприемлемо многоженство, как у орков, но мысленно она уже не считала себя дроу. Отец, читая информацию по их освобождению, сказал, что только создание абсолютно нового клана может дать им будущее. Восстановить старый им не удастся, их просто выследят и убьют, а вот создать новый, причем на роль его основателя вполне подходит и Юрий, очень даже можно. Опять же, чисто клан дроу создать не дадут, другие кланы быстро пресекут это, что опять грозит либо рабством, либо смертью. Нужно создавать новый клан и, возможно, новую расу.
Натира уже взяла ДНК Юрия и проверила на совместимость. Результат оказался положительным и у них могут быть дети. Недавно она провела аналогичный тест с ДНК Киа. Несмотря на то, что она является уже смеском, она тоже могла иметь детей от Юрия, а это уже можно было назвать чудом, обычно смески не давали потомство. Единственно, что нельзя было проверить, так это способность размножения их детей. Но отец, сказал, что и эту проблема решаема.
Владимир старался постоянно проводить время в информатории. Тем более, опыт выискивания информации в «сети» у него был, недаром он на Земле работал сисадмином. Последнее, что он помнил – тот злополучный бой, теперь, когда он просмотрел все видео тех событий, он понял, как ему повезло, причем, дважды, или даже трижды.
Первый раз, когда в их сотню смертников попал Юра, которому удалось невозможное. Во второй раз, когда он получил не фатальное повреждение, а всего лишь смертельное, но в этой космической цивилизации такие ранения лечились, при своевременном оказании медицинской помощи. Потом оказалось, что у него недостаточные кондиции для рабского ошейника, и он провалялся в замороженном состоянии почти полгода. И в конце повезло, что его нашла орка, и подарила Юре.
И хоть подарила она его как раба, Юра заменил рабский ошейник на рабочий контракт. Контракт был довольно долгосрочным, но с правом выкупа, и хоть сумма была баснословной, все ровно, это был шанс. Да и, читая о жизни в информатории, он понял, что при немедленном освобождении он, скорее всего, попал бы в рабство, а с его данными на нормальную работу устроиться было тяжело.
Юра дал ему перечень специальностей и право выбора. В сответствии с этим выбором ему должны были установить нейросеть, перечень которых тоже прилагался. Без нейросетей в этой цивилизации выжить практически было невозможно. Нейросети были основой цивилизации.
Конечно, хотелось установить что-нибудь особо крутое, но матушка-природа не презентовала мне приемлемых данных, и мне светили только второуровневые нейросети, или особые специализированные третьего ранга.
Именно такие и рекомендовал выбрать Юрий, а еще он рекомендовал научиться биться холодным оружием и стрелять из современных оружейных систем. И теперь два раза в сутки он ходил в спортзал, на занятия к здоровенному троллю, который выжимал из него все силы.
Но приходилось мириться с постоянными болями в мышцах, синяками от оплеух тролля, ибо с каждым днем он все таки становился крепче, и уже сейчас можно было без стыда смотреть в зеркало, хотя до Аполлона или Геракла было еще далеко.
А профессию он решил выбрать себе оператор дроидов и не заморачиваться на хакерстве, которое, с его данными, никаких особых умений дать не могло. Изучение баз происходило бы долго, и узкопрофильность сети накладывала большие ограничения. А ограничивать он себя не хотел, раз жизнь подарила ему такой шанс. Потому-то, долго подумав, он и выбрал себе профессию и, соответственно, нейросеть техника.
55
Система Шеат встретила нас сиренами и боевыми командами. Выпали мы в отдалении от основного места событий, но судя по расшифрованной сигнатуре, еще половина нашей эскадры не «всплыла». Все уже были на боевых постах, и сирена сработала просто для профилактики. Я, как всегда, находился в запасной боевой рубке. В этот раз компанию мне составил третий пилот и дежурный инженер из команды Пенерина. Как всегда, все мониторы были активны, и панорама разворачивающейся битвы расцветала всеми красками.
В бой уже вступили основные наши силы. Несмотря на сборную солянку, построение нашей эскадры происходило довольно слаженно. Наши самые крупные корабли стали заслоном от нападающих эквенторов тороноидов. Правый фланг прикрывали рейдеры Харадцев, между нашими самыми крупными кораблями располагались орокуэнские рейдеры и легкие корабли. Еще пара рейдеров занимала левый фланг, туда же медленно смещался авианосец со своим прикрытием. За всем этим построением начали накапливаться транспорта, сбиваясь в группы по шесть кораблей.
Нам пришло распоряжение выдвинуться на прикрытие первой группы транспортов и сопровождать их до точки перехода, которая на данный момент находилась в тылу построения тороноидов. Мы заняли свое место впереди и справа и выдвинулись со своей группой. За нами сразу пристроилась вторая группа, тоже в сопровождении с легким крейсером. Эти две группы и направились по большой обходной траектории.
Пока основная команда выполняла эти маневры, я мог спокойно смотреть на происходящее в космосе сражение, применяя всю возможную аппаратуру, установленную на нашем корабле.
Дестроер гномов уже слехнулся с эквентором тороноидов и следы от этой жаркой встречи впечатляли. Когда-то гладкая, угловатая конструкция дестроера сейчас была смята и почернела пробоинами и обожженными вмятинами. Эквентору тоже досталось: на его корпусе образовались целые кратеры расплавленного металла, в которых с успехом может поместиться наш крейсер. Но при этом оба корабля продолжали бой, огрызаясь залпами средних и малых орудий. Похоже, что тяжелые орудия обоих кораблей были в режиме зарядки и сейчас они отстреливались от других более мелких кораблей, не подпуская их к своей изувеченной шкуре.
Четыре харадских рейдера устроили карусель, двигаясь по эллиптической траектории зарядки, они за полный круг полностью выводили из строя боевой ургант. Прикрывали их карусель тролийские истребители и два легких крейсера, которые отгоняли меноки и штипы, не допуская их к уходящим на зарядку рейдерам. Жертвами такой тактики уже стал один ургант и один смерш, еще несколько кораблей получили серьезные повреждения. Заметив это, к ним направились эквентор в сопровождении двух ургантов и кучи более мелких кораблей.
Наш конвой продолжал идти к центру системы, пытаясь обойти основное место битвы, когда, наконец, из прыжка вышел крайний транспорт и теперь весь флот оказался в этой системе. Транспорты быстро собирались в группы и быстро, как только позволяли их силовые установки, направлялись вслед за нами. Тороноиды, заметив основную цель, попытались пробиться к транспортникам, но напоролись на фланговый огонь тролийского тяжелого крейсера и двух эскадрилий истребителей и корветов.
До нашей группы добралось два подраненных клига, которые с успехом были уничтожены нашей системой ПКО. Наши же истребители сейчас еще находились на стартовых позициях ангаров крейсера и были готовы вылететь в любой миг.
Правый фланг наших позиций начал постепенно и организованно отходить, в связи с тем, что наши корабли уже все вышли из прыжка, прикрывать сектор выхода из прыжка смысла не было, и теперь эта группа нужна была на левом фланге. Но просто произвести эту перегруппировку не получалось, противостоящие им корабли тороноидов буквально "прилипли" к ним, стараясь навязать ближний бой, где крупные калибры пушек эквенторов уничтожили наглые рейдеры.
Дестроер гномов обменялся еще одним залпом со своим эквентором и, похоже, повредил ему центральную систему управления, так как эскадрилья истребителей и торпедоносцев с дестроера смогла подойти на дальность пуска торпед и с этим гигантом похоже было покончено. Дестроер гномов тоже получил свою порцию попаданий. Его мощная броня в носовой части не выдержала и была пробита во многих местах, а внутренние взрывы превратили его в распустившийся бутон цветка. Похоже, что повреждения носовой части были очень серьезными и пострадали также основные носовые орудия, так как он теперь старался быть постоянно правым бортом к врагу. Дополнительно к этому ему пришлось пятиться, чтобы выравнивать линию нашей эскадры, из-за всё ускоряющегося отхода нашего правого фланга.
Теперь основная задача нашей эскадры было взятие под контроль точки прыжка на Хундербол. Также пришло распоряжение подготовить расчеты для прыжка в систему Отуа, как резервный план. Точку прыжка прикрывала эскадрилья смершей с прикрытием из меноков и штипов, но уже сейчас основные силы тороноидов начало перестроение, что перекинуть один эквентор и три урганта к этому сектору системы.
Но тут в активный бой вступил тролийский тяжелый крейсер, буквально вцепившись в этот эквентор, не давая ему возможности провести перемещение. Своей активностью он задержал и два из трех ургантов, решивших, что так увеличится шанс избавиться от одного из мощных кораблей вражеской эскадры. Чуть с запозданием вступили в бой и рейдеры лякуш, связывая эти урганты и переводя бой в артиллерийскую дуэль, не давая возможности им помочь своему эквентору.
Дестроер гномов начали быстро уводить в тыл нашей эскадры, похоже, что его повреждения были довольно серьезны, а последний налет звена меноков с передней полусферы увеличил повреждения. В принципе, гномы и так прыгнули выше своих возможностей, фактически в одиночку уничтожив эквентор, но, по правде сказать, это была пиррова победа, и сейчас этот грозный корабль мог превратиться в груду металлолома.
У нашего правого фланга тоже не все шло хорошо. Один из рейдеров не успел уйти, и был за полчаса растерзан сворой смершей и ургантов. Также там был уничтожен и один из наших легких крейсеров. Их фланг все быстрее начал отходить, тем самым давая возможность ургантам тороноидов наносить фланговые удары по дестроеру гномов. Правда, с бортов и он им отвечал им довольно прицельным огнем, и при удачном залпе цеплял не только урганты, но и смерши, а то и распылял меноки.
56
А тем временем за точку прыжка к Хундерболу начался новый бой. Как всегда, первой вступила в бой малая авиация. Клиги, выигрывающие в маневренности, проигрывали в вооружении и количестве, и очень быстро выходили из строя. Штипы держались дольше и наносили довольно ощутимые потери истребителям, но, получая множественные повреждения, вскоре становились кучей металлолома.
Наконец, первая волна истребителей ушла к авианосцу на перезарядку и в бой вступили легкие крейсера, стараясь нанести как можно больше вреда одним залпом и уйти на безопасное расстояние, избежав ответного огня. Естественно, противник, применял свою тактику, чтобы, несмотря на то, что их позиция была достаточно стационарна, достойно отвечать.
Наша группа уже через два часа должна была совершить прыжок, а сектор прыжка был еще занят, и сейчас главным тактикам эскадры приходилось что-нибудь придумывать, чтобы выполнить контракт.
Конвои начали уплотняться, все легкие крейсера с них отправили вперед, чтобы увеличить огневое напряжение на секторе прыжка, наш крейсер естественно тоже попал в это число. После маневрирования за час ситуация очень сильно изменилась. Теперь наш правый фланг прикрывал покалеченный дестроер гномов, для его прикрытия выдвинулся тролийский фрегат и два легких крейсера.
Из Харадских рейдеров бой мог продолжать только один, а оставшиеся два на половинной скорости направлялись к сектору прыжка. На них аврально проводились ремонтные работы по максимально возможному приведению кораблей в боевое состояние. Еще два легких крейсера были уничтожены тороноидами. Но и те понесли ощутимые потери, на нашем правом фланге действовали только два урганта с небольшой поддержкой из клигов, скорее всего, базирующихся на них.
В центре у нас складывалось все более-менее хорошо. Оставшийся эквентор тороноидов потерял ход и, еле передвигаясь, все больше отставал от основного места событий. Урганты, что его поддерживали, были уничтожены, взамен нами было потеряны два оркских рейдера и легкий крейсер. Остатки их центральной группировки жалось к эквентору. Тролийский тяжелый крейсер прорыва постепенно смещался к сектору прыжка. Несмотря на серьезные повреждения брони, у него еще сохранились тяжелые орудия и ход, что в данном случае ценилось даже больше.
Наш корабль подошел на дальность ракетного залпа и окутался огнем от их пуска, продолжая продвигаться вперед для выстрелов из своих орудий. Со стороны тороноидов тоже полетели десятки ракет, и экипаж приготовился к встрече подарочков. Так получилось, что и ракетное вооружение, и противоракетная защита на нашем легком крейсере была самая лучшая, если сравнивать легкие крейсера, "так что нам и карты в руки".
Постепенное уплотнение огня от все прибывающих кораблей вынудило постепенно отступать корабли тороноидов, но для безопасного прыжка этого было мало, а дальнейшее промедление было чревато подходом разрозненного сейчас флота тороноидов. Было принято решение на прорыв первой группы транспортов в прыжок. Под нашим прикрытием ведущим постоянный огонь первые шесть транспортов подошли к сектору прыжка и озарились залпом своих лазерных орудий. Строй кораблей тороноидов расцвел взрывами и, похоже, засветил их датчики, так как транспортам удалось войти в сектор и совершить прыжок.
Такая удача, воодушевила нас, и мы попытались проделать этот трюк повторно. Естественно, из этого ничего толкового не вышло. Выпущенные ракеты с кораблей тораноидов испугали пилотов Транспортников, и только три корабля совершили прыжок, а два других, получив по ракете в борт, резко отвернули и начали уходить за наши боевые порядки.
Для проводки оставшихся транспортов нужно было рисковать. Осторожное стягивание всех кораблей конвоя приводило к малым потерям, но и к невозможности захвата сектора прыжка. А значит, нужно производить прыжок в систему Отуа, где, возможно, нас тоже ждала засада тороноидов.
Наш крейсер, израсходовав полный боекомплект ракет, в авральном порядке производил зарядку, благо, что ракет у нас загружено было достаточно. В это же время у нас вся энергия шла на восстановление энергетического щита, а техники начали замену сгоревших блоков.
И хотя наш крейсер не участвовал в серьезных боях, даже у него были повреждения, а что говорить о кораблях, что вели бой с эквенторами и ургантами. Уже сейчас до трети нашей эскадры была уничтожена, еще половина едва могла вести бой. Но главное, что пока все транспорты были целы, и еще была возможность довести их до Хундербола, а значит, выполнить свой контракт.
Наши техники выполнили зарядку в кратчайшие сроки, и оставалось только восстановить энергию щита. Но времени на это уже не было – наш крейсер в составе группы совершил обходной маневр и сейчас выходил на новые боевые позиции.
На этот раз решено было производить запуск ракет с наименьшего расстояния одновременно с залпом из всех орудий, и сейчас вся группа на максимально возможной скорости сближалась с кораблями тороноидов. Те начали перестроения, но периодические обстрелы подходящих наших кораблей из дальнобойных орудий им сильно мешали. Эффективность их огня оставляла желать лучшего, но в упрек им это никто не ставил. Почти все корабли, что сейчас поддерживали нас с наших старых позиций, были сильно повреждены в предыдущих столкновениях.
Резкие маневры перегружали наши гравикомпенсаторы и те, наполняясь, начали не полностью компенсировать перегрузку, отчего периодически чуть не выкидывало из кресла из-за излишне резких маневров. Щиты, выставленные Натой по замысловатой схеме, тоже таяли, и уже просели до двадцати процентов. Орудия ПКО с очень большой скоростью сжигали боеприпасы, сбивая большое количество ракет тороноидов, стараясь прикрыть свой корабль и соседние корабли, идущие с нами в группе. Но наш корабль, в отличие от соседей, еще держался, наши товарищи по этой атаке уже принимали удары своей броней, лишаясь даже той защиты, что у них еще действовала.
Наконец, мы достигли рубежа открытия огня, и весь наш крейсер содрогнулся от множественных пусков ракет и залпов наших орудий. Истребители, державшиеся до этого за корпусами крейсеров, резко увеличили скорость и рванули вперед за волной ракет и снарядов. Дополнительно к неполной эскадрильи с тролийского носителя в этой атаке участвовали истребители усиления крейсеров, что участвовали в этой атаке.
Наша атака привела к уничтожению четырех смершей и двух меноков, не считая поврежденных кораблей противника. Мы за этот успех заплатили одним рейдером и третью истребителей. Еще один крейсер был поврежден при выходе из этой атаки и, судя по всему, ему необходимо было производить прыжок, пока он это еще мог. К счастью все наши истребители вернулись на корабль, правда, два из них нуждались в капитальном ремонте.
Также наша атака привела к уплотнению боевого порядка тороноидов. А последующий залп пятнадцати транспортников, рвущихся в прыжок, уничтожил еще три менока и дал им возможность успешно прыгнуть из системы. Оставалась последняя группа транспортников, которую нужно было провести, и тогда можно было уже самим убираться из этой системы.
Неожиданно корабли тороноидов, прикрывающие нужный нам сектор прыжка, начали маневр ухода. Они разделились на две группы и каждая начала выполнять свои задания. В первой группе были в основном поврежденные, они двигались на соединение с группой своего эквентора, который, тоже развернувшись, направился в сектор прыжка в систему Пучу. А в другой группе были быстрые боеспособные корабли, к которым по пути присоединились еще несколько таких же кораблей. Эта группа на огромной скорости направилась в сторону отставшего дестроера гномов.
Оказать ему помощь наша эскадра не успевала, слишком разбросаны оказались наши силы. Командование рисковало, чтобы провести транспорты до пункта назначения и, фактически, провела их, но платой оказался один из самых мощных кораблей нашей эскадры. Десятки скоростных меноков и штипов были слишком быстрыми кораблями, и даже наши истребители не успевали прикрыть покалеченный дестроер – запас в расстоянии у тороноидов уже был большим.
Командование на дестроере тоже поняло это, и приказало кораблям прикрытия, находившимся рядом с ним, отходить. Тролийский фрегат мог нанести урон таким кораблям тороноидов, но это все равно не спасло дестроер, да и, скорее всего, погиб бы и сам. Другой корабль, рейдер лякуш, к этому моменту сам находился в сильно поврежденном состоянии и реальной помощи оказать не мог. С самого дестроера начали сбрасывать истребители, челноки и спасательные катера. Судьба дестроера была предрешена, и капитан гномов пытался спасти экипаж.
После полного освобождения кораблями тороноидов нужного нам сектора прыжка, наши корабли наконец-то смогли уходить в прыжок. Сначала ушли в прыжок оставшиеся транспорты, затем – наиболее пострадавшие корабли. Остальные корабли, в том числе и наш, остались в системе, чтобы подобрать катапультуровавшихся пилотов истребителей и экипаж с дестроера, который сейчас уходил от этого корабля на максимальной скорости.
Сам дестроер начал разворот к приближающейся группе своим более-менее уцелевшим бортом в попытке нанести как можно больший ущерб. Но и корабли тороноидов это заметили, и начали искривлять траекторию атаки, подходя к дестроеру со стороны поврежденной носовой части. Их скорость позволяла им это, а вот маневровые качества поврежденного дестроера оставляли желать лучшего, и он проигрывал в этом противостоянии.
Меноки выпустили несколько залпов ракет и ушли в разворот, догоняя свою основную группу, а штипы подошли вплотную и нанесли последний смертельный удар своими пушками. Эти штипы были вооружены деструкторами, медленными, но очень опасными орудиями. После ракетного обстрела и последующей обработке орудиями, дестроер буквально разорвало на несколько частей. Смерть такого мощного, но устаревшего корабля заставила сжаться мое сердце и навеяла мрачные мысли о бренности нашего существования.
57
Через два часа, после того как были подобраны терпящие бедствия пилоты и экипажи кораблей, ушел в прыжок авианосец, а затем и остальной наш флот, за исключением нашего крейсера. На данный момент наш легкий крейсер остался самым маневренным и неповрежденным кораблем нашей эскадры, остальные корабли были повреждены и не могли вести полноценный бой или просто удрать из этой системы.
Еще через час систему покинула эскадра тороноидов. По предварительным данным нашего штурмана, корабли тороноидов прыгнули сразу на свою территорию. Система осталась за нами и, фактически, можно было праздновать победу. Контракт был выполнен, а наш "Улмакрипмкаиз" опять остался целым и богатым, опять подтверждая свое название.
Пока шло так называемое сидение в системе в готовности немедленно произвести прыжок, я начал смотреть данные по обломкам, что летали на месте уничтоженных кораблей, одни обломки дестроера и эквентора приковывали мой взгляд, как конфеты на витрине магазина у ребенка. Выжить там, скорее всего, не удалось никому, но кое-какая аппаратура и оборудование могло уцелеть.
– Приготовится к прыжку, – пришла команда Лайцбрингера.
Тут моя жаба не выдержала, и я запросил приватный канал связи с нашим капитаном.
– Почему мы улетаем, тут трофеев на два, а то и три наших корабля?
– Ты что, не понимаешь, это система никем не контролируется, тут в любой момент могут появиться корабли тороноидов, и нет никакой уверенности, что и сейчас в этой системе только один наш крейсер.
– Думаешь, что тороноиды оставили свои корабли?
– Можно сказать, что парочка разведывательных штипов и спутники разведки тут точно есть.
– Нам они не страшны.
– А флот, который в любой момент может выпрыгнуть и не дать возможность совершить нам прыжок в систему Хундербал, тебя не страшит?
– Уйдем через другой сектор и оттуда прыгним в Хундербол.
– Если мы в течение десяти суток не попадем туда, то будем считаться погибшими, и денег за контракт не получим, а потом еще и рейтинг на Бирже упадет.
– Дай мне час, не прыгай пока.
– Час, пожалуй, тебе дам.
Этот час прошел в сплошной беготне. Сначала пришлось оббегать свою команду и заручится их поддержкой. Вопросов тут не возникало, но времени убило достаточно. Затем мне пришлось провести долгие переговоры со старшим инженером нашего корабля Пинерином. Он меня всецело поддержал, но определение группы, что оставалась в этой системе со мной, заняло львиную долю отведенного времени. Зато со мной оставалось две трети инженерно-технического состава корабля. Хотелось еще переговорить с пилотами, но время, которое выделил мне Лайцбрингер, уже вышло и я направился в рубку, где он сейчас находился.
