Текст книги "«Т-34». Памятник forever"

Автор книги: Эдуард Веркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Эдуард Веркин
«Т-34». Памятник forever

Глава 1
О пользе чистой совести

Витька заглянул в кабинет литературы. Класс пребывал во взорванном состоянии: обсуждалось, как провести праздничные дни. Одна половина планировала поход на природу и ссорилась, куда именно надо идти, на реку или в лес. Другая половина собиралась ехать на экскурсию по «Золотому кольцу» и спорила, на чем лучше ехать – на автобусе или на теплоходе. И походники, и экскурсанты обзывались, кидались мелом, жвачкой, скомканной бумагой, расстреливали друг друга из водяных пистолетов и вообще бесчинствовали по полной программе, разве что стульями не бросались.

Учебный год почти закончился, на носу майские праздники, настроение у всех было раздолбайское и веселое, классики литературы взирали со стен на беспечных потомков с суровым неодобрением.

Генка и Жмуркин сидели на парте у стены. Во всеобщей радостной суете они участия не принимали. Генку ни в поход, ни на экскурсию не брали – у него, как обычно, наметились серьезные отставания по литературе, и все предстоящие праздники Генка должен был готовиться эти отставания ликвидировать.

Отставание образовалось так. Учительница по литературе задала к очередному занятию выучить стихотворение на свободную тему и прочитать его с выражением. Витька выучил что-то из Есенина, Жмуркин нашел в Интернете стих современного поэта про жарку куриц, Генка сразу ничего не нашел. А ему очень хотелось показаться оригинальным и интересным, ему надо было поразить учительницу, получить пятерку. И Генка принялся перебирать старые газеты, которых дома на антресолях скопилось множество, и в одной газете за тысяча девятьсот сорок седьмой год обнаружил очень хорошее, как ему показалось, стихотворение. В нем рассказывалось про коварных вредителей, про то, как их разоблачали доблестные чекисты, и про то, как потом эти вредители под присмотром веселых чекистов строили крайне нужную стране северную железнодорожную магистраль.

Кто такие вредители, Генка представлял себе смутно, они у Генки ассоциировались с колорадскими жуками и плодожорками. Автор же стихотворения не пожалел для описания вредителей черной краски, так что Генка проникся к ним искренней нелюбовью, а к чекистам, наоборот, чувствительной приязнью. И, разучивая стихотворение, о вредителях он говорил с обличительным презрением, о чекистах же с искренним уважением.

Генка работал над стихотворением четыре дня. И вот пришел час Х. Генка был восьмым в журнале, он вышел к доске, принял позу Маяковского и с выражением прочитал свой стих про северную магистраль.

Генка закончил чтение, и в классе повисла тишина. Затем учительница в слезах выбежала из класса, вернулась уже с директором. Она восприняла Генкин стих как вызов. Как оказалось, ее дедушка как раз был таким вредителем и строил ту самую магистраль и за ним присматривали те самые веселые чекисты, о которых с таким вдохновением прочитал Генка. Потом дедушку, конечно, реабилитировали, но о своей «северной командировке» и жизнерадостных чекистах он вспоминал с большим неудовольствием.

Директор посмотрел на Генку с осуждением и сказал, что у него имеются серьезные пробелы в воспитании. А чтобы другим школьникам неповадно было иметь такие пробелы, Генке надо поставить «два».

И Генке влепили пару.

Пострадав за отсутствие исторической памяти, гордый Генка пропустил три урока литературы подряд. И теперь как хвостист и отстающий был лишен всех первомайских радостей.

Жмуркин же и сам не собирался никуда идти и уж тем более ехать. Морозиться и кормить голодных весенних комаров в походе ему не хотелось, таскаться по серым просторам «Золотого кольца» тем более. Жмуркин собирался посвятить выходные самосовершенствованию и вырабатыванию планов на жизнь. К тому же он хотел немного подхалтурить в кинотеатре. Кроме того, у Жмуркина вызревала очередная интересная коммерческая идея, способная принести быстрые деньги.

Поэтому ни Генка, ни Жмуркин в обсуждении участия не принимали. Жмуркин со скучающим видом дрессировал редкого майского жука – черномора, Генка читал мотоциклетный журнал и выписывал в блокнот цены на подержанные иномарки.

Витька подошел к друзьям и устроился на соседней парте.

– Ты по «кольцу» едешь? – вместо приветствия спросил Генка.

Витьке, конечно, хотелось и в поход, и на «Золотое кольцо», но бросить друга Генку он не мог.

– Не, – зевнул Витька. – Не еду. Лень…

– Вот и правильно. – Жмуркин убрал жука в спичечный коробок. – Нечего без толку родительские денежки тратить. Пользы в этом никакой, одни растраты.

– Жмуркин, ничего ты не понимаешь, – сказал Витька. – Это ведь очень интересно – проехать по «Золотому кольцу»! Когда ты еще сможешь?

– Это ты, Витька, ничего не понимаешь. Если у меня будут бабульки, я смогу проехать по «Золотому кольцу», по Зеленому кольцу, по Серо-буро-малиновому кольцу! Куда захочу, хоть в Новую Каледонию! А для этого нужны рубли! Деньги – деньги – деньги!

– У тебя же вроде есть деньги, Жмуркин, – вмешался Генка. – Куда тебе еще?

– А меня интересуют все деньги, какие можно взять в окрестностях. Потому что только деньги…

– Жмуркин, меня от тебя уже тошнит! – Витька даже отвернулся. – Всегда одно и то же…

Дверь открылась, и в кабинет вошла Анна Капитоновна, классная руководительница.

Класс затих.

– Ну, и куда вы решили отправиться? – с ходу спросила Анна Капитоновна.

Анна Капитоновна была молодым педагогом, в прошлом году она окончила институт и еще горела педагогическим рвением. Она водила класс в кино, музеи, на выставку восковых уродов и выдающихся личностей, на выставку голограммы, в детское молочное кафе «Бабай». На зимних каникулах Анна Капитоновна возила класс в Москву на Красную площадь. На весенних – в Суздаль пить сбитень. На майские праздники Анна Капитоновна предложила два варианта: либо в поход на Волгу на три дня, либо на экскурсию по «Золотому кольцу», тоже на три дня. Класс должен был решить, куда и как именно ехать, но, конечно, ничего толком не решил.

– Так куда едем? – снова спросила классная руководительница.

– Хотим в поход! – заревела одна часть.

– Хотим по «кольцу»! – заревела вторая часть.

– Давайте решать, – Анна Капитоновна достала из сумочки монету. – Если пятерка выпадет, то идем в поход, если орел – то едем по «Золотому кольцу».

– А если в воздухе зависнет? – ехидно спросил Жмуркин.

– А если она зависнет в воздухе, то вам, господин Жмуркин, я поставлю пять в полугодии, – ответила Анна Капитоновна.

Класс загоготал. Жмуркин, человек с бронированным самолюбием, никакого внимания на это не обратил.

Анна Капитоновна достала из сумочки пятак, подкинула, поймала. Заглянула в ладонь.

– Итак, – Анна Капитоновна сделала паузу, – мы едем по «Золотому кольцу»!

Класс, несмотря на бывшие разногласия, радостно заверещал.

– Но перед этим у меня к вам серьезный разговор.

Класс настороженно затих.

– Все мы знаем, что скоро, меньше чем через десять дней, праздник Великой Победы.

Класс промычал в знак согласия.

– Вы как подрастающее поколение и будущее нашей страны должны быть социально активны. Отличный способ проявить свою социальную активность – помочь ветеранам.

Класс неопределенно прогудел.

– Никто не заставляет вас помогать ветеранам постоянно, – сказала Анна Капитоновна. – Хотя это было бы тоже неплохо. Но я понимаю, что у вас своя жизнь. Поэтому я предлагаю вам провести что-то вроде акции. Разбиться на группы, взять по ветерану и помочь им в чем-нибудь. Сделать ремонт в квартире, прибраться во дворе, поработать на даче.

Класс промолчал.

– Это вас сильно не обременит, – продолжала Анна Капитоновна. – Всего пару дней. Зато потом вы сможете с чистой совестью глядеть в глаза старикам. Это очень полезно для здоровья – жить с чистой совестью.

Класс молчал.

– А после того, как мы поможем ветеранам, мы отправимся по «Золотому кольцу».

– Ура! – заорали ребята.

– Теперь организационные вопросы. – Классная руководительница достала из портфеля толстую тетрадку.

Анна Капитоновна и ребята принялись распределять ветеранов. Витька, Генка и Жмуркин в этом участия не принимали.

– Зачем вся эта ненужная благотворительность? – рассуждал Жмуркин. – Ветеранам не школьники должны помогать, а государство. Оно должно им все делать, а не мы. Они, в конце концов, за него воевали.

– Они и за нас, типа, тоже воевали, – тихо сказал Генка.

– Знаю, знаю! У меня оба деда на войне погибли, – надулся Жмуркин. – Они из этого города ушли на фронт, а государство моей матери даже пенсию по инвалидности не подняло.

– У меня тоже ушли, – произнес Генка.

– И у меня, – добавил Витька. – У всех, наверное, ушли. Мне, кажется, надо помочь…

– Тут дело не в том, надо или не надо, – злился Жмуркин, – а в том, что нас все равно заставят. Хотим мы этого или нет. Никакой демократии…

– Вот именно, Жмуркин, – сказала подошедшая Анна Капитоновна. – Никакой демократии. Хотите ли вы лично помогать или нет, но вам придется. Насколько я понимаю, вы трое у нас дружная команда?

– Они да, – Жмуркин указал пальцем в сторону Витьки и Генки. – А я нет. Я самостоятельная и самодостаточная личность.

Генка пнул Жмуркина под партой. Жмуркин дернулся.

– Он с нами, – сказал Генка. – Просто придуривается.

– Тогда запишите имя и адрес ветерана. – Анна Капитоновна положила на парту тетрадь.

Витька взял ручку, но Жмуркин поглядел на него с презрением. Он достал из рюкзака маленькую цифровую камеру и сфотографировал страничку.

– Итак, – сказала Анна Капитоновна. – Теперь займемся делом. А третьего мая соберемся в час здесь и обсудим наше путешествие. Свободны!

Класс сорвался с парт и рванул к выходу.

Жмуркин, Генка и Витька еще немного посидели – не хотелось толпиться в раздевалке, – затем спустились вниз, оделись и вышли из школы.

– Как ветерана хоть зовут? – спросил Генка.

– Какая разница, – махнул рукой Жмуркин. – Пойдемте ко мне, посидим на крыше, перекусим, поглядим на просторы. Мать пиццу с утра пекла…

– Ты же сказал, что с нами не водишься, – усмехнулся Генка. – Что мы серые, убогие личности…

– Крокодайл, – Жмуркин плюнул на стену родной школы. – Оставь свою жалкую мстительность. Пицца мстительности не терпит…

Глава 2
Улица Проигравших

– Ну что, – Генка запустил самолетик, свернутый из обложки мотожурнала, – к ветерану сейчас пойдем?

– Нет, нет, нет! – замахал руками Жмуркин. – Никаких ветеранов. Сейчас мы пойдем на дело.

– Раз пошли на дело Витька, я и Жмуркин… – пропел Генка.

– На какое еще дело? – спросил Витька. – Ты что, Жмуркин?

– Все абсолютно законно, – заверил Жмуркин. – Я вчера ехал в автобусе, а впереди сидели два хорька. Они говорили, что в пригороде, там, где была деревня Игнатьево, есть место, где валом черных и цветных металлов. Чугун, бронза, все, что хочешь. Местное население – тундрюки и бабки древние, ничего в цветмете не понимают. А эти два урода набрали металлолома и сдали его на пять тысяч… Место это расположено в самом конце улицы Победителей. Знаете такую?

– По телику показывали, – сказал Витька. – В «Губернском обозревателе». Там у жителей огромные долги по электричеству, всю улицу от сети отключать собираются, репортаж назывался «Улица Проигравших». Там, что ли?

– Ага. Эти типы сдали на пять тысяч…

– И что? – спросил Генка.

– Как это что? – не понял Жмуркин. – У тебя что, деньги лишние?

– Нелишние, конечно… Но не получится ли так, как всегда? Пойдем за металлоломом, а придется со столбов провода срезать. А потом еще удирать от кого-нибудь. Да и вообще за это по головке не погладят! Сейчас с металлоискателями борьба идет…

– Какие провода?! – возмутился Жмуркин. – Что значит срезать? Ты что, думаешь, что я срезаю провода? Ну, Генка, если бы ты не был моим другом, я бы с тобой серьезно поговорил.

Генка только рассмеялся. Витька тоже улыбнулся.

– Но так и быть, – выдохнул Жмуркин. – Живи. Живи пока.

Жмуркин бросил покровительственный взгляд на соседские крыши и похлопал по плечам Генку и Витьку.

– Вставайте, – сказал он. – Нечего рассиживаться. Идем. Отказываться от денег грех.

– Это ты откуда вычитал? – спросил Витька.

– На сайте одном. Как заработать кучу денег честным путем. Там и советы полезные, и литература разная, тоже полезная. Я времени даром не теряю, готовлюсь к будущему, в отличие от вас. И там сказано, что жить в бедности – это грех! Короче, философы! – Жмуркин подошел к люку с крыши. – Вы идете?

– Только за рюкзаками в сарай зайдем, – сказал Генка. – Если уж ты говоришь, что там все в свободном доступе…

Через час Витька, Генка и Жмуркин с большими походными рюкзаками за плечами вышли на улицу Победителей.

– Это в самом деле похоже на улицу Проигравших, – сказал Жмуркин. – Упадок…

– Сам нас сюда притащил! – Генка поправил рюкзак. – А теперь говоришь, что упадок…

– Ладно, фиг с ним, с упадком. Пойдемте лучше.

Улица Победителей действительно была похожа на улицу Проигравших. Видимо, когда-то здесь был асфальт, но теперь от асфальта ничего не осталось. Поверх него лежал толстый слой перепревших опилок, сквозь опилки уже пробивался свеженький чертополох, все это было покрыто жухлыми листьями с толстых тополей, произраставших вокруг в изобилии. Дома были все старые, в основном одноэтажные и желтые, такие почему-то всегда строят вдоль железнодорожных путей. Стекла в окнах были мутными, вероятно, их не мыли для того, чтобы дневной свет половинился, проникая через них, и не раздражал глаза склонных к поздним подъемам обитателей.

– Все-таки почему эта улица называется улицей Победителей? – Генка глядел по сторонам. – Чего Победителей?

– Моржу понятно «чего», – объяснил Жмуркин. – Победителей Олимпийских игр. На этой улице жил Кожемякин, чемпион по метанию молота.

– Да не слушай ты его, – сказал Витька. – Брешет он. Никаких метателей молота здесь никогда не жило. Просто улица Победителей и все…

– Может, – предположил Генка, – это в честь победы в войне.

– Кривая какая-то…

– Да какая разница! – сказал Жмуркин. – Нам здесь не жить. Нам в самый конец, там у них какая-то площадь…

– Улица Победителей похожа на помойку, – указал пальцем Генка.

Под деревьями, напротив домов, возвышались величественные кучи мусора, состоящие преимущественно из пластиковых бутылок, гнилых ящиков из-под бананов и рваной бумаги.

– Оставь свое жлобство, так у нас повсеместно, – сказал Жмуркин и ступил на почерневший деревянный тротуар.

Через каждые триста метров из опилок торчали ржавые колонки, и Витька попробовал воду. Вода была чистая, только пахла железом. В лужах рядом с колонкой в изобилии водились упитанные улитки.

– Козленочком станешь, – прокомментировал Жмуркин.

Витька швырнул в Жмуркина улиткой.

Народу на улице Победителей было немного, точнее, вообще никого.

– В книжках, которые так любит читать наш Витька, обычно пишут: «Улица будто вымерла…»

– Тут словно эпидемия какая случилась, – сказал Витька.

– Так и есть, – согласился Генка. – Называется «безнадега»…

– Все на работу ушли, – пояснил Жмуркин. – Никакой мистики, никаких эпидемий. К тому же вон абориген. Вон там, у колонки.

Жмуркин показал рукой.

Возле колонки действительно стоял человек лет, наверное, пятидесяти, был он сух и жилист, из рукавов длинного пиджака торчали широкие, как сковородки, ладони. Человек набирал воду в большой пятилитровый баллон из-под минералки. Набрав одну банку, человек сразу подставил под струю другую. На секунду он повернулся, и Витька увидел, что, несмотря на общую моложавость, лицо у мужчины старое-старое. Лицо человека, многое повидавшего на своем веку.

Ребята подошли ближе.

Человек улыбнулся. Витька подумал, что человеку все-таки, наверное, лет восемьдесят, не меньше.

– Эй, дед, – позвал Жмуркин довольно грубо, – а где тут можно меди нарыть?

– Чего? – продолжал улыбаться дед.

– Меди, – Жмуркин перешел на шепот. – Меди, алюминия, олова, бронза тоже пойдет… Мы слышали, тут есть никому не нужная ограда. И еще куча всяких цветметов. Так где можно добра нарыть?

Человек отодвинул канистры подальше от колонки. Улыбаться он перестал.

– Так вам нужен цветной металл? – спросил он.

– Ага. Вы не знаете, где?

– Так, значит, вы охотники за металлом? – продолжал допытываться человек.

– Типа того, – ответил Жмуркин. – Жизнь такая, приходится вертеться, туда-сюда…

Совершенно неожиданно человек сделал быстрое движение рукой и схватил Жмуркина за ухо.

– Дедуля, – оторопел Жмуркин. – Ты чего?

– Ах ты маленький негодяй! – дед сворачивал жмуркинское ухо все сильнее, будто собирался его выкрутить с корнем. – Значит, это ты и твои дружки сюда повадились?!

– Дедушка! – крикнул Витька. – Вы что делаете?

Старик подцепил рукой банку с водой и швырнул ее в Витьку. Банка была тяжелая, придавила Витьку к земле.

– А ну перестаньте! – Генка попытался схватить старика за руку, но тот ловко стукнул Генку согнутым пальцем в лоб, отчего Генка пребольно прикусил щеку.

– Да что такое! – Жмуркин пытался повернуться вокруг собственной оси, но старикан его не отпускал.

– Я вас сейчас всех в милицию отведу! – приговаривал дед, выкручивая жмуркинское ухо уже в другую сторону. – Сначала уши надеру, затем выпорю, потом в милицию сдам! И с вашими родителями хорошенько поговорю! Вы у меня будете знать!

Витька отбросил в сторону бутыль с водой. Жмуркин выл. Генка подхватил с земли гнилую палку и уже собрался было треснуть воинственного старика по ноге, как вдруг Витька громко закричал:

– Саранча!!!

Человек вздрогнул и отпустил Жмуркина.

– Бежим! – крикнул тот и первым рванул по улице Победителей.

Дед не стал за ними гнаться, просто грозил вслед кулаком.

Отбежав метров на триста, ребята перешли на шаг, а потом и вовсе остановились.

– Отличный сегодня денек! – жизнерадостно сказал Генка.

– Просто замечательный, – согласился Витька.

– И чем же он замечателен? – Жмуркин был раздосадован – ухо распухло и заметно увеличилось в размерах. – Сорок лет назад человек высадился на Луне?!

– Да нет, – Генка снял рюкзак и всучил его Жмуркину. – Просто мы отделались минимальными потерями – одно оторванное ухо! А все могло бы быть гораздо хуже! Нас могли поколотить местные жители! Нас мог запереть в подвале маньяк! Другие расхитители металлов могли нас закатать в бочку с цементом! В конце концов, этот дед мог сдать нас в милицию! А так всего лишь одно выкрученное ухо. Кстати, Витька, ты заметил, что нашему Жмуркину не везет с ушами? С его ушами все время происходят душераздирающие вещи…

– Болван, – сказал Жмуркин. – У меня в одном ухе мозгов больше, чем у тебя во всей голове!

– Жмуркин, теперь тебе как настоящему художнику надо это ухо отрезать, – посоветовал Витька. – Будешь как Ван Гог[1]1
  Голландский живописец Винсент Ван Гог отрезал себе ухо.


[Закрыть].

– Идите вы!

Генка посерьезнел.

– Мне кажется, что это ты должен идти, – сказал он. – Должен идти и угостить нас вишневым коктейлем. Соглашаешься?

– Ладно уж. Соглашаюсь. Черт с вами…

Витька глядел на улицу из окна кафе и пил горячий, очень горячий шоколад. Генка снова листал журнал с мотоциклами. Жмуркин одной рукой гонял по столу выпущенного из заточения жука, другой рукой возил по полировке стакан с вишневым коктейлем. К столику подошла официантка и сказала:

– Молодой человек, к нам с домашними животными нельзя!

И указала на жука.

– А где вы здесь видите домашнее животное? – огрызнулся Жмуркин.

– Вот это. – Официантка ткнула жука ручкой.

– Это не животное.

– А что же это тогда?

– Насекомое. А насекомое – это насекомое! Если бы у вас висело объявление «Не входить с домашними животными и домашними насекомыми», тогда да. А если такой таблички нет, я могу входить со своим домашним насекомым куда угодно!

– Все-таки уберите жука, – настаивала официантка.

Жмуркин пристукнул по столику кулаком, но жука в коробок спрятал.

– Я на вас в суд подам! – сказал он. – На ваше кафе и на вас персонально. Вы придираетесь ко мне без повода, нарушая тем самым мои гражданские права! И гражданские права моего питомца!

Официантка плюнула и ушла.

– Вот, – Жмуркин болтал в вишневом коктейле лед. – Нам говорят, не заходите в кафе с животными. Нам говорят, идите помогите ветеранам! Ну да, мы идем помогать ветеранам, а какой-то престарелый кунгфуист раскидывает нас как котят. Этот мир прогнил насквозь…

– Мы шли расхищать цветметаллы, – напомнил Витька. – Так нам и надо. И, если уж говорить серьезно, насекомые – это тоже животные. Животные просто более широкое понятие…

– Да плевать. С их стороны хамство запрещать мне ходить с майским жуком.

– Да хватит вам лаяться, – сказал Генка. – Пойдемте лучше к ветерану.

– Я сам ветеран, – произнес Жмуркин.

– Чего же ты ветеран? – спросил Витька.

– Я ветеран войны с дураками, – Жмуркин выбрался из-за стола. – Только в этой войне мы не победили, а проиграли. Ладно, бандерлоги, идемте к ветерану. Осчастливим его.

– Где он живет-то?

– Возле рынка.

– Может, арбуз купим? – предложил Жмуркин. – Он печень очищает.

– Чтобы очистить печень, надо пить собственную мочу, – сказал Витька. – Да и арбузов сейчас нет, рано еще.

– Сам пей собственную мочу. – Жмуркин двинулся к выходу.

Но на рынок они все-таки зашли. Витька купил семечек у старушки, Генка купил универсальный припой, Жмуркин купил сахарную кость для Снежка. После чего ребята отыскали нужную пятиэтажку, поднялись на нужный этаж и позвонили в нужную дверь.

– Сейчас он на нас собак спустит, – предположил Жмуркин. – Знаю я этих ветеранов, у каждого бультерьер в кармане. Когда я еду в троллейбусе, они бьются там, как настоящие гладиаторы…

Но, судя по тишине, за дверью никого не было.

– Пойдем, – развернулся Жмуркин. – Он уехал в Новокузнецк к внукам…

Упрямый Витька нажал на кнопку еще раз. В глубине квартиры послышалось железное звяканье, потом голос сказал:

– Заходите.

Витька толкнул дверь, она оказалась незакрытой.

– Заходите, заходите, – повторил голос.

Ребята несмело вошли. Прихожая была оклеена газетами, пахло клейстером, скипидаром, краской.

– Ну, все, – Жмуркин скорбно постучал по стене. – Будем вкалывать…

– Не ной, Жмуркин, – сказал Витька. – Поработаем немножко. Перед экзаменами нечего классуху злить. К тому же труд – благодарное дело…

– Направо, – сказал голос. – Проходите…

– Вам этот голос ничего не напоминает? – спросил Генка.

– Он напоминает мне лишь о моей невеселой участи. – Жмуркин наткнулся на ведро с кистями и опрокинул его.

Они повернули направо и вошли в комнату. В центре стоял человек в панаме из газеты. Человек возил валиком с краской по потолку и грыз сливочную соломку.

– Мне насчет вас звонили, – сказал человек и повернулся. – Из школы.

– Блин! – ругнулся Жмуркин и потрогал себя за распухшее ухо.

– Черт… – Генка сделал шаг назад.

– Дела… – Витька почувствовал, что краснеет.

Перед ними стоял человек с улицы Победителей. Тот, что чуть не оторвал Жмуркину ухо.

– Какая приятная встреча! – человек поставил валик в угол. – А еще говорят, что наш город большой. Не прошло и трех часов…

– Вы Веселов Алексей Алексеевич? – тихо спросил Жмуркин.

– Так точно. – Человек стащил с рук перчатки. – А вы пионеры?

– Мы не пионеры, – Жмуркин разглядывал комнату. – Мы пришли…

– Знаю, знаю, – Алексей Алексеевич остановил Жмуркина. – Вы пришли в полное мое распоряжение на целых три дня.

– На два, – напомнил Генка.

– На три, – твердо сказал Алексей Алексеевич. – Наша цивилизация построена на троичном принципе. Знаете как: «Было у отца три сына, старший умный был детина, средний был и так и сяк…»

– Младший вовсе был дурак, – закончил Жмуркин. – Знаем, знаем. Я среди этих дундуков как раз старший. А самый младший у нас старина…

– Ладно, согласны на три дня, – выступил вперед Генка. – Что делать будем? Ремонт?

– Ремонт? В каком-то смысле… Вы руками работать умеете?

– По части рук мы мастера! – заявил Жмуркин. – Особенно наш младшенький. Что поделать, когда раздавали ум, он забыл встать в очередь…

– Жмуркин, заткнись! – Генка пнул Жмуркина.

– Я вижу, – человек вытер руки о фартук, – я вижу, вы дружная команда. Это мне нравится. Приходите завтра в одиннадцать, пойдем на улицу Победителей…