Текст книги "Монетка (СИ)"

Автор книги: Эдуард Тил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   Старого бармена звали Диззи. Тётя Кристофера говорила: это потому, что он делает головокружительные коктейли. Сам же Кристофер считал, что главный талант Диззи в его удивительных карточных фокусах. Поговаривали, когда-то он даже играл профессионально. Парень, правда, сомневался, что в Солнечной системе остались места, где можно заработать игрой в карты. В его родном Августграде о таком и не слышали.

   А ещё у Диззи была монета – восьмигранный памятный форинт. Почти вековой: времён избавления Августграда от колониальных пут Содружества. Кристофер после школы тайком захаживал в бар просто чтобы посмотреть на монету. А заодно – на какой-нибудь новый фокус. Если бармен был в настроении, фокусы не заставляли себя ждать.

   Однажды Кристофер застал Диззи в особенно хорошем расположении духа. В баре не было ни души, и тот сказал:

   – Решишь загадку – подарю тебе форинт.

   Парень не слишком поверил, но согласился:

   – Загадывай!

   Бармен выставил на прилавок несколько пластиковых стаканчиков – все разноцветные, каждый дном вверх.

   – Под одним из них монетка. Угадаешь – она твоя.

   Ну и ну, – подумал Кристофер, – стаканов тут раз, два... целых десять. Кто-то явно не хочет расставаться с монетой.

   Но делать было нечего, и он выбрал наугад.

   – Здесь. Под зелёным.

   – Не торопись, – ответил бармен. – Скажи лучше: каков шанс, что под твоим зелёным стаканом и вправду лежит монета?

   – Одна десятая, – пожал плечами Кристофер. – Это же очевидно.

   – Хорошо. А теперь? – Диззи поднял белый стаканчик (тот оказался пустым) и убрал с прилавка. – Какой теперь шанс что-то найти под зелёным?

   – Одна девятая, конечно!

   Глупый вопрос: сумма всех шансов должна быть равна единице. Или ста процентам – это в чём считать.

   Очередной пустой стакан отправился под стойку. И ещё один. И ещё.

   – Одна восьмая! Одна седьмая! Одна шестая! – радовался парень.

   На одной третьей его кольнуло чувство какой-то неправильности: уж очень высоки становились шансы – при том что на выигрыш минуту назад он даже не надеялся.

   – А теперь одна вторая? Пятьдесят на пятьдесят? – хохотнул Диззи, оставив на прилавке, кроме зелёного, лишь один нераскрытый стакан.

   Кристофер молчал.

   – Я отойду, – сказал бармен. – А ты посиди и подумай: что менялось всякий раз, когда я убирал пустышку? И что происходило с шансами твоего стакана?

   Кристофер никогда не считал себя глупым. У него неплохо шла математика, он любил задачки на логику и раздумывал даже о карьере следователя. «Старший инспектор Кристофер Лоун», – разве не звучит?

   И со всем присущим ему упорством он прикидывал так и эдак, пока не сгустились сумерки и с улицы не пахнуло сиренью. Странно: ночью сирень всегда пахла сильнее.

  * * *

   Гул двигателей усилился, заставив инспектора Лоуна очнуться от дремоты. Напротив обедал лейтенант Корп.

   – Ну и гадость же эти консервы! – пожаловался он.

   Лоун отвернулся к иллюминатору. Лучше видеть черноту космоса, чем как Майк истязает себя порченой рыбой лишь потому, что она когда-то плавала в мутных каналах Августграда.

   ...Города, которого больше нет.

   Перевестись отсюда к чёрту, – думал Лоун, – подальше от всего этого дерьма. Где-то внутри он и сам понимал, что держится немногим лучше Майка. Было тяжело лишиться дома, но, как выяснилось позже, ещё тяжелее видеть, чем он стал. А уж новое правление позаботилось, чтобы инспектор Лоун и лейтенант Корп летали мимо руин Августграда каждый божий день.

   И всё же, в отличие от лейтенанта, у инспектора была семья.

   Жена, дети – вот это всё, – твердил его старый дядюшка, – это якорь. Без якоря, сам не заметишь, как тебя унесёт куда-нибудь. Особенно, если нет мира в душе. Особенно – годами.

   С разгрома сопротивления минуло десять лет, а миром в душах тех, кто проиграл, так и не запахло. Инспектор не мог сказать, далеко ли уплыл разум Корпа, и много ли в нём осталось от прежнего Майка – добродушного парня и его друга.

   Лоун выудил из кармана монету. Восьмигранный памятный форинт. Никель и палладий, холодная чеканка. Таких осталось мало, а новых не будет совсем – бомба разнесла старый монетный двор на улице, где прошло его, Лоуна, детство.

   Кто-то считал эту монету символом борьбы, но инспектор ценил её просто как память о прошлой жизни. Горячие головы сказали бы, что полицейскому псу нового режима не пристало носить сувенир в честь павшей родины, но Лоуну было плевать.

   К тому же, – инспектор усмехнулся, – у него в напарниках был Майк, а уж его-то работу часто сравнивали с саботажем – не просто же так он годами ходил в лейтенантах. Впрочем, начальство и без того не спешило продвигать людей, когда-то воевавших с правительством, пусть и официально прощённых. В этом Лоун убедился сам.

   Пребывая в ранге следователя, он не помнил, занимался ли чем-то кроме монотонных дел о недогрузах и контрабанде прошлые лет шесть. Не считая случая, когда свободные горняки учудили войну за богатый кобальтом астероид, да вчерашней поимки мародёра, что сбывал награбленное в Августграде. Банку того награбленного сейчас довершал Майк. Вот, пожалуй, и всё.

   Может поэтому вызов на межпланетный лайнер по причине «вооружённое нападение: есть жертвы» так разволновал инспектора, всколыхнул его память о прошлой жизни – жизни беспокойной, но не бессмысленной.

   Ему вспоминались годы, проведённые в академии. Семья, друзья, первая любовь. Августград не был раем. Но столь дивного уголка настоящей земной природы даже сейчас не найти во всей внешней Системе. Детей там не растили в особой зоне, как на Титане, а к совершеннолетию их волосы, глаза и ногти не становились синими от фосфатов, как в добывающих колониях.

   За этими мыслями инспектор совсем позабыл, что вот уже как два часа находится в заслуженном отпуске. Прокатиться с Корпом стоило хотя бы потому, что дело выглядело необычным. А ещё, лайнер всё равно шёл курсом к новому дому инспектора.

   Уже десять лет он называл свой дом новым.

   Корабль вырос из точки в пустоте, и теперь в иллюминаторе можно было различить только часть исполинского борта. Предельная загрузка лайнера пять тысяч пассажиров. Текущая – три. Большая часть всегда находится в криосне. На борту в сознании, вероятно, не больше сотни человек.

   – Так что там стряслось? – спросил Корп уже после того, как автоматика просигналила готовность к стыковке.

   Инспектор подтолкнул планшет: читай сам. Информация, присланная начальником службы безопасности лайнера, неким Т. Войчеком, не изобиловала подробностями: к служебному отсеку пристыковалась неопознанная шлюпка. Оттуда на палубу поднялись трое неизвестных. Они застрелили штурмана и прошли на мостик, где убили ещё двух человек – капитана и старпома. Последний, однако, успел поднять тревогу, и злоумышленникам пришлось спешно ретироваться, спасаясь от бравых бойцов службы безопасности лайнера и самого Войчека Т.

   Нижняя строка содержала неприятное уточнение: во время происшествия система наблюдения на корабле не работала. Причина этой неполадки в данный момент «выяснялась».

   Если не было камер, – рассудил инспектор, – надо в первую очередь разобраться, как именно охрана восстановила порядок событий. А пока можно верить разве что списку имён погибших.

   – Макферсон, Сэлман... – губы Майка искривились в неприятной ухмылке.

   Если у него потекла крыша прямо сейчас, то ладно, – нащупав за поясом портативный шокер, решил Лоун.

   – Макферсон, Сэлман, Конрадс... – всё ещё улыбаясь, Корп уставился на него, словно чего-то ожидал. Но поняв, что ответа не будет, отмахнулся: – Напомнило одну рок-группу. Только там Макфьюри, Стивенс...

   – Боже, что за чушь, – инспектор поморщился. Рок-группа за штурвалом межпланетного лайнера – уж это вряд ли.

   Майк потянулся, встал и побрёл к двери. Дело «рок-группы», похоже, интересовало его не больше, чем любое другое.

   Начальник охраны лайнера был из той породы людей, чья кожа, волосы, глаза – всё имеет один и тот же невыразительный оттенок. В свете ламп, в окружении металлических стен и белёсых пластиковых переборок, этот будто выцветший человек смотрелся на удивление органично.

   Рядом с ним стоял молодой парень в синей робе. Круглые защитные очки, сдвинутые на лоб, делали его похожим на какого-нибудь пилота двадцатого столетия. Он и Войчек оживлённо спорили и не прекратили, пока оба следователя не подошли вплотную.

   Обычно разговор начинал Лоун, но сейчас единственным офицером при исполнении оказался Майк. Поняв это, лейтенант спохватился:

   – Следователь Корп, следователь Лоун.

   – Синотов, дежурный техник, – представился «очкарик».

   – Томаш Войчек, – кивнул бесцветный.

   И добавил:

   – Удалось выяснить, что, скорее всего, камеры отключили из командной рубки.

   – За пять минут до атаки, – хмыкнул Синотов.

   – Давайте с самого начала, – попросил Майк. – Мы здесь для того, чтобы... э...

   Инспектор продолжил за напарника:

   – Мы просмотрели ваш отчёт, Томаш. Он весьма впечатляет. Но нам хотелось бы самим убедиться, что картина происшествия была восстановлена верно.

   Пару секунд Войчек пытался сообразить, чего от него, собственно, ждут. Потом обратился к технику.

   – Покажи запись.

   – Так запись всё же есть? – не понял Майк.

   Синотов отрицательно мотнул головой.

   – Только с тепловых датчиков. На борту ведётся контроль за температурным режимом. Если где-то утечка или что-то греется сильнее нормы, мы это видим, – он потыкал в планшет. На мониторе у стены высветилась голубоватая картинка.

   – План служебного отсека, – сказал техник. – Синее – холодно, красное – горячо. Зелёные пятна – это люди. Жёлтая точка вот тут – чашка кофе. В отсеке три человека, все в командной рубке.

   – Вижу двух, – сказал Корп.

   – Капитан Макферсон уже в криокапсуле. Можно отмотать назад и...

   – Не стоит, продолжай.

   Инспектору последний факт, однако, показался странным:

   – Капитан в числе убитых, верно? Его что же, достали из капсулы?

   – Сейчас всё будет видно, – заверил техник. – Вот. Я пометил время, когда отключились камеры.

   То зелёное пятно, что попивало кофе, оставалось неподвижным. Второе же покинуло рубку и направилось в противоположную часть отсека. Миновав длинный коридор, оно задержалось у внешнего шлюза. Через минуту оттуда вышли ещё три пятна. На этот раз – голубых.

   – Одежда с хорошей теплоизоляцией. Например, защитные комбинезоны, – прокомментировал Синотов.

   Зелёное пятно вдруг метнулось прочь от шлюза, но тут же застыло, начав медленно расплываться.

   – Сэлман был убит двумя выстрелами в спину, – сообщил Войчек.

   – Получается, штурман сам впустил убийц? С неопознанной шлюпки? – в этот раз Корп озвучил мысль инспектора за секунду до него. – Я бы сказал, что пилоты участвовали в контрабандной схеме или в чём-то ещё. Один отключил камеры, второй вышел встречать подельников.

   Лоун был целиком согласен. Пока всё очень походило на конфликт между «партнёрами по бизнесу».

   – Этой стыковки нет в расписании, – подтвердил Синотов.

   Начальник охраны скривился:

   – Может они и занимались не вполне официальными перевозками, но я не думаю, что... кхем... это связано.

   Инспектор размышлял. Лёгкость, с которой Войчек отбрасывал версию с подельниками, сигналила о том, что он знает больше, чем говорит. Если не строить сложных теорий, Томаш, вероятно, был в курсе небольшого бизнеса пилотов, но также сохранял уверенность: там все свои парни, они не могли. И как знать, возможно он даже прав. Если бы вооружённая группа хотела проникнуть на лайнер, то использовать фактор нечистого на руку персонала было бы логично.

   Три голубых пятна на экране тем временем преодолели длинный коридор и вошли в командную рубку.

   – Конрадса они ещё не видят? – Корп указал на зелёное пятно. Допив кофе, оно как раз завернуло в боковое отделение.

   – Не видят. Это туалетная кабинка, – объяснил Синотов. – А это криокапсулы, – он указал на три сплюснутых овала у стены, справа от входа.

   – Вертикальные? В одной из них капитан?

   Техник покивал: да, и да.

   Чёрт бы побрал это воображение, – думал инспектор. За размытыми пятнами на экране ему чудились сейчас трое бандитов и старпом Конрадс. И его близкая смерть.

   Через минуту рядом с голубым пятном загорелась красная точка.

   – Э... что они делают?

   – Активируют бомбу, – ответил Войчек. – МГМ-50, с термозапалом.

   За последние десять лет Лоун насмотрелся на эти штуки. «Мина геологическая магнитная» в разработке железных астероидов применялась повсеместно. Не очень мощная, но кумулятивного, сверлящего действия. В самый раз, чтобы...

   – Крепят на капсулу, – показал техник, – иначе-то её не взять.

   – Так капитана убили бомбой? – присвистнул Корп.

   Томаш кивнул:

   – Ещё две мы нашли в брошенной сумке.

   Прилепив красную точку на тот овал, что ближе к двери, голубые пятна ещё немного потолкались в рубке до того как столкнуться с зелёным. Старпома Конрадса подвели к капсулам и, вскоре, застрелили. После этого налётчики опрометью бросились назад в коридор. Ещё через мгновение картинка на экране растворилась в непроглядной сетке помех.

   Синотов остановил запись.

   – Это из-за лифта. Лифт и тепловые датчики запитаны на один распределитель, – сказал он невозмутимо.

   Войчек добавил:

   – Конрадс поднял тревогу, и наши бойцы сразу поехали в отсек.

   – Когда ж он успел? – спросил Майк.

   Осмотр места преступления – не самая приятная часть работы. Служба «в тылу» быстро отучает от запаха крови, а тело старпома даже не потрудились накрыть простынёй.

   – Ждём экспертов, – сказал начальник охраны. – Но и так ясно: убили его выстрелом в голову.

   Томаш поскользнулся на маленькой детали, которых вдоволь валялось на полу, выругался и указал на открытую криокапсулу. Она стояла между двумя другими и была пуста. На внутренней стороне металлической крышки виднелась панель с кнопками.

   – С неё был набран экстренный код.

   В памяти инспектора всё ещё стояли цветные пятна. Прежде чем застрелить старпома, – он размышлял, – нападавшие подвели Конрадса к капсулам, и – теперь это ясно – позволили открыть одну из них. Зачем?

   Ответ пришёл сам собой.

   – Нападавшие ведь не могли знать, в какой капсуле капитан? – спросил Лоун.

   – Вероятно, нет, – Синотов стоял в полоборота, не желая смотреть на тело. – Без особого допуска нельзя отличить пустую камеру от занятой. Это один из уровней защиты.

   – Значит, я вижу ситуацию так, – инспектор круто развернулся на каблуке. – Целью нападавших был капитан. Изначально они хотели взорвать все три капсулы – чтоб наверняка.

   – ...Но смогли активировать только одну мину, – хмыкнул Майк, разглядывая мелкие цилиндрические детали на полу. – Это всё одноразовые стартеры для термозапала. Тут их валяется с десяток. Сработал, значит, только один.

   Инспектор кивнул. Стартеры даже на глаз искушённого человека казались откровенно паршивыми. Впрочем, дело обычное: если покупать их у горняков, не разбираясь в вопросе и не зная проверенных мест, – обязательно всучат бракованную партию.

   – Когда они поняли, что в их распоряжении лишь одна рабочая бомба, появился Конрадс. Они, конечно, потребовали от него показать, где капитан Макферсон. Но Конрадс, проявив мужество или что-то ещё, открыл другую, пустую капсулу и успел ввести экстренный код. Запаниковав, преступники застрелили его и сбежали.

   После паузы Лоун добавил:

   – Тут пахнет заказным убийством или сведением личных счётов между старыми знакомыми.

   – Во всяком случае, – Томаш поморщился, – уверен, контрабандисты тут ни при чём. Макферсон всегда держался в стороне от их бизнеса. Конрадс и Сэлман при капитане и гостей-то не особо водили: ждали обычно, пока в капсулу уйдёт. Как сейчас. Ну, это я всё со слухов знаю.

   – Подробные слухи у вас на корабле... – проворчал Майк.

   – И тем не менее капитан мёртв, – инспектор кивнул на дыру, пробитую взрывом в левой капсуле. – Это точно?

   – Я могу посветить фонариком, но... – Войчек вздохнул. – Угадали они с бомбой. Бахнуло, помню, едва подъехал лифт.

   – Забавно, – усмехнулся Корп. – Они ведь знали, что две из трёх капсул пустые. Теперь, наверное, мучаются в неведении – пить за упокой или нет.

   Такой цинизм пришёлся Лоуну не по душе. Он вдруг вспомнил о своём отпуске, и добровольно торчать в обществе глумливого напарника окончательно расхотелось. К чёрту Майка, – решил он, – всё равно до прилёта экспертов едва ли удастся найти что-то новое. Лоун прошагал к выходу из рубки, но внезапная мысль не дала переступить порог.

   Боже, как ему сейчас хотелось, чтобы память его подвела, и всё не запуталось окончательно. Он подозвал техника.

   – Покажи-ка ещё раз, как они ставят мину.

   Синотов показал. Лоун тыкал в планшет:

   – Это вот – стол? Это – дверь?

   Войчек приблизился.

   – Есть вопросы?

   Инспектор указал на экран.

   – Они лепят мину на правую капсулу. Так?

   – Как видно.

   – И убегают?

   – Ну.

   – Так какого ж чёрта взорвана левая?

   Томаш перевёл взгляд с планшета на криокамеру, затем обратно. Почесал затылок.

   Это открытие вызвало странное оживление. Майк впервые за сегодня проявил неподдельный интерес, а техник так увлёкся предположениями, что перестал замечать труп.

   – Изначально мина крепилась сюда, – сказал инспектор, осмотрев правую капсулу. Крышка снаружи была запачкана магнитными «лапами» МГМ-50. Одна из «лап», очевидно, пришлась в аккурат на сканер сетчатки, так что Войчек долго протирал его, прежде чем капсула узнала начальника охраны и открылась, явив холодную пустоту.

   Через десять минут тихой ругани и стараний Синотов всё же выделил из помех кое-что новое.

   Восстановленная запись показалась Лоуну продолжением многосерийного детектива. В этой серии одно из голубых пятен, едва выбежав в коридор, отчего-то помедлило и вернулось назад в рубку. Переместив красную точку, пятно исчезло в боковой двери.

   – На переустановку мины ушло время, – сказал техник. – Кто бы это ни был, он не успевал вернуться к шлюзу до приезда лифта с охраной – она перерезала бы ему путь.

   – А что за этой дверью? – спросил Майк.

   – Пожарная лестница. Идёт через все уровни, вплоть до нижнего пассажирского.

   Войчек встрепенулся:

   – Камеры теперь работают, спрятаться ему негде. Осталось найти пассажира в комбинезоне!

   – Про комбинезон я сказал для примера. Это могла быть и плотная куртка, и пододетый термокостюм. Или же в их шлюпке просто было холодно.

   Томаш нахмурился.

   – Я так понимаю, учёта всех вошедших пассажиров вы не ведёте? – догадался инспектор.

   – Есть данные тех, кто уже лёг в капсулу, – пояснил Синотов. – А кто ещё нет, те ожидают на нижнем уровне. Это как прихожая.

   – Сколько там сейчас людей?

   – Последний челнок прилетал не так давно, а из-за ЧС отправка новых пассажиров в криосон приостановлена. Так что... человек пятьдесят наберётся.

   Лоун вздохнул. Дело не собиралось раскрываться само. Предстояла стандартная разыскная работа: опросить людей, найти отпечатки...

   По-настоящему, однако, беспокоило испектора другое: он никак не мог объяснить себе увиденное на экране. В чём логика действий подрывника? Тот ведь не знал, в какой капсуле Макферсон, иначе не поставил бы мину на пустую. Но затем – убегая! – он вдруг вернулся и переставил бомбу, куда надо. На него что, снизошло озарение, пока он нёсся по коридору под звуки сирен?! Интуитиция? Спонтанный порыв? Если так, этот человек, должно быть, очень импульсивен, склонен к риску. Может, он азартный игрок? Но что вне сомнений – так это его ненависть к капитану, ведь подрывник фактически пожертвовал собой, отказавшись от бегства на шлюпку.

   Следователь Корп обратился к Войчеку:

   – Возьмите регистрационные данные у всех, кто внизу, и сбросьте мне. И побыстрей!

   Лоун не видел Майка столь инициативным в работе ещё никогда. Решил поймать убийцу и выслужиться наконец? Давно пора, если так.

   Незачем в отпуске мешаться напарнику, – думал инспектор, затягиваясь сигарой (её любезно предоставил Томаш). Работа и без него кипела вовсю. Поиск свидетелей, увы, результатов не дал, но Корп получил данные пассажиров и почти сходу назвал четвёрку тех, кто его интересует. По какому принципу шёл отбор, Лоун пока не понимал. Спросить же напрямую не давала, что ли, профессиональная гордость. Удивительно: в нём пробудилось даже это забытое чувство. Ведь если лейтенант разглядел нечто странное в этих людях, неужели не сможет инспектор?

   Когда в комнату с диваном и круглыми столиками зашли «подозреваемые», Лоун с удивлением узнал двух: Чеда Уилсона, бывшего капитана их футбольной команды в школе, и профессора Ишиду, что лет двадцать назад преподавал в августградской академии какой-то сложный и зубодробительно скучный предмет. Ещё двоих инспектор раньше не видел. Это был вояка в звании майора и девушка с ослепительно-красными волосами и чёрной обводкой глаз. Недовольно кашлянув, майор прошагал к дивану и рухнул на него, заняв сразу половину. Остальные предпочли стулья.

   Майк вежливо поприветствовал всех, войдя последним. Он нёс бутылку минералки и стопку разноцветных одноразовых стаканчиков.

   Чем дольше Лоун глядел на подозреваемых, тем сильнее терялся в догадках.

   Ну, положим, – рассуждал он, – Чед задирал Майка в школе. Профессор – валил на зачётах. Военный подозрителен сам по себе. Но чем ему не понравилась девчонка?

   Стандартные вопросы Корпа и ответы на них пролетали мимо ушей инспектора. Он раз за разом просматривал информацию о четвёрке приглашённых. Чед Уилсон сейчас работал торговым посредником, профессор Ишида – в лаборатории на Фебе. Юрген, военный, служил внутри Пояса и летел в отпуск, а девчонка (в памяти не задержалось её имя) обреталась с семьёй на каком-то забытом астероиде. У этих людей не было совсем ничего общего. Кроме, разве что...

   ...вот же чёрт!

   Лоун пробежал глазами данные пассажиров, что остались внизу. Так и есть: Майк собрал тут всех рождённых в Августграде. Но почему он считает виновным кого-то из них?

   Ответ снова пришёл сам собой.

   Мотив – вот что должно объединять собравшихся. Инспектор мысленно выругался на себя, что не прочитал досье убитых сразу. И выругался вслух, когда понял, что даже читать не нужно: хватило одних лишь фотографий. Макферсон, Сэлман, Конрадс...

   – «Рок-группа», значит? – Лоун мрачно взглянул на напарника. Майк сделал вид, будто ничего не случилось. Будто он не скрывал последний час, что погибшие были печально известной тройкой предателей, благодаря которым августградское сопротивление почти лишилось авиации в первые дни войны. Эти пилоты, по убеждению или нет, в решающий момент перешли на другую сторону, выступили против вчерашних друзей. Только от их бомб погибли по меньшей мере пять сотен человек.

   Корп определённо прав: глядя на имена убитых, способ убийства и отчаянные действия подрывника, месть за бойню в Августграде казалась теперь единственно возможным мотивом. Другое дело, зачем Майк пытался это скрыть? Просто чтобы покрасоваться, распутав дело в одиночку? Может, вначале так оно и было, но когда выяснилось, что подрывник остался на борту...

   Лоун готов был поклясться, что знает причину странного оживления напарника: Майк задумал бежать. Взять «героя» и отправиться с ним за Нептун, в холодные миры. Вот он, повод побороть страх и смотаться наконец из ненавистной Системы. Корп ждал такого шанса не один год.

   Инспектор закрыл глаза и откинулся на спинку. Нет, он не станет мешать этому плану. В конце концов, он в отпуске, и летит домой к жене на огромном комфортабельном лайнере. Хватит опекать лейтенанта, в тридцать семь-то лет. Что бы он в итоге ни сделал, это будет его собственный выбор.

   Только вот... – инспектор усмехнулся про себя, – кого из них ты собрался спасать, Майк?

   Корп наседал на девчонку. Видимо потому, что она единственная выглядела способной к импульсивым, неуравновешенным поступкам. Вроде того чтобы, спасаясь бегством, вдруг передумать и вернуться.

   Да, Майк тоже пытался понять причину нелогичных действий подрывника. Установить бомбу. Побежать. Передумать, вернуться и переставить её. И в итоге угадать!

   – Брось её мучить, – наконец, вздохнул инспектор. – Она не из Августграда, у неё нет мотива.

   – Я не... – девушка запнулась.

   – Перестань. Ты обычная беженка с Пояса. Добиралась долго, подкраситься было негде. А красный цвет, знаешь, не очень маскирует синие корни.

   Она молчала.

   – Расслабься, – улыбнулся инспектор, – мы не миграционная служба.

   Он окинул взглядом остальных. Вояку особенно не допрашивал даже напарник: будь тот участником августградского сопротивления, – не был бы сейчас майором.

   Оставались двое, и у обоих был мотив. Профессор в те дни, если Лоуна не подводила память, лишился сына. Чед – брата.

   Проблема же крылась в том, что ни Ишиду, ни Уилсона никак нельзя было счесть импульсивными людьми. Один – учёный, привычный к кропотливой, монотонной работе. Другой – хладнокровный тип с непроницаемым взглядом. Полезное качество при заключении сделок.

   Лоун хлебнул минералки, механически достал из кармана монету.

   Но если один из двоих – искомый, то сама версия о спонтанном поведении подрывника выглядит сомнительной. Напротив, его действиям должно быть чёткое рациональное объяснение. Возможно, он вернулся, догадавшись о чём-то. Что-то поняв.

   Если так, то нечто должно было измениться за пару секунд до этого. Может, что-то случилось, когда Конрадс поднял тревогу или... когда он открыл пустую капсулу?

   «Что менялось всякий раз, когда я убирал пустышку?» – однажды спросил Диззи.

   Инспектор замер, перевёл взгляд с монеты на пластиковый стаканчик и вдруг всё понял.

   Улыбнувшись, он обратился к Уилсону:

   – А правда, что ты хотел выменять форинт у старого Диззи?

   Чед лишь презрительно хмыкнул. С самой школы он не считал слюнтяя Криса себе ровней.

   Инспектор заслонил столик спиной, затем обошёл его и продемонстрировал три перевёрнутых стакана: белый, синий, жёлтый.

   – Под одним из них монета. Угадаешь – она твоя, – сказал он Уилсону.

   Три стакана – три капсулы. Монета – капитан.

   Профессор вскинул брови. Войчек вытаращил бесцветные глаза. Чед скользнул по инспектору холодным взглядом, – что этот пёс Содружества себе позволяет? – но памятный форинт всё же был заманчивой наградой. Поводя рукой, Чед поставил палец на синий.

   – Тут.

   – Не отпускай, – приказал Лоун.

   Палец – это мина. Магнитной лапой она закрывает сканер сетчатки.

   А это капсула, которую открыл Конрадс, чтобы вызвать охрану: инспектор опрокинул жёлтый стакан. Показал: пусто. У старпома, по сути, не было выбора, что открывать, если он не хотел выдать капитана.

   – Где монета теперь?

   Лицо Уилсона вытянулось.

   – Я уже сказал...

   – Я спрашиваю: не хочешь ли теперь выбрать вместо синего стакана – белый?

   – С чего бы!

   Лоун внимательно посмотрел на Уилсона, затем пожал плечами и поднял белый стакан. Монета блеснула в искусственном свете – никель и палладий. Инспектор отправил её в карман, устало выдохнул и направился к двери.

   – Это Ишида, – шепнул он Майку перед тем, как выйти из комнаты. – Переставив бомбу, профессор удвоил шансы достать капитана.

  * * *

   Запах сирени заполнил всё, смешал мысли, утопил в себе.

   Перед Кристофером стояли два перевёрнутых стакана: зелёный – который он выбрал сам, и оранжевый – который ему оставил Диззи.

   Бармен, закончив с работой, подошёл к парню.

   – Решил что-нибудь?

   Не отрывая взгляд от барной стойки, Кристофер ответил.

   – Ты намеренно открывал только пустые стаканы и нарочно не трогал мой, – он помолчал секунду. – Я думаю, шанс найти монету под зелёным стаканом никак от этого не поменялся. Я выбирал его, угадывая из десяти. Всё осталось как было: девяносто процентов, что мой стакан пуст.

   Диззи улыбнулся.

   – Это значит?..

   – Значит, убирая пустышки, ты повышал шансы прочих стаканов, – Кристофер указал на оранжевый. – Думаю, монета здесь. Девять из десяти, что она здесь.