Текст книги "Явление Пророка"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Файл № 10. 1978 год

«Камеры предварительного заключения», а на самом деле просто внутренняя тюрьма киевского Управления МВД Украинской ССР по улице Владимирская, 15, не были чем-то исключительно украинским. Такие же подвальные тюрьмы были во всех типовых зданиях республиканских управлений МВД и КГБ, построенных в стиле «сталинский ампир», то есть массивно и на века существования советской власти и руководящей роли КПСС. Не зря, когда немцы оккупировали почти всю европейскую часть СССР, гестапо и гэбисткомиссариаты заняли именно эти здания в Киеве, Минске, Вильнюсе и Риге. Тоже «на века».

Шестерых арестованных евреев развели по разным камерам, где сидели уголовники и наркоманы.

В камере, куда втолкнули Бориса Левина, вдоль левой стены были узкие нары, которые в тюремном обиходе назывались «шконка», на потолке – тусклая и убранная под решетку лампочка, а в глубине, у глухой торцовой стены – параша, водопроводный кран с подставленным под него цинковым ведром и тут же, в стенном углублении – батарея парового отопления, забранная чугунной решеткой. И всё – ни окна, ни стола, ни стульев. Зато – трое обитателей с татуировками «РАБ КПСС», «НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ» и «ЛЮБКА ШАЛАВА» на потных оголенных торсах. Впрочем, Борис не успел ни поздороваться, ни разглядеть их, как эти трое окружили его.

– Жидок, вымой пол и парашу! – приказал самый крупный и лысый, с татуировкой «НЕ СПЛЮ» на веках.

По тюремным законам это означало одно: как только Борис нагнется мыть пол, его изнасилуют. Лысый даже начал расстегивать штаны.

Но Борис апперкотом сбил его с ног так, что тот улетел под шконку. Двое других разом набросились на Бориса, но оказалось, что этот «жидок» умел постоять за себя – готовясь к эмиграции в Израиль, многие евреи занимались тогда не только ивритом, но и боксом или карате. И все бы закончилось еще одним разбитым носом и достойным перемирием, но тут в камеру ворвались охранники:

– Ах, ты, жидяра, еще драку устроил!

Дубинками они стали избивать Бориса куда попадя, он успевал прикрывать локтями только голову и наконец, потеряв сознание, рухнул, окровавленный, на бетонный пол…

А пришел в себя только в «воронке», который, проехав по заснеженному вечернему Киеву несколько сотен метров, доставил его к еще более помпезному зданию – Управлению КГБ УССР на той же Владимирской улице, но в четырехэтажном доме № 33. Впрочем, Борис этого здания не увидел – «воронок» заехал сюда со двора и вплотную подкатил к козырьку над черным входом. Тут Левина приняли двое других, гэбэшных, охранника и повели сначала по подвальным коридорам, а затем – в кабине рабочего лифта – на третий этаж.

Кабинет подполковника Виктора Ищенко, начальника Пятого (Еврейского) отдела КГБ Украины, был просторным, со стенами, отделанными светлыми деревянными панелями. Большие окна с гипюровыми шторами, письменный стол с несколькими телефонами, на стене портреты Дзержинского и Андропова, а на полу у окна – два высоких брезентовых мешка, доверху набитых. Эти мешки были развязаны, из них выпали на пол квадратные конверты с израильскими штемпелями – израильские вызовы-приглашения.

Перехватив взгляд Бориса, хозяин кабинета – красавец-блондин в прекрасном светло-сером костюме, с голубыми глазами и косой челкой пепельных волос – усмехнулся:

– Узнаете? У вас такие же? Три или пять?

Борис посмотрел ему в глаза и медленно, сквозь разбитые губы, проговорил:

– Я знаю, что из Израиля мне послали пять вызовов. А вы пропустили только один.

Ищенко усмехнулся:

– Хоть пять вызовов, хоть десять, вы никуда не поедете, у вас секретность.

– Я работал на заводе «Радиоприбор». Какая может быть секретность у завода, который целиком привезли из Германии еще в сорок пятом году?

– Это не наше дело, – отмахнулся Ищенко. – Завод входит в Миноборонпром[2]2
  Миноборонпром – Министерство оборонной промышленности.


[Закрыть]. Но я вас вызвал не для дискуссии, а чтобы предупредить: здесь вам не Москва. Это там посольства и иностранные журналисты. А тут у нас руки развязаны. И миндальничать с вами, сионистами, мы не будем. Вы занимаетесь антисоветской деятельностью – преподаете иврит, устраиваете сионистские семинары и пишете антисоветские статьи, – Ищенко извлек из ящика стола пачку брошюр с шестиконечными звездами-магендавидами на обложках. – Вот материалы вашего подпольного симпозиума по Бабьему Яру. С вашей статьей. Издано в Израиле и в США!

– В моей статье нет ничего антисоветского, – сказал Борис. – Там только статистика. Количество евреев, расстрелянных в Бабьем Яре.

– Расстрелянных кем?

– Немцами и украинцами.

Ищенко гневно ударил кулаком по столу:

– Чушь! При чем тут украинцы? С чего вы взяли?

– Я там был, – спокойно ответил Левин. – Только за два первых дня, двадцать девятого и тридцатого сентября 1941 года, четыреста немцев зондеркоманды штандартенфюрера Пауля Блобеля и тысяча двести украинцев из украинской полиции расстреляли в Бабьем Яре тридцать четыре тысячи евреев, не считая детей.

– Что значит, вы там были? – надменно переспросил Ищенко.

– Я один из двадцати восьми выживших. Мне было четыре года, назавтра после расстрела я выполз из этого рва. Не знаю, как…

Ищенко оторопело посмотрел на Бориса. Потом, ища одной рукой на столе сигареты, второй рукой открыл картонную папку с надписью: Левин Б.М. ДЕЛО № С-679/23.

Бегло глянув на первые страницы дела Левина, Ищенко сказал:

– Вы… Всё равно… Вас воспитала советская власть. Детский дом, ремесленное училище, университет. Я, между прочим, тоже прошел этот путь – Суворовское училище, потом служба в армии, – Ищенко закурил Dunhill, едва не ожегши пальцы горящей спичкой. – Но я коммунист, а вы клевещете на наш народ, провоцируете национальную рознь. Это и есть антисоветская деятельность…

Левин молчал.

Ищенко закрыл папку, встал, прошелся по кабинету. Сто двадцать тысяч евреев, расстрелянных в Бабьем Яре в 1941 году, как, впрочем, и все семь миллионов советских людей, погибших в Великую Отечественную войну[3]3
  До горбаческой перестройки в СССР была известна только эта цифра потерь в ВОВ.


[Закрыть], были для него, тридцативосьмилетнего, только фетишем, цифрами статистики. Поздний сын знаменитого художника Петра Ищенко, разбогатевшего на гигантских панно с Лениным и Сталиным для домов культуры, кинотеатров и санаториев, Виктор Ищенко в 1964 году поступил на факультет иностранных языков Высшей школы КГБ. И быть бы Виктору еще одним Рихардом Зорге (или Олегом Калугиным), если бы не дотошный генерал-полковник Никитченко, который, став в 1967-м новым начальником этой школы, тут же назначил глубокую проверку биографий всех учащихся. Эта проверка установила, что отец курсанта Ищенко, народный художник Украины, трижды лечился от алкоголизма и год назад умер от цирроза печени. Конечно, за это Виктора – отличника по всем дисциплинам – не отчислили из школы, но в его личном деле появилась короткая запись: «Без выезда за рубеж – возможен н/а[4]4
  Н/а – наследственный алкоголизм.


[Закрыть]».

Так, несмотря на блестящие успехи в учебе и оксфордское произношение, полученное круглосуточными занятиями в лингафонном кабинете, тавро «н/а» сделало Виктора невыездным. Что, в принципе, оказалось не так уж и плохо – он унаследовал роскошную отцовскую квартиру на Крещатике, отцовские связи в партийной элите и в 36 лет стал начальником Пятого отдела Украинского КГБ, а – при удачном стечении обстоятельств – мог легко шагнуть еще выше. Только нужно красиво справиться с этими жидами, которые устроили вселенский шабаш вокруг Бабьего Яра.

Пройдясь по кабинету, Ищенко остановился возле Левина:

– Как вы можете помнить? Вам даже не было четырех лет. Всего три года и восемь месяцев…

Глаза у Левина чуть сощурились, концентрируясь в зрачках Ищенко.

– Нас было сорок два Левиных, – проговорил он. – Такое не забывается.

Ищенко затянулся сигаретой.

– Вот видите: все ваши родственники погибли. А между прочим, недавно к вам приезжал эмиссар ЦРУ и МОССАДа, выдавал себя за вашего кузена. Но мы его разоблачили и отправили обратно. Это для МОССАДа вы создаете тут сионистскую сеть? Или для ЦРУ?

Глядя Ищенко в его голубые глаза, Левин вновь молчал.

– Система «ПЛОД»? – усмехнулся Ищенко.

Но Левин не ответил и на этот вопрос. Система «ПЛОД», или «Как вести себя на допросах», была разработана известным в те годы диссидентом-математиком Владимиром Альбрехтом и советовала не отвечать на вопросы следователей в тех случаях, если: «П» – допрос происходит без Протокола, «Л» – вопросы следователя касаются вас Лично и превращают вас в обвиняемого, «О» – вопрос не имеет Отношения к сути обвинения, «Д» – ответ не Допустим с точки зрения вашей морали. Эта система помогла тысячам советских диссидентов, правозащитникам и евреям, обвиняемым в антисоветской деятельности за желание эмигрировать в Израиль, избежать тюремных сроков, за что правозащитники выдвигали Альбрехта на Нобелевскую премию, а КГБ отправило в тюрьму.

– Что ж… – сказал Ищенко после паузы. – Считайте, что сегодня вам повезло. Потому что завтра к нам прибывает делегация профсоюза американских полицейских, мы будем показывать им наши тюрьмы и следственные изоляторы. Конечно, с уголовниками, но без «политиков». Поэтому сейчас я вас выпущу. Но предупреждаю: если вы продолжите сионистскую деятельность и примете участие в организации нового митинга у Бабьего Яра, то мы вас посадим, и ваши дети не увидят вас еще лет пятнадцать. Гарантирую. Вы поняли меня?

– У вас очень светлые глаза, – ответил Левин. – Такие глаза были у полицая, который отнял меня у бабушки и швырнул в ров. Пулю сэкономил…

– А зря, – ожесточился Ищенко. – Пшёл вон!

Файл № 11. 2024 год

Израильский телеканал «Тель-Авив 24», 19 апреля, 8:20:

ВЕДУЩИЙ ТВ-НОВОСТЕЙ:

– Война на пороге! По сообщению Национального комитета киберзащиты, сегодня ночью новый шквал хакерских атак обрушился на нашу страну. Нападению подверглись все транспортные системы – железная дорога, управление автотранспортом, морские порты и аэродромы. Из анонимного источника стало известно, что на сей раз это были не иранские, а объединенные банды турецких и европейско-мусульманских хакеров, но еще неясно, действовали они с одобрения турецкого правительства или без него. Во всех случаях им удалось парализовать железную дорогу и управление Хайфским морским портом. Нарушена работа аэропорта «Бен-Гурион», а самое главное – со вчерашнего дня, в связи с угрозой ракетных обстрелов и применения Ираном ядерного оружия, закрыты все школы, ясли и детские сады, и все население обязано ночевать в бомбоубежищах. Переходим к публичным комментариям. Сегодня за оценкой сложившейся ситуации мы обратились к известной писательнице, лауреату нескольких литературных премий и доктору политических наук Хане Голбер. – (Повернувшись к телеэкрану.) – Шолом, Хана. Как вы оцениваете нынешний кризис?

ХАНА ГОЛБЕР:

– С ужасом! Применив генетическое оружие против части мусульман, наше правительство сделало нашим врагом весь мусульманский мир. Но мы не можем противопоставлять себя исламскому миру. И не только потому, что мусульман больше нас. В конце концов, по всем нормам морали и гуманизма арабы-палестинцы, родившиеся в Палестине, тоже имеют право на эту землю. Поэтому их гимном стали стихи Абд аль-Кадир аль-Хусейни, который перед гибелью в 1948 году написал: «Ты земля наших отцов, / На эту землю нет права у евреев. / Как могу я спать, / Пока враг на ней. / Что-то горит в моем сердце. / Родина зовет!» А какая еще родина может быть у людей, чьи деды и прадеды жили на этой земле? Тем не менее, в новом поколении есть арабы, готовые к сотрудничеству с нами. Вспомните выступление доктора экономических наук палестинца Мудара Захрана в Парламенте Европы в 2018 году, где он сказал европейским лидерам: «Перестаньте кормить врагов Израиля!.. Единственный источник стабильности, который у нас есть, это Израиль!» А американский араб журналист Фред Марун? Он открыто писал: «Иерусалим принадлежит евреям. И не только потому, что принадлежит им по праву, но также потому, что мы, арабы, не заслуживаем его. Мы создали Хезбаллу, ХАМАС, Аль-Каиду, ДАИШ и множество других террористических групп. Мы создали поколения тиранических диктатур на всем Ближнем Востоке, мы заставили ненавидеть нашу религию. Когда прекратится этот бред? Разрозненны и немногочисленны те из нас, кто в состоянии признать евреев нашими братьями. Остальные из нас помеха, чума Ближнего Востока. Тем не менее, мы продолжаем давить на евреев. Но евреи не сломаются». И наконец вот слова Равафа Бин ас-Саина, саудовского автора: «Потомки Израиля – это потомки Ицхака, а мы, арабы, – потомки Ишмаэля. Ицхак и Ишмаэль были братьями, нашим общим праотцом был Авраам, мир праху его! Иными словами, евреи – наши сводные братья. И они живут на своей земле». Конечно, таких арабов еще немного. Но разве оружием, которое превращает иранцев в генетических инвалидов, мы увеличили число своих друзей среди мусульман? Я всегда говорила, что Мириам Новак стремится стать еврейской Маргарет Тэтчер, но Тэтчер была умна, а есть ли мозги у нашего премьер-министра?

Газета «Washington Tribune», 19 апреля:

По информации из Белого дома, сегодня ночью президент звонил израильскому премьер-министру и пытался выяснить, что это за генетическое оружие, которым Израиль пугает все страны Нового арабского блока. Однако Мириам Новак уклонилась от ответа. А на предложение президента прилететь в США для разговора с глазу на глаз ответила отказом, сославшись на сложность обстановки вокруг Израиля.

По сообщениям из Европы, с таким же результатом звонили премьер-министру Израиля канцлер Германии, премьер-министр Великобритании, руководители Евросоюза и президенты России и Украины.

Интернет-портал «Israel Today», 19 апреля, 11:00:

Анонимные источники сообщают из канцелярии премьер-министра, что сегодня в девять утра на экстренное совещание узкого Военного кабинета были вызваны руководители Министерства обороны, Генерального штаба, МОССАДа, ШАБАКа и Военной разведки для доклада о применении ими, без ведома премьер-министра, генетического оружия. Однако все пятеро категорически отказались признать наличие у них этого оружия, и тем более его применение.

Между тем, военный обозреватель нашего портала считает, что это был спектакль, разыгранный премьер-министром Мириам Новак в расчете на то, что некоторые из членов Военного кабинета, известные своим неумением держать язык за зубами, подтвердят мировому общественному мнению, будто Израиль не имеет отношения к мистическим явлениям Пророка Мухаммеда врагам Израиля.

Но если сведения о явлениях Мухаммеда могут быть мистификацией и розыгрышем, то резкий спад рождаемости мальчиков у иранских женщин является фактом, который пока никто объяснить не может.

При этом, хотя ни у кого нет доказательств причастности Израиля к применению генетического оружия, правозащитные организации «European Community against Racism and Intolerance», «European Muslim Artists against Racism», «United Cultural Agency for Intercultural Action» и другие уже объявили, что готовят судебные иски в Гаагский международный суд ООН с обвинением Израиля в нарушении Конвенции о запрещении производства биологического и токсинного оружия, подписанной в 1972 году.

Интернет-портал «Israel Today», 19 апреля, 13:00:

Из аэропорта «Бен-Гурион» сообщают о запросах на посадку самолета специального посланника президента США, а также самолетов посланников канцлера Германии, премьер-министра Великобритании, руководства Евросоюза и президента России.

Все они уже вылетели из своих стран и должны прибыть спецрейсами в промежутке от 14:00 до 16:30 с тем, чтобы сегодня же встретиться с президентом и премьер-министром Израиля. Все политологи считают, что основная цель этих посланников заставить Израиль воздержаться от применения ядерного оружия даже в том случае, если Иран решится бросить на Израиль атомную бомбу.

Страница президента США в «Твиттере», 19 апреля, 17:00:

Мириам сказала нашему посланнику, что никакого генетического оружия у нее нет. Что ж. Если в ответ на все, что мы сделали для Израиля, она не хочет поделиться с нами новым оружием, то и я не вижу необходимости для США вмешиваться в новую ближневосточную заваруху. Вместо этого я послал самолет за Илоном Маском, Сергеем Брином и еще парой гениев Силиконовой долины. Завтра они объяснят мне, что за оружие имеет Израиль.

Файл № 12. 1978 год

Держа в руках газету «Правда Украины» с большим, на всю полосу, заголовком «СИОНИЗМ НЕ ПРОЙДЕТ!», молодая учительница неспешно читала своим ученикам-третьеклассникам:

– «В результате действий реакционных кругов США Вашингтон развернул психологическую войну против нашей страны. В этой войне империализм широко использует сионизм как одно из ударных средств…»

Сидя по двое за партами, тридцать восемь учеников и учениц в темных школьных формах и красных пионерских галстуках слушали ее с демонстративным вниманием.

– «Сионизм сегодня, – продолжала учительница, поглядывая на детей поверх газеты, – это тысячи исковерканных судеб тех, кто оказался на «исторической родине» в Израиле. Никакого рая там нет, а есть экономический кризис, чудовищная инфляция и огромная безработица…»

Но какой-то «сионизм» мало интересовал киевских школьников. Стоило взгляду учительницы вернуться к статье, как мальчишки на первых партах продолжили играть в «морской бой», а на «камчатке» – в карточную «сикку».

– «Но сионисты не прекращают заманивать в Израиль доверчивых советских людей, – читала учительница. – Под видом изучения языка иврит они создают так называемые ульпаны, классы, где проводится вербовка молодых людей в подпольные антисоветские организации…»

Девочки тоже только для видимости слушали учительницу. Держа на коленях польский журнал мод «Uroda», кто-то рассматривал рекламу модных купальников, а кто-то хвастался под партой маминой диковиной – финским блеском для губ…

– «Об одном таком ульпане, подпольно работавшем в Киеве, рассказал нашей газете молодой человек, раскаявшийся в своем желании покинуть советскую родину. Создал этот ульпан некто Борис Моисеевич Левин…»

Учительница вскинула глаза от газеты на класс, но лица даже тех учеников, кто смотрел на нее в упор, оставались бесстрастными, словно и не слышали, с каким нажимом произнесла она последнюю фразу.

– Миша Левин, встань, – требовательно сказала учительница.

Это, конечно, вызвало оживление класса. Бросив свои занятия, все школьники разом повернулись к шестой парте, где поднимался, краснея, девятилетний Миша Левин.

Учительница спрятала удовлетворенную улыбку и продолжила читать «Правду Украины»:

– «Свою преступную деятельность этот Борис Моисеевич Левин начал давно с участия в антисоветских митингах в Бабьем Яре, организации подпольных сионистских семинаров и публикации антисоветских статей в печатных органах Израиля и США…»

Стоя под перекрестными взглядами всего класса и учительницы, Миша, уже пунцово-красный, побелевшими пальцами изо всех сил сжимал крышку парты.

– Получив совершенно бесплатно советское высшее образование и ученую степень кандидата технических наук, Борис Моисеевич Левин, тем не менее, совершенно беспардонно и нагло клевещет в своих статьях на украинский народ…»

Школьный звонок прервал это истязание.

Высыпав из школы на улицу, всю в знаменитых киевских цветущих каштанах, дети стали группами расходиться по домам.

Но Миша Левин шел один – поспешно, глядя в тротуар и сгибаясь не столько от тяжести ранца с учебниками, сколько от потрясения. Какой ужас! Жизнь кончилась – «Правда Украины», центральная украинская газета, назвала папу преступником и антисоветчиком! Как они будут дальше жить? Что будет с папой? С мамой? А с ним, с Мишей? Как он сможет ходить в школу? Или его исключат, как сына врага народа?

Свернув за угол, Миша зашагал еще быстрей, почти побежал.

Но тут из кустов вдруг выскочили пятеро его крепких одноклассников – тех самых, которые играли в «сикку». Они молча набросились на Мишу, повалили наземь, сели ему на спину и, с силой тыча лицом в землю, стали требовать:

– Жри землю, жидяра! Ты нашого Христа розип’яв! Жри землю, сионист сраный! Жри!

Сжав зубы и закрыв глаза, Миша чувствовал, как земля уже набивается в ноздри.

– Ах, ты не жрэш, жидовска морда?! Трымай, сука!

И все пятеро стали бить его ногами куда попало – по ребрам, по ногам, по голове.

Когда чей-то ботинок со всей силой угодил Мише в ухо, он потерял сознание.

– Готов! – сказал главный из пацанов. – Пишлы звидсыль!

И подростки спокойно ушли, оставив недвижимого Мишу под пышным каштаном, обронившим на асфальт иглисто-зеленые бомбочки своих лакированных плодов.