Текст книги "В сердце Земли"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава VIII
Храм махар

Абориген, очевидно невредимый, быстро забрался в лодку и, ухватившись за копье, торчащее из страшной пасти, помог мне сдержать натиск разъяренного монстра. Кровь раненого змея окрасила воду. По его слабеющим атакам я понял, что нанес ему смертельную рану. Вскоре змей прекратил свои попытки добраться до нас, задергался в конвульсиях и перевернулся кверху брюхом.

Только тут я осознал, в какую опасную ситуацию попал, причем по своей собственной воле. Ведь теперь я находился в полной власти меднокожего гиганта, у которого украл его пирогу. Продолжая сжимать копье, я перевел взгляд на его лицо – он внимательно разглядывал меня. Вот так, не выпуская из рук единственного копья, мы несколько минут с любопытством изучали друг друга.

О чем думал он, не знаю, у меня же в голове вертелась только одна мысль: как скоро этот дикарь возобновит военные действия против меня?

Но он вдруг обратился ко мне с речью на незнакомом языке. Я покачал головой, показывая, что не понимаю его, и, в свою очередь, сказал ему несколько слов, с помощью которых саготы общаются с рабами махар. К моей радости, он понял меня и заговорил на том же жаргоне.

– Зачем ты держишься за мое копье? – спросил он.

– Только для того, чтобы помешать тебе воткнуть его в меня, – признался я.

– Я не стану этого делать, ведь ты только что спас мне жизнь! – с этими словами он отпустил копье и присел на корточки на дне пироги.

– Кто ты и из какой страны? – продолжил он свои расспросы.

Я тоже присел на корточки, положил копье на дно между нами и попытался объяснить, каким образом очутился в Пеллюсидаре, но боюсь, что он не понял моих объяснений и не поверил моему рассказу, точно так же, как обитатель внешней оболочки Земли не поверил бы в существование внутренней.

Ему показалась очень забавной мысль о существовании далеко внизу, у него под ногами, другого мира, населенного схожими с ним человеческими существами, и чем больше он вникал в мой рассказ, тем громче и веселее становился его смех. Так всегда бывает. Если что-то лежит за пределами нашего опыта, ограниченный человеческий мозг отказывается признать существование подобных фактов или явлений. Привыкнув к окружающей обстановке, мы забываем, что наша Земля – это маленвусая песчинка в безбрежном океане космоса, и с гордостью зовем ее Вселенной. Так что я прекратил бесполезные разъяснения и начал расспрашивать нового знакомца о нем самом. Он сообщил мне, что принадлежит к племени мезопов, а зовут его Джа.

– Кто такие мезопы и где они живут? – спросил я. Он с удивлением уставился на меня.

– Вот теперь я действительно готов поверить, что ты из другого мира, раз не знаешь того, что известно всему Пеллюсидару. Мезопы живут на островах в океане. До сих пор я не слышал, чтобы мезопы жили где-то еще, как не слышал, чтобы на островах обитали не мезопы. Так ли это и в других местах, лежащих далеко отсюда, не знаю, но в этом море и соседних с ним все острова заняты только людьми моего племени.

Мы рыбаки, хотя и охотимся тоже, высаживаясь для этого на материк. На островах, кроме самых крупных, дичи почти нет. А еще мы великие воины, – с гордостью добавил Джа. – Даже саготы, слуги махар, боятся нас. Давным-давно, когда Пеллюсидар был еще юным, саготы охотились за нами и уводили в рабство, как они делают это со всеми остальными племенами и сейчас. Я знаю, что так было – предания о тех событиях передаются из поколения в поколение. Мезопы, однако, сражались настолько отчаянно и перебили такое множество саготов, а попавшие в рабство убили столько махар в их собственных городах, что нас было решено оставить в покое. Кроме того, махары настолько обленились, что перестали ловить рыбу для своего пропитания, занимаясь этим только изредка и то Для развлечения. Они заключили мир с мезопами и договорились, что те будут снабжать их рыбой. За это они платят нам вещами, которых мы не умеем делать. Таким образом, мезопы и махары живут в согласии и не трогают друг друга. Великие махары даже посещают наши острова, где они спокойно, не опасаясь глаз своих слуг – саготов, совершают религиозные обряды в храмах, построенных для них с нашей помощью. Если ты поживешь среди нас, тебе, несомненно, представится случай увидеть эти храмы и обряды махар, хотя я должен предупредить, что они могут показаться тебе отвратительными, особенно по отношению к рабам.

Пока Джа говорил, я близко рассмотрел его. Это был очень крупный мужчина, ростом шесть футов и шесть или семь дюймов, с хорошо развитой мускулатурой, кожей медного цвета и чертами лица напоминающий североамериканского индейца. Орлиный нос, скулы, черные глаза и волосы еще более усиливали сходство. Короче говоря, Джа был удивительно красив и мужествен, да и речь его отличалась образностью, несмотря на примитивный жаргон, на котором велась беседа.

Не прекращая разговора, Джа взялся за весло и принялся энергично и умело грести, направив нос пироги в сторону большого острова в полумиле от берега. Вспоминая свои недавние жалкие потуги, я с восхищением следил, с каким искусством он управляет этим неповоротливым и неустойчивым суденышком.

Как только пирога коснулась берега, Джа выпрыгнул из нее. Я последовал за ним. Вдвоем мы втащили лодку в прибрежные кусты.

– Мы всегда прячем свои лодки, – объяснил мне Джа, – потому что мезопы с Луаны, с которыми мы постоянно воюем, обязательно украдут их, если найдут при этих словах он кивнул в сторону соседнего острова, лежащего далеко в море и казавшегося на таком расстоянии цветным пятнышком, расплывающимся в небе.

В который раз вогнутая поверхность Пеллюсидара, позволяющая видеть так далеко, как это было бы невозможно на внешней стороне, поразила меня. Вдали земля и вода загибались вверх, вставая почти вертикально и теряясь в небесной голубизне. Ощущение того, что над твоей головой нависают моря, реки и горы, было непривычным и переворачивало все представления о мире, а порой даже вызывало головокружение.

Едва мы спрятали лодку, Джа увлек меня в джунгли, и вскоре мы вышли на узкую, хорошо утоптанную тропу. Она то и дело сворачивала под неожиданными углами, как это обычно бывает у примитивных племен. Однако у этой тропы была одна особенность, насколько мне известно, не встречающаяся больше нигде, кроме как в местах обитания мезопов.

Тропа, четко различимая под ногами, вдруг обрывалась в гуще непроходимых зарослей. Тогда Джа поворачивал назад, шел несколько шагов в обратном направлении, забирался по нависавшему над тропой суку на дерево, перебирался на его противоположную сторону и также по суку спускался на землю, перепрыгивал через низкий кустарник и оказывался на другой тропе. По ней он снова шел вперед, потом эта тропа тоже упиралась в джунгли и все повторялось. Руководствуясь ему одному известными признаками, он отыскивал эти тропинки одну за другой.

Когда до меня, наконец, дошло, что он делает, я не мог не восхититься природной сметкой и хитростью далекого предка Джа, придумавшего такой способ маскировки стойбища и задержки возможных врагов.

Жителю внешнего мира такой утомительный и долгий способ передвижения по джунглям может показаться не слишком привлекательным, но для обитателей Пеллюсидара, где понятия времени не существует, он вполне годится. Этот лабиринт лесных тропинок настолько разветвлен и запутан, что мезопы часто до достижения зрелости успевают выучить всего лишь одну дорогу от своего города до моря.

По сути дела, образование молодого мезопа на три четверти состоит из знакомства с тайными тропами, а авторитет взрослого во многом зависит от количества известных ему ходов на своем острове. Женщин мезопы в эти тайны не посвящают. С рождения до смерти они не покидают своей деревни, кроме тех случаев, когда выходят замуж за мужчин соседнего селения или оказываются пленницами в результате вражеского набега.

Пропетляв по джунглям миль пять в общей сложности, мы оказались на огромной поляне, в центре которой находилась деревня необычной постройки. На высоте пятнадцати или двадцати футов самые толстые деревья были обрублены, а на них из глины и прутьев были сооружены сферические хижины. Под каждым из таких шарообразных домов был вырезан узор, указывающий, по словам Джа, на личность владельца.

Окнами служили горизонтальные прорези шести дюймов высотой и двух-трех футов шириной, входом – отверстия в дереве, откуда в жилище вела примитивная лестница, находящаяся внутри выдолбленного ствола. Такие дома-гнезда заметно различались по размерам и имели от двух до семи комнат каждый. Самый большой из тех, что мне удалось увидеть, был разделен на два этажа и имел восемь комнат.

Деревню до самой опушки леса окружали тщательно возделанные поля, на которых мезопы выращивали необходимые им злаки, овощи и фрукты.

По пути в селение мы видели множество работающих в поле женщин и детей. С Джа они почтительно здоровались, на меня же не обращали ни малейшего внимания. Вдоль опушки несли охрану вооруженные воины. Они тоже приветствовали Джа, касаясь в знак уважения остриями копий земли.

Джа подвел меня к большому дому в центре деревни – тому самому, с восемью комнатами, – провел наверх и угостил обедом. Там я познакомился с его женой, симпатичной женщиной с грудным ребенком на руках. Джа рассказал ей, как я спас ему жизнь, после чего она окружила меня всяческой заботой и вниманием и даже позволила подержать на руках и поиграть с ее младенцем, который, по словам Джа, когда-нибудь станет править племенем, так как сам Джа, оказывается, был его вождем.

Мы поели и отдохнули с дороги, я еще и поспал, вызвав этим немалое удивление хозяев, которые, кажется, либо вовсе не спали, либо делали это крайне редко. После этого мой краснокожий приятель предложил мне прогуляться и посмотреть храм махар, расположенный неподалеку от деревни.

– Вообще-то нам не полагается этого делать, – объяснил он, – но Великие не могут слышать, так что если не попадаться им на глаза, они ничего не узнают.

Я их всегда ненавидел и ненавижу теперь, но другие вожди почитают за лучшее сохранять установившиеся между нами мирные отношения. Не будь этого, я бы с превеликим удовольствием повел своих воинов против этих мерзких тварей. Поверь мне, без них Пеллюсидар стал бы куда более лучшим местом для жизни.

Я полностью разделял убеждения Джа, хотя несколько сомневался в реальности таких планов – избавить Пеллюсидар от господствующей расы. Обмениваясь соображениями по этому поводу, мы оказались вскоре на небольшой поляне, окруженной гигантскими деревьями, произраставшими на внешней оболочке, вероятно, в каменноугольный период.

На ней стоял величественный храм из тесаного камня, построенный в форме овала с несколькими большими отверстиями в крыше. Ни окон, ни дверей в стенах сооружения не было. Махары в них не нуждались; обладая способностью летать, они проникали в храм через крышу.

– Но есть еще один выход, – сказал Джа, – о котором махары даже не подозревают. Идем.

Он подвел меня к куче огромных камней, сваленных рядом с храмом, откатил в сторону пару из них и открыл лаз, ведущий внутрь здания. Пробираясь ползком вперед, мы очень скоро очутились в кромешной тьме.

– Мы внутри стены, – послышался голос Джа. – Она полая. Следуй за мной.

Преодолев еще несколько метров, он выпрямился и начал подниматься по примитивной лестнице, схожей с теми, что используют мезопы в своих домах. Мы поднялись футов на сорок, когда вокруг стало светлеть, и вскоре добрались до отверстия в стене, через которое было отлично видно все внутреннее устройство храма.

Нижняя его часть представляла собой огромный бассейн, в нем лениво плавали или ныряли множество махар. Посреди бассейна возвышалось несколько искусственных островков из гранитных обломков. На некоторых из них стояли и сидели кучками мужчины и женщины, такие же, как мы.

– Что делают здесь люди? – спросил я.

– Потерпи и ты все увидишь, как только прилетит королева, – отозвался Джа. – И скажи спасибо, что находишься по другую сторону стены от этих несчастных.

Едва он проговорил эти слова, сверху раздалось хлопанье крыльев, и, секунду спустя, сквозь отверстие в крыше показалась вереница крылатых рептилий.

Первыми появились несколько махар, затем десятка два птеродактилей, или типдаров, как их здесь называют. Следом за ними последовала окруженная типдарами королева, точно так же, как это было в амфитеатре Футры.

Три раза рептилии облетели овальный зал, а затем расселись по влажным, холодным глыбам, расставленным по периметру бассейна. Как всегда, самая большая предназначалась королеве. Она заняла свое место в окружении стражи и замерла.

Несколько минут, пока все усаживались по местам, стояла тишина. Несчастные рабы на островках во все глаза следили за противными тварями. Большинство мужчин стояло в гордой позе, скрестив на груди руки и всем видом показывая презрение к ожидающей их участи. А вот женщины и дети в страхе обнимали друг друга и пытались укрыться за спинами мужчин. Должен сказать, что пещерные люди Пеллюсидара выглядят очень благородно и внушительно. Если у нас с ними были когда-то общие предки, то думаю, что обитатели внешней оболочки скорее выродились со временем, чем преуспели в своем развитии.

Но вот королева подняла свою уродливую голову и огляделась вокруг. Потом очень медленно подползла к краю сиденья и соскользнула в воду. Она то ныряла на дно, то, вертясь в воде, как это делают дельфины и тюлени в океанариумах, снова поднималась на поверхность. Все это время она постепенно приближалась к островкам с рабами, пока не остановилась напротив самого большого из них. Высунув из воды голову, она уставилась своими круглыми неподвижными глазами на пленников. Все они были хорошо упитаны, будучи доставлены сюда из одного отдаленного города, где рабов специально откармливали, как мы делаем это со скотом.

Королева остановила свой взор на пухлой молоденькой девушке. Ее жертва попробовала отвернуться, прикрыла лицо руками и спряталась за спиной другой женщины. Но королева продолжала пристально глядеть на нее немигающим взглядом, проникая, я готов был поклясться, в самый центр ее мозга.

Голова рептилии начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, а глаза по-прежнему были неотрывно прикованы к девушке. Наконец, до смерти напуганная жертва ответила на безмолвный приказ. Она встретилась взглядом с королевой махар и, словно в трансе, подчиняясь невидимой силе, пошла к воде, не сводя с рептилии остекленевших глаз.

Она дошла до края островка и, не останавливаясь, вошла в воду. Королева тем временем начала потихоньку отступать, увлекая жертву на глубину. Вода поднялась девушке до колен, потом до пояса, до подмышек, но она все шла и шла, не отрывая взгляда от чудовища. Ее товарищи по несчастью в бессильном страхе наблюдали за происходящим, предвидя ту же участь в скором времени и для себя.

Королева погрузилась глубже, оставив на поверхности только глаза и роговой гребень. Девушка уже почти вплотную приблизилась к ее ужасной морде, так и не отводя от нее взгляда. Вода уже скрыла ее рот и нос, только глаза и лоб были еще видны, но она продолжала идти вперед, следом за отступающей королевой. Затем девушка исчезла под водой, тут же нырнула под воду и рептилия. Только ширящиеся круги на поверхности отметили то место, где они скрылись.

Некоторое время в храме стояла тишина. Рабы безмолвно застыли в ужасе, а сидящие махары терпеливо ожидали появления своей владычицы. Вскоре на дальнем конце бассейна показалась ее голова: остановившиеся глаза королевы были в том же положении, что и прежде, когда она увлекала под воду свою жертву.

И тут к моему величайшему изумлению я увидел, как из воды появляются сначала лоб, потом глаза и нос девушки, по-прежнему прикованной взглядом к королеве. Она продолжала выходить из воды, пока не оказалась стоящей в ней по колено. Девушка провела под водой столько времени, что можно было уже утонуть. Но кроме мокрых волос и тела, ничто не указывало на ее длительное погружение.

Снова и снова королева махар уводила девушку в глубину и выводила обратно, пока невыносимая жуть этой сцены не начала действовать мне на нервы. Я готов был уже спрыгнуть в воду и броситься спасать несчастную, только сильное волевое усилие помогло мне удержаться от подобного безрассудства.

Но вот они пробыли под водой заметно дольше прежнего, когда же снова появились, я увидел, что у девушки нет одной руки. Она была откушена до плеча, но бедняжка, видимо, не ощущала боли, только ужас в ее глазах стал сильнее, если только это было возможно.

В следующий раз жертва лишилась второй руки, потом грудей, потом половины лица. Это было душераздирающее зрелище. Остальные рабы пытались не смотреть на страдания несчастной, но и они уже подпали под гипнотическое влияние зрелища и, как ни старались, не могли отвести глаз от страшного представления.

Королева нырнула в последний раз. Она пробыла под водой много дольше обычного и появилась из воды уже одна. Когда она с сонным видом вылезла на берег и взгромоздилась на свой тронный камень, это послужило сигналом для остальных махар. Одна за другой они ныряли в бассейн, и только что виденная нами сцена разыгралась снова, но в более крупном масштабе.

Только женщины и дети пали жертвой чудовищ. Они были слабее мужчин и, по-видимому, их мясо было более нежное и вкусное. Когда же махары утолили свой аппетит человеческой плотью, а многие из них съедали по две, некоторые даже по три жертвы, в живых осталось только десятка два взрослых мужчин. Я почему-то решил, что их пощадят, но такое великодушие оказалось не в обычае махар. Как только последняя из них заняла свое место на одной из скал по краям бассейна, королевские типдары взмыли в воздух и с оглушительным шипением спикировали на беззащитных пленников.

Тут уже никаким гипнозом и не пахло. Это была самая настоящая примитивная резня. Крылатые хищники когтями и зубами рвали свою добычу, заглатывая теплые кровавые куски мяса. К тому времени, как типдары покончили со своей трапезой, махары уже погрузились в сонное оцепенение. Один за другим крылатые ящеры взмывали в воздух, садились на свои места вокруг королевы и тоже погружались в сон.

– А я считал, что махары почти не спят, – обратился я к Джа.

– В этом храме они творят многое, чего не делают в других местах, отозвался тот. – Считается, что махары Футры не едят человеческого мяса, но сюда привозят тысячи рабов, и всегда находятся махары, готовые полакомиться ими. Лично я думаю, что они стыдятся своих саготов, так как подобная практика свойственна только самым отсталым из махар. Но я ставлю свою пирогу против сломанного весла, что в мире нет такой махары, которая отказалась бы при случае от человечины.

– Но почему они должны стыдиться такого обычая, если считают нас всего лишь животными?

– Вовсе не потому, что они принимают нас за равных себе, а из-за того, что мы теплокровные существа. Взять, например, мясо тага, – пояснил Джа свой ответ. – Мы с тобой едим его с удовольствием, но ни одна махара ни за что к нему не притронется, так же как я ни за что в жизни не стал бы есть змеиного мяса. Честно говоря, я и сам толком не могу объяснить, почему у них существуют подобные предрассудки.

– Интересно, не осталось ли кого-нибудь в живых, – вслух произнес я и высунул голову из отверстия, чтобы получше оглядеть храм.

Прямо подо мной о стену легонько плескалась вода. В этом месте, как почти и на протяжении всей стены, каменных насестов не было. Я стоял, опираясь руками на обломок гранита, составляющий часть кладки. Но, не выдержав моего веса, обломок выскочил у меня из-под руки и полетел вниз. Я сорвался вслед за ним. Ухватиться за что-либо никакой возможности не было, и я с разгону врезался головой в воду бассейна.

К счастью, в этом месте было достаточно глубоко, и я не получил никаких повреждений. Однако, поднимаясь на поверхность, я с ужасом представил себе всю опасность моего положения и незавидную свою участь, как только эти чудовища меня увидят. Я решил как можно дольше оставаться под водой и плыть к ближайшему из островков, где я мог хотя бы надеяться на укрытие. Я держался, сколько мог, но в конце концов недостаток воздуха заставил меня вынырнуть. В страхе я бросил взгляд в сторону махар, но с радостью обнаружил, что на скалах никого не было. Я обшарил взглядом весь храм, но он был пуст.

В первое мгновение я ничего не понял, но потом сообразил, что махары, будучи глухи от природы, не могли слышать шума от моего падения в воду, а поскольку понятия времени в Пеллюсидаре не существует, невозможно определить, как долго я оставался под водой. По нормальным земным меркам все это довольно трудно понять, а еще труднее привыкнуть к этому. Я мог находиться под водой секунду, месяц или вообще нулевой промежуток времени. Поверьте мне на слово, потому что вы все равно не сможете представить себе множества противоречий, проистекающих от невозможности измерить время в этом мире.

Я уже готов был поздравить себя с чудесным спасением, когда в голову мне пришла страшная догадка: что, если махары вновь воспользовались своей способностью к гипнозу и теперь внушили мне мысль, что я один в храме? От такой жуткой перспективы меня прошиб холодный пот. Выбираясь из воды на один из островков, я дрожал, как осиновый лист. Вы не поверите, каким бесконечным ужасом наполняют эти отвратительные создания душу любого, кто с ними соприкасается. Меня просто наизнанку выворачивало от одной мысли, что эти холодные скользкие твари могут сейчас подкрадываться ко мне, чтобы утащить в воду и там сожрать. Это было невыносимо!

Но никто ко мне не подкрался, и мало-помалу я успокоился, поверив, что я все-таки один. Теперь меня начал всерьез беспокоить другой вопрос – как долго храм будет еще оставаться пустым? Я лихорадочно стал искать выход из этого страшного места.

Несколько раз я принимался звать Джа, но он, должно быть, уже покинул наше убежище, потому что я не услышал ответа на мой призыв. Вероятно, он счел меня погибшим, когда я упал в воду, и поспешил вернуться в свою деревню, прежде чем его тоже обнаружат.

Я был уверен, что кроме потайного прохода, по которому сюда проникли мы, в храме должен был существовать еще один выход. Казалось маловероятным, что тысячи рабов доставлялись в храм по воздуху через отверстия в куполе. Я возобновил свои поиски и был вознагражден находкой: в храме находилось несколько неплотно пригнанных плит. Небольшое усилие позволило мне отодвинуть одну из них, и, секунду спустя, я уже был на поляне и со всех ног улепетывал в джунгли, окружавшие храм.

Дрожа и тяжело дыша, я бросился на густую траву под одним из лесных великанов, чувствуя себя вырвавшимся из лап смерти или вставшим из собственной могилы.

Что бы ни ждало меня в незнакомых зарослях, никакая опасность не пугала меня сильнее, чем та, которой я чудом избежал. Я знал, что готов смело взглянуть в лицо смерти, если она будет грозить мне в образе хищного зверя или человека, но только не в образе отвратительной махары!