Текст книги "Я хочу видеть укротителя"

Автор книги: Эдуард Бабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Эдуард Бабаев
Я хочу видеть укротителя

1

Неподалёку от нашего дома, на улице Южной, был зоосад. Я пропадал в нём целыми днями.

То, что я видел, казалось мне удивительным.

Орёл сидел на белом камне, надвинув на себя чёрные крылья, как бурку.

Волк ходил из угла в угол в своей сумрачной клетке, как будто он что-то забыл и никак не может вспомнить.

Пасть у бегемота открывалась, как саквояж. А губы у него были живые, розовые, нежные.

В научной библиотеке зоосада работал мой дядя, и меня к нему пускали в любое время. Хотя я ещё не умел читать как следует, я помогал ему расставлять на полках книги. Больше всего мне нравились басни с картинками.

Дома, просыпаясь, я слышал, как кричат павлины и обезьяны. Их голоса очень схожи.

А засыпая, слышал плач шакалов и рыканье льва – дикие звуки пустыни.

2

– Ты кто такой и зачем сюда ходишь каждый день? – спросил меня молодой нестрогий человек в светло-синем халате.

– Я здесь живу, рядом, – ответил я.

Он посмотрел на меня внимательно. Видно, ему хотелось поговорить с кем-нибудь не по делу, а просто так.

– Тебе что, нравится здесь? – спросил он.

– Нравится. Я привык.

– И я привыкаю…

Мы сели на скамейку возле бассейна с водоплавающей птицей. Здесь было прохладно, хотя и шумно. Утки-кряквы крякали, нырки ныряли…

Моего нового знакомого звали Сеня Зюкин. Он недавно вернулся из армии и собирался поступить в цирковое училище. А пока работал смотрителем у львов.

– Только фамилия у меня неподходящая, – сказал он. – Укротитель Сеня Зюкин! Смех… – Он посмотрел на меня своими спокойными зелёными глазами и спросил: – Вот твоя как фамилия, скажи?

Я сказал.

– Тоже не подходит, – задумчиво продолжал Сеня. – Я у всех спрашиваю. И всё не годится. Надо, чтобы звучало! Понимаешь? Это цирк!.. Про меня ещё, может быть, книжку напишут.

С тех пор я часто встречал Зюкина. Но не каждый день. Потому что он иногда болел. А болел он потому, что много закалялся и сильно простужался. Примет ледяной душ и заболеет. Поправится и говорит:

– Видно, надо повторить.

– Он упрямый, – говорила про него Зоя Пухова из медпункта.

Ледяной душ помог. Кожа на спине и на груди у Сени стала такая жёсткая, как на руках, и теперь ему не страшны были ни солнце, ни холод.

– Закаляйся и ты, – сказал мне Сеня Зюкин. – Ты что будешь делать, когда вырастешь?

– Я, может, книжку про вас напишу, – ответил я.

– Ну-ну, – протянул Сеня. – Посмотрим…

Читать я учился сам по табличкам на вольерах. Увидишь льва прочитаешь: лев; увидишь оленя – и прочитаешь: олень. Ещё лучше, чем по книге с картинками.

А Сеня Зюкин тем временем научился ходить на руках. Когда львица Дамаянти увидела, как он идёт по дорожке вверх ногами, она взяла своего львёнка за шиворот и утащила его в тёмный угол клетки и там спрятала за ящиками.

3

– Этого львёнка мы назовём Добряк! – сказал Сеня Зюкин.

Львёнок раскрыл пасть и попытался зарычать. Сеня сунул ему бутылку с молоком. Львёнок зажмурился и стал тянуть молоко через соску, цепляясь за горлышко и за рукав Сениного халата то одной, то другой лапой.

– Пей, пей, – говорил Сеня. – Расти большой и умный.

Добряк рос быстро.

Каждое утро Сеня водил его на прогулку по главной аллее. Иногда Добряк убегал вперёд.

Так было и на этот раз.

Я качался один на деревянных качелях. Время было раннее. В тени под деревьями дремала Ведьма, рыжая дворняжка. Днём она всё больше спала, а ночью ходила по всему зоосаду, за что её и прозвали Ведьмой.

Вдруг из-за поворота показался Добряк. Он заметил меня издали, бросился ко мне и полез на качели. Ведьма подняла голову и насторожилась. Я не знал, что мне делать. В кармане моей куртки были бутерброды, завёрнутые в бумагу. Добряк зацепил зубами свёрток и тянул его к себе.

Ведьма вскочила на ноги и зарычала. А Добряк уже навалился на меня своими тяжёлыми лапами.

– Сеня! – закричал я. – Сенечка!

Свёрток вывалился из моего кармана, и бутерброды рассыпались по земле.

Добряк, сильно качнув доску, спрыгнул с качелей. В ту же минуту Ведьма вцепилась зубами в его ухо. Добряк отбивался от неё, мяукал и рычал.

Теперь я испугался, что Добряк обидится на меня из-за этой Ведьмы. А подойти было страшно.

Сеня Зюкин бежал к нам, перепрыгивая через клумбы и размахивая руками. Ведьма сразу отпустила Добряка и зарычала на Сеню. Но он ей сказал:

– Ну знаешь! Это уж слишком! Ты моих львов не трогай!

Ведьма что-то проворчала в ответ и ушла в кусты.

– А ты чего испугался? – сказал мне Сеня. – Он же Добряк, мухи не обидит.

Добряк съел мои бутерброды и смотрел на меня, зажмурившись. Правое ухо, за которое его оттрепала Ведьма, слегка оттопыривалось.

– Да я-то ничего, – сказал я, собравшись с духом, – только у меня все пуговицы отлетели.

Пока Зоя Пухова пришивала пуговицы к моей куртке, Сеня рассказывал, какой номер он покажет на манеже.

– Я поднимусь с Добряком под купол цирка, – говорил Сеня. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил я.

– Нет, ты послушай! Я поставлю два самолёта на карусель. Мы с Добряком сядем в машины, а они – круг за кругом – будут подниматься выше и выше!

Я ещё никогда не видел Сеню Зюкина таким. Он поднял правую руку, как бы приветствуя публику.

– Представьте! – продолжал Сеня, обращаясь ко мне и к Зое. – Цирк полон. У кассы, возле которой толпятся люди, висит объявление: «Билетов нет».

Зоя Пухова, опустив на колени мою куртку, молча и внимательно смотрела на Сеню.

– Но я хочу видеть укротителя! – сказала Зоя Пухова.

– Я тоже хочу видеть укротителя! – сказал я.

Сеня засмеялся.

– Это и есть настоящий цирк, когда все хотят видеть укротителя…

Он вздохнул.

Он всегда вздыхал, когда говорил о цирке. Это была его мечта – цирк, зажжённые огни, толпа у входа.

И Добряк на арене.

– Да, друзья, – сказал Сеня Зюкин, – на свете есть тысяча дорог. Но где-то на перекрёстке сверкает огнями цирк. И мы с вами непременно встретимся, если вы к тому времени не забудете Добряка с улицы Южной.

Добряк зарычал и ударил себя хвостом по бокам.

4

Сеня Зюкин сидел на солнышке возле клетки Добряка, завтракал и читал учебник алгебры. Он готовился к экзаменам. Алгебра давалась ему нелегко. Гораздо легче было управляться со львами.

Добряк смотрел на Сеню и вздыхал. Сеня не обращал на него внимания. Тогда Добряк зарычал. Сеня удивлённо поднял глаза. Лев подошёл к решётке и подставил ему свою большую рыжую голову. Правое ухо у него слегка оттопыривалось.

– Не даёшь заниматься! – сказал Сеня и почесал ему за ухом карандашиком.

Добряк закрыл глаза от удовольствия: от Сени пахло хлебом и молоком.

Когда Сеня начал работать в зоосаду, он курил. Но привычку эту скоро бросил, потому что Добряк не выносил табачного запаха. Он отворачивался, закрывал глаза лапами и даже кашлял. От дыма у него кружилась голова. И вообще он не доверял человеку, у которого изо рта идёт дым.

– Добряк прав! Что я, в самом деле, дракон, что ли, чтобы дым изрыгать, – сказал однажды Сеня и решительно забросил пачку папирос в мусорный ящик.

Сеня внёс в клетку Добряка лестницу и влез на неё, чтобы вычистить верхние брусья. А свой учебник положил на нижнюю ступеньку.

Добряк попробовал лапами, крепкая ли это лестница.

– Ничего, – сказал Сеня, – лестница крепкая, выдержит!

Добряк поднялся на одну ступеньку, потом – на вторую…

И вот Сеня Зюкин стоит на верху лестницы, а Добряк карабкается к нему по ступенькам. В зубах он держит учебник алгебры.

5

Повадилась Ведьма ходить на виноградник.

Вся морда у неё, и грудь, и лапы перепачканы виноградным соком.

– Ах, Ведьма, – говорит Сеня Зюкин, – опять ночью на виноградник летала?

А Ведьма возле него прыгает, скачет. Весёлая такая Ведьма!

И вдруг она загрустила, перестала есть, пить. Целый день только скулит и лает. Задремлет – и залает, проснётся – и заскулит. Никто не мог понять, что с ней случилось.

Сеня привёл доктора Тарантьева.

– Зверя надо понимать, – объяснял мне Сеня. – Он ведь сам сказать ничего не может. А Тарантьев понимает. Он, может быть, и есть самый лучший укротитель. Давеча у слона из хобота занозу вытащил. И слон стоял перед ним как миленький. Вот у кого учиться надо.

Тарантьев посмотрел на собаку, на то, как она щёку на лапу укладывает, и сказал:

– Это у неё зуб болит. Ну-ка, Ведьма, раскрой пасть!

Он взял Ведьмину голову, заглянул ей в пасть и добавил:

– Так и есть. Поранила десну какой-то колючкой. Всё виноград не даёт ей покоя. Пойдём, Ведьма!

Ведьма вздохнула и поплелась за доктором Тарантьевым. У него в зоосаду была своя лечебница для зверей.

Рану залечили. Но на виноградник Ведьма больше не летала: боялась колючек.

6

– Ой, Сенечка! Говорят, кабан из вольера убежал! – крикнула Зоя Пухова.

– Как это убежал? – удивился Сеня. – Этого не может быть.

– Говорят, убежал. В орешнике хрюкает.

– Показалось, – сказал Сеня.

Но всё же он побежал к кабаньему вольеру. И мы с Зоей бросились за ним.

Чёрный кабан с продольными полосами на спине преспокойно лежал в тени возле кормушки в своём загоне.

– Ну вот! – сказал Сеня. – Что я говорил?

В это время у нас за спиной раздалось хриплое кабанье хрюканье.

– Слышишь? – сказала Зоя Пухова и вцепилась в Сенин рукав.

– Слышу, – ответил Сеня и поднял голову.

Хрюканье раздавалось откуда-то сверху.

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы кабан на дереве хрюкал? – спросил Сеня.

– Нет, – ответила Зоя.

– Послушай.

Хрюканье перелетало с места на место. Мы смотрели на деревья и вдруг увидели, что прямо перед нами на ветке сидит большой скворец.

«Хрюк-хрюк, – сказал скворец и поглядел сверху на Сеню, на Зою Пухову и на меня. – Хрюк-хрюк!»

– Молодец! – похвалил его Сеня. – Покажи нам теперь, что ты ещё умеешь?

«Ха-ха-ха!» – скрипучим голосом прокричал скворец и полетел над деревьями.

– Шутник, – сказала Зоя Пухова, держа Сеню за руку.

– Как клоун! – с восхищением заметил Сеня.

Заслонив глаза от солнца, он с улыбкой глядел на улетающего скворца.

7

Сеня Зюкин умел играть на губной гармошке.

У него была песенка про Добряка, и он её пел на свой лад, подбирая по слуху мелодию.

Это была целая история в стихах и с музыкой, целый номер для циркового представления.

Начиналось всё с того, что лев будто бы убежал из цирка.

 
Прекрасный лев сбежал из цирка,
А где его искать?
Бегут пожарные по крыше,
А зверя нет нигде.
 

Тут, конечно, все вспоминают про укротителя и призывают его скорее:

 
– А где, скажите, укротитель?
– Он чай в буфете пьёт.
– Пусть он придёт сюда скорее
И нас спасёт от льва.
 

И приходит добродушный укротитель, внимательный ко всем.

 
И тут явился укротитель,
Спросил: – Что здесь за шум?
И снял соломенную шляпу,
И сел на венский стул.
 

Сеня Зюкин замечательно изображал укротителя в новеньком костюме с платочком в верхнем кармане пиджака.

 
Достал сиреневый платочек,
Взмахнул своей рукой.
– Какая чудная погода,
На улице весна!
 

Все вокруг волнуются, кричат про льва, которого нет в клетке.

 
А все кричат: – Сбежал из цирка
Огромный страшный лев,
Стоят пожарные на крыше,
А зверя нет нигде!
 

Но это всё были напрасные страхи.

 
И укротитель рассмеялся,
Сказал: – Напрасный шум!
Мой верный лев везде со мною,
Он чай в буфете пьёт!
 

Сеня Зюкин готовил песенку про Укротителя и верного льва к приёмному экзамену в цирковое училище. И мы с Зоей Пуховой были её первыми слушателями.

8

Прошло много лет. Я учился в университете. Но жил по-прежнему на улице Южной.

Как-то я встретил Зою Пухову. Она сказала мне, что в зоосаду, как всегда летом, обновляют таблички на вольерах и на клетках, что работы много и нужны помощники.

У меня только что начались каникулы. Было много свободного времени, и я взялся писать таблички – какие звери где живут и чем питаются.

В зоосаду многое переменилось. Ведьмы уже никто не помнил. Качели давно убрали. Добряка взяли в другой город, откуда, говорят, он лопал в цирк. В библиотеке, где когда-то работал мой дядя, я видел вырезку из вечерней газеты, где было напечатано несколько строчек о Добряке.

Зоя Пухова всё вспоминала Сеню Зюкина.

– Он цирковое училище окончил, – говорила она. – Добился своего. Может, ты его где увидишь или узнаешь что о нём, тогда скажи мне, не забудь. Я за него порадуюсь. Он-то, наверное, забыл меня.

Работал я в мастерской с художником. Он рисовал фигурку животного, а я писал печатными буквами текст. Два раза в день к нам приходил молодой научный работник Брагин. Он приносил тексты, напечатанные на пишущей машинке, и строго проверял нашу работу.

Однажды писали мы табличку для клетки с мартышкой. Художник нарисовал обезьянку и вышел покурить на свежем воздухе. А я стал писать текст, букву за буквой, строчку за строчкой. Написал и задумался.

Чего-то не хватало на табличке. Как-то она скучно выглядела.

Тогда я взял кисточку и нарисовал, как мог, очки на хвосте обезьянки. Сразу стало веселее. Мартышка и очки.

Как в басне Крылова.

Вечером, когда зоосад уже был закрыт для посетителей, мы с художником пошли к клетке, чтобы привинтить табличку.

Мартышка в это время чистила свою тарелочку, разглядывала её со всех сторон и не обращала на нас внимания.

Вдвоём мы перешли за барьер, отделяющий клетку от зрителей. Я достал из кармана винты и стал осторожно прикреплять табличку к деревянной перекладине.

В это время к нам подошёл Брагин.

– Что это такое? – воскликнул он, указывая на рисунок.

Художник удивился, вынул трубку изо рта и сказал:

– Это не моя работа.

Я молчал.

– Поймите, – сказал мне Брагин, – зоосад не имеет никакого отношения ни к басням, ни к сказкам, ни даже к цирку! Здесь изучают зоологию, так что басни тут ни при чём!

Мартышка бросила свою тарелочку, схватилась за голову и прыгнула на трапецию. Она раскачивалась и кричала что-то очень сердито.

– Она, кажется, с вами не согласна, – сказал я.

Брагин смутился. Он снял очки, сунул их в верхний карман пиджака.

– Осторожно! – сказал художник.

И в ту же секунду мартышка метнулась к решётчатой стенке и выхватила очки Брагина.

С криком и хохотом, размахивая очками, она взлетела на трапецию и стала кривляться, показывая зубы.

Брагин бросился искать смотрителя.

– Брагин! – крикнул я ему вслед. – Вы только взгляните! Это же мартышка из басни.

Мы с художником пошли в нашу мастерскую, унося с собой злополучную табличку.

– Этого нарочно не придумаешь, – говорил художник, раскуривая свою трубку. – Цирк! Настоящий цирк!

9

Однажды осенью я приехал в Ленинград. Вечером шёл по набережной реки Фонтанки и вдруг увидел перед собой старое здание ленинградского цирка.

Смеркалось. Низко над домами ползли серые тучи. А перед цирком ярко горели цветные фонари. Было очень людно, и многие спрашивали, нет ли у кого-нибудь лишнего билетика на представление.

И меня потянуло в цирк. Я подошёл к кассе и увидел объявление: «Билетов нет».

– Что вы! – сказала мне кассирша. – Билетов нет и не будет! Разве вы не знаете, что сегодня на манеже укротитель львов Александр Южный?

– Укротитель? – спросил я. – А льва как зовут?

– А льва зовут Добряк! – сказала кассирша и закрыла окошко.

Так вот оно что! Я посмотрел на афишу. На ней был изображён огромный лев. Правое ухо его слегка оттопыривалось…

На другой афише был нарисован Сеня Зюкин с губной гармошкой. Рядом со львом на взлётной площадке. Я сразу его узнал. У ног его стоял чемодан с цветными наклейками. А за спиной серебрилось крыло самолёта. А ещё была одна афиша, на которой, как в мультиках, были изображены укротитель и лев, мирно беседующие за чайным столом. И две нотные строки песенки Сени Зюкина…

Накрапывал дождик. В цирке зажигались огни. Народ толпился у входа. Я поднял воротник плаща, подошёл к уличному фонарю, достал записную книжку, вырвал из неё листок и написал: «Я хочу видеть укротителя!»