Текст книги "Исправляем прошлое. Без права на ошибку"

Автор книги: Эдуард Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава 1

Филипп Волхвов с восторгом смотрел в небо. Яркое солнце слепило его глаза, выжимая слезу. Ни облачка. Видимость, что называется сто на сто. Раздался грохот. Он увидел, как стапеля, удерживающие ракету, оттолкнулись. Все заволокло дымом. Филипп весь сжался в предвкушении исторического момента.

Огромная серебряная сигара с надписью «Восток-1» на борту нехотя оторвалась от земли. В несколько мгновений преодолела расстояние до стратосферы и превратилась в яркую затухающую звезду. Филипп услышал в динамике небольшого переносного радиоприемника фразу, которую ни кем и ни с чем нельзя было перепутать, так же как невозможно было не распознать этот голос.

– Пое-ее-хали!

Конечно, это был он, первый космонавт Земли. И никто другой. Вот он! Исторический момент.

Из радиоприемника, настроенного на секретную волну, раздался голос главного конструктора. «Кедр, кедр! Я – заря, как слышишь меня?» Радостные возгласы инженеров на заднем фоне. «Слышу Вас хорошо! Вижу землю!»

Все как в учебниках по истории, и документальных кадрах кинохроники.

Филипп смахнул навернувшуюся слезу. Наконец-то, сбылась мечта идиота. Он смог поприсутствовать на историческом событие. Стал, что называется его полноценным свидетелем. «Эх, жаль, не взял фотоаппарата, надо было сфотографироваться на фоне взлетающей ракеты!» – подумал он. «Хотя это и запрещено правилами, но он бы никому не показал эту фотографию. Повесил бы у себя к комнате. На память!»

На какое-то время наступила тишина. Было слышно, как стрекочут кузнечики, потом он увидел, как к месту старта выехало несколько черных «Волг» и «Чаек». Из машин стали выходить люди, которые начали обнимать друг с другом, хлопать по плечам, и фотографироваться на фоне откинутых стапелей.

Филипп схватил в руки мощный цейсовский бинокль, уперся локтями в землю и навел его на стартовую площадку. «Интересно, а это еще кто?» Наверное, генеральный конструктор и его команда! Празднуют победу!

Покрутил рычажок и приблизил к себе картину.

Морские окуляры с тридцатикратным приближением позволили ему рассмотреть не только автомобильные номера, но даже звезды на погонах. Все на уровне полковников и генералов. Несколько мужчин было в черных костюмах, плащах и шляпах. Один из них действительно был Королев.

– Черт, а это его кто? – вырвалось у Филиппа из уст, когда он увидел, как одним из последних из машины вылез человек в скафандре космонавта. На шлеме скафандра было отчетливо видна надпись «СССР», а под этой надписью было лицо человека, которого, ну, никак не должно было быть в этом месте.

– Этого не может быть?

Филипп протер глаза и окуляры и снова навел на площадку. Ничего не изменилось. В бинокль он четко видел, что человек в скафандре был… Юрий Гагарин. Его улыбку нельзя было перепутать. Это была она! Та самая! Которая была гордостью целой страны. Гагарин стоял и растерянно улыбался. Время от времени смотрел в небо. А все, кто был рядом хлопали его плечам и что-то говорили ему, говорили. Объясняли. Он согласно кивал. С чем-то соглашался… С чем-то нет. Но услышать разговор на таком расстоянии, конечно было невозможно, да и Филипп не хотел его слышал.

От досады он даже хлюпнул носом. «Как же так? Почему? Что же получается?»

Раздался крик филина.

Филипп поднял голову и увидел, как к нему по степи несется «шишига» или «ГАЗ-66», в котором сидели автоматчики с алыми погонами внутренних войск СССР. Филипп посмотрел назад. Юрта со светящимся наличником стояла в низине и не была видна из кабины грузовика. Он встал с земли, схватил радиоприемник и бинокль, и пригибаясь к земле, не отряхиваясь, побежал к ней.

– Стой, стрелять буду! – раздался сзади злобный окрик. Филипп и не подумал ему подчиняться. Он лишь поднял глаза и мысленно подал сигнал своему филину.

Птица гукнула, сделала разворот и камнем упала на стрелка, который уже поймал в прицеле фигуру Филиппа. Вцепившись когтями в ствол, филин дернул автомат из рук младшего лейтенанта и бросил его в траву.

– Да, что за чертовщина, – воскликнул старлей, прикрывая одной рукой лицо от когтей филина, а другой указывая в сторону белой юрты, – Нестеренко, стреляй на поражение.

Водитель, сержант срочной службы, стрелял уже навскидку, практически не целясь. У него не было желания попадать, но, тем не менее, одна пуля, на излете злой осой обожгла мышцы спины Филиппа, как раз в тот момент, когда тот вваливался в дверь юрты. Изогнувшись от боли, и практически теряя сознание Филипп начал закрывать за собой портал, оставив лишь узкую щель для рыжего филина.

Вслед за пулей в дверной проем влетела птица.

Портал тут же закрылся, растворившись в сизой дымке, не оставив на месте юрты даже примятой полыни.

Старлей удивленно посмотрел на сержанта.

– Что это было, Нестеренко?

Сержант невозмутимо пожал плечами.

– Мираж, товарищ старший лейтенант. От этой ракеты все, что угодно может померещиться. Излучения.

– Какой, нахрен, мираж? – зло ругнулся старлей. – Какие излучения? Вот как мы теперь объяснять будем, в кого или во что стреляли? Во время секретной операции на объекте были посторонние лица? За патроны как отчитываться будем? Кто нам в этот мираж поверит?

Старлей схватился за голову, а сержант снова пожал плечами. И чего он так переживает, этот старлей? Вот как есть, так и расскажем. Пусть у тех, кто повыше голова болит, а его все равно дальше Байконура не пошлют, тем более что до дембеля меньше недели осталось.

***

Лежащего без сознания в своей комнате Филиппа обнаружила его мать, Дарья Константиновна.

Она разносила по деревне почту, увидела, как над ее головой закружился филин, отчаянно о чем-то крича. Материнское сердце тут же почуяло неладное. Опустив в почтовый ящик бандероль из Китая, она прикрыла ладонью свою мышь-норушку. Мало ли что? Филин хоть и ручной, но инстинктивно мог и цапнуть животинку, а без тотема ни один из волхвов должно не проживет. Опустила пищащую свою подругу в почтовую кожаную сумку, висящую на плече, и, подхватив подол длинной юбки, побежала домой. Ввалилась в избу, увидела недвижимое тело сына, охнула, всплеснула руками. Причитая и, совершенно не замечая талых луж на улице, побежала к Степаниде.

Та уже вызвала «скорую», которая по весенней распутице не смогла проехать через деревенское поле, лежащее между трассой «Рязань – Москва» и деревней Волхвы. С включенными маяками «Газель» с медиками ждала прямо на краю дороги, пока к ним раненого и стонущего Филиппа вывозил на тракторе.

Пока везли в больницу, Филипп начал бредить и в бреду повторять одну и ту же фразу.

– Гагарин не был в космосе… Все переговоры в эфире имитация полета… Ракета полетела пустая. Позже. …

Трактористу Сергею Волхову, отчиму Филиппа, это показалось очень интересным. Он тут же рассказал про услышанное участковому, полковнику полиции Степаниде Волховой, и по совместительству тете Филиппа. Полковник тут же позвонила в центр изучения наследия предков, профессору Ивану Сазикову.

Когда операция закончилась, Филиппа под предлогом более качественного ухода, тут же перевели в изолированную палату, и поставили у входа охранника из частной охранной фирмы.

***

– Чему быть, того не миновать, – кусая губу произнесла Степанида, глядя в окно. – Мы все так и знала, что рано или поздно это станет ему известно. Хорошо еще, что никто из хирургов не обратил на его слова никакого внимания.

– Ну, да, – согласился Иван, – Они еще и не такое слышали. Но я на всякий случай провел им чистку, стер с памяти воспоминания.

Степанида махнула рукой.

– Ты же отлично знаешь, что это бесполезно. Подсознание рано или поздно все восстановит.

– Конечно, но на первое время хватит. Что будем делать с Филиппом?

– Пусть поправиться, потому решим, а в данном случае, может это и хорошо, что с ним случилось.

Сазиков промолчал. Лишь сильнее сжал губы. Он был не согласен со словами Степаниды, поэтому перевел тему разговора.

– Симеонову, я пока ничего не говорил.

Степанида поморщилась.

– Думаю, его служба уже обнаружила метку в каких-то архивах. Не сегодня – завтра, сам к тебе приедете за душевным разговором.

Степанида сверкнула глазами.

– Филиппа я им не отдам.

Иван кивнул головой.

– Об этом не может быть и речи, – он подошел и приобнял женщину за плечи. – Я что-нибудь придумаю, – потом подумал и поправился. – Мы, что-нибудь придумаем. Еще есть время. Твой Степан поможет. Уверен, есть выход.

***

В хирургической отделение Рязанской клинической больницы Филиппа доставили через двадцать минут с того момента, как поступил звонок на диспетчерский пункт. Врачи боролись за его жизнь несколько часов. Пулю извлекли, мышцы зашили, но свинцовая оболочка все же задела нервные окончания.

Подвижность и чувствительность ног восстановить не удалось. Филипп сразу это понял, когда, придя в себя, попытался встать с кровати, и упав лицом в пол, разбил себе нос.

Звук упавшего тела не остался незамеченным. Прибежала медсестра, позвали санитаров. Филиппа снова уложили в постель. Остановили кровь, поменяли испачканное белье.

Все это время Филипп смотрел в потолок. Он не повернул голову даже тогда, когда вошел в палату Сазиков. В темном свитере, с накинутым на плечи белым халатом.

– Здравствуй, Филя, – сказал он негромко.

Филипп не ответил.

– Да, так бывает, Филипп, – не отчаивайся. – Ты отлично знаешь, что шанс встать у тебя есть.

Филипп повернул голову.

– Почему? – он нахмурился. – Почему люди столько лгут? Я ведь верил.

Сазиков присел рядом на табурет.

– Уверен, этому есть объяснение, и ты его обязательно найдешь.

Филипп шмыгнул носом.

– Можно подумать Вы, – он подчеркнул это «Вы», – не знали про это?

– Ты имеешь в виду первый полет Гагарина?

– Конечно, а что же еще.

Сазиков встал и подошел к двери. Заглянул за нее. Потом поплотнее вернулся. Снова сел.

– Надеюсь ты понимаешь, что здесь не все так просто?

– Догадываюсь, – хмыкнул Филипп. – Снова какие-то межнациональные интересы, интриги и договоренности.

Сазиков покачал головой.

– Что-то вроде того. И ты оказался в ненужном месте в ненужное время очень некстати. Нам теперь придется перевести тебя в наш центр.

Сазиков подчеркнул.

– Это для твоей собственной безопасности.

Филипп снова хмыкнул.

– Ясно. Значит под домашний арест.

Сазиков не согласился.

– Никто тебя ни в чем ограничивать не собирается. Не преувеличивай. Просто в центре для тебя будет теперь комфортнее. И все.

Филипп поморщился.

– Хотелось бы верить.

Сазиков встал.

– Ну, давай, поправляйся. Черный пес передавал тебе привет и велел держать хвост пистолетом. Обещал навестить тебя как вернется.

– А где он сейчас?

Сазиков сделал неопределенный жест руками.

– Где-то… – потом добавил. – В южной Америке шестидесятых годов. Но это тоже секрет. Видишь, я ничего от тебя не скрываю.

Филипп отвернулся.

– Вижу. Как мне теперь передвигаться-то. На коляске?

Сазиков засмеялся.

– Скажешь тоже. Это настоящая боевая колесница. Он тебя ждет в коридоре. Сестра завезет ее после моего ухода.

Он протянул руку Филипп.

– Давай, не кисни. Мы рядом.

И крепко пожав ладонь Филиппа, вышел из палаты.

Глава 2

13-отдел Главного разведывательного управления при Генерального штабе Российской армии располагался в секретном бункере под площадью Революции.

Попасть туда можно было через полуподвальное помещение, со двора жилого здания, у входа которого сидел вахтер. Как правило, это был пенсионер, всегда аккуратно одетый, выбритый и трезвый. Старичок проверял пропуск, на нем было написано «В управление ЖКХ», и пропускал в узкий коридор, идти по которому следовало минуты две.

Все это время человек находился под наблюдением невидимых камер, которые фиксировали его параметры. В конце коридора находилась металлическая дверь с надписью «Посторонним вход запрещен» и предупреждающим знаком «Не влезай убьет!», который обычно вешали на электрощитовых. Открывалась это дверь, при помощи того же пропуска, внутри которого был вмонтирован микрочип. За дверью находился лифт, на котором нужно было спуститься на несколько этажей под землю.

И только там, на бывшей станции метро можно было встретить первого человека в форме вооруженных сил. Это был часовой, в фуражке, камуфлированной форме, как положено с автоматом, штык-ножом за поясом, надраенных до блеска сапогах.

Часовой еще раз сверял данные удостоверения личности с параметрами входящего, спрашивал пароль, который ежедневно менялся, и нажимал кнопку вызова сопровождающего. Для самостоятельного прохода по спецотделу требовались отдельный пропуск, который лепился в виде стикера на задней корочке удостоверения.

У генерала Симеонова такой стикер имелся. Он отдал честь часовому и прошел в свой кабинет. Комната размером с вагон метро была обставлена мебелью еще времен Великой отечественной войны, и имела все самые современные средства коммуникации и автономного существования, включая запас воды и питания на месяц, а также агретагор по автономной выработке кислорода.

Собственно это и был вагон метро. В случае необходимости владелец специального кода мог легко привести его в движение, и по специальным железнодорожным веткам, которые входили в систему «Метро-2» переместиться на один из запасных командных пунктов, который располагался в черте города, за пределами Садового кольца, и самый дальний – в районе Казани. Правда, туда можно было уже добраться по наземной части железной дороги, выбравшись из туннеля на закрытой территории Летно-исследовательского института имени Громова в Жуковском, и прицепившись на станции «Быково» или на платформе «47 километр» к мимо проходящему поезду.

У Симеонова был и такой код, маленький черный брелок с кнопкой. Чтобы привести комнату-вагон в движение нужно было нажать несколько раз эту кнопку в определенной последовательности. Периодически генерал отчитывался за это брелок в Главном штабе.

В общем, уровень доступа секретности у генерала Симеонова был самый высокий. Именно поэтому в первую очередь к нему майор Игнатов привел главного архивариуса Министерства обороны.

***

Симеонов предложил архивариусу садиться, предложил чаю с вафлями, спросил.

– Вы просили организовать встречу со мной? Что-то важное?

Архивариус достал из серой папки с надписью «Совершенно секретно», которую принес с собой, несколько желтых от времени листов бумаги.

– Да, неделю назад мы обнаружили в нашем архиве это.

Архивариус передал листы генерал и пояснил.

– Нет никаких сомнений, что документы подлинные, но на них почему-то нет инвентарных номеров.

Генерал с интересом начал рассматривать бумаги. Это были докладные записки из воинской части Капустиного Яра на бланках Министерства Обороны СССР, Обе написаны от руки. Почерков было два. Один – убористый, основательный, другой – нервый, рубленный, косой. В одной докладной записке было написано несколько абзацев, другая была исписана полностью с одной стороны, и половину – обратной. Он не стал вчитываться, переспросил.

– Так где вы обнаружили эти докладные записки?

Поднял голову, посмотрел внимательно на архивариуса, потом кивнул головой Игнатову, давая знак, что он должен остаться, чтобы тоже быть в курсе всей информации.

Архивариус вскочил, но генерал снова мягко усадил его.

– Не нервничайте, расскажите все подробно, по возможности с любыми деталями. Что вас удивило в этих бумагах?

Архивариус снова сел. Сделал глоток из фарфоровой чашки.

– Я же говорю, эти листы находились в отдельной папке нашего архива, но на них нет инвентарных номеров. Хотя информация в них датируется 12 апреля 1961 года. Тогда просто невозможно было утерять ни одного документа. Я совершенно не могу предположить, как мы упустили эти бумаги. Опросил своих сотрудников. И один из них сказал, что он проверял эту папку несколько дней назад. И в ней этих бумаг не было.

– А что было?

– В том то и дело, что она была пуста. Закончился срок хранения технической документации. И все бумаги из нее были изъяты, и подготовлены к утилизации.

Генерал протянул ладонь.

– Это та самая папка?

– Совершенно верно.

Архиварус протянул ему серую папку.

– Посмотрите, на ней даже написано, что в ней хранились бланки со списками техники и инвентарными номерами, но не докладные записки о происшествии с использование боевого оружия.

Симеонов аккуратно взял в руки папку, как будто ему в руки передавали гранату с выдернутой чекой и осторожно открыл ее. Папка была пуста. Потом закрыл ее. Архивариус продолжил разговор.

– Вот я также держал в руках эту папку. Открыл ее – она была пуста. Потом закрыл и снова отрыл. А в ней лежат эти листы. Просто как фокус какой-то! Ящик Пандоры.

– Или эффект Кота Шрёдингера, – вдруг неожиданно подал голос майор Игнатов, и когда на него посмотрели генерал и архивариус пояснил. – Ну, был такой австрийский физик, который предложил мысленный эксперимент. Им он хотел показать неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим.

Генерал хмыкнул.

– Ты сам-то понял чего сказал? – и снова повернулся к архивариусу. – То есть вот просто открыли-закрыли, а листки появились?

– Да. – Архивариус удрученно кивнул головой. – И я бы не стал Вас беспокоить. Если бы не Ваша директива.

Генерал откинулся на спинку стула.

– Спасибо, что вы на нее откликнулись.

Встал, одернул китель. Архиварис тут же встал вслед за генералом. Симеонов протянул ему руку.

– Благодарю за службу. Вы нам очень помогли. Мне нужно время, чтобы изучить документы. Майор проводит Вас.

Майор Игнатов вежливо предложил архивариусу выйти. Уже на выходе генерал окрикнул его.

– Зайди потом снова ко мне, Алеша.

– Есть товарищ генерал.

***

Генерал Симеонов остался с докладными записками наедине. Начал читать.

Сержант Нестеренко докладывал коротко, что в ходе патрулирования объекта столкнулся с оптической иллюзией, которая часто имела место быть в казахских степях, «… а именно -миражом, который имел вид юрты. По приказу старшего лейтенанта выстрелил в сторону указанного оптического обмана. Всего было сделано восемь выстрелов, все гильзы собраны и сданы». А вот старший лейтенант Романенков уверял, что … «рядом с неизвестным светящимся объектом, который по своей форме напоминал юрту, находился мужчина. При виде патрульной машины он бросился бежать в сторону юрты. На приказ остановиться, не отреагировал. Ввиду сложности ситуации старший лейтенант принял решение открыть огонь на поражение, но был атакован рыжей птицей, возможно филином, которая вцепившись когтями в ствол автомата, не дала произвести прицельный выстрел. Романенков был вынужден отдать приказ на выстрел своему подчиненному». Далее Романенков весьма подробно описал мужчину: рыжий, молодой, а также предметы, которые были у него в руках – наушники, радиоприемник, бинокль.

Симеонов внимательно изучил листы. Даже проверил их запах. Листы были очень желтые, что свидетельствовало о том, что им вполне может быть около пятидесяти лет. Еще раз прочитал фамилии авторов – сержант Нестеренко, младший лейтенант Романенков. Подумал: «Интересно, а что с ними сейчас? Живы ли? Им ведь уже почти под семьдесят… Или даже больше».

Вернулся майор Игнатов.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Входит, входи, Алеша, – Симеонов вновь назвал его по имени, словно подчеркивая, что он не хотел сейчас дежурных слов. Ему нужен был откровенный разговор. Он протянул ему листки бумаги. – На, посмотри.

Майор взял доклады и спросил разрешения сесть.

– Разрешите?

– Да, давай, без церемоний, – Симеонов взял чайник разлил по чашкам кипяток. Подвинул коробку с пакетиками чая, вазочку с вафлями, – нам нужно обсудить дальнейшие действия. – Так что ты там про кота говорил? Только саму суть, без основ квантовой физики. Что ты думаешь по этому поводу и почему ты в данном случае сравнил появление этих бумаг с этим экспериментом. Разве не могло быть как-то иначе? Без этих теорий?

Игнатов кивнул головой, давая понять, что понял слова генерала.

– Конечно, мы не можем исключать такие варианты, как халатность, самообман и подлог документов. Конечно, надо проверить все варианты, но когда архивариус рассказывал, мне показалось, что он вполне мог не врать. И единственным разумным ответом в данном случае для меня был именно эксперимент с котом Шрёдингера. Только если физик в своих работах занимался теорией, то здесь эффект наблюдателя, что называется на лицо.

Симеонов улыбнулся.

– То есть пока папка была закрыта, бумаг как бы там не было. Мы не могли знать лежали они там или нет. Поэтому предполагаем, что их там не было. А вот когда архивариус заглянул в папку, то он их увидел и они стали реальностью.

– Так точно, товарищ генерал.

Симеонов снова улыбнулся.

– Но все же вопрос остается тот же: бумаги там были или они там появились? Кто может дать нам точный ответ?

Игнатов посмотрел на бумаги, что-то вспомнил. Симеонов улыбнулся, ожидая ответа, но Игнатов махнул головой, будто отгоняя наваждение и продолжил.

– Может быть эти, – он кивнул головой. – Нестеренко и Романенков.

Симеонов засмеялся.

– Вы как-то странно долго молчали. Как будто что-то вспомнили…

Игнатов смутился.

– Да, нет, показалось. – хотел еще что-то сказать, но замотал головой. – Нет, не важно.

Симеонов не стал настаивать и умел разговор в сторону.

– Если вспомните, что хотели сказать. Не стесняйтесь. Сейчас важны любые детали. – Он показал рукой на бумаги. – То есть в тот вариант, что юрта и мужчина не мираж ты сразу отметаешь?

Игнатов нахмурился и даже немного надул губы.

– Ну, если только чисто теоретически.

Симеонов взял в руки чашку, кинул в нее сахара, помешал. Сделал глоток.

– Да, понимаю тебя. В это сложно поверить. Но придется.

Игнатов перечитал отчеты.

– Если откинуть все мифическое, то следует предположить, что неизвестный мужчина наблюдал за стартом космической ракеты 12 апреля 1961 года. Вернее… то что…

– Вот именно, – Симеонов продолжил пить чай. – Он видел, что ракета номер раз улетала в космос без космонавта.

Игнатов замотал головой.

– Невероятно. Что ж получается, что это был иностранный агент? И США изначально разгадав нашу игру, предложили нам в ответ свой «Полет на Луну»?

Игнатов начал раскручивать свои мысли, которые сводились к однозначному выводу, что, скорее всего, … тот, кто проверял и собирал докладные записки с Нестеренко и Романенкова, специально их спрятал, и не дал им ходу. Их поэтому и обнаружили случайно. В таком случае, изначально в Капустином Яре и на Байконуре работала глубокого законспирированная сеть американской разведки. Необходимо немедленно разыскать того офицера, или допросить бывших сержанта и старшего лейтенанта, чтобы они указали на этого человека, а через него можно будет выйти и на того, кто был в юрте. После чего всех необходимо будет немедленно либо перевербовать, либо… в случае отказа сотрудничать с разведкой, ликвидировать.

Симеонов внимательно слушал логические размышления своего адъютанта, помешивая ложечкой в чашке и думал. «Конечно! Только такой вывод и может прийти в голову, если не знать базовой вещи. Если не знать про волхвов. Как хорошо, что архивариус все же пришел к нему, а не к Игнатову. Но, тем не менее. Меры принимать надо. Ведь один из главных секретов государства, который успешно сохранялся более века, теперь стал достояние весьма могущественного клана. Как минимум надо понять, что они планируют с этой информацией делать. Заодно и увидеть, кто же это такой любознательный?»

Симеонов поставил чашку на стол. Игнатов сразу замолчал.

– А давай-ка, Алексей, мы с тобой съездим за город. В одно очень интересное место. Закажи нам машину, через полчаса выезжаем. И за рулем будешь ты. Водителя не надо.

***

Через полчаса черная «волга» с военными черным номерами выскочила из подземного гаража сразу на оживленный Волгоградский проспект, и понеслась в сторону Рязани. Игнатов сидел за рулем. Симеонов – рядом. Они оба были одеты в штатское. Уже выехав за МКАД, генерал посмотрел в сторону от ленты шоссе, и, подняв голову, заметил высоко в небе над машиной черную точку, которая зависла над их автомобилем, и двигалась в том же направлении.

– Смотри, – показал он на нее рукой Игнатову. – Нас уже встречают.

Игнатов прищурился, присмотрелся через лобовое стекло.

– Что это? Дрон? Вроде не похоже.

Посмотрел на приборную панель машины и успокоено показал на них рукой.

– Никакого излучения не видно, товарищ генерал. Датчики показали бы, что за нами следят.

Симеонов хмыкнул.

– Однако, поверь мне, нас уже встречают.

Он не стал объяснять своему молодому коллеге, что на самом деле это не дрон, а … рыжий филин, который не дает никаких излучений, и при этом все видит как днем, так и ночью. Лишь добавил.

– Скоро сам все поймешь.