Текст книги "У трех дубов"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9

Солнце уже закатилось, и голубые тени спустились в долину, когда снова появился утомленный Штейн и повалился в кресло.

– Никаких следов. Ни в Газлмере, ни в Гольдаминго ее не видели, и ни один из железнодорожных служащих не может вспомнить, что видел ее. А как мне сообщил начальник станции, эту девушку хорошо знают на обоих вокзалах.

– Не думаю, что она уехала поездом, – сказал Сократ. – Она уехала сегодня утром около пяти часов на велосипеде.

Боб Штейн с изумлением уставился на него.

– Как же вы догадались об этом? У нее ведь вообще не было велосипеда. Джон Мендель никогда бы не дал ей на это денег.

– Тогда, может быть, его подарил кто-нибудь другой. Во всяком случае она могла уехать на велосипеде. Я доставил себе удовольствие после обеда обыскать ее шкаф и между вещей нашел сломанный велосипедный насос, который она, вероятно, хотела исправить. А велосипед могла одолжить у кого-нибудь.

– У кого? – коротко спросил Штейн.

– Может быть, у своего друга Джефри. Я сегодня утром изучал дорогу у белой виллы в поисках следов от велосипедных колес, но, к сожалению, их было там очень много. Впрочем, – он рассмеялся, – ее поездки на велосипеде не являются тайной. Инспектор Маллет тоже часто видел ее на велосипеде, так что я склонен предполагать, что ее отчим и вы – единственные персоны, которые этого не подозревали.

Штейн нагнул голову, казалось, что он усиленно изучал узоры на ковре.

– Выходит, что она доверяла этому Джефри, – проговорил он наконец.

– Вы все еще не вспомнили, кого может вам напоминать Джефри?

Штейн поднял голову.

– Вы не помните некоего Варба? Теодора Кеннер Варба?

– Великий Боже! – воскликнул, вскочив, Штейн. – Теперь он снова стоит у меня перед глазами. Конечно, это Варб, человек, которого так ненавидел Мендель… Никогда я не видел нашего друга таким бессердечным и жестоким, как в то время, когда он собирал доказательства виновности этого Варба, и особенно при его повторном аресте. Джон тогда уже вышел в отставку, проделал все расследование за свой счет и был вне себя, когда узнал, что Варб был осужден только на три года. Так, значит, Джефри – это Варб. – Глаза Штейна сузились. – Интересно знать, почему он поселился с нами по соседству?

– Почему его так ненавидел Мендель? – спросил Сократ.

– Точно не знаю. Я всегда предполагал и предполагаю, что за этим кроется какая-то женщина. Варб, без сомнения, был блестящим аферистом и, конечно, выступал под чужим именем. Однако все наши попытки узнать что-либо о его жизни терпели неудачи. Я задавал себе иногда вопрос – не столкнулся ли Мендель в своих расследованиях с кем-нибудь из семьи Варба? Как же это было… – Ах, да, я теперь вспомнил, что Мендель мне сам рассказал. У Варба была очень красивая жена, которая ничего не подозревала о преступных делах своего мужа. Спустя три года после того, как Мендель послал Варба на каторжные работы, он поразил нас своей неожиданной женитьбой на одной вдове, которая принесла ему в приданое дочку. Миссис Мендель была очень красивой женщиной. Вы с ней не встречались, Сок?

Сократ отрицательно покачал головой и как-то странно посмотрел на Штейна.

– А если Мендель, – Штейн невольно понизил голос, – женился на жене Джефри?.. Вероятно, это совсем не фантастично, потому что она ничего не знала о его делах и судьбе. Мендель, который не терпел никаких препятствий для осуществления своих желаний, мог ее убедить, что пропавший без вести муж давно умер, так что она в конце концов согласилась на брак с ним.

– Однако каким образом у нее оказалась фамилия Темальтон?

– Это могла быть одна из многих фамилий, под которыми выступал Варб.

– Итак, предположим, что наши рассуждения правильны, – резюмировал Сократ. – В таком случае Молли Темальтон не кто иная, как дочь Варба. И все вместе взятое дает достаточный повод для убийства Джона Менделя.

Штейн, взволнованно бегавший взад и вперед по комнате, схватил шляпу.

– Я пойду немного прогуляюсь, чтобы привести в порядок свои мысли. Вы меня, пожалуйста, известите, как только узнаете что-нибудь о Молли, ладно?

Когда он ушел, в комнате установилось мрачное и тягостное молчание.

– Сок, – почти робко начал Лексингтон, – ты просил, чтобы сегодня вечером я повторил свой вопрос, почему тебя так обрадовало, что вечерние газеты уже опубликовали сообщение об убийстве.

В холле послышался какой-то шум, затем в комнату ворвался сияющий Тиммс.

– Вернулась, мисс Темальтон вернулась!

– Вот в чем заключалась причина, – сказал Сократ, но брат его уже был за дверью и стоял перед бледной молодой девушкой.

Глава 10

– Это правда? Действительно правда? Мой… – Она запнулась на слове «отец».

Сократ с серьезным видом кивнул головой.

– К сожалению, это правда, мисс Темальтон.

– Так эта история с… с деревом… тоже правда?

Он снова кивнул.

– Ужасно… Я не могу это понять.

Она протянула вошедшему Штейну руку, которую, как ревниво заметил Лексингтон, он взял и порывисто сжал в своей.

– Полагаю, что вы уже прочли сообщение в газетах и поэтому решили вернуться? – спросил Сократ.

– Я прочла это чисто случайно, мистер Смит. Это известие принес один-единственный ранний вечерний выпуск, и как раз он попал в мои руки.

Сократ взял ее под руку и прошел в комнату.

– Я думаю, что вы сможете нам многое объяснить, мисс Темальтон.

– Вряд ли многое. Все же… Я удивлена…

– Чем?

– Погодите. Я лучше расскажу вам все с самого начала, – возразила она и сняла шляпу. – После того, как вы прошлой ночью ушли в свою комнату, мистер Смит, – начала она, – отец приказал мне остаться, так как хотел о чем-то поговорить со мной. Я называла его отцом, хотя никогда не питала к нему дочерних чувств, так как он обращался со мной жестоко и грубо. Видит Бог, я не хочу говорить о нем плохо, но это факт, что он сделал мою жизнь очень тяжелой. Около двух лет назад я познакомилась с одним старым господином, у которого здесь по соседству есть имение и который оказывал столько дружеских услуг, что у него в доме я чувствовала себя больше дома, чем здесь.

– Мистер Джефри, конечно, – вставил Сократ.

– Да. Он подарил мне велосипед, вы это уже, вероятно знаете. – Проблеск улыбки на ее лице был данью исследованиям Сократа. – Конечно, я должна была прятать велосипед от мистера Менделя, в противном случае он устроил бы мне ужасную сцену. Когда вчера вечером он приказал мне остаться, снова произошла сцена, и на этот раз, потому что, относительно…

Она покраснела, и Сократ понял, что предметом этого объяснения, несомненно, был Лексингтон.

– …относительно того, что его не касалось, – закончила она, наконец, свою фразу. – На мое заявление, что я покину его дом, последовал ответ, что я могу это сделать хоть сейчас же. После этого я зашла в свою комнату, оделась и выскочила из дома.

– Я вас видел, – сказал Сократ.

– О, вы смотрели из окна?

– Мы оба: я и мой брат. Однако я прервал ваш рассказ.

– Единственный человек, у которого я могла укрыться, был мистер Джефри, который часто говорил мне, что поможет найти свое место в жизни, если я захочу уйти отсюда.

– Один момент, – снова перебил ее Сократ. – Вы переговаривались с ним сигналами?

– Сигналами? – Она с удивлением смотрела на него. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я спрашиваю вас, имеете ли вы опыт в передаче световых сигналов по азбуке Морзе?

– Нет, – засмеялась она. – Я не имею никакого представления о телеграфе.

– Итак, вы ему не посылали никаких сигналов?

– Нет.

– Так же, как и он вам?

– Нет. Насколько я знаю… А потом это ведь не могло бы иметь значения, так как я ничего в этом не понимаю. Я пошла к белой вилле кратчайшим путем, тропинкой через долину. Сотни раз проходила там без всякого страха, но вчера ночью я не могла освободиться от ощущения, что за мной кто-то подсматривает.

– Сколько прошло времени между вашим разговором с Менделем и уходом из дома?

– Около получаса.

Сократ кивнул.

– И вы думали, что за вами кто-то наблюдает?

– Готова поклясться, что видела крадущегося в зарослях человека. Когда я услышала за собой шаги, бросилась бежать опрометью, при этом свернула с дороги недалеко от ручья и потеряла в болоте одну туфлю.

– А мистер Джефри еще не ложился спать?

– Нет. Он сам открыл мне дверь и… – Она внезапно запнулась, а затем спросила: – Я не знаю, должна ли вам все это рассказывать? Вы уже разговаривали с мистером Джефри?

Сократ кивнул.

– Он сделал все возможное, чтобы защитить вас от каких-либо подозрений и не выдать, куда вы ушли.

– Я провела ночь на софе в его кабинете, – продолжала Молли свой рассказ. – В четыре часа он разбудил меня, а в пять я уже ехала на своем велосипеде в Лондон. Он дал мне достаточно денег и снабдил рекомендациями к одному коммерсанту, который готов был помочь мне найти работу. Вы не представляете, до чего мистер Джефри добрый человек. Он хотел дать мне такое ежемесячное содержание, чтобы я вообще не нуждалась в работе, и очень рассердился, когда я отказалась от него. Это все, мистер Смит. Теперь я могу пойти наверх, чтобы переодеться? Там… Там…

Сократ угадал, что она хотела сказать.

– Нет, мисс Темальтон, его уже увезли в Газлмер.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил Штейн, как только за ней закрылась дверь.

– Вне всякого сомнения, ее рассказ, конечно, правдив.

– Правдив? – возмущенно крикнул Боб Штейн. И Лексингтон почувствовал к этому бывшему детективу что-то вроде симпатии. – Вы считаете, что она могла солгать?

– Каждый человек умеет лгать, Штейн. Это талант, которым награждено все человечество, только одни лгут в большей степени, а другие в меньшей. Девушка считает, что после сцены с отчимом в его кабинете она больше не видела его, – задумчиво добавил он.

– Конечно, так оно и есть, – сказал Лекс.

Брат как-то странно посмотрел на него.

– Она его увидела снова, Лекс. Она видела его, но не знала, что это он. Человек, который укрывался в кустарнике, когда она проходила мимо, был Джон Мендель.

Это утверждение озадачило его слушателей.

– Да, это был Джон Мендель, – настойчиво повторил Сократ.

– Вы просто сумасшедший, Сок, – проговорил наконец Боб Штейн. – Каким образом это мог быть Мендель? Мендель, который самостоятельно не мог сделать ни шагу?

– И тем не менее, это был он, и никто другой, – упорствовал Смит.

– Вы хотите нас уверить в том, что прошлой ночью произошло чудо?

Сократ зажег черную и не особенно хорошо пахнущую сигару.

– Два чуда. И оба эти чуда легко объяснимы, только в настоящий момент я еще не готов, чтобы дать вам это объяснение, потому что…

– Ну? – в один голос спросили оба собеседника.

– Потому, что я его не знаю, – закончил Сократ с широчайшей улыбкой на лице.

И, избегая взгляда Лексингтона, готового обрушить на его голову поток ругательств, он пригласил Штейна к ужину.

– Благодарю, я охотно останусь. Собираетесь ли вы остаться здесь до окончания следствия по этому делу?

Сократ Смит утвердительно кивнул и ушел к себе, чтобы без помех привести в порядок свои мысли. Немного позже к нему присоединился и брат.

– Сок, почему ты пригласил к ужину этого человека?

И, пожалуй, в первый раз в жизни Лексингтон заметил в глазах брата холодное и осуждающее выражение.

– Если ты рассматриваешь Боба Штейна как бесспорного соперника, почему не рискуешь даже конкурировать с ним? Тебе не приходило в голову, что я использую Боба для помощи, которую он может мне оказать, и что объяснение тайны у трех дубов для меня и для всех вообще гораздо важнее, чем твое безмятежное ухаживание за Молли Темальтон?

Лексингтон опустил голову.

– Я сожалею, Сок, – тихо сказал он и почувствовал, как брат обнял его за плечи.

– Любовь – это одна из приятных форм помешательства, Лекс. Оставь меня теперь одного. Мне надо разрешить семь различных проблем, прежде чем предпринять дальнейшие шаги.

К столу он пришел с опозданием. Его с нетерпением ожидала мисс Темальтон, у которой для него было новое известие.

За столом он в разговоре не участвовал, на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко, односложно, и вообще был настолько серьезен, что Молли только к концу ужина набралась мужества обратиться к нему.

– Вы взяли себе дневник мистера Менделя?

С лица Сократа молниеносно исчезло выражение задумчивости.

– Я не знал, что он вел дневник.

– Я тоже узнала об этом лишь недавно, и мне не совсем ясно, соответствуют ли действительно его записи названию «дневник», хотя Тиммс, который всегда убирал кабинет мистера Менделя, утверждает это. По его словам, существуют две исписанные книги, которые содержат в себе жизнеописание всей жизни мистера Менделя. Однажды Тиммс нашел в корзине для бумаг начатую страницу, единственная строчка которой, как он точно помнит, гласила: «В это время мы начали подозревать, что Деверу…»

– Деверу? – воскликнул Сократ. – Ведь это человек, который ограбил Лионский банк и ускользнул от Менделя.

– От Менделя и от меня, – лаконично добавил Штейн. – Но это Менделя удручало гораздо больше, чем меня… Но с какой стати он писал автобиографию? Конечно, у него была интересная жизнь, не так ли, Сок?

– Я тщательно осмотрел его письменный стол, – заметил Сократ, – и не обнаружил ничего похожего на дневник. Значит, там должен существовать какой-то потайной ящик, как в большинстве антикварных…

Он стремительно повернулся к двери. Она была чуть приоткрыта, и его острый слух уловил тихие шаги. Секундой позже Сократ был уже около нее и распахнул настежь; снаружи стоял человек с белыми волосами.

– Добрый вечер, мистер Джефри, – вежливо приветствовал его Сократ. – Как вы сюда попали?

Глава 11

Однако Джефри не только не обратил внимания на вопрос, но даже и не посмотрел на него. Его глаза были устремлены на Молли, и приветливая улыбка смягчила морщинистое лицо.

– Так и думал, что вы обязательно вернетесь. Я целый день беспокоился за вас и должен был рассказывать этим господам всякие небылицы.

Мисс Темальтон бросилась с протянутыми руками к нему навстречу. В глазах ее светилась благодарность.

– Как хорошо, что вы здесь. А я все думала, каким образом сообщить вам о своем возвращении, потому что сегодня вечером… – Она вздрогнула от ужаса при каком-то воспоминании. – Я не могла бы снова идти через долину.

– Я думал об этом. Впрочем, прошу извинить меня, что помешал вашему ужину. Возвращаюсь к вашему вопросу, мистер Смит. Могу объяснить – входная дверь была открыта, и я вошел в дом обычным путем. Вы удовлетворены?

В его последних словах было что-то определенно вызывающее. Поскольку Молли присутствовала здесь как хозяйка дома, Сократ действительно не имел никакого права спрашивать посетителя, зачем тот пришел. Он это понимал, и это также не укрылось от посетителя.

– С сегодняшнего дня я уже привык распоряжаться здесь, – сказал Сократ с добродушным видом, – и хочу продолжить эту роль, чтобы предложить вам присесть. Вы уже знакомы с мистером Штейном?

– Да, мы встречались в Лондоне около шестнадцати-восемнадцати лет назад. Вы помните, мистер Штейн?

Боб Штейн слегка поклонился, и Сократ понял, что сведения, которыми он располагал о прошлом Джефри значительно потеряли свою ценность благодаря безмолвному признанию этого человека.

– Настоящей же причиной моего прихода сюда было намерение пригласить вас, Молли, ко мне, так как вам вероятно, неприятно ночевать под этой крышей.

– Да, я не могу остаться здесь. Но по дороге сюда я сняла себе комнату в деревенской гостинице.

– Вы поступили очень умно, – сказал Штейн.

Джефри медленно переводил свой взор с одного лица на другое, а затем, снова тепло улыбнувшись, встал и сказал:

– Я боюсь, что пришел в неподходящий момент и прервал вашу интересную беседу. Доброй ночи, Молли.

– Доброй ночи, мистер Джефри. – Она нежно пожала его руку.

Боб Штейн тоже стал прощаться. Но перед уходом он отвел Сократа в сторону.

– Завтра утром я снова буду здесь, чтобы помочь вам в розысках дневника Джона, который, возможно, многое объяснит. Я хотел бы и сегодня ночью помочь вам, но полагаю, что для этой работы вы предпочтете дневное время.

– Мы вынесем письменный стол на лужайку и разломаем его на куски.

– Не думаете ли вы, что этот дневник может находиться где-нибудь в другом месте?

– Я прежде всего думаю о потайном ящике. Это старинное французское неуклюжее изделие может быть снабжено пустыми ячейками, как медовые соты.

– Хорошо, я буду здесь в девять часов. – Он посмотрел на молодую девушку через плечо. – Молли уже, наверное, пора идти в гостиницу?

– Едва ли. Во всяком случае я сам ее доставлю туда, – лицемерно возразил Сократ, который совершенно точно знал, что сейчас для Молли Темальтон мог быть приятен только один-единственный провожатый.

Затем он оставил молодых людей одних и снова посвятил себя просмотру бумаг Джона Менделя в надежде натолкнуться на что-нибудь важное. Он ощупывал и выстукивал стол в поисках тайника, но все оказалось безрезультатным. Случайный взгляд на часы показал, к его удивлению, что было уже девять.

– Алло, вы, молодежь! Вы знаете, что уже поздно? – крикнул он, входя в комнату. – Гостиница закроется.

– Я пришла к решению остаться здесь, – немного поспешно сказала Молли.

Сократ с удивлением посмотрел на обоих молодых людей. Молодость… Молодость совершенно равнодушна ко всему, кроме своих сердечных дел. Он почесал голову и добродушно ухмыльнулся.

– Что тебя развеселило, Сок?

– Так… Некоторые мысли. Но теперь, мисс Темальтон, я как добрый дядя отправляю вас спать.

– Я… Я, правда, не подозревала, что уже так поздно, – взволнованно и смущенно сказала она. – Доброй ночи, мистер Смит. Доброй ночи, Лексингтон.

«Ого, Лексингтон», – отметил про себя Сократ.

Очевидно, для Молли Темальтон было совершенно необходимо, чтобы Лексингтон проводил ее до самой лестницы и чтобы там еще некоторое время поговорить о вещах исключительной, на их взгляд, важности.

– Ну? – осведомился Сократ, когда его брат снова появился в комнате. – Привели вы в порядок все дела мира?

– Моего мира, – ответил ему в тон Лексингтон.

– Значит, ты открыл новый мир? – насмешливо спросил его Сократ. – Один мир для двоих, не так ли? Мир, в котором все остальное человечество фигурирует только как второстепенная принадлежность ландшафта, который вас окружает?.. Очень милая девушка, Лекс.

– Самая лучшая девушка в мире.

– Этого я не могу утверждать, но скажем так: одна из лучших девушек в мире. Ну, теперь ты можешь спокойно спать.

– А ты на сегодня всю свою работу закончил? – спросил Лексингтон, довольный, что может переменить тему разговора.

– На сегодня да, утром мы возьмем этот письменный стол и начнем вертеть его со всех сторон. Интересно, слышал ли что-нибудь Джефри из нашего разговора?

– Когда стоял за дверью?

– Да. Мы как раз говорили о тайнике в столе и тому подобное.

– Ты думаешь, что это может представлять для него интерес?

– Я не могу этого утверждать. Однако теперь пора уже в кровать, мой мальчик. Завтра нам надо встать пораньше.

Лексингтон с нежностью посмотрел на старшего брата и направился к двери, но прежде чем выйти, снова обернулся к нему.

– Ты так энергично откашливаешься, сын мой, – сказал Сократ. – По всей вероятности, хочешь сказать, что уже договорился с кем-нибудь об утренней прогулке. Мне это очень приятно, так как меня ожидает масса дел.

Лексингтон уже ложился в кровать, когда в дверь постучали.

Это был Сократ.

– У меня мелькнула одна идея, внезапная мысль, Лекс… Накинь-ка свой халат и пойдем со мной в кабинет Менделя. Но, может быть, ты боишься?

– Нисколько, – взорвался Лексингтон, хотя ему все же пришлось побороть весьма неприятные чувства.

К его удивлению, брат не включил свет и прошел дальше, пока не нашел электрический фонарь. Он положил фонарь на маленький стол у окна, включил его, и ослепительный луч света вырвался наружу.

– Пойди теперь в мою комнату и наблюдай из окна.

Лексингтон повиновался.

– Великий Боже! – послышалось из комнаты, куда ушел Лексингтон. Потому что окно белой виллы засверкало точно так же, как и в прошлую ночь. Лексингтон вбежал в кабинет и сообщил об этом Сократу.

– Ну да, – хладнокровно ответил тот, – то, что мы приняли за сообщение с белой виллы, было отражением этой лампы в большом окне.

– Да, но в таком случае получается, что сигнализировал Мендель?

– Да.

– Кому?

– Этого я не знаю.

С пожеланием доброй ночи Сократ возвратился в свою комнату. Лексингтон еще долгое время сидел у окна, потом забрался в кровать и заснул. И тогда ему приснился сон. Снилось, что он снова очутился на фронте во Франции и что враг готовится к ночной атаке. Стучали пулеметы, взрывались гранаты, удушливое облако газа накатывалось с вражеской стороны. Какой-то длинный офицер с лицом, похожим на Джефри, напал на него, а он дико отбивался.

– Проснись, проснись! – кричал офицер и тряс его за плечи до тех пор, пока наконец он не открыл глаза.

– Вставай, Лекс! Дом горит!

– Что?

– Горит дом! – быстро повторил Сократ. – Спасай мисс Темальтон. В случае необходимости ломай дверь. Я побегу разбужу прислугу.

– Огонь… – бормотал еще не совсем проснувшийся Лексингтон. И тут он услышал странный треск горящего дерева, увидел тяжелые клубы желтого дыма, обволакивающие его комнату и коридор. Он ощупью пробрался вдоль стены до дверей комнаты Молли и стал стучать кулаками. Никто не отзывался, и, не теряя больше времени, он вышиб филенку, влез сквозь образовавшееся отверстие, повернул ключ и споткнулся о порог. Как в тумане, увидел, что Молли наполовину соскользнула с кровати. Она держала в руках толстую, переплетенную в кожу книгу с замком. На первом этаже неистовствовал и бушевал огонь, в спальне было невыносимо жарко, а Молли от дыма потеряла сознание и не проявляла никаких признаков жизни. Он ее поднял и понес по коридору, теперь уже в красном зареве от поднявшегося пламени. К счастью, огонь еще не охватил лестницу, так что Лексингтон со своей ношей достиг холла и сквозь удушливый дым побежал к выходу, где Сократ, собравший вокруг себя прислугу, с ужасом, оцепенело смотрел на этот хаос.

– Благодарение Богу, что здесь все, Лекс. – вздохнул он.

– Тиммс, не можете ли вы быстро достать из холла еще пару пальто.

– Я попробую, сэр.

Секундой позже он появился с ворохом пальто, и как раз вовремя, так как не успели они удалиться на несколько шагов от здания, как рухнул потолок, и сноп огня вырвался сквозь тесовую крышу вверх, как будто она была из бумаги. Прошло еще не менее пяти минут, прежде чем к Молли вернулось сознание.

– Что случилось? – спросила она, смущенно оглядывая старое пальто, в которое была закутана. – Ах, да, я вспомнила. Огонь. Я хотела спрыгнуть с кровати, но, вероятно, лишилась чувств.

– Да, пожар что надо, – прокомментировал Сократ, которому счастливый случай подарил его собственное пальто с портсигаром а кармане. – Ближайшая пожарная команда находится в Газлмере и прибудет как раз тогда, когда будем закладывать фундамент для нового дома. Фу, как здесь жарко.

– Откуда он начался? – спросила Молли, которая снова обрела способность стоять на ногах и, поддерживаемая под руку Лексингтоном, осматривалась вокруг.

Сократ задумчиво потянулся за сигаретой.

– Отовсюду, я бы сказал…

– Может быть, короткое замыкание?

– Если бы я не был величайшим глупцом на свете, то пожар не возник бы, – сказал он с горечью, не объясняя при этом, почему его глупость явилась причиной пожара.

Много раньше, чем ее ожидали, прибыла пожарная команда, но это было все же слишком поздно, чтобы оказать помощь и спасти что-либо.

Таким образом, Молли пришлось переселиться в гостиницу, где она уже раньше заказала комнату, и вместе с ней там же поселились и братья. Сократ Смит спать уже не ложился. В чужих, слишком широких штанах и охотничьей куртке, рукава которой были на десять сантиметров короче, чем следует, он провел остаток ночи у телефона.

На следующее утро Лексингтон после долгих поисков нашел брата у деревенского парикмахера.

– Я позвонил нашему Септимусу, чтобы он прислал нам одежду и белье, а также лондонской пожарной команде, чтобы командировали сюда своего самого лучшего эксперта.

– Зачем?

– Я очень любопытный человек и хочу знать точно, где и по какой причине возник пожар. Как ты думаешь, где он возник, Лекс?

– Не знаю. И думаю, что ты также не знаешь этого.

– У меня есть только предположение. Но готов поспорить с тобой на три шляпы против одной, что пожар начался с письменного стола с потайным ящиком. И далее, что эксперт обнаружит не только там, но также и во всех нижних помещениях следы керосина.

– Боже мой! – ужаснулся Лексингтон. – Значит, это поджог?

– Это так и называется, дитя мое, – отозвался Сократ.

Позже они встретили эксперта, занятого расследованием в дымящихся руинах дома, и это подозрение полностью подтвердилось.

– Здесь вспыхнул пожар, – разъяснял господин из Лондона, указывая на развалины кабинета Менделя. – Здесь, конечно, был письменный стол?

– Да.

Эксперт пригнулся и как-то нахохлился.

– Керосин. Обратите внимание, что запах керосина еще не исчез. Запах керосина я нашел и в другой части дома. Было ли что-нибудь легко воспламеняющееся возле письменного стола?

– Конечно, – со злобой ответил Сократ и начал осторожно манипулировать над обугленными остатками письменного стола. Однако никаких следов несгоревших бумаг обнаружено не было. Зато он наткнулся на потайной ящик и пепел какой-то рукописи. Она превратилась в золу и, кроме того, на остатки ее упал горячий кусок дерева. Однако одним открытием судьба все же удостоила Сократа Смита. Удар топора вскрыл один частично обгоревший ящик, в котором хранилось два ключа: один длинный старомодный, а другой маленький. На первом болталась медная пластинка с надписью «садовые ворота», на другой обуглившаяся бумажка, настолько почерневшая, что Сократу пришлось затратить много времени, чтобы разобрать буквы: «Лужа на…»

– Лужа на… На чем?

– К луже вообще не нужно никакого ключа, – пошутил эксперт, а затем изложил свои замечания относительно пожара.

– Хотя я и натолкнулся в шести местах на следы керосина, тем не менее утверждаю, что пожар начался именно здесь, потому что и письменный стол, и пол, и эти остатки деревянной лестницы были основательно политы керосином.

Сократ сунул ключи в карман, и с чисто академическим интересом следил за объяснениями эксперта. Все это только подтвердило его собственные подозрения, которые теперь превращались в улику.

– Лужа на?.. – бормотал он про себя, когда возвращался с братом в гостиницу.

– Лекс, ты не должен никому говорить об этих ключах, даже мисс Темальтон.

– Хорошо, – согласился молодой человек, который собирался говорить с Молли о вещах более значимых для него и, как он надеялся, для нее тоже.