Текст книги "Ведьмин день"

Автор книги: Эдуард Веркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Я третий брат, – сказал Горох. – Я остался жив.

4. Новоселье

Гостиная меня впечатлила. Она была выполнена в ультрасовременном стиле: пластик, стекло, металл какой-то блестящий, телевизор плоский из пола торчит. Кресла глубокие кожаные. Диван оранжево-голубой, немецкий, наверное. На стене гобелен – закованный в броню рыцарь поражает копьём языкастого дракона. Красота. И старинный, вероятно, дорогой. Видимо, сгоревший бизнесмен был человеком со вкусом. Я подумал, что вся эта история с проклятьем, превращениями и сжиганиями в бане никак не вяжется с этой гостиной и телевизором. Вполне может быть, что этот Горох просто местный дурачок. В каждой деревне должен быть дурачок, таков обычай. Возьми любую ролёвку – там и то в каждой деревне дурачок, сидит на углу, слухи распространяет, подорожником жёваным торгует, а тут настоящее село.

Правда, гостиную несколько портил пустой аквариум с высохшими рыбами, но это ничего, аквариум можно и перезапустить.

И ещё гостиную портили наши узлы с вещами. Они валялись в самом центре большого синего ковра и никак не вязались со всей обстановкой. Вообще-то это были ещё не все наши вещи, солидная часть барахла должна прибыть в конце недели, пока же мы собирались довольствоваться тем, что привезли на грузовике.

Я пнул ближайший мешок и свалился в кожаное кресло, решив немножко посидеть, подумать об услышанной истории, да и просто понежиться. И только я погрузился в пахнущие дорогой кожей глубины, как со второго этажа спустилась матушка. В руках у неё была карликовая сосна в деревянном корытце. Бонсай. Наш папахен сильно уважал бонсай. Мать оглядела гостиную, подошла к телевизору и поставила на него кадку с сосной.

– К этому дереву будут комары слетаться, – сказал я.

– Комариные укусы повышают иммунитет, – заметила мать. – Гриппом болеть не будешь.

– Я и так никогда не болею…

Матушка достала из аквариума сухую рыбку, понюхала.

– Где болтался? – спросила она. – Только приехали, как сразу куда-то убежал!

– Исследовал местность, – соврал я. – Тут интересно…

– Отец говорил, рыбалка здесь отличная, – сказала мать и бросила мумифицированную рыбку обратно. – Караси-рекордсмены…

– Караси – это хорошо, – произнёс я. – Слушай, ма, а кто тут раньше жил? Ну, в смысле в этом доме?

– А что? – матушка с удовольствием посмотрела вокруг. – Не нравится?

– Да не, нравится… Просто дом такой здоровенный, а никто не живёт. Странно…

– Не знаю, кто раньше тут жил, но сейчас тут живём мы. Значит, это наш дом. У тебя, кстати, будет своя комната. И у Катьки. Вон по той лестнице на второй этаж. Бери свой компьютер и тащи давай.

– У меня нога болит, – снова соврал я, сам не знаю почему. – Бурсит застарелый…

– У тебя всё время что-то болит, – сказала матушка, выбрала узел побольше и потащила вверх по лестнице.

Я вздохнул, проклял производителей громоздкой компьютерной техники и поволок коробки с железом наверх.

Моя комната была крайней по коридору. Рядом были небольшие комнаты для гостей, спальня родителей и комната Катьки. Я остановился перед дверью, опустил на пол коробки и достал из одной специально припасённую для такого случая штуку. Букву «М» (что означало «мужик») со специальной присоской. Я подышал на присоску и приладил её к полированной двери. Затем вошёл внутрь.

В комнате не было почти никакой мебели, только кровать и письменный стол у окна. Скорее всего, её просто не успели обставить. От прежнего хозяина остался лишь плакат на противоположной от кровати стене. Волк с красными глазами, с клыками, шерсть дыбом. Вообще у меня были другие пристрастия, но этот плакат я решил не снимать, плакат мне, пожалуй, понравился. Он, правда, немножко отклеился, я взял скотч, отрезал два кусочка и прилепил нижние углы. Порядок.

Сунул коробки с компьютером в угол, потянулся с хрустом и с разбегу грохнулся на койку. И тут произошла странная штука. В тишине я совершенно явственно услышал мяуканье.

Мяу.

Густой, низкий звук.

Я вскочил с кровати и огляделся. И сразу же увидел. За окном сидела кошка. Белая. Даже скорее не белая, а какая-то бесцветная.

Кошка открыла пасть и снова мяукнула. Меня как-то неприятно поразило то, что в пасти у кошки я не заметил зубов. Красное отверстие, и всё. Кошка положила лапу на стекло и повела ею вниз. Звук получился такой, как будто по стеклу провели гвоздем, от этого звука у меня заломило зубы, и я даже зажмурился, а когда открыл глаза, кошки за окном уже не было.

Я кинулся к окну. Кошки не было видно. Я поднял раму и выглянул вниз.

Стена была совершенно отвесная и гладкая. Отщёлкнув шпингалеты, я поднял раму до упора и высунулся наружу. Кошки не было. Зато я увидел дом соседки.

Сверху он выглядел совсем по-другому, сверху он выглядел как-то угрожающе. Дом будто тянулся в нашу сторону. Из стен его лезли какие-то длинные штуки, похожие на щупальца, сощурившись, я увидел, что это не щупальца, а просто засохшие ветки каких-то гибких деревьев вроде лиан.

Я задвинул окно, дёрнул за верёвочку и затянул жалюзи. И тут я подумал, что кошка была какая-то ненормальная. Какая-то слишком приземистая, с толстыми кривыми лапами и крупной головой. Такой головой кошка могла запросто пробить стекло вместе с жалюзи. Но не пробила. И как она удерживалась за окном?

– Поздравляю, – сказал я сам себе. – Сначала тебя посетил безумец, затем тебя навестила белая кошка-мутант. Следующим будет Годзилла.

Я засмеялся, но мне было совсем не смешно, от этого происшествия на душе остался какой-то мутный осадок, я хотел было заняться сборкой компьютера, но этот самый осадок мешал мне предаться любимому делу, поэтому я решил воспользоваться давно испытанным приёмом – сбросить этот осадок ещё на кого-нибудь. Кроме Катьки, никого подходящего под рукой не было, поэтому я сразу направился к ней.

Катькина комната мало чем отличалась от моей. Кровать, стул, стол у окна, комод. Стены выкрашены в цвет незрелого лимона. Над кроватью миленькая акварельная картинка. Горы, озеро, снежные вершины. Рамка из розоватого тёплого дерева. Красиво.

Катька занималась своей излюбленной деятельностью – собирала кукольный дом для своей тупой куклы Барби и её дурацкого приятеля. Я вошел в её комнату, пнул какую-то плюшевую розовую свинью и уселся на пол. Катька сразу же схватила свинью и стала её качать на руках и утешать. Мне же она сказала:

– Придурок.

Я проигнорировал её высказывание, схватил ближайшую пластиковую куклу, свернул ей башку и закинул под кровать.

– Чего тебе надо? – спросила сестра уже миролюбивее.

Этих девчонок надо держать в кулаке, дашь слабину – на шею сядут.

– Скажи мне, Катька, – спросил я. – Ты когда-нибудь с мальчиком целовалась?

– Нет… – растерянно протянула Катька.

– Это ты зря, – я мрачно улыбнулся. – Зря…

– Почему? – обиженно спросила Катька.

– Потому что ты скоро помрёшь, – совершенно спокойным голосом сказал я. – Коньки отбросишь в северном направлении.

– Как это? – испугалась Катька.

– Так. Умрёшь в расцвете лет. Ты кошку белую тут не видела?

– Видела… – прошептала сестра. – Она на крыше избушки сидела…

– Какой ещё избушки?

Катька указала пальцем в окно.

– Это не избушка, – покачал головой я. – Это не избушка, это обитель зла. Понимаешь, там живёт одна бабка. А она поклялась, что все девочки, которые будут жить в этом доме, умрут, не достигнув тринадцати лет…

– Врёшь…

– Когда она была маленькой, ей тринадцатилетняя девочка выбила камнем глаз. И теперь она мстит всем тринадцатилетним девочкам. Смотри, на ночь окно закрой, а то белая кошка придёт за тобой. Белые кошки гораздо страшнее…

Катька рванула в родительскую комнату. «Мама! – орала она по пути. – Мама!»

Через минуту в комнату вошли матушка и заплаканная Катька.

– Ты чего сестру пугаешь? – спросила матушка.

– Я? – удивился я.

– Ты, ты. Страшные истории ей какие-то рассказываешь…

– Страшные истории? Я ей просто сказал, что если она не избавится от прыщей, на неё ни один парень не посмотрит…

– У меня нет прыщей! – завизжала Катька. – Ты всё врёшь!

И она кинулась на меня, растопырив пальцы. Но я был ловчее, я увернулся от Катькиных когтей, проскользнул под рукой матери и укрылся в своей комнате.

Мне полегчало.

Через некоторое время мать принялась стучаться в дверь, но я не открыл, сделал вид, что меня вроде как нет. Мать сказала, что к ужину я могу и не спускаться, так как она не хочет меня видеть. Я не очень расстроился, я знал, что ко времени ужина мать отойдёт. А пока, чтобы скоротать время, принялся разбирать коробки.

Но очень скоро мне и это надоело, и я высыпал всё, что было в этих коробках, на пол и улёгся рядом отдохнуть. Я лежал, смотрел в потолок и снова думал о рассказе Гороха, и мне почему-то казалось, что старухин дом как-то подслушивает мои мысли. Я осторожно подкатился к окну и выглянул из-под нижней планки жалюзи.

Дом стоял на месте. В сумерках он превратился в большое мутное пятно и выглядел мёртвым.

Потом снизу потянуло чем-то жареным и вкусным, и я спустился к ужину.

Оказалось, что это не простой ужин, а праздничный, ужин по поводу новоселья. На столе красовались бутылка шампанского, две свечи и торт. Другой праздничной еды, правда, не наблюдалось, а из непраздничной была пицца с грибами шампиньонами и пицца с какими-то подозрительными каракатицами, которые Катька и мать называли морепродуктами. Нормальной пиццы, с ветчиной и сыром, не было, и поэтому мне пришлось ограничиться тортом и газировкой.

Матушка резала ножом каракатиц в тесте и запивала их шампанским, а Катька уничтожала торт со скоростью саранчи. Ужин продолжался довольно скучно. Не хватало папахена, он непременно рассказал бы парочку смешных историй из строительной практики, расшевелил бы это болото с морекаракатицами.

Так всё и шло. Стук в дверь раздался, когда всё интересное, в смысле торта, уже доедали и я собирался было вспомнить одно срочное дело…

Стук.

Все почему-то вздрогнули, даже я.

– Кто это? – тихо прошептала Катька.

– Это за тобой, – трагическим голосом сказал я. – Собирай манатки! В лунном свете страшной ночью за тобой крадётся он…

– Прекрати! – одёрнула меня мать.

Она даже треснула по столу кулаком, так, слегка. Затем встала и направилась к двери. И уже протянула руку к замку, как вдруг я вспомнил, что в этом нашем новом доме есть забор и есть ворота. Весьма крепкие и серьёзные. А чтобы пройти через ворота, если у тебя нет электронного ключа, надо позвонить в домофон. А в домофон никто не звонил.

– Стоп! – крикнул я. – Подожди! В домофон ведь не звонили!

– И действительно… – Мать остановилась. – Не звонили…

– Ты когда возвращался, дверь забыл закрыть, болван, – сказала Катька. – А доводчик, наверное, не сработал, вот и всё…

Я совершенно точно помнил, что дверь я закрывал и что доводчик сработал нормально. Но сказать об этом уже не успел – матушка щёлкнула замком, и дверь открылась.

За дверью никого не было. Мать отворила дверь пошире, выглянула, повертела головой.

– Никого… – растерянно сказала она. – Видимо, замыкание в звонке… Тут влажность повышенная.

– В дверь не звонили, – напомнил я. – В дверь стучали.

– Наверное, ветер. Выйду, посмотрю…

– Осторожнее, – предостерёг я. – А вдруг там кто прячется?

Мать ещё раз выглянула за дверь и пожала плечами – никого, мол.

– Я тоже хочу поглядеть! – Катька выскочила из-за стола.

– Сиди на месте! – рявкнула на неё мать.

Катька надулась и осталась на месте. Мать закрыла дверь и вернулась за стол.

– Ветер, – повторила она и положила себе на тарелку кусочек торта. – А ты, друг мой, – улыбнулась мне мать, – ты лишён недельных денег.

Я сделал вид, что это известие меня просто уничтожило, хотя на самом деле я не очень сильно расстроился – здесь всё равно эти деньги некуда было тратить. Единственное, что меня раздосадовало, так это то, что Катька сразу же стала корчить мне торжествующие рожи и показывать кукиши. Я хотел было покарать её, не вставая из-за стола, сделать ей хорошую сливу, но мать опередила меня предупреждающим подзатыльником.

Дальше ужин проходил в молчании, я по-быстрому развязался с последним кусочком торта и поднялся в свою комнату.

Комната всё больше начинала мне нравиться. Мало мебели, много места. На всякий случай я отодвинул кровать и посмотрел, не закатилось ли туда что от прежних хозяев. Там ничего не обнаружилось. Ни утыканных иголками кукол, ни похоронных венков, ни даже потайных люков с ножами, куда ночью должна проваливаться всякая нормальная кровать в доме с привидениями. Я посмеялся над своей мнительностью, расстелил постель и собрался уже уснуть, как вдруг мне в голову пришла прекрасная идея. Перед сном я решил отомстить Катьке за её скверное поведение и за отвешенный мне подзатыльник.

Катька валялась на кровати, читала девчоночью книжку и чего-то перерисовывала в альбомчик с собачками.

– Слышь, Кать, – спросил я, – вот у тебя по русскому языку всегда пять было, да?

– Чего надо? – злобно спросила сестра.

– Хочу с тобой проконсультироваться.

Катька сразу оттаяла – она обожала, когда кто-то просил у неё консультации, она сразу же казалась себе такой взрослой и умной.

– Чего тебе там? – спросила Катька уже миролюбиво.

– Спросить хочу – как правильно говорить, «останки» или «остатки»?

Катька задумалась на секунду, а потом сказала:

– Если, допустим, еды, то остатки. А если кто-нибудь умер, то останки. А тебе зачем?

– Да вот помнишь, в дверь за ужином постучали, а никого не было?

– Ну? – Катька насторожилась.

– Это за тобой ведьма приходила, – обречённым голосом сказал я. – Вот я и не хочу дурнем выглядеть, когда твои останки пойду опознавать…

– Свинья! – Катька кинула в меня своей книжкой.

Не попала.

5. Визит

Утром у меня болела голова. Видимо, ночь была слишком душной, а я забыл приоткрыть окно.

Я встал, почистил зубы, умылся и скатился вниз, в столовую.

Общего завтрака в нашей семье заведено не было, каждый завтракал в удобное ему время. Я, например, вообще не завтракал, съедал только сушёный банан для улучшения физической активности. Катька рубала перед школой мюсли, а родители готовили себе салат из питательной морской капусты и яичных белков.

В столовой я обнаружил матушку и Катьку, они разбирали коробки с посудой, осторожно, будто мины обезвреживали.

Я устроился в кресле рядом с холодильником и стал планировать сегодняшний день. Первым делом съем банан. Затем посижу немного, подумаю о жизни. Потом отправлюсь исследовать дом, вчера я успел познакомиться лишь со своей комнатой, гостиной и столовой, а оставались ещё спортзал, зимний сад, чердак и множество других помещений.

Женщины закончили со своей посудой и приступили к приготовлению пищи. Правда, фантазии у них хватило лишь на яичницу с ветчиной, как всегда, и, как всегда, я от неё отказался. Достал из сумки банан и сжевал. Мать посмотрела на меня с неодобрением, она всё боялась, что я этими бананами заработаю себе язву желудка и всю жизнь буду трудиться только на лекарства. Чтобы предотвратить нравоучительную антибанановую беседу, я тоже решил вложить свой вклад в домашнее хозяйство, взял из коробки нож и начал пилить им по точилу, это называлось «выполнять мужскую работу».

Мать и Катька доели глазунью и продолжили обустраивать столовую. Они притащили коробку с фамильным серебряным сервизом и стали его разбирать, разглядывая каждую тарелку и сопровождая всё это восхищёнными вздохами. Коробка быстро опустела, на дне остался лишь большой семейный кофейник. Мать протёрла руки, торжественно опустила их в коробку и осторожно извлекла на свет драгоценность. Мы привычно задержали дыхание, и в установившейся тишине я услышал, как хлопнула входная дверь.

Мать уронила кофейник и посмотрела через дверь кухни в сторону прихожей. Катька тоже.

Я первым оценил ситуацию, сорвался с места и дёрнул в гостиную. Конечно, надо было бы заглянуть к себе в комнату и прихватить бейсбольную биту, но наверх я уже не успел бы. К тому же наверх можно было попасть всё равно только через гостиную.

Дверь действительно была открыта. За порогом стояла женщина лет пятидесяти.

Я запомнил её и помню до сих пор. В самых душных кошмарах, когда я вскакиваю с постели, задыхаясь от ужаса, я вижу её. Костриху. Так её все звали. Дарья Кострова. Местные называли её Кострихой. И всегда произносили её имя шёпотом.

Она не была горбата. У неё не было крючковатого носа с бородавками и длинных пальцев с чёрными когтями. Она не хромала и не перевязывала живот колючей проволокой. И зубы у неё, на удивление белые, будто она чистила их самой современной и дорогой пастой, все были целы. Вообще она не была похожа на ведьм, как их обычно описывают в книжках или показывают в кино. Женщина как женщина, немного полная, с круглым лицом и сильными руками, одета в заурядный серый плащ, в руке потёртая кожаная сумка. Только вот глаза… Глаза были чёрными. И зрачок, и радужная оболочка были глубокого угольного цвета, отчего глаза казались двумя дырками в другое измерение. Такой эффект наблюдается у людей с тёмными глазами, я это и раньше замечал. Наверное, отсюда и идут истории про сглазы, порчу и другие страшности.

И волосы ещё. Волосы у женщины были белые. Нет, она не была ни блондинкой, ни седой. Ее волосы имели какое-то промежуточное состояние между сединой и белым цветом. Цвет её волос показался мне очень неприятным, каким-то тошнотворным, что ли…

Я стоял почти прямо перед ней, и в моей голове вертелась фраза из какого-то фильма ужасов, в нём мальчишка боролся с вампирами, убившими всю его семью, а произошло это потому, что его отец пустил в дом незнакомца, а тот оказался вампиром. «Никогда не приглашай чудовище в дом», – говорил этот парень.

Никогда не приглашай в дом чудовище.

– Входите, входите, – из-за моего плеча сказала мать. – У нас дверь плохо работает…

Как всегда, я ничего не успел.

Женщина кивнула и переступила порог.

Она остановилась посреди комнаты и смотрела мимо меня, просто стояла и молчала, даже не мигая.

– Здравствуйте, – сказала мать. – Вы, наверное, наша соседка? Это очень хорошо, что вы пришли познакомиться, мы соседям очень рады. Мы тут новенькие и никого не знаем…

И тут произошло то, чего я совсем не ожидал.

– Я тоже очень рада, – удивительно красивым голосом сказала женщина. – А то как прошлый сосед… уехал, так мне одной так скучно тут стало. Сюда ведь к берегу мало кто заходит, тут глухо…

– Да, – кивнула мать, – здесь хорошо. Тихо. Природа. Мы тут, правда, ненадолго, на пару лет всего, пока объект не закончим…

– Жаль, – вздохнула женщина. – Очень жаль. Без соседей плохо… Хотя мне почему-то кажется, что вы задержитесь тут надолго. Вам здесь понравится, и вы задержитесь надолго.

– Да? – улыбнулась мать дурацкой приветливой улыбкой.

– Да. Тут прекрасная природа, река, лес… Многие остаются тут надолго. Некоторые даже навсегда.

И она почему-то посмотрела на меня.

– А что? – мать подмигнула мне. – Давайте останемся здесь навсегда?! Будем с отцом на рыбалку ходить, за грибами…

– Не хочу тут навсегда, – сказала появившаяся из столовой Катька. – Хочу в Москву! Хочу в аквапарк!

Мать засмеялась. Женщина тоже улыбнулась.

– Дочь и сын. – Она посмотрела сначала на меня, затем на Катьку. – Это прекрасно. У вас настоящая семья…

– А вы ведьма? – неожиданно брякнула Катька.

– Катерина! – мать даже покраснела.

– С чего это ты подумала, что я ведьма? – соседка шагнула к Катьке.

– А мне он сказал, – и эта дура указала на меня пальцем.

Соседка впервые взглянула на меня. Вернее, мне в глаза.

– Он сказал, что вы ведьма, – сказала Катька.

– Дура, – попытался выкрутиться я, – я тебе просто хотел историю страшную рассказать, а ты ничего не поняла…

– Сам дурак! – Катька показала мне язык и юркнула в столовую.

– Ну, держись! – Я воспользовался ситуацией и побежал за Катькой.

Но в столовой я сразу остановился, развернулся и приблизился к двери в гостиную.

Мать и соседка беседовали о погоде и о том, как проще всего пройти к ягодным местам, о ценах за электроэнергию, ничего интересного.

Я был несколько разочарован. Я ожидал, что прямо с порога соседка обрушит на нас какое-нибудь жуткое проклятие, сверкнёт молния, ударит гром, и вот тут-то и начнётся самое интересное. Но никакого проклятия не последовало, молния не полыхнула, гром не прогремел, они с матерью просто стояли и разговаривали, как старые добрые подружки.

Потом соседка ушла.

В столовую заглянула матушка.

– Эта тётенька мне совсем не понравилась, – сказала Катька. – Какая-то она не такая…

– Обычная тётенька, – произнесла мама. – Скучно ей одной, вот она и ходит по соседям. В сельской местности такое распространено.

– Опять что-то с дверью, – я устроился в кресле и стал дышать на наш реликтовый кофейник и протирать его рукавом. – Ведь никакого звонка не было…

– Завтра вызову электрика со стройки отца, пусть всё посмотрит.

– Папа у нас сам электрик, – вставила Катька.

– Он главный инженер, а не электрик, – поправила мать. – К тому же он приедет только через две недели, а с дверью надо что-то решать…

– Лучше собаку завести, – посоветовал я. – Собака сразу чует, если в доме что неладно…

– А что неладного может быть в доме? – спросила матушка.

Я стал изучать потолок.

– Я тебя, кажется, спрашиваю, – мать грозно повысила голос.

– Говорят, что все предыдущие хозяева этого дома умерли страшной смертью…

Мать посмотрела на меня с усталой усмешкой.

– Прежние хозяева этого дома уехали в Испанию на постоянное место жительства и продали дом нашей строительной компании. Если уехать в Испанию – значит умереть страшной смертью, то…

– А ты их видела? – спросил я. – Хозяев-то?

– Друг мой, – матушка стала разговаривать со мной, как с маленьким ребёнком, – в каждой уважающей себя деревне есть дом с привидениями, о котором местные жители расскажут множество страшных историй. И в каждой деревне есть колдунья, которая во всём виновата. Или колдун, который наводит порчу на фермерских свиней. Или пруд с русалками. Так водится, это фольклор. Сказки, байки, легенды…

Я промолчал.

– Сын, – теперь мать обращалась ко мне тоном старого умудрённого жизнью товарища. – Ты просто не представляешь себе, что значит чем-то отличаться от других. Особенно в деревне. Если ты отличаешься от деревенских, то тебя будут травить. Эту несчастную женщину наверняка травят…

– Ну-ну, – сказал я. – Не похожа она на несчастную что-то… Пойду я погуляю. Посмотрю, что тут да как…

– Осторожнее с местными ребятами, – посоветовала мне мать. – Они чужих не любят…

– Не боись, ма, – ответил я. – Чужие здесь не ходят…

И я выскочил на улицу.

Дверь в воротах закрыта. Как попала к нам соседка, было непонятно. Скорее всего, где-то в заборе имелся лаз, по которому соседка и пробралась. Я подумал, что надо будет пройти вдоль забора и поискать прореху, но это потом. А сейчас хорошо бы сходить в село, купить болванок к компьютеру. Вообще-то мне, конечно, дисков не надо было, но хотелось посмотреть на эту деревню, оценить, так сказать, атмосферу. Конфликта с местной молодёжью я не опасался – я прекрасно помнил, что в местную школу ходило всего ничего учеников. Если учесть, что половина из них младше меня, а ещё половина из этой половины – девчонки, то какой-то реальной угрозы не существовало. А с оставшейся парой ребят я как-нибудь бы договорился. Или справился бы.

Я вышел за ворота, потянулся и медленно побежал вверх по холму, к селению. На полпути остановился и оглянулся назад, и мне снова показалось, что случилось нечто странное. Мне показалось, что наш новый дом чуть сдвинулся в сторону, а дом соседки, наоборот, чуть приблизился, будто подполз прямо к самому нашему забору. Я потёр глаза. Соседкин дом встал на своё место. Скорее всего, имела место иллюзия, вызванная изменением угла зрения, такое частенько бывает. Поэтому я решил не забивать себе голову всякими иллюзиями и поковылял дальше.

Село оказалось большое, но несколько однообразное, всё сплошняком двухквартирные одноэтажные дома, похожие на кирпичи, наверное, раньше здесь развивалось какое-то производство и дома строили централизованно. К тому же все эти дома оказались расставлены вдоль одной улицы, и до центра мне пришлось добираться долго.

Центр меня ничем не поразил. Один магазин «Продтовары», другой «Промтовары». Между ними кафе «Медведь-2». «Медведя-1» нигде видно не было. Сначала я направился в «Промтовары» и нашёл там много чего интересного, например совершенно новый аудиоплеер производства 1990 г. за сто двадцать рублей или детское оцинкованное ведро на двенадцать с половиной литров с выгравированным на нём Микки-Маусом. В «Промтоварах» было всё, кроме не очень нужных мне болванок.

«Продтовары» порадовали меня богатым ассортиментом соков, лимонадов и других фруктовых напитков, но пить мне сейчас не хотелось, мне хотелось шоколадки. Народу перед кассой было немного: две бабульки, мелкий паренёк, паренёк покрупнее и девчонка лет, наверное, двенадцати. Я встал в очередь и сделал себе лицо английского колонизатора, приехавшего на экскурсию в африканскую деревню и решившего немножечко освежиться кокосовым молоком. Очередь не обратила на меня никакого внимания, будто английские колонизаторы приезжали к ним ежедневно, и продолжила разговор.

– Ты лучше отдай мои перчатки, – говорила девчонка. – Я же знаю, ты их взял на своём драндулете кататься. Отдай, а?

– Да не брал я твои перчи, – отнекивался парень, – не брал. Они мне малы, посмотри на свои руки и на мои.

Парень продемонстрировал свои руки. Они и в самом деле были большие и в придачу перепачканные машинным маслом.

– Перчатки с обрезанными пальцами, а по запястью звёздочки серебристые. Мне родители из Новой Зеландии прислали…

– Мне что из Зеландии, что из Новой Гвинеи, разницы нет. Я их не брал.

Они замолчали и стали рассматривать полки с товарами. Потом паренёк постарше оглянулся, улыбнулся мне и сказал, видимо, чтобы не выглядеть глупо:

– Привет. Ты новенький?

– Угу, – усталым от жизни голосом сказал я.

– К бабушке приехал? На каникулы?

– Не. Жить тут буду.

– Дом купили?

Мне не очень нравились такие расспросы, но я решил, что это нормальное поведение в этой местности, и сказал:

– Не купили. Отец мой работу здесь получил, дом дали…

– Это какой это?

– А там, у реки, – ответил я.

– С красной крышей? – Глаза у паренька округлились.

– С черепичной крышей, – поправил я. – А что?

Паренёк шарахнулся от меня и громко шепнул мальчишке поменьше и девчонке:

– Он из того дома!

Мелкий паренёк и девчонка сразу же отошли в дальний угол магазина, а тот, что постарше, сказал мне шёпотом:

– Давай-ка выйдем, ты, цыбил…

– Куда? – глупо спросил я, хотя прекрасно понимал, куда мне предлагали выйти.

– На улицу, цыбил. Сказать тебе кое-что надо.

Я пожал плечами и двинулся к выходу. Оглянулся и заметил, что бабки смотрят мне в спину, а одна мелко-мелко крестится. Неприятно.

На улице тот высокий парень огляделся и спросил:

– Так, значит, вы в том доме живёте теперь?

– Ну, – сказал я, – допустим.

– А бабка эта? Старуха? Заходила к вам уже? – допытывался парень.

– Ну, заходила, и что?

Парень снова огляделся. Меня эта их привычка оглядываться уже начинала раздражать. Тут что, все оглядываются? Из магазина вышли мелкий мальчишка и девчонка. Парень поглядел на них и неожиданно схватил меня за лацканы куртки.

– Слушай ты, цыбил, – зашипел он. – Ты по нашей улице не ходи лучше! И в магазин не заходи, а то…

– А то что? – спросил я, после чего перехватил его руку за внешнюю сторону запястья и вывернул вбок и вверх. Парень взвизгнул. – А то что? – повторил я. – Что ты сделаешь?

– Дурак, – парень пытался вырваться. – Так для тебя же лучше будет… Скажи своим предкам, чтобы сваливали отсюда…

– Сейчас я тебя отпущу, – сказал я. – А ты дёргаться не будешь? Если будешь дёргаться, я тебе плечо вывихну, я на айкидо хожу, ты учти!

Это я соврал.

– Отпусти его, – попросила вдруг девочка. – Он не будет.

Я разжал захват. Парень выпрямился и теперь растирал руку и поглядывал на меня.

– Ты зря обиделся, – девчонка подошла поближе. – Рыся как лучше хотел, он тебя предупреждал…

– Предупреждал, предупреждал, да невыпредупредил, – ответил я.

Парень, которого, оказывается, звали Рыся, продолжал растирать свою руку, будто я её ему и в самом деле сломал.

– В деревне все думают, что тот, кто живёт в доме с красной крышей, проклят. И от него в разные стороны это проклятие распространяется. Так что с тобой никто не захочет быть рядом.

– И что, я теперь, типа, проклят? – ухмыльнулся я.

– Типа, да. – Девчонка взяла за руку младшего мальчишку, и они пошли вдоль по улице.

Старший парень потащился за ними. Я остался стоять возле магазина. Сначала я хотел вернуться и всё-таки купить шоколадку, но потом вспомнил кое-что и кинулся догонять эту троицу.

Девчонка услышала мои шаги первой и остановилась. И большой, и маленький мальчишки как-то укрылись у неё за спиной, это выглядело довольно смешно.

– Можно у тебя спросить… – Я остановился в метре от них, чтобы моё проклятие не очень на них воздействовало. – Вы знаете парня по имени Горох?

Троица переглянулась.

– Так знаете?

Тот, что хватал меня за грудки, побледнел. Маленький даже слегка всхлипнул.

– Чего молчите-то?

Девчонка шагнула ко мне и сказала:

– Горох сгорел два года назад.