Текст книги "Избранная лирика"
Автор книги: Эдуард Асадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
ЭДУАРД АСАДОВ
ИЗБРАННАЯ ЛИРИКА
«Библиотечка избранной лирики»
Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1967
Scan , OCR . Spellcheck А.Бахарев
Содержание
От составителя. С.Смирнов
Я поэт сугубо комсомольский
Золотая кровь
«Трусиха»
Падает снег
Они студентами были...
Цыгане поют
«Люблю я собаку за верный нрав...»
Зимняя сказка
Прямой разговор
Что такое счастье
«Сатана»
Разрыв
«Чудачка»
Стихи о рыжей дворняге
Дикие гуси (лирическая быль)
Книги Э.А.Асадова
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Хорошее звание появилось у нас после революции – комсомольский поэт. Комсомольский – это значит боевой, напористый, принципиальный, нужный комсомолу. Это оптимист по всей своей сути, как говорится – парень с огоньком.
Эдуард Асадов прямо и уверенно говорит о себе: «Я поэт сугубо комсомольский». Главная его тема – любовь ко всему молодому, остро современному, советскому, сегодняшнему. Поэт неравнодушен к человеку нашего времени и во всём стремится помочь ему дружеским советом, добрым словом, разговором на самую острую и животрепещущую тему. Разговор этот ясный, бескомпромиссный и всегда взволнованный. В нём нуждаются многие наши сограждане. Вот почему творчество лирика Эдуарда Асадова пользуется широкой популярностью у молодых читателей и слушателей, и со всех концов земли советской к автору летят письма благодарности.
Эдуард Асадов – поэт мужественного характера. Это подлинный солдат, умеющий преодолевать любые испытания, оставаться нежным и сильным, человеком-жизнелюбом, искателем радости на земле, глашатаем большой, чистой и самоотверженной любви.
Лирика Эдуарда Асадова не чурается бытовых сторон бытия, но ей не чужда и романтика мирных дней и героика войны. Поэт чувствует пульс современности, знает своё особое место в поэзии и в жизни. Постоянное стремление помочь человеку, попавшему в беду, найти для него слова ободрения, а если надо, то и заслуженного порицания, жажда подать дружеский совет, быть всегда и во всём соучастником доброго дела – это характерная черта творчества поэта. Он живёт в мире повседневных чудес и лирически повествует о них своим многочисленным читателям. Его популярности могут позавидовать многие поэты, а настоящая популярность даётся не легко. Асадов самоотверженно работает за письменным столом. Его творческая активность не иссякает, чему свидетельством многие книги стихов, выходящие в свет в наших центральных издательствах. Мы и впредь вправе ждать от Эдуарда Асадова новых поэтических сборников, нужных молодости, нашему комсомолу. Утверждение, что «я поэт сугубо комсомольский», ко многому обязывает.
Сергей Смирнов
Я поэт сугубо комсомольский
Мои друзья! Я вам скажу по-свойски:
Хотя я больше лирику пишу,
Но я поэт сугубо комсомольский!
И вы об этом помните. Прошу!
Я рассказал бы, как цеха дымятся,
Познал бы всё, увидел, превзошёл,
Когда б в свои мальчишеских семнадцать
Я б на войну с винтовкой не ушёл.
Я всей судьбою с комсомолом слился,
Когда учился и когда мечтал.
Я им почти что даже не гордился,
Я просто им как воздухом дышал!
Я взял шинель. Я понимал в те годы,
Что комсомол, испытанный в огне,
Хоть до зарезу нужен на заводе,
Но всё же трижды нужен на войне.
Над лесом орудийные зарницы,
А до атаки несколько часов.
Гудит метель на сорок голосов,
Видать, и ей в такую ночь не спится.
А мой напарник приподнимет бровь
И скажет вдруг: – Не посчитай за службу!
Давай, комсорг, прочти-ка нам про дружбу,-
И улыбнётся: – Ну и про любовь...
И я под вздохи тяжкие орудий,
Сквозь треск печурки и табачный дым
Читал стихи моим пристрастным судьям
И самым первым критикам моим.
К чему хитрить, что всё в них было зрело,
И крепок слог, и рифма хороша.
Но если в них хоть что-нибудь да пело,
Так то моя мальчишечья душа.
Давно с шинелей спороты погоны,
И напрочь перечёркнута война,
Давно в чехлах походные знамёна,
И мир давно, и труд, и тишина.
Цветёт сирень, в зенит летят ракеты,
Гудит земля от зёрен налитых.
Но многих нету, очень многих нету
Моих друзей, товарищей моих...
Горячие ребята, добровольцы,
Мечтатели, безусые юнцы,
Не ведавшие страха комсомольцы,
Не знавшие уныния бойцы!
Могилы хлопцев вдалеке от близких,
В полях, лесах и скверах городов,
Фанерные дощечки, обелиски
И просто – без дощечек и цветов.
Но смерти нет и никогда не будет!
И если ухо приложить к любой –
Почудится далёкий гул орудий
И отголосок песни фронтовой.
И я их слышу, слышу! И едва ли
В душе моей затихнет этот гром.
Мне свято всё, о чём они мечтали,
За что дрались и думали о чём!
Всего не скажешь – тут и жизни мало.
Есть тьма имён и множество томов.
Мне часто ночью грезятся привалы
И тихие беседы у костров.
Порой напарник приподнимет бровь
И скажет вдруг: – Не посчитай за службу!
А ну, давай прочти-ка нам про дружбу,-
И улыбнётся: – Ну и про любовь...
И я навек той верою согрет,
Пишу о дружбе в память о друживших
И о любви за них, недолюбивших,
За них, за тех, кого сегодня нет!
Горячие ребята, добровольцы,
Мечтатели, безусые юнцы,
Не ведавшие страха комсомольцы,
Не знавшие уныния бойцы!
И всем, кто спросит, говорю по-свойски:
Я потому и лирику пишу,
Что я поэт сугубо комсомольский!
И вы об этом помните. Прошу!
Золотая кровь
«Учёные Грузии нашли золото
в составе крови человека».
(Из журнальной статьи)
Не так давно учёные открыли
Пусть небольшой, но золотой запас.
Они его не в рудниках отрыли,
Они его нашли в крови у нас.
И пусть всего-то малая частица,
Не в этом суть, а суть, наверно, в том,
Что в нашем сердце золото стучится,
И мы весь век живём, как говорится,
Согреты этим золотым огнём.
Мы знаем фразу: «золотые руки!»
Иль, скажем: «Золотая россыпь слов!»
Теперь буквально с помощью науки
Сказать мы вправе: «Золотая кровь!»
И может быть, с момента первородства,
Чем было больше золота в крови,
Тем больше было в людях благородства,
И мужества, и чести, и любви.
И я уверен в том, что у Чапая,
У Фучика, у Зои, у таких,
Кто отдал жизнь, не дрогнув, за других,
Струилась кровь по жилам золотая!
И право, пусть отныне медицина,
Ребят готовя в трудные бои,
Глядит не на процент гемоглобина,
А на проценты золота в крови.
И нет верней проверки на любовь,
На мужество и стойкость до конца.
Где полыхает золотая кровь,
Там бьются настоящие сердца!
Трусиха
Шар луны под звёздным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – хрупкий стебелёк.
Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,
Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...
А потом, вздохнув, сказала тихо:
– Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!
Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:– Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!
Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для неё сегодня
Мир был сплошь из музыки и звёзд!
Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоём сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – хрупкий стебелёк.
А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых тёмных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.
Первый хрипло буркнул:– Стоп, цыплёнки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Всё, что есть,– на бочку, и живей!
А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстёгивать часы.
И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:– Эй, коза!
Что надулась?! – И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.
Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:– Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнём детину обожгла.
– Комсомол пугаешь? Врёшь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьёшь!-
Голос рвётся, яростен и звонок:
– Нож в кармане? Мне плевать на нож!
За убийство – стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, всё равно найду!
И глаза в глаза взглянула твёрдо.
Тот смешался:– Ладно... тише, гром...-
А второй промямлил:– Ну их к чёрту! -
И фигуры скрылись за углом.
Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,
Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – слабая натура,
«Трус» и «воробьиная душа».
Падает снег
Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идёт человек,
И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека – обида и боль,
В зрачках два чёрных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то ещё другой.
Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И «Скорая помощь» тоже.
А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идёт человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска -
Два горьких чёрных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчёт идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стёклам шуршит узорным.
А сквозь метель идёт человек,
И снег ему кажется чёрным...
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!
Они студентами были
Они студентами были.
Они друг друга любили.
Комната в восемь метров – чем не семейный дом?!
Готовясь порой к зачётам,
Над книгою или блокнотом
Нередко до поздней ночи сидели они вдвоём.
Она легко уставала,
И если вдруг засыпала,
Он мыл под краном посуду и комнату подметал.
Потом, не шуметь стараясь
И взглядов косых стесняясь,
Тайком за закрытой дверью бельё по ночам стирал.
Но кто соседок обманет -
Тот магом, пожалуй, станет.
Жужжал над кастрюльным паром их дружный осиный рой.
Её называли «лентяйкой»,
Его – ехидно – «хозяйкой»,
Вздыхали, что парень – тряпка и у жены под пятой.
Нередко вот так часами
Трескучими голосами
Могли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.
И хоть за любовь стояли,
Но вряд ли они понимали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!
Они инженерами стали.
Шли годы без ссор и печали.
...
конец ознакомительного фрагмента
