Текст книги "Заметки непутевого туриста"

Автор книги: Эдуард Петрушко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Очнувшись, в темноте долго не могу понять, где я нахожусь. Сориентировал север с югом, определил свое местонахождение на земном шаре, понял, что дико хочу молока. Окончательно стряхнув дремоту, собираюсь пройтись до местного магазина. Следуя советам товарищей, оставил основную сумму денег в номере, взял пару американских мелких купюр, которые здесь принимают наравне с риелями, и вышел в ночь. Ночь была влажная как мокрая теплая простыня, воздух теплой пеной заполнял легкие.

Никаких разбойников по дороге не встретил, хотя меня пугали преступностью, которая досталась Камбодже от гражданской войны. Немного навязчиво предлагали свои услуги таксисты и зазывалы местных ресторанов. Вывеска круглосуточного магазина, точнее небольшого помещения с продуктовыми полками внутри и небольшим кондиционером. В магазине демократично, прямо на полу, тройка человек пили алкоголь. Увидев иностранного туриста, молодой парень без ступни и пальцев на левой руке, аккуратно валяющийся на полу, попросил меня купить выпить. Рука послушно потянулась за дорогой бутылкой Смирновской, продавец остановил мое поступательное движение и указала более дешевую бутылку местного пойла. Мол не траться на бичей. Беру все-таки Смирновку, что мы фраера жадные, угостим многострадальный народ нормальной выпивкой. Передаю красивую бутылку парню, покалеченного войной, которую развязали красные кхмеры.

Предлагают присесть, как интеллигентный человек отказать не могу. Через пол часа прилег на пол с остальными, мне как уважаемому гостю предложили самую большую и чистую картонку под задницу. Через пол часа сходил еще за Смирновкой. О чем говорил с собутыльниками и главное на каком языке – не помню. Помню только удивленные глаза ночных покупателей, рассматривающих гигантского белого туриста, пьющего на полу с инвалидами и бродягами. На какой скорости и в какое время вернулся в отель не от фиксировал.

Кстати, купленное «молоко» по вкусу напоминало помесь мышиной мочи с нафталином. После проб из пяти разных пакетов – все благополучно слил в унитаз и рухнул на кровать, как раненный лось.

И снился мне сон, что я работаю на стройке и рядом дико стучит отбойный молоток. С трудом поднимаю голову – в дверь кто-то яростно и долго колотит разными частями тела, включая ноги. Думаю, открою – убью. Схватившись за голову, на полусогнутых иду к двери. Провернул ключ – на пороге Лена в смешной панамке и улыбкой в 32 зуба. Лена тут же что – то затарахтела, упоминая слова «экскурсия», «в обед очень жарко», «одевайся». С ненавистью смотрю на ее худую шею и понимаю, что если сейчас не отвернусь, то просто задушу ее. Молча иду к мини бару достаю два пива и маленькую бутылочку джина. Прижимаю указательный палец к губам, выразительно смотря на Лену. Учившаяся в СССР Лена, понимает мои утренние проблемы и замолкает, пока я расправляюсь с частью мини бара.

Полегчало. Не могу найти свой спрятанный косарь долларов. Лена что-то тревожно ворковала на своем языке и вместе со мной в пятый раз перерывала номер. Решаю воспользоваться страховочным вариантом – картой «Ситибанка». Сняв 500, 300 и 200 долларов, я получил радостное СМС-уведомление, что мой счет заблокирован. «Ситибанк» всегда отмечался чрезмерной бдительностью, а тут такие подозрительные трансакции, да еще в Камбодже! Подумав, что мне хватит этих денег, не вступаю в дискуссию с сотрудниками банка с расстояния 7,5 тысяч километров.

Камбоджийская Елена Прекрасная вела, точнее, везла меня в Ангкор, который называют восьмым чудом света и ставят в один ряд с самыми известными мировыми памятниками культуры. Эмоциональная сила, исходящая от Ангкора, заставила Киплинга упомянуть о нём в знаменитом произведении – «Маугли», где он фигурировал как таинственный мрачный замок, где жили обезьяны. В XXI веке здесь снимался фильм «Лара Крофт – расхитительница гробниц», где прекрасная Анджелина под светом сапфир, прыгала по храму Та-Пром, как дикая лань.

Елена не умолкала ни на минуту. Казалось, что, если она перестанет говорить у нее остановиться сердце. Слушаю. Ангкор – древняя столица Кхмерской империи, с IX по XII век доминировавшей во всей Юго-Восточной Азии, с населением более миллиона человек!!! Однако в середине XV века Ангкор был разрушен войсками Сиама. Около сотни дворцов и храмов погрузились в тропические леса и влагу… И только в конце XIX столетия французский исследователь Энн Муо вывел Ангкор из забытья. А в начале 1990-х годов Ангкором заинтересовалось ЮНЕСКО и взяло его под свою «крышу».

В первый день мы посмотрели храм Байон, который располагается в центре комплекса и построен ориентировочно в конце VII – начале VIII веков. Кстати, при строительстве храмов в Ангкоре использовался камень-песчаник и совсем не использовались соединительные смеси. В храме Байон находится около 54 башен, расположенных на разных уровнях и имеющих разную высоту. Каждая башня символизирует ту или иную провинцию Камбоджи. В настоящее время у Камбоджи осталось около 24 провинций – остальное «отжали» близлежащие государства, когда кхмеры были слабы. На каждой стороне этих башен изображены лица Будды. Все лица Будды смотрят сурово, как будто ты у них что-то спер. Спрятаться от взгляда Просветленного невозможно, в связи с чем у туристов появляется легкая робость, как у должника перед кредитором. Помимо загадочных скульптур с улыбающимися лицами, храм Байон содержит множество барельефов с изображением повседневной жизни кхмеров того времени.

Возле статуй Будды в храме Байон Лена попросила меня вести себя тише, чтобы не обижать местных жителей, которые расположились вокруг многорукого бога и что-то у него просили. Хотя что можно выпросить у Будды в этой бедной стране, я не понимал. Статуэтки Будды в виде сувениров на территории комплекса Ангкор не продаются, что говорит о почтительном отношении кхмеров к своей религии и своему богу.

Первое время брожу по храму без особого энтузиазма, спотыкаясь о булыжники и тихонько проклиная рой туристов из Китая и Японии, которые фотографировали всё, начиная от мух и заканчивая мною. Однако масштабность и своеобразная архитектура начали манить и незаметно притягивать. Внимательно и подолгу рассматриваю росписи на стенах и слушаю Лену, которая, если отвлекался, практически кричала мне в ухо «аида!» (типа «слушай!»). наконец-то обед, молчаливый водитель, видать из бывших партизан, опрокинул со мной 0,7 рисовой водки, спокойно сел за руль и отвез меня в отель.

На второй день попросил Лену отвезти меня на озеро Тонле Сап (одно из самых больших пресноводных озер мира) посмотреть так называемую деревню на воде. Через час пути доехали до какого-то миниатюрного грязного порта, заставленного старыми лодками. Загружаемся вместе с Леной в «судно», гоним по грязной реке, оставляя за собой неприятный запах плохо переработанного дизельного топлива. Виды так себе – на берегу мусор, редкая, измученная палящим солнцем, растительность, усталые рыбаки кидающие навесиком сети в надежде поймать золотую рыбку.

Путешествие по реке началось и, собственно говоря, закончилось, с посещением водного поселка, заставленного судами разного размера, в которых жили вьетнамцы. По словам Лены, представители Северного Вьетнама незаконно проникали на озеро Тонле Сап и оставались там жить прямо на лодках. Когда мы подплывали к их судам, Лена шепотом спрашивала: «Ты слышишь, они говорят на вьетнамском?» – как будто я знал кхмерский… Понял одно: недолюбливают они друг друга.

Дико жарило солнце, от озера шла неприятная духота. Хотелось пить, и желательно пиво. По моей команде припарковались возле большого вьетнамского дебаркадера, где можно было поесть и выпить. Глядя на жуткую антисанитарию, от приема пищи отказываюсь – прошу Лену купить пива. Последнее было непонятного вкуса и теплое. Пришлось обратить взор на крепкий алкоголь, стоящий за стеклом. Цены в долларах, надеясь на качество покупаемого продукта достаю 10 баксов. Однако, взяв в руки бутылку рисовой водки, понял, что наши бутлегеры по сравнению с вьетнамскими, ушли далеко вперед: пробка просто не откручивалась, из-под этикетки был виден клей, и наклеена она была асимметрично дну бутылки. Возвратил продукт обратно и тоскливо посмотрел по сторонам.

Ребенок с питоном на плече увидел потенциальную жертву и практически заставил меня за доллар сфотографироваться с противной тварью. Тут же пожалел об этой фотосессии – меня облепили дети с различными зверюшками, протягивая грязные руки. Чем больше я раздавал денег, тем большее количество детей меня окружало. Дети начали плыть с соседних судов на резиновых автомобильных камерах держа в руках петухов и разных водоплавающих. Скрываюсь от детского экстремизма в лодке и прошу поднять парус.

От поездки в деревню на воде отказываюсь, понимая, что ничего там нового не увижу, кроме смены кораблей на дома и мы берем курс в порт. Промучившись на воде еще минут 40, наконец-то добрались до старенькой «тойоту» с кондиционером и вечно угрюмым водителем.

По дороге в Сим Рип, Лена предложила заехать в крокодилий питомник. В заповеднике настроение поднялось не только от холодного пива, но и от количества экзотических хищников. Я тут же предложил Лене совместный бизнес, связанный с московскими должниками. Предлагаю бросать должников прямо в ямы к крокодилам. Поняв суть «бизнеса», кхмерка долго смеялась. Затем в одиночестве покормил крокодилов. купленной тут же рыбой. Крокодилы были голодные, дрались за каждую рыбешку, грозно раскрывая пасти и поднимая мощными хвостами кучу грязи и воды. Пища от восторга, покупаю ведро рыбы и вываливаю ее вниз, началось настоящее сражение. Несколько десятков крокодилов очнувшись от спячки смешались в одном гигантском месиве.

Оставлю наличность в местном магазинчике, купив всякого ненужного барахла из шкуры крокодила, которое после нескольких банок пива смотрелось вполне прилично. Подходит мутный тип и что-то говорит Лене, та переводит не хочу ли я убить крокодила? Цена вопроса 500 долларов, но это не охота, а расстрел животного в вольере, отказываюсь.

Неутомимая Лена снова тянет меня за уши в Ангкор.

Прекраснейшим памятником всего комплекса Ангкора является наиболее известный и хорошо сохранившийся храм Ангкор-Ват, строившийся в течение 30 лет, во времена правления Сурьявармана II. Храм считается самым большим сакральным зданием в мире и представляет собой типичное для азиатской архитектуры сочетание элегантности и гармонии. Сурьяварман страдал тщеславием и хотел себя увековечить путем «консервирования» своего праха в усыпальнице-мавзолее, что и было сделано после его смерти.

Стены храма покрыты интереснейшей резьбой. Наиболее часто встречается фигура Апсары – богини, небесной танцовщицы. На стенах их тысячи, и ни одна не похожа на другую. Сначала я не видел отличий, пока не стал по совету Лены, внимательно присматриваться к фреске. У танцовщиц было действительно разное выражение лиц, разные фигуры и украшения. Венчают храм 5 башен. Именно эти башни изображены на национальном флаге Камбоджи.

Далее Лена практически в приказном порядке (хотя мое тело, измученное жарой, переходами-переездами и «переплывами», просилось в прохладный номер) повезла меня в храм Та-Пром. Та-Пром известен даже тем, кто никогда не совершал путешествие в Камбоджу: здесь снимались наиболее впечатляющие сцены «Лары Крофт – расхитительницы гробниц». Та-Пром не реставрируют, просто поддерживают его в состоянии, в котором он пребывает и по сей день, специально для того, чтобы у туристов было представление, каким был Ангкор до прихода в эти места цивилизации. Нагромождение каменных блоков, остатки колонн, башни, раздавленные стволами больших деревьев – баньянов – так выглядит Та-Пром.

На следующий – последний день, окончательно насытившись древней архитектурой Камбоджи, купался в почему-то соленом бассейне отеля, загорал и наблюдал за охреневшими китайцами, которые, выйдя с завтрака, плевали и сморкались в ухоженную зеленую траву, как последние московские бомжи. Далее я еще упомяну об этой своеобразной нации и их общественной культуре.

Замечу, что 1 000 долларов, которую я «потерял» в день прилета, нашел в русско-английском разговорнике, куда заглядываю только в исключительных случаях.

Вылет, через час полета – раскинул объятия, ставший почти родным аэропорт Хошимина. Меня встречал уже знакомый мне Олег, товарищ Дмитрия, также работник «Зарубежнефти». Олег попытался быстро провести меня через таможенный контроль, но я остановил его, сказав, что у меня багаж. Высокий усталый от жары Олег, удивленно посмотрел на меня. Но максимальный пик изумления наступил, когда он увидел, как я волочу два здоровенных баула с тряпьем и сувенирами. Сотрудник «Зарубежнефти» предложил открыть розничную торговлю майками с надписями «Ангкор» прямо в аэропорту.

Путь лежал обратно в Вунгтау к Дмитрию, причем, чтобы сэкономить время, мне было предложено проследовать в этот райский уголок на совсем не райском судне – старой советской «Ракете»… Практически раритет эпохи коммунизма. Попрощавшись с Олегом, который купил мне билет и отогнал попрошаек, прыгаю в судно на крыльях.

В движении этот «кусок железа» был наполнен таким ревом дизельного двигателя, что я целовал свой айфон с наушниками, практически взасос. За исключением 4–5 остановок в Желтом море и мелкого ремонта «Ракеты», дорога до Вунгтау прошла без происшествий. В порту встречал Дмитрий, который в очередной раз заселил меня в отель «Империал». Дальнейшей целью моего пребывания во Вьетнаме было освоение кайтсерфинга.

Вечером выбираемся в так называемое кайтерское кафе, где я был представлен своему будущему тренеру – рыжей, худощавой, похожей на прибалтийку девушке по имени Лена. Мой друг галантно раскланялся и, ссылаясь на ранний подъем, скрылся в наступившей вьетнамской ночи. Лена критически осмотрела мое 140-килограммовое тело… и предложила выпить за мою спортивную карьеру. Я с пониманием отношусь к женскому алкоголизму, но столкнулся с его ярким проявлением – впервые. За 15 минут Лена пять раз заказала виски. Правда, себе она заказывала 50 граммов, а мне – 100. С перелета, после «Ракеты» и с голодухи за неполные полчаса я фактически превратился в сомнамбулу, слабо стоящую на ногах. В ход пошло пиво. Сквозь туман доносились фразы Лены: «У меня не будет на тебя трапеции», «Надо искать кайт 16-ть метров», «Я тебя не удержу»…

Утро… 10.30… С трудом поднимаю голову и вижу, что место на кровати, где лежат ноги, в крови… Я подумал, что мне оторвало часть стопы на оставшейся с войны американской мине. Всё было банальнее: после «инструктажа» я в прямом смысле «тащил» ноги до номера, обдирая внешнюю часть пальцев об асфальт Вунгтау.

На завтраке, сидя на улице, среди красивой растительности и кушая дорогими приборами экзотическую пищу, становлюсь свидетелем того, что рядом сидящий китаец после завтрака звонко рыгнул, встал из-за стола и отхаркался в траву. Замечу, отель «Империал» – один из самых дорогих в Вунгтау, средняя цена номера – 250 баксов, и проживают там явно не последние представители Китая, работающие в глухих провинциях за миску риса. После плевка представителя самой многочисленной расы на земле, меня слегка переклинило, выскакиваю из-за стола, как гепард за ланью. В прыжке хватаю взвизгнувшего китайца и на языке жестов и русском матерном языке выразил негодование по поводу его слюноотделения в общественных местах. Через минуту моего крика и копирования его плевка представитель Поднебесной понял причину моего негодования и выдавил из себя «сорри».

Позже мой друг из «Зарубежнефти» пояснил: у китайцев отрыжка свидетельствует о том, что они довольны трапезой, а в плевании на траву нет ничего плохого, так как «есть человек, который за ней ухаживает, и он всё за ним уберет». В дальнейшем, решил не переделывать под себя многомиллиардный народ Китая и позволил им рыгать и харкать сколько угодно и где угодно.

Далее мой путь лежал в известную вьетнамскую деревню Муи Не, где также имелись русскоговорящие тренеры. С утра заселяемся в отель Seahorse. Мило, симпатично, искусственные водоемы с рыбками, пышная растительность. Вилла на 2 номера, что интересно, с унитазом на «открытом воздухе» – туалет огорожен бамбуком и накрыт сверху пальмовыми листьями.

Муи Не стала для многих синонимом пляжного отдыха во Вьетнаме. Каких-то 10 лет назад она была тихой рыбацкой деревней в окрестностях Фантхиета, а сейчас это флагман вьетнамской туриндустрии. История Муи Не началась с солнечного затмения в 1995 году, когда сюда съехались ученые умы из многих государств мира. Были среди них и люди, которые интересовались не только астрономией, но и пляжным туризмом. Позже Муи Не превратилась в эдем среди стройных кокосовых пальм на берегу теплого моря с большими песчаными пляжами. В Муи Не всего 1 прямая улица. На одной стороне расположены гостиницы и курорты, напротив – рестораны, спа-салоны и магазины. Всё просто. Заблудиться шансов нет даже спьяну.

Со временем туристы заметили, что рельеф и климатические особенности этого района Вьетнама в зимние месяцы создают особый аэродинамический эффект, что выражено в практически постоянном ветре. Так сюда потянулись кайтеры со всего мира, основав ряд школ и станций.

Пляж оказался слегка неопрятный. После выбора шезлонга, как говорили у нас в военном училище, занимаешься ХЗР – уборкой прилегающего места: собираешь бычки и пробки в обычно расколотый горшок для мусора, притаптываешь ногами салфетки и обертки.

Решаем вопросы с выбором места для начала тренировок на кайте. Дмитрий выбрал станцию недалеко от отеля, где работали молодые ребята – Артем, Антон, Кирилл и Ренат. Выбор тренера строился на его весовых данных и здоровом цвете лица, который дает основания предполагать, что они умеренно относятся к алкоголю. За 350 долларов я был немедленно записан на курс обучения в качестве лоха-студента со здоровым задом, на который с трудом нашли трапецию.

На первых занятиях учился управлять кайтом на берегу, стараясь, чтобы он не упал на головы отдыхающих, дальнейшие уроки проходили в море. Пытаясь встать на доску, манипулирую кайтом, который большую часть времени находился в зените. Глаза заливало соленой водой, веки набухали, лицо обжигало солнцем несмотря на то, что я мазался всем возможным, кроме шоколада. К вечеру был похож на шарпея, который попал в эпицентр ядерного взрыва.

Через некоторое время начинаю радоваться маленьким успехам в деле по освоению кайта, но совершенно неожиданно получил подлый удар в спину, в прямом смысле слова. На выходе из моря меня с силой паровоза ударила в спину большая волна. Перевернувшись, как спичка, ударился головой и плечом о песчаное дно и услышал хруст сломанного ребра.

Спать было невозможно, движения скованны, но я с вожделением ждал следующего занятия, которое состоялось, в связи с отсутствием ветра, только через 2 дня.

Пассивно отдыхал с кайтерами, слушая их разговоры узнаю о их скромных жизненных ценностях, которые разительно отличаются от московских. Разговоры о ветре, погоде и оборудовании. По словам кайтеров, 3 года назад российский «клиент» в Муи Не был более серьезный, с деньгами и претензионный. Вьетнам не был открыт для массового туризма, цены были низкие, а обслуживание было лучше. Сейчас пошел поток незамысловатого народа из российских глубинок, испортив и цены, и обслуживание.

В отсутствие ветра, посещал места, известные только кайтерам, где можно дешево поесть деликатесов и попить местного пивка. Фактически, это были частные дома с «рестораном» на улице – 5 пластмассовых столов и около 20 сделанных из такого же материала стульев. Тут был весь колорит деревенской вьетнамской жизни: туалет в глубине двора с ямой и жердочкой, дети, спящие на улице, за стенкой от «ресторана».

В один из вечеров сидим в таком придорожном заведении и жуем крокодила, который был вкусный как цыпленок, однако дворовое пиво – теплое и «малоградусное». Все недостатки компенсировала цена. Кстати, во время войны с американцами приличное количество партизан было съедено крокодилами, которых после окончания военных действий нещадно истребили.

На следующий день посещаем «новоселье» у знакомого вьетнамца. Меня как почетного гостя провели по чистым, но пустым комнатам. Дверей в доме не увидел, крыша сделана из листов железа. Кайтеры позже рассказали, что, когда начинается сезон дождей, жизнь в этом доме похожа на изощренную древнюю пытку: капли дождя бьют о тонкое железо, издавая неприятные звуки. Но для маленьких неприхотливых вьетнамцев, это не является проблемой: главное – есть крыша над головой. На другой материал или уплотнитель у многочисленного населения небольшой страны просто нет денег… Их, кстати, около 80 миллионов, а территория у Вьетнама маленькая, из еды – в основном рис, места для жилья недостаточно, поэтому политика государства направлена на «усреднение» жизни населения, которое должно довольствоваться малым.

Позже ветер всё-таки разгулялся, но поломанное ребро и заканчивающийся отпуск не позволили мне в полной мере обрести навыки в этом прекрасном виде спорта и развлечений.