Текст книги "18+, или Последний аргумент"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

11

А вечером был яхт-клуб в Сан-Франциско-Бэй и роскошный, с коньяком и шампанским, ужин на носу яхты «Вирджиния» на фоне огней Сан-Франциско и моста «Золотые ворота».

Марк молчал, но Ребер был в ударе и работал за двоих – шутил, рассказывал анекдоты, говорил тосты и продолжал атаковать Брауна:

– Понимаешь, Гомер, все люди делятся на две категории. Девяносто девять процентов живут для себя. Вот я, например, я живу в свое удовольствие. Хочу много денег, комфорта, красивых женщин. Ты хочешь быть министром. Ну, и так далее. Но есть люди – их очень мало – которым Господь поручил двигать прогресс для всего человечества. Фарадей, Маркони, братья Райт, Форд, Стив Джобс – за всю историю человечества их, может быть, всего две-три сотни. Но они создали электричество, радио, авиацию, Интернет. К чему я это говорю? А к тому, что когда компания «Эппл» почти обанкротилась, Билл Гейтс дал Стиву Джобсу пять миллионов баксов, и Стив сделал айфон, без которого сегодня люди уже не могут жить! А если бы Гейтс не дал ему этих денег? Вот перед тобой Марк Меланжер. Это Стив Джобс в нанотехнологиях. Ему нужно десять миллионов баксов, чтобы подарить нам нанобатареи, которые спасут мир от экологической катастрофы. А что такое десять «лимонов» для американского бюджета? Я посмотрел статьи наших расходов. Мы послали тридцать миллионов баксов пакистанским фермерам на выращивание манго. Китайцам, которые уже богаче нас, мы дали семнадцать миллионов на их социальные программы. И мы каждый год платим два миллиарда баксов нашим фермерам только за то, чтобы они не выращивали ничего на своих полях!

Браун усмехнулся:

– Ребер, ты прекрасный оратор. Но если б ты знал, сколько «гениев» каждый день присылают в Белый дом проекты спасения человечества! Давайте выпьем за самую красивую женщину в мире – за Валенсию…

После ужина перешли на корму, к плавательному бассейну. Усталая Валенсия, переодевшись в купальник, первой вошла в воду и расслабленно легла на спину, глядя в звездное небо. В другой стороне бассейна раздался шумный всплеск: это толстяк Браун рухнул в воду всеми своими 150 килограммами.

Тихо заворчали двигатели, яхта тронулась и отошла от причала, россыпь звезд, яркими блестками мерцающих в черном небе, медленно поплыла над Валенсией. А еще через несколько минут шум двигателей стал нарастать, и над яхтой возник пунктир золотых огней «Золотых ворот».

Валенсия огляделась. Полковник Браун шумно и разлаписто плавал вдоль противоположного бортика бассейна. Но ни Марка, ни Ребера нигде не было видно. Валенсия вышла из бассейна, набросила на себя махровый халат и босиком поднялась в рубку, к капитану и рулевому.

– А где Марк и Ребер?

Капитан, пожилой немец с невозмутимыми серыми глазами, сказал:

– Они остались на берегу, леди. А вам просили передать вот это.

И вручил ей плотный темный конверт.

Валенсия удивленно открыла его.

В конверте был чек из «Bank of America» на двадцать тысяч долларов, подписанный Ребером Жулонтом, и записка в одну строку:

«Дорогая Валенсия! Мы думаем, ты знаешь, что делать. Марк и Ребер».

12

Утром, в 7.00, они оба – и Марк, и Ребер – стояли на причале, глядя, как пришвартовывается «Вирджиния».

По-джентльменски помогая Валенсии сойти на берег, полковник Браун сказал:

– Знаешь, милая, я инженер по образованию, окончил Алабамский индустриальный университет. Этим господам до Теслы, как до Луны. Но они получат финансирование.

– Спасибо, – сказала Валенсия. – Всего хорошего!

И, не взглянув на мужа и любовника, прошла мимо них к выходу из яхт-клуба, махнула рукой такси.

А еще через час она все в том же арендованном «Ниссане» катила на север по узкому мосту над заливом Окленд-Бэй. Слева была зелено-голубая водная гладь, покрытая золотым солнечным напылением, а справа архитектурная мешанина Силиконовой долины периода компьютерной лихорадки. Рядом с Валенсией, на пассажирском сиденье ежеминутно звенел ее «BlackBerry Pearl Diamond Edition», его экран сообщал попеременно: «МАРК»… «РЕБЕР»… «МАРК»…

Протянув правую руку, Валенсия взяла этот милый аппаратик стоимостью 88 000 долларов, переложила в левую и, высунув ее в окно, выпустила в воду залива.

После чего в Беркли сдала «Ниссан» в пункт проката «Hertz», пересела в свою «Тойоту», а в «San Francisco Mutual Bank» положила на свой счет чек на 20 000 долларов и попросила у кассира свой баланс.

– Баланс? – удивился кассир – молодой афроамериканец в форменном коричневом пиджаке «San Francisco Mutual Bank» и с модной прической набриолиненного дикобраза. – Извините, мисс, но час назад ваш менеджер снял все ваши деньги.

– Менеджер? – изумилась Валенсия. – Какой менеджер?

– Ну, как же, мисс. Вот ваш договор с банком. – И кассир показал ей шестистраничный, с мелким убористым текстом договор, который она подписала при открытии счета, прочитав только один пункт – про восемь процентов годовых. А теперь… – Посмотрите, мисс, пункт шестнадцать, – сказал кассир. – Восемь процентов вам начисляют, потому что ваш счет объединен со счетом мистера Ребера Жулонта, и он является менеджером этого счета, вы сами это подписали…

Часть третья
Нью-Йорк. Бриллиантовый район

1

Выйдя из лифта в отделанный мрамором холл компании «Roberts & Smith Co.», Валенсия мелкой походкой подошла к обширному полукруглому столу приемной:

– Доброе утро.

– Доброе, чем могу помочь? – сухо ответила секретарша, с первого взгляда оценившая ничтожность посетительницы – на ней было простенькое платьице нищей студентки, волосы стянуты на затылке в узел, никакой косметики на лице, а на ногах дешевые кроссовки, в каких ходят только курьеры. Да она и оказалась курьером – секретарши уровня процветающей нью-йоркской компании «Roberts & Smith Co.» не ошибаются.

– Я за пакетом для доктора Адамса, компания «Братья Адамс».

– Секунду… – оттолкнувшись каблуком от коврового пола, секретарша отъехала в своем кресле к боковому стеллажу с письмами и пакетами и стала быстро перебирать их тонкими пальцами с модным маникюром в серебристую крапинку.

А посетительница оглядела ее стол – четыре белых телефона (один из которых уже журчит деловым звонком), телефонный коммутатор, компьютер «Мас» последней модели, широкий, в полстола календарь-блокнот с четкими столбиками записей, стаканы с остро отточенными цветными карандашами и авторучками. А в тылу, за спиной – мраморный простенок с золотыми буквами «Roberts & Smith Co». Ничего лишнего, но все по «фирме».

– Извини, ничего нет. – Секретарша стремительно вернулась к столу и взяла телефонную трубку: – «Робертс энд Смит», доброе утро. Соединяю. – И, щелкнув рычажком коммутатора, снова посмотрела на посетительницу: – Для Адамса ничего нет.

– Неужели? Вы уверены? – удивилась та и, достав из холщовой сумки потертый блокнот, открыла его. – Это же «Робертс энд Смит», верно? Мистер Адамс из компании «Братья Адамс» послал меня за пакетом от мистера Гарри Купера…

– Извини, у нас нет никакого Купера.

– Правда? А я ехала из Лонг-Айленда… – чуть не до слез огорчилась курьерша и кивнула на телефоны: – Можно я позвоню мистеру Адамсу?

– Конечно, – сжалилась секретарша и подвинула ей один из телефонов.

– Спасибо, я быстро. – Неловким пальцем курьерша спешно набрала десятизначный номер. – Алло! Доброе утро. Можно доктора Адамса?

Но в трубке был только стандартный голос автоответчика: «К сожалению, сейчас мы не можем ответить на ваш звонок…»

– Черт! – огорчилась курьерша и положила трубку. – Извините, – сказала она секретарше. – Спасибо. Большое спасибо…

И, совершенно расстроенная, направилась к лифту.

А секретарша, тут же забыв о ней, сняла трубку с очередного приглушенно журчащего телефона:

– «Робертс энд Смит», доброе утро…

«Динь» – пропел подъехавший лифт, над его дверью загорелось табло с числом «32», и огорченная курьерша вошла в кабину, нажала кнопку «31».

Через секунду, выйдя из лифта в залитый светом и отделанный под сталь холл компании «Industrial Management Co.», она той же скромной и почти шаркающей походкой подошла к обширному прямоугольному столу приемной:

– Доброе утро.

– Доброе, чем могу помочь? – ответила чернокожая секретарша.

– Я за пакетом для доктора Адамса, компания «Братья Адамс».

– Секунду… – оттолкнувшись каблуком от паркетного пола, секретарша отъехала в своем кресле к дальнему концу стола с невысоким стеллажом для писем и пакетов.

А посетительница бегло оглядела этот стол – тоже четыре телефона, компьютер «Мас», стаканы с остро отточенными карандашами. А за спиной строгий стальной простенок с золотыми буквами «Industrial Management Co».

– Как ты сказала: для доктора Адамса? – спросила секретарша, перебирая конверты и пакеты.

– Да, пакет для Стива Адамса, компания «Братья Адамс»…

– К сожалению, ничего нет.

– Вы уверены? – удивилась курьерша и, достав из рюкзачка потертый блокнот, открыла его. – Это же «Индастрел Менеджмент Компани», так? Мистер Адамс из компании «Братья Адамс» послал меня сюда за пакетом от мистера Купера…

– Извини, дорогая, но у нас нет никакого Купера.

– Правда? А я ехала из Лонг-Айленда… – снова чуть не до слез огорчилась курьерша и кивнула на телефоны. – Можно я позвоню?

– Конечно. – Секретарша подвинула ей один из телефонов.

– Спасибо, я быстро. – Курьерша набрала десятизначный номер. – Алло! Доброе утро. Можно доктора Адамса?

Но в трубке был тот же автоответчик: «К сожалению, мы не можем…»

– Черт! – огорчилась курьерша и положила трубку. – Извините. Спасибо. Большое спасибо… – И направилась к лифту.

«Динь» – пропел подъехавший лифт, над его дверью загорелось табло «31», и курьерша вошла в кабину, нажала кнопку «30».

Через секунду, выйдя из лифта в грохочущий музыкой и расписанный нотами холл компании «Jazz & Country Music Production Ltd.», она подошла к столу приемной:

– Доброе утро! Пакет для доктора Адамса, компания «Братья Адамс»…

– Что? Повтори… – дергаясь в такт музыке, не расслышал ее молодой секретарь.

…Спустя три часа, ровно в 13.03, Валенсия вышла из небоскреба на углу 46-й улицы и Пятой авеню. И, оказавшись в потоке прохожих на солнечной стороне улицы, устало закрыла глаза. Да, она устала так, словно перетащила на себе тонну груза. Три часа непрерывной актерской работы – это, оказывается, изнурительный труд. Надо бы присесть в ближайшем кафе, выпить холодного апельсинового сока. Но нельзя – сейчас ланч-тайм, в это кафе могут зайти секретарши, у которых она только что была. И значит – вперед, нужно отойти от 46-й хотя бы на несколько кварталов.

Валенсия выпрямилась и как-то разом преобразилась. Куда подевались эти скромно согнутые плечи курьерши, этот огорченный взгляд, эта приниженная и почти шаркающая походка? Освободив стянутые на затылке волосы и растрепав их по плечам, она снова стала стройной красоткой с гордо поднятой головой и тем вызывающим взглядом, каким умеют смотреть на мир девушки, знающие себе цену. Именно этим победным взглядом она окинула всю Пятую авеню – и густой поток клерков, высыпавших сюда в обеденный перерыв потрепаться и перекусить, и иностранцев, спешащих из одного дорогого магазина в другой с бумажными сумками «Lord & Taylor», «Saks Fifth Avenue» и «Victoria Secrets», и курьеров с рюкзачками, летящих по тротуарам на роликовых коньках.

Да, три недели назад на том побережье, в Калифорнии, она получила удар под дых. Там, во Фримонте и Сан-Хосе, она впервые в жизни начала ощущать к мужчине какое-то особое, почти материнское чувство, и вдруг он сам, сознательно и добровольно, подложил ее полковнику Брауну только для того, чтобы получить финансирование на свои наноцацки! Нет, к Реберу у нее нет претензий. Ребер гениальный прохвост – под научное открытие Марка получил миллионы от Пентагона и часть этих денег положил себе в карман, а на вторую часть содержал лабораторию Марка и развлекался с его женой. Причем «щедро» платил ей за каждую ночь, зная, что эти деньги лягут на его же счет! Учиться нужно у таких пройдох! К тому же и она получала кое-что от Ребера – сотню, как минимум, вкусных оргазмов, путешествия по самым знаменитым курортам и дорогие подарки. Нет, Ребер не был жадным, просто их адюльтер был сугубо деловой сделкой для них обоих, и в этом бизнесе он сделал ее как ребенка. А вот Марк…

Одно хорошо – резко, одним крутым поворотом судьбы она избавилась от преследования. Пусть эти испанцы – кто бы они ни были, мафиози, ФБР или московское ФСБ – ищут ее в Калифорнии. Пусть они допрашивают Марка и Ребера – она исчезла из их жизни, растворилась в Америке, как свист в воздухе.

И все же… Если у вас в кармане было почти двести тысяч долларов, муж-профессор без пяти минут лауреат Нобелевской премии и любовник-миллиардер, и вдруг вы остались почти ни с чем – какие-то несчастные двадцать тысяч баксов (даже «Тойоту» пришлось бросить в Калифорнии, потому что при ее покупке Марку выдали title[10]10
  Title – документ на владение машиной.


[Закрыть] на его имя) – как вы будете чувствовать себя? Перелет в Нью-Йорк, гостиница на западе Манхэттена (не в Бруклин же ей ехать, в конце концов!), кое-какая теплая одежда на первое время (в Калифорнии теплое было ни к чему) – и вот уже от двадцати тысяч осталось только семнадцать. А когда на западе 73-й улицы нашла крошечную студию за 2300 баксов в месяц, и пришлось сразу отдать арендную плату за первый и два последних месяца, то – о, ужас! – осталось только десять! От страха сердце защемило! Конечно, с точки зрения простого обывателя, и отель на западе Манхэттена, и, тем паче, студия за 2300 в месяц – это было безумием и расточительством. И будь Валенсия заурядной простушкой, впервые попавшей в Нью-Йорк, она бы забилась в какую-нибудь дешевую квартирку в Квинсе или Бруклине – и что? Пошла бы продавщицей в «Macy’s» или официанткой в «Pizza-Hot»? На восемь долларов в час? Нет уж, извините! Валенсия не привыкла сдаваться и – учтите – ей было уже двадцать пять! А в двадцать пять любая одинокая женщина, даже простушка, считает, что всё, это последний рубеж, пан или пропал, сейчас или никогда!

Да, Валенсия пошла на смертельный риск, но… победила их всех – и клерков, зарабатывающих десять, ну, максимум пятнадцать долларов в час, и тех лощеных и откалиброванных секретарш, которые получают – смешно сказать – аж двадцатку! А она, Валенсия, за три часа работы и двадцать два телефонных звонка сняла четыре тысячи четыреста долларов! А сколько еще не пройденных ею офисных небоскребов на одной только Пятой авеню!

Вы, конечно, спросите: как? Как можно двадцатью телефонными звонками сделать четыре тысячи баксов? Ладно, вам, как своим читателям, я, так и быть, скажу. Только имейте в виду – это не очень кошерно. В списке телефонных компаний Нью-Йорка она нашла самую маленькую, обслуживающую только Северный Квинс телефонную компанию «Optimum International Telephone Calls, Inc.», затем сняла в этом Северном Квинсе дешевую крохотную студию и зарегистрировала в «Optimum International», что каждый звонок на ее номер стоит двести долларов. А потом, как вы видели, стала обходить самые богатые компании на Пятой авеню и оттуда звонить самой себе. Вот и всё! За эти звонки «Optimum International Calls» брала деньги с этих компаний и переводила на ее счет. Никто до этого не додумался, кроме самых первых русских эмигрантов сорок лет назад, но те умники зарвались, начисляли себе по тысяче и даже две тысячи долларов за звонок, и их, конечно, вычислили и накрыли. Однако с тех пор прошла уйма времени, а все новое – это, как известно, хорошо забытое старое (только не инструкторами «Розария № А08», которые для своих агентов коллекционируют все аварийные способы выживания на Западе). Конечно, и Валенсия могла назначить тысячу долларов за звонок, но зачем подставляться? Для большой компании, которая каждый день говорит по телефону со всем миром, двести долларов – ерунда, если в бухгалтерии этой компании даже обратят внимание на эту сумму, они не станут тратить время на расследование. А Валенсия не собирается заниматься этим постоянно, ее цель за месяц собрать тысяч сто и тут же съехать с квинсовской квартиры, чтобы и концов не оставлять.

Победно усмехнувшись и поправив на плече ремешок холщового рюкзачка, она двинулась вниз по Пятой авеню.

2

Да, свою первую и основную квартиру с боковым видом на Централ-Парк она снимала на 73-й Вест-стрит за 2300 долларов в месяц. Но что это за квартира? Крохотная, с одним окном пенал-студия на девятом этаже, под самой крышей, которая раскалялась летом и промерзала зимой. Зато… Зато по утрам, в 6.30, Валенсия в бандане, в наушниках и с айфоном, в спортивных кроссовках, легкой маечке и джинсовых шортиках спускалась в мраморный холл своего жилого дома, говорила усатому, в красивой ливрее портье Раймонду «Доброе утро!», перебегала авеню Централ-Парк-Вест ко входу в парк и снова, как в Принстоне, легкой и ошеломляюще красивой бегуньей летела по дорожкам парка. А навстречу ей…

Вы знаете, кто бегает в такую рань по Центральному парку?

Нет, не Вуди Аллен и не Миа Ферроу, которые тоже живут с окнами на Центральный парк – они, к сожалению, уже не бегают, а только смотрят на бегунов из своих апартаментов. Но будущие Аллены и Ферроу, а также нынешние молодые и пожилые миллионеры и даже миллиардеры, проживающие на Ист– и Вест-Сайд между 59-й и 90-й улицами, – вот кто бегает тут в такую рань или прогуливает своих собак.

При этом следует сказать, что эти пробежки не были для Валенсии средством охоты за очередным научным или военным секретом. Нет, она просто держала себя в спортивной форме и готовилась к очередной битве – выживанию в Нью-Йорке и его покорению. Да, тысячи молодых красоток ежедневно приезжают в Нью-Йорк с той же целью, лелея в душе знаменитый мотив «If I can make it there, I’ll make it everywhere». Но они приезжают нищими и, начиная с нуля, с какого-нибудь Бронкса или Бруклина, спешно идут на любую работу, которая засасывает и держит на дне. А Валенсия, как мы уже сказали, прошла профессиональную подготовку сначала в «Розарии», а затем в парижской «Камилле»…

Впрочем, хватит болтовни. Просто взгляните на Центральный парк так, как ранним солнечным утром видит его великий лирик Вуди Аллен из окна своей спальни. Зеленые купола деревьев освещены мягким солнцем, встающим на Исте; по извилистой 72-й, пересекающей парк с запада на восток, катит поток машин и желтых такси; а по всем остальным дорожкам бегут, бегут от старости и инфаркта юные красотки и молодые красавцы. Под какую музыку снял бы это Вуди Аллен? И на кого наехал бы он трансфокатором, объективом с переменным фокусным расстоянием, до крупного плана так, чтобы держать этот крупный план долго-долго, любуясь сначала ее красивым телом, выпуклой грудью и шоколадным загаром, а потом длинной шеей, полными чувственными губами, большими карими глазами и копной каштановых волос, прихваченных тонкой банданой?

Но даже если Вуди Аллен, занятый своей юной женой, проспал нашу красавицу, вы-то увидели ее, правда?

О чем она думает на бегу под музыку в своем айфоне?

О, в этой гордо поднятой головке клубится целый рой мыслей! Во-первых, будет ли искать ее Марк? Наверное, нет, зачем ему теперь формальная жена – русская шпионка? Он теперь ночей спать не станет, боясь, что ее раскроет ФБР. Но пойдет ли он сам в ФБР, чтобы заявить на нее? Поначалу, конечно, не пойдет, ведь он знал, что она шпионка, и скрывал это почти два года. А с другой стороны, он же трус, он не сможет все время жить под страхом, что ее вдруг арестуют, а его обвинят в сотрудничестве с Москвой. Следовательно, помучавшись, он все-таки может пойти в ФБР или полицию. И, выходит, нужно срочно дать Марку развод, это его успокоит. Адвокат, ей нужен американский адвокат по бракоразводным процессам. Только убрав опасность в тылу, можно, развязав себе руки, двигаться дальше по жизни.

Второе. Да, она молодая, красивая, независимая – ну, или почти независимая. Но она всегда имела за спиной «каменную стену» – сначала воспитателей детского дома на Кубе, потом «дядю Ивана Серпухова» и учителей пионерского лагеря «Ласточка», потом ФСБ и «Камиллу», потом Марка-мужа и Ребера-любовника. По одному ее слову Ребер присылал за ней самолет, по одному ее взгляду Марк становился шелковый и готов был носить ее на руках. Но они оба продали ее за спасение своего бизнеса, и теперь она совершенно одна. Одна в этом гигантском городе, в этой стране, в этом мире. А женщина не может в одиночку бороться со всем миром, это противоестественно. Если женщина остается одна, ей хочется забиться в угол, накрыться одеялом, скулить, плакать и жалеть себя. Но от Валенсии вы этого не дождетесь! Черта с два! Вперед! Каждое утро подъем в 6.15 и уже в 6.30 – Центральный парк, беговая дорожка…

Третье…

– Извините, у вас есть минутка?

– Нет…

– Как вас зовут?

Надо же, какой идиот! Глупей подката не смог придумать! Да пошел ты, только сбил с мыслей…

Валенсия резко прибавила скорость и ушла в отрыв.