Текст книги "1999"
Автор книги: Эдуард Беспяткин
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Ульяна Аркадьевна бросила перчатки в пластиковый бак и направилась в комнату санобработки. Из служебного кабинета уже раздавался рыкающий бас сменщика Бориса. Дежурство закончилось. Остаётся только сложить все бумаги в папки, одеться и вставить ключ в замок зажигания кредитного «Соляриса». А там, неторопливо, по свежим, сверкающим проспектам, мимо зелёных светофоров, в уютную «трёшку» на улице Горького.
Олег, наверное, уже дома, если не будет консультаций у студентов. Впрочем, он всё равно вернётся в запорошенной снегом красной куртке с меховым капюшоном. Он всегда возвращается и мусор выносит… Мужчина.
– Ульяна Аркадьевна! Вы меня не любите, – раздаётся за спиной знакомый голос.
Ну вот, здравствуйте вам! Семён Болотов – давно уже не молодой следователь из Правобережного. Только он так нелепо и наивно обращается к ней. И не потому, что он паталогически беспардонен, а просто человек забавный и его «все не любят», от бухгалтерии до судебной лаборатории.
– Как же вас любить, Семён Палыч? Вы же всегда к концу дежурства появляетесь. Да, как правило, с неопознанными и проблемными гостинцами, – ответила прозектор. – Вон уже Борис кофе допивает. Он бодренько и весело оформит ваш визит.
– Нет, Ульяна Аркадьевна. Я с вами по жизни завсегда идти буду, такая моя любовь к вам – широкая и светлая. А привёз я объект без загадок и ребусов. Классический случай. Гараж, автомобиль, любовнички, погрелись, уснули. Угорелую дамочку лет под двадцать семь вытащили по злым наветам соседа по гаражу. А любовник… – начал следователь свою речь.
– Он вас обижает? – остановил его зловещим рыком сменщик Борис.
– Прошу вашей защиты, Борис! – театрально взмолилась Ульяна Аркадьевна.
– Ну вот. И рыцарь при ней с войском из медбратьев. Как дальше жить? – жалостливо запричитал Болотов.
– Смириться и залить горе работой! – строго ответила эксперт.
– Эх, не любите вы меня… – вздохнул следователь и обратился к санитарам. – Давайте занесём родимую, а то мне ещё на кражу в Ситовку тащиться…
***
Солнце уже завалилось в сторону, пока ещё далёкого от вечера, горизонта. Мелкий снежок искрился, наивно радуясь редкому бодрящему морозцу.
В гаражном кооперативе «Колос» белый «Дастер» аккуратно въехал в распахнутые ворота с номером 247. Затем створки медленно захлопнулись и только через четыре гаража далее мужичок в чёрной фуфайке резво шкрябал лопатой, расчищая место перед воротами. За полчаса он раскидал положенное количество снега и заперся в помещении. Вскоре из металлической трубы гаража повалил густой тёплый дым с запахом сосновых поленьев. Иметь «буржуйку» в гараже – дело хорошее. Это всякий знает.
Ворота с номером 247 так и оставались закрытыми. А там, за ними, в отделанном вагонкой помещении, в запертом «Дастере» двое на передних сидениях смотрели в глаза друг другу. Она с жалостью и усталостью, а он с трепетом и похотью.
Она накрыла его широкую ладонь своей, изящной с розовым маникюром.
– Ты отпустишь меня. Ты сильный мужчина и умный. А я просто легкомысленная дрянь, о которой и думать не стоит, – сказала она ему.
– Не могу я тебя отпустить. Внутри словно пружина на пределе. Того и гляди лопнет! Вот пальцы твои, руки, губы… Всё в сердце прикипело, – наклонился он к ней.
– Это просто страсти бесятся. Но у тебя уже есть много всего – жена, квартира, работа хорошая. А я уйду из университета, с кафедры… Из жизни твоей, чтобы свою устроить с любимым человеком. Так получилось и мне об этом говорить сегодня легко. Ты же понимаешь, о чём я? – спокойно отвечала она.
– Да, понимаю. Да, всё это не так, как должно быть… Но будь добра ко мне хоть сегодня, сейчас… Не улетай так внезапно, ангел мой… – шептал он, целуя тонкую руку.
– Ты хочешь меня сейчас, немедленно? Я тоже всё понимаю, хоть и не правильно это. Последний раз, слышишь, последний раз… – серьёзно говорила она ему перед тем, как поцеловать в губы.
Через минуту она была на задних сидениях, расстёгивая голубую шерстяную кофточку. Волосы её золотистые уже были распущены, а глаза сияли в предчувствии шальной прощальной близости. Может там были и слезы, но тут можно ошибиться.
Он спешно возился у входной двери, натягивая на выхлопную трубу шланг, отводящий на улицу опасные выхлопные газы. Так обычно он прогревал мотор в морозные дни.
Но сейчас он хотел, чтобы в машине было тепло и уютно, чтобы она, женщина его не покрывалась «гусиной кожей» и не сжималась, словно под осенним дождём, как в тех посадках с жёлтыми листьями. Ну той, прошедшей, осенью, когда они первый раз слились в безумном полёте к экстатическим вершинам.
Он завёл мотор. Тёплый воздух из отопителя наполнял салон, словно метафизическую ванну наслаждения. Он яростно скинул одежду на деревянный верстак и, словно вор, проник в мягкую крошечную «спальню», где она уже ждала его, нагая и грешная…
Последний раз, последний раз. Да что это она, чёрт возьми, такое говорила?
***
Ульяна Аркадьевна уже одела свой белый пуховик и бросив в сумку вязанную шапочку, направилась было в коридор. А там уж через охрану на улицу, на воздух свежий.
Но вот беда! Две не оформленные бумажки валялись на полу под столом. Ах, чтоб тебя!
– Борис! Борис, ты уж прости, – заглянула она в прозекторскую.
Там сменщик и следователь стояли возле серого трупа стройной девушки с длинными распущенными волосами. Лицо её было красиво даже при холодном, неестественном освещении, даже с этой сухой мёртвой кожей.
Лаборант записывала со слов Болотова детали происшествия. Борис обыденно раскладывал инструменты на поддоне из нержавейки.
– Да, Ульяна Аркадьевна… – отозвался он, поворачиваясь к женщине.
– Тут вот я, не успела… Выручишь меня? Ничего сложного, ДТП… – попросила она.
– Не вопрос, положите возле объекта.
Эксперт прошла мимо столов и оставила бумаги рядом с телом, накрытым кровавой простынёй.
Торопливо уходя из помещения, она слышала монотонный голос следователя:
– Гаражный кооператив «Колос», номер 247. Предположительно, отравление угарным газом… На вид лет двадцать пять – тридцать. Обнаружена рядом с мужчиной на заднем сидении автомобиля… Мужчина в реанимации. Видимых следов насилия нет…
На поддоне звякнули никелированные инструменты. Борис частенько ронял что-нибудь.
Вскоре женщина уже садилась в машину и доставала из сумочки ключи зажигания. Внезапно в её голове вспыхнула яркая вспышка, а затем большим шрифтом без засечек отразились чёрные слова: «Колос, 247». Такого не может быть! Это гаражный кооператив мужа, это его номер. Нет, есть ещё один «Колос» за прудом, на Опытной. Но там, кажется, «Колос-2».
Вернуться в морг? Спросить у Болотова? Мужчина в реанимации. Нет, ерунда какая-то.
Ульяна Аркадьевна достала смартфон и трясущимися пальцами пролистнула «Контакты».
– Олег, ты должен ответить! Ты всегда отвечаешь… – сказала она в трубку, пока шёл мучительный дозвон.
И на звонок ответили… Из отделения интенсивной терапии, что на улице Космонавтов.
В непонятном испуге Ульяна Аркадьевна сбросила вызов, швырнула смартфон на пассажирское сидение и уткнулась головой в руль.
Сквозь головокружение и противный туман она слышала, как «разрывался» телефон. Звонил громко и напористо. Да, там у него она как «Жена» записана, потому и звонят. А почему раньше не могли? Столько времени прошло. Чем они там занимаются, эти реаниматологи чёртовы? И вообще, почему Семён Палыч не удосужился сразу установить родственников? Ну конечно, «Скорая» спешно увезла пациента. Каждая секунда важна. Да, каждая секунда…
Все эти вопросы пронеслись в её голове вместе с серым лицом той девушки с длинными волосами, вместе со снежной метелью и воротами под номером 247. Кто она, эта красавица? Почему…
Слабыми руками женщина взяла смартфон и ответила на звонок.
***
Леонид предъявил проводнице билет и паспорт. Девушка в форме улыбнулась ему и сказала:
– Проходите в вагон, ваше место боковое. Приятной дороги!
Леонид быстро нашёл нужный номер, снял тёплую куртку и устроился на гладком сидении, лицом по ходу поезда. Пока вагон заполнялся пассажирами, он достал из портфеля папку с документами. Медленно перелистывая страницы, он бегло сверял цифры и графики. Было видно, что вся эта процедура уже не имела цели как-то что-то изменить. Просто молодой человек любовался замысловатой информацией на бумаге, пытаясь оттянуть время до отхода поезда. В конце концов, он захлопнул папку, аккуратно положил её в портфель и достал смартфон.
Разблокировав его он зашёл в «контакты» и выбрал имя «Ангел». Леонид сделал вызов и долго ждал, пока в динамике не прозвучало бездушное: «Абонент сейчас не может ответить на звонок, ваш вызов будет переадресован…». Он ещё пару мгновений смотрел на лицо девушки, закреплённое за этим номером, затем улыбнулся ей и сбросил вызов.
Положив устройство на столик, он взглянул в окно, за которым суетились опаздывающие пассажиры и персонал вокзала. Весь перрон освещали яркие прожекторы, и утоптанный снег криво отражал холодные, неживые лучи.
Внезапно Леонид заметил молодую женщину в длинном белом пуховике и изящных, тоже белых, сапожках. Она была без шапки и порывистый ветер трепал её тёмные волосы с какой-то дикой злобой. Женщина просто стояла и глядела в его окно, опустив руки, словно не было ни ветра, ни мороза. Её взгляд был пуст и уходил куда-то по ту сторону вагона. Что-то потерянное было в этих глазах, в этих сапожках и опущенных руках. Живыми были только волосы, которые как бы пытались разбудить хозяйку от плохого сна.
И только заметив, что Леонид смотрит на неё, женщина испуганно вздрогнула и, резко развернувшись, пошла прочь с вокзала в холодную темноту.
Свистнул локомотив и дёрнулся вагон. За окном поплыли строения и люди, словно улетая куда-то в прошлое. Проводница громко сообщила, что скоро будет разносить чай.
***
В тёмном небе уже замигали первые звезды. Над гаражным кооперативом опустился ласковый вечер и очищенная от снега дорога, словно серая река, пролегла между пушистыми сугробами. Тёмные гаражи с номерными воротами готовились ко сну.
По дороге, в направлении бытовки вахтёра, шёл тот самый мужичок в чёрной фуфайке, что намедни снег чистил. Он был слегка под мухой и напевал какую-то дрянь из шансона.
Возле гаража под номером 247 он остановился и замолчал. Он смотрел на полоску света из дверного проёма и на отрезок шланга в крошечной прорези левой воротины. В этом месте образовалась широкая воронка от тёплых выхлопных газов.
– Э-э-э, так не пойдёт. Дверцу надо бы открыть, газ он по низу стелется. Сколько дуракам не объясняй, а всё равно травятся, – сказал мужичок сам себе.
Потом он подошёл к воротам и громко постучал в дверь. Было слышно, как внутри помещения работал двигатель и больше никаких живых звуков.
– Эй, там! Всё в порядке? – крикнул он в замочную скважину.
И снова никакого ответа.
Тогда мужичок тревожно и сильно забарабанил в ворота, понимая, что всё это молчание может быть весьма печальным. Так оно, собственно, и случилось. Уже потом, когда вызвали полицию и МЧС со «Скорой».
Двоих «спящих» на задних сидениях «Дастера» оформили разными способами. Мужчину в «интенсивную», а девушку в судебный морг. Ругаясь на застрявшую где-то «труповозку», опера с дежурным следователем самолично «упаковали» тело девушки в какое-то грязное покрывало и уехали на «буханке» последними, заполняя на ходу протокол. Ворота гаража были ими же и опечатаны.
Мужичок в фуфайке постоял пару минут на месте происшествия, а затем вернулся в свой гараж за бутылкой самогонки. Эту бутылку он и распил с вахтёром, вытирая едкие слезы на морщинистых щеках.
– Вот дураки… Ей Богу, дураки… – повторял он после каждой выпитой стопки.
***
Ульяна Аркадьевна доехала до поворота на привокзальную площадь. Ей неприятен был яркий свет прожекторов, люди с сумками и дым из вагонных труб.
Она оставила машину возле какого-то дома, стоящего впритык к железнодорожным путям. Она пошла прочь от неё, сначала в сторону блестящих линий рельс. Но потом подумала, что это уж слишком глупо – бродить по путям, подобно Анне Карениной.
Мир другой – мир полон всякого нужного и не нужного. Но всегда лучше идти на свет, даже если тот разденет тебя наглым образом перед зрителями и скажет: «Вот она, брошенная и пропащая душа, кидайте в неё камни…».
И пошла она, вдоль вагонов заглядывая в окна, за которыми возились с багажом люди, покидающие город по своим особенным делам. У всех есть дела, и нет исключений в них для одинокой женщины – судебного эксперта.
Вот она смотрит, как молодой человек улыбается кому-то в смартфоне. Может быть там, на экране, его любимая тоже улыбается ему, а не лежит на металлическом столе с распущенными волосами с мутными глазными яблоками.
Совсем неожиданно он кладёт телефон и смотрит через окно прямо на неё. Это не хорошо. Это даже более глупо, чем не хорошо.
Ульяна Аркадьевна с бьющимся сердцем отворачивается от поезда и позорно отступает в сторону оставленного автомобиля.
Надо ехать в клинику. Надо решить все эти хреновы дела, для которых у неё нет никаких исключений. Пусть улетают минуты, пусть улетают снежинки, пусть улетают веры и надежды всякие. Так или иначе, что-нибудь останется. И с этим придётся жить. Иначе зачем солнце каждый день упрямо встаёт на востоке, а на столе в кабинете ждут папки с результатами посмертных экспертиз?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
