Текст книги "Счастливый человек"

Автор книги: Эдуард Асадов

Дорожите счастьем, дорожите!

 
Дорожите счастьем, дорожите!
Замечайте, радуйтесь, берите
Радуги, рассветы, звезды глаз —
Это все для вас, для вас, для вас.
 
 
Услыхали трепетное слово —
Радуйтесь. Не требуйте второго.
Не гоните время. Ни к чему.
Радуйтесь вот этому, ему!
 
 
Сколько песне суждено продлиться?
Все ли в мире может повториться?
Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз…
Разве будет это тыщу раз!
 
 
На бульваре освещают вечер
Тополей пылающие свечи.
Радуйтесь, не портите ничем
Ни надежды, ни любви, ни встречи!
 
 
Лупит гром из поднебесной пушки.
Дождик, дождь! На лужицах веснушки.
Крутит, пляшет, бьет по мостовой
Крупный дождь в орех величиной.
 
 
Если это чудо пропустить,
Как тогда уж и на свете жить?!
Все, что мимо сердца пролетело,
Ни за что потом не возвратить!
 
 
Хворь и ссоры временно отставьте,
Вы их все для старости оставьте.
Постарайтесь, чтобы хоть сейчас
Эта «прелесть» миновала вас.
 
 
Пусть бормочут скептики до смерти.
Вы им, желчным скептикам, не верьте —
Радости ни дома, ни в пути
Злым глазам, хоть лопнуть, – не найти!
 
 
А для очень, очень добрых глаз
Нет ни склок, ни зависти, ни муки.
Радость к вам сама протянет руки,
Если сердце светлое у вас.
 
 
Красоту увидеть в некрасивом,
Разглядеть в ручьях разливы рек!
Кто умеет в буднях быть счастливым,
Тот и впрямь счастливый человек!
 
 
И поют дороги и мосты,
Краски леса и ветра событий,
Звезды, птицы, реки и цветы:
Дорожите счастьем, дорожите!
 

1968

Он настоящим другом был

 
У парня был хороший друг,
Задорен и смешлив.
Был друг как друг, но как-то вдруг
Стал тих и молчалив.
 
 
Проведал парень: у него
Был тяжко болен сын.
– Держись! – сказал он. – Ничего,
Ведь ты же не один.
 
 
Он продал мотоцикл без слов
Какому-то дельцу.
Кровь подошла? Даешь и кровь
Курносому мальцу.
 
 
Потом, когда прибой похвал
Приветственно гудел,
Он лишь плечами пожимал,
Сердился и краснел,
 
 
Как будто людям говорил:
За что хвалить его?
Он просто искренне дружил,
Он настоящим другом был,
И больше ничего!
 
 
Друг раз кого-то зло поддел
И, смяв, перешагнул.
И парень вспыхнул, не стерпел,
Он друга взял и вздул.
 
 
Когда же кто-то упрекал
Потом в толкучке дел,
Он лишь плечами пожимал,
Сердился и краснел,
 
 
Как будто людям говорил:
Зачем корить его?
Он просто искренне дружил,
Он настоящим другом был,
И больше ничего!
 
 
Зимой пошли на лыжах в лес.
Вот мостик и разъезд.
Вдруг, охнув, друг упал на рельс,
А в ста шагах – экспресс!
 
 
Уж бьет прожектор по глазам!
Он к другу подлетел,
Он друга вниз столкнул, а сам
Не спрыгнул. Не успел…
 
 
Потом был час, нелегкий час,
Прощанье и венки,
И митинг, и десятки глаз,
Застывших от тоски.
 
 
В речах сказали, что герой,
Что храбро пролил кровь,
А он лежал простой-простой,
Чуть приподнявши бровь,
 
 
Как будто людям говорил:
Зачем хвалить его?
Он просто искренне дружил,
Он настоящим другом был,
И больше ничего!..
 

1968

Оттепель

 
Звенит капель, звенит капель:
От-те-пель, от-те-пель!
Однако это не весна,
Еще январь, а не апрель.
 
 
Вчера буран, беря разбег,
Дул в лица стужей ледяной,
И было все – зима и снег,
Совсем как и у нас с тобой…
 
 
Сегодня злобная метель
Вползла под арку у ворот.
Сегодня – синяя капель
И в лужах – мир наоборот.
 
 
Сегодня – в радуге стекло
И легкий пар над мостовой.
Сегодня – временно тепло,
Совсем как и у нас с тобой…
 
 
Но долго лужам не сверкать,
Ведь это солнце и вода
С утра исчезнут без следа,
Когда мороз придет опять.
 
 
Метель, надвинув шаль на бровь,
Дохнет колючею тоской,
И все заледенеет вновь,
Совсем как и у нас с тобой…
 
 
Но сколько бы пурге ни месть
И как ни куролесит зло,
Однако у природы есть
И настоящее тепло.
 
 
Оно придет с тугим дождем,
С веселой, клейкою листвой,
Придет, швыряя гулкий гром,
И станет радостно кругом,
Совсем не как у нас с тобой…
 

1969

Приметы

 
Водя корабли, управляя ракетами,
Создав радара бессонный глаз,
Мы, как ни смешно, не расстались с приметами.
Они едва ль не в крови у нас!
 
 
Господа Бога давно отставили.
Ясно ведь сказано: нет его!
А вот приметы пока оставили.
Ведь не религия. Ничего.
 
 
И ведь смеемся же: «Предрассудки!
Глупистика, мелочи, ерунда!..»
А сами нередко, шутки-то шутки,
Без этой «глупистики» – никуда!
 
 
В школьные годы известно точно:
Не знаешь урока – держись за каблук.
Тогда не спросят. Примета прочная!
Не выпусти только каблук из рук!
 
 
Тогда ни морали, ни двойки, ни гнева.
Но только не путайся никогда:
Держись не за правый каблук, а за левый.
Возьмешься за правый – тогда беда!
 
 
А на контрольной, коль нет подковки,
Судьбу не терзай: – Пощади! Помоги! —
Есть средство: сними (наплевать, что неловко)
Башмак или туфлю с левой ноги.
 
 
Зато уж студент – в пониманье высоком,
Великий мастер насчет примет:
Он в дверь не войдет на экзамен боком
И точно отыщет «счастливый билет».
 
 
Любая примета ему, как мошка!
Он знает их лучше, чем снег в декабре.
Не говоря уж о черных кошках,
Тринадцатых числах и прочей муре.
 
 
Да что там студент! Академик, доктор,
Придя на важный доклад с утра,
Услышав: – Ни пуха и ни пера! —
Сказал аспирантке: – Идите к черту!
 
 
Артистка, народная, в сорок лет,
Текст роли выронив неосмотрительно,
Уселась в ужасе на паркет,
Роль под себя подложив предварительно.
 
 
Такая примета: наплюй на чин,
На возраст и званье! Коль роль упала —
Сядь и припомни трех лысых мужчин,
Не то обязательно жди провала.
 
 
Приметы повсюду. Просто беда.
– Куда ты идешь? – я спросил у знакомой.
– Тьфу! Ну зачем ты спросил «куда»?
Знала бы, лучше б осталась дома!
 
 
Однажды за час до выхода в море
На крейсер к старпому пришла жена
И тем всю команду повергла в горе:
На судне – женщина! Все. Хана!
 
 
И после, едва не порвав тельняшки,
Хлопцы отчаянно и упрямо
Драили палубу, дверь, медяшку —
Все, к чему прикасалась дама.
 
 
И скажем, отнюдь не открыв секрета,
Что множество самых серьезных людей
На счастье хранят амулеты-приметы:
Пуговку, слоника или монету —
Тысячи всяческих мелочей.
 
 
Зачем мы храним их? Никто не знает.
А может, и вправду тут есть секрет?
Уверенность, что ли, они вселяют
Иль в чем-то ответственность с нас снимают,
Вот эти десятки смешных примет?
 
 
Пришла, к примеру, «счастливая» дата
И мимо не кинулся черный кот,
Ты как-то спокойней идешь куда-то
И вроде веришь, что повезет…
 
 
Похвалишь что-нибудь горячо
И слышишь: – Смотри, не вышло бы сглазу!
Плюнь трижды скорее через плечо! —
И ты плюешь, как верблюд, три раза.
 
 
Что ж, пусть в чем-то наши надежды множат
Приметы – загадочная игра.
И хоть мы не очень в них верим, а все же,
Чтоб каждый ваш день был счастливо прожит,
Ни пуха вам, люди, и ни пера!
 

1969

Карнавал

 
Устав от забот, от привычного круга,
Ища хоть немного сказки,
Чтоб скрыться хотя бы на час друг от друга,
Люди придумали маски.
 
 
Ведь часто, серы до тошноты,
Будни, как клячи, топчутся,
А людям хочется красоты,
Кусочка радуги хочется!
 
 
Работай, стремись, говорят, и тогда…
Да бросьте, ну кто ж не знает,
Что счастье вовсе ведь не всегда
Каждому выпадает.
 
 
И вот, чтоб устроить волшебные встречи,
Большое путая с малым,
Люди собрали маски на вечер,
Названный карнавалом.
 
 
Здесь хилый становится богатырем,
Робкий душой – героем,
А кто-то отчаянным моряком,
Рыцарем или ковбоем.
 
 
Рожденным удачливыми, красивыми
Метаморфоз не надо.
Наверно, не очень людьми счастливыми
Придуманы маскарады…
 
 
Сегодня, хмелея, как от вина,
Можно, горя отвагой,
Смущенной Золушке у окна
Клясться плащом и шпагой.
 
 
И шутки бросьте, когда порой
Девчонка, собой не очень,
Вдруг обернется кинозвездой
Или «Царицей ночи».
 
 
Здесь можно, царский нося наряд,
На милость сменивши кару,
Вдруг подарить благосклонный взгляд
Вспыхнувшему «Корсару».
 
 
А в полночь, доверив себя письму,
Отчаянно и бесстрашно
Даже назначить свиданье ему
В саду у дворцовой башни.
 
 
Но сколько восторгами ни гори,
«Царица» все-таки знает,
Что все ее царство лишь до зари,
До первых звонков трамвая.
 
 
И завтра «Царица звездных ночей»,
Сняв свой наряд блестящий,
Станет, как прежде, в толпе людей
Скромненькой секретаршей.
 
 
Но в гуле приемной, невесть почему,
Ей все еще, то и дело,
Грезиться будет в табачном дыму
«Корсар» из шестого отдела.
 
 
Тот, что отнюдь не в нее влюблен,
Уж ей ли не знать про это!
Грохочет машинка, трещит телефон,
И требует план на весенний сезон
Начальство из кабинета.
 
 
И все-таки отзвук от сказки есть!
Начальство лишь брови вскинет
На этот царственно гордый жест,
С которым бумаги на подпись в трест
Она благосклонно примет.
 
 
А дома в комнатной тихой мгле
Ей тысячу раз приснится,
Что будни кончились на земле,
А праздник все длится, длится…
 
 
И ей, владычице звездных снов,
Подносит, склонясь несмело,
От счастья не в силах промолвить слов,
Громадный-громадный букет цветов
«Корсар» из шестого отдела.
 

1969

В троллейбусе

 
Встал троллейбус. Шум – как на вокзале!
Кто-то за милицией сходил.
– Что случилось?
– Жулика поймали!
Трешницу, мерзавец, утащил!..
 
 
– Слишком к ним уж много снисхожденья! —
Женщина воскликнула в сердцах.
А мужчина в роговых очках
Даже закурил от возмущенья.
 
 
Жулик пойман. И уже давно
Катится троллейбус по предместью.
А внутри клокочут все равно
И бурлят, как крепкое вино,
Люди с незапятнанною честью.
 
 
Жулик – дрянь. И мы, ему желая
Строгого и крепкого суда,
Все же сами что-то упускаем,
Ибо слово «совесть» понимаем
Как-то странновато иногда.
 
 
Если б вдруг грабителем был назван
Тот мужчина в роговых очках,
Он, наверно, за такую фразу
Вас мгновенно обратил бы в прах!
 
 
А ведь сам у друга одолжил
Как-то деньги, мило и культурно.
И отнюдь устроился недурно:
Взять-то взял, а возвратить «забыл».
 
 
Вор, стянувший трешницу сейчас,
Негодяй отныне и навек.
А урвавший больше в десять раз —
«Честный» и «приличный» человек!
 
 
Так уж, видно, издавна считается,
Только, если честно говорить,
Между «не отдать» и «утащить»
Разницы большой не получается.
 
 
Впрочем, дело не в одних рублях,
Не в одном стяжательстве, конечно.
А в других, «не денежных» делах
Так ли мы порою безупречны?
 
 
Женщина, что жулика кляла,
Том стихов из сумочки достала.
Как она его приобрела?
Да когда-то у друзей взяла
И, как говорится, «зачитала»…
 
 
Если тайно в магазине взять
С полки книгу – это будет кража.
А у друга взять и «зачитать» —
Тут неловко и сказать-то даже.
 
 
А скажи – и впрямь услышишь смех,
Даже вскинет брови в изумленье:
– Не вернула книгу? Вот так грех!
Тоже мне, простите, преступленье!
 
 
И подите растолкуйте ей,
Что тому хозяину, быть может,
Книга эта важного важней
И богатства всякого дороже.
 
 
Жулик пойман и под стражу взят.
Мягко мчит троллейбус по предместью…
А внутри все спорят и шумят,
И бесчестность подлую бранят
Люди с «незапятнанною честью»!..
 

1969

Пустые слова

 
Ну как это можно, не понимаю!
Просто кругом идет голова:
Все время пустые, пустые слова
Тебя, как облаком, окружают.
 
 
Цветистые, пестрые, равнодушные,
Они кувыркаются в тишине.
И ты их, словно шары воздушные,
Целыми гроздьями даришь мне.
 
 
Люди о ком-то порой говорят:
«Необязательный», «необязательная» —
Какие противные прилагательные!
Я б выбросил к черту их все подряд!
 
 
Выходит, что чуть ли не все – пустяк:
Слово дается, слово берется…
Прости, но неужто тебе вот так
И впрямь хорошо на земле живется?!
 
 
Возможно ли говорить уверенно:
«Приеду. Сделаю. Буду звонить».
Без тени сомнения говорить
И знать, что ни грамма не будет сделано!
 
 
И не смущаясь и в малой мере,
Плыть дальше, зная наверняка,
Что где-то ждут твоего звонка,
Что кто-то в твое обещание верит.
 
 
Пустые слова, пустые слова!
Фальшивые копии слов счастливых,
Красивые, словно люпин-трава,
И зло-недобрые, как крапива.
 
 
Слова: «До последних минут моих»,
«Верность», «любовь», «счастливая дата»,
Ты так легко произносишь их,
Что даже становится жутковато.
 
 
А в шатких местах у тебя готово:
«Честное слово!» Ну не смешно ли?
Зачем произносится: «Честное слово!»?
А все остальные – лживые, что ли?
 
 
Жизнь – как придуманная история,
Слова – точно мыльные пузыри.
Зачем тебе вся эта бутафория,
Ответь мне, шут тебя подери!
 
 
А впрочем, за все говорят дела,
Которых как раз-то и не бывает.
Душа, не рождающая тепла,
Только пустые слова рождает.
 
 
Но мира не будет меж мной и ими!
Пойми и на что-то одно решайся:
Или же ты расставайся с ними,
Или со мной расставайся!
 

1969

Эфемера Вульгарис

 
Серебристый огонь под сачком дрожит,
Только друг мой добыче той рад не очень:
Эфемера Вульгарис… Обычный вид.
Однодневная бабочка. Мелочь, в общем…
 
 
Что ж, пускай для коллекции в строгой раме
Не такая уж это находка. Пусть!
Только я к Эфемере вот этой самой
Как-то очень по-теплому отношусь.
 
 
Мы порой с осужденьем привыкли звать
Несерьезных людей и иные отсевки
Нарицательно: «Бабочки-однодневки».
Я б иную тут все-таки клал печать.
 
 
Мотылек с ноготок? Отрицать не будем.
И, однако, неплохо бы взять пример
С этих самых вот маленьких Эфемер
Многим крупным, но мелким душою людям.
 
 
Сколько времени тянется день на земле?
Скажем, десять часов, ну двенадцать всего-то.
Но какая борьба и какая работа
Ради этого света кипит во мгле!
 
 
Где-то в речке, на дне, среди вечной ночи,
Где о крыльях пока и мечтать забудь,
Эфемера, личинка-чернорабочий,
Начинает свой трудный и долгий путь.