Текст книги "Опер - всегда опер (СИ)"

Автор книги: Эдгар Крейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Крейс Эдгар
Опер – всегда опер

Опер – всегда опер

Глава 1. Алхимик

Осенняя, промозглая погода с нудным, моросящим дождём и туманом заставляла жителей Лондона сидеть дома, если, конечно, у этого человека был свой дом. Без особой необходимости, они старались не появляться на улице, тем более – как сейчас, когда было темно, а стрелки часов на городской башне замерли на трёх часах ночи. Но человеку, бесконечно увлечённому науками, подобная погода была совершенно не в тягость. Он-то и на улицу выходил только для того, чтобы прикупить себе новых реактивов для своих бесконечных опытов, да ещё что-нибудь поесть. Впрочем, о еде он всегда беспокоился в самую последнюю очередь. Ну, а ночь, – что такое ночь, если Рональд, с головой ушедший в алхимию, привык работать сутками напролёт, не заботясь – ни о сне, ни о еде и не об отдыхе. Он ещё достаточно молод, полон физических сил и весьма амбициозен.

Алхимик, в который уже раз перечитывал один и тот же абзац древней книги и никак не мог взять в толк смысла написанного. Вроде, и греческий он знал превосходно, да и значение каждого слова ему было вполне понятно, но воедино сложенные слова – никак не хотели приобретать законченный смысл. Правда, и страницы книги, написанной самим Аристотелем, местами были затёрты чуть ли не до дыр. От древности чернила уже сильно потускнели, но буквы были ещё вполне читаемы. Красивым, каллиграфическим почерком – написанный текст было приятно читать; но вот смысл его – был воистину неуловим. Казалось, что автор специально написал какую-то абракадабру, чтобы скрыть от своих потомков чрезвычайно важные знания. Не хватало всего какой-то пары слов. Может тогда все бы и встало на свои места, но их скрывало какое-то застарелое пятно. То ли клякса от чернил, то ли почерневшая от времени капля крови скрывала столь бесценные буквы.

Алхимик недовольно отодвинул в сторону старинную книгу; откинулся на спинку старого, скрипящего стула, который грозил вот-вот развалиться, и уставился на подрагивающий огонёк свечи. Рональд стал напряжённо думать. "Хорошо, мелкая крошка свинца – у меня есть; китайская соль – тоже есть; полторы унции серы – положил; залил смесь земляным маслом; добавил пригоршню измельчённой яичной скорлупы; ртути вполне достаточно; четыре капли слёз девственницы и малая ложка урины павлина – всё это у меня уже замешано в колбе, но чем может быть последний элемент этого чудодейственного состава? Ума не приложу!". Алхимик встал со стула и стал нервно ходить вдоль небольшого стола, сплошь уставленного всякими колбами, ящиками, коробками, горелками. Над ним, на верёвке – висели связки сушёных лапок самых разных тварей, и пучки хорошо просушенных трав.

Он задумчиво посмотрел на приоткрытое маленькое оконце своей небольшой комнатки, из которого понемногу цедился сырой лондонский воздух. Но закрыть окно было невозможно. Вся комната пропахла: от множества химических реагентов, различных трав и тушек диковинных животных. Окно находилось под самым потолком, так как как жил алхимик в сыром полуподвале. Так было значительно дешевле. На большую лабораторию у него не было денег; но он надеялся, что в скором времени сможет превратить серый, невзрачный свинец в блестящее, жёлтое золото и тогда – ему сам король будет не брат. "А если попробовать добавить измельченного порошка вулканической лавы, что привезли мне мои друзья из Италии, и добавить туда ещё одну порцию красной серы?", – внезапно подумал Рональд и критически взглянул на яркий огонь, под булькающей в стеклянной колбе жидкостью. Не откладывая в долгий ящик, алхимик растолок в ступе небольшой кусок вулканической лавы и высыпал образовавшийся порошок в колбу. Жидкость на миг успокоилась, но тут же – принялась бурлить ещё интенсивнее. "Та-ак, очень хорошо, а теперь – добавим туда серы!", – пробормотал себе под нос Рональд, и стал помаленьку высыпать в колбу серу из холщового мешочка. Жидкость стала бурлить ещё активнее. Алхимик посчитал, что серы всё-таки маловато и добавил ещё одну порцию. Затем, взял железный прут и стал осторожно перемешивать полученный состав.

Некоторое время ничего не происходило. Затем состав в колбе ярко вспыхнул, да так ярко, что Рональд в спешке прикрыл глаза и отвернулся, а когда он их открыл, то увидел: на том месте, где ещё только что была стена, – троицу оборванцев с густо заросшими, бородами рожами. Те сидели на полу в каком-то подземелье, спиной к нему, и ругались друг с другом из-за какого-то мешка. Самый здоровый из них вскочил на ноги. На поясе у него висел нож с локоть в длину. Он рванул мешок на себя, но его тощий товарищ и не думал выпускать его из рук. Он вцепился в увесистый мешок двумя руками и ругался на здоровяка на непонятном для Рональда языке. Третий же, только щерился своим беззубым ртом, и что-то говорил обоим оборванцам на том же языке. Алхимик пришёл в ужас. Даже, если эта троица живёт с ним по соседству; хотя он их никогда в своём доме не видел, то куда могла деться стена, которая должна была отгородить его от этой шумной компании. Здоровяк поднял руку и хотел заехать по уху своему оппоненту, но тут, алхимик взвизгнул от неожиданности. Троица услышала его крик. Они медленно повернули головы и недоумённо посмотрели на него. Потом переглянулись и почти хором спросили:

– Ты, это хто?

Рональд ничего не понял из сказанного. Он от ужаса округлил глаза и не отрываясь, смотрел на буйную компанию как на привидения. Здоровяк бросил свой мешок и с любопытством оглядел то место, где должна была быть стена. Затем неуверенно сделал шаг, и остановился. Настороженно огляделся по сторонам, и вытащил из ножен нож. Алхимик покосился на его широкое лезвие, и, медленно спустившись со стула, забрался под стол. Здоровяк боязливо заглянул к нему в комнату.

– Чо там, Васька? – испуганно спросил щербатый.

– А пёс его знает! Щас увидим! – ответил тот и, убедившись, что Рональд в комнате один, смело перешагнул через остаток стены.

– Ты там поосторожней! Вдруг это дьволькое отродье тебя заколдует! Вишь, шо он тута со стяной нашей наделал!

– Не боись, и не с такими отродьями мы по ночам справлялись! Сщас, найдём и на него управу! Я только осмотрюся, мож чо полезное для нас найду! – пробасил Василий.

Рональд ещё глубже забился под стол и мелко дрожал от ужаса. Он совершенно не понимал – о чём говорят эти люди и от того ему было ещё страшнее. Сидя под столом, он видел только короткие, грязные сапоги и непонятного цвета широкие штаны. Бандит явно приглядывался к обстановке его комнаты. Сапоги медленно прошлись взад-вперёд, а затем, остановились прямо напротив него.

– Вылазь, дьявольский прислужник! – пробасил здоровяк и со всей силы врезал кулаком по столешнице.

На столе что-то загремело. Колба с раствором упала на пол и разбилась. Раздались истошные крики, прерываемые резкими возгласами бандитов, но, вдруг, все резко замолкли. Через мгновение здоровяк недовольно зарычал, а алхимик схватился за голову. Все деньги, что он за три месяца с таким трудом копил на приобретение препаратов – пошли прахом. Он уже не думал о бандитах – он оплакивал свой пропавший понапрасну труд. Тут здоровяк снова заревел, наклонился и заглянул к нему под стол. На алхимика уставились чёрные, злые глаза. Волосатая ручища протянулась к нему под стол и схватила за шиворот, а затем, рывком вытащила его из-под стола. Ноги алхимика беспомощно, повисли в воздухе, а в лицо ему дыхнули перегаром, замешанном на луке и чесноке.

– Ты пошто, ирод, моих друганов заживо замуровал?! Убью, зараза!

– I don't understand you! – дрожа всем телом и пытаясь не смотреть в ужасные глаза здоровяка, истошно закричал Рональд.

– Сказывай по-человечески, дьявольское отродье! – закричал на него Василий и замахнулся рукой, чтобы дать оплеуху; но передумал, глядя на его тщедушный вид, и только хорошенько встряхнул.

Здоровяк указал пальцем за спину Рональда. Тот осторожно повернул голову. Стена, как ни в чём не бывало, снова была на своём месте, словно ничего и не произошло. Только невыносимый запах, долго не мытого тела бородатого разбойника и перегар – говорили о том, что Рональду ничего не померещилось. Он повернулся лицом к бородатому чудовищу и дрожащей рукой указал на пол. Василий понял его и опустил вниз.

– Давай, размуровывай, ирод, а нишо убью!

Рональд владел множеством языков, но русского языка не знал. Он ещё ни разу в жизни не встречал таких диких варваров, про которых ему рассказывали, что у них в стране всё время холода, а ездят они на медведях, и пьют подогретую кровь детей, чтобы не замёрзнуть. Алхимик покосился на здоровяка и подумал, что скорее всего – люди не врут про этих дикарей – вон, у него какие ручищи; а лица шерстью заросли так, что смотреть на них страшно. Что стоит такому чудовищу свернуть голову не только ребёнку, но и любому взрослому человеку.

Как ни странно, но Рональд понял – что от него требуют. Алхимик не знал, как у него получился фокус со стеной, и сейчас лихорадочно вспоминал – что он перед её исчезновением делал. Он с волнением обнаружил, что на столе нет колбы с его экспериментальным составом. Он заглянул за стол и увидел на полу осколки стеклянной колбы. И что странно – нигде не было видно вещества, которое только что клокотало в ней. "Хорошо, хоть горелку здоровяк не опрокинул, пока стучал своими кулачищами по столу. Случился бы пожар – вовек с хозяином дома не рассчитался бы!", – настороженно оглянувшись на дикаря, подумал алхимик.

Из-за своей педантичности Рональд пошёл за веником и стал заметать многочисленные осколки. Василий с нескрываемым интересом оглядывал комнату, но обстановка в ней была так бедна и аскетична, что даже оборванец не нашёл для себя ничего интересного. Закончив осмотр, он уставился на алхимика, который всё ещё заметал осколки стекла; но вскоре, ему это занятие надоело, и он крикнул:

– Делом займись! Что попусту мусор туда-сюда гоняешь?!

В это время веник что-то зацепил под столом. Рональд посильнее прижал его к полу и это что-то с грохотом выкатилось из-под стола. Алхимик тут же замер, не в силах оторвать своего взгляда от жёлтого, блестящего слитка, по форме – напоминающий грецкий орех. Рональд и раньше делал уборку в своей комнате, но он мог чем угодно поклясться, что в ней никогда не было золота. А что это именно золото, а не что иное – он уже совершенно не сомневался. Рональд быстро наклонился и поднял золотой "грецкий орех". Слиток был ещё тёплым и приятно согревал руку. Алхимик попытался быстро спрятать находку в карман.

– Дай сюда! – рявкнул здоровяк и вырвал слиток из рук Рональда.

Алхимик попытался отобрать у варвара свою находку, но Василий бесцеремонно оттолкнул его. Он смотрел на слиток и в его глазах постепенно разгорался огонь алчности. Он, словно хищник, охраняющий свою добычу, зажал слиток в кулаке и зарычал:

– Не моги трогать! Моё!

Рональд понял бандита без перевода, но чувство собственника, вдруг, взыграло в его спокойной душе с такой бешенной силой, что он словно кошка, защищающая своего котёнка, бросился на здоровяка. Алхимик хотел ногтями вцепится бандиту в глаза, но получил оплеуху, от которой отлетел в дальний угол, к печке. Он больно ударился плечом об её дверцу и застонал. Боль, только подстегнула в нём чувство собственника. Он стал шарить рукой по полу, и одновременно, следить за здоровяком. Тот пока не обращал на него никакого внимания. Он нянчил в руках золотой слиток и тихонько приговаривал:

– Моё, моё...

Алхимик, наконец, нащупал то, что искал. Это была сломанная кочерга. У неё обломился загнутый кончик и ею было неудобно ворошить в печке угли; но сейчас, так даже было лучше. У него в руках теперь была короткая, острая пика. Рональд быстро открыл дверцу и сунул "пику" в горячие угли. "Спасибо промозглой лондонской погоде! Не она бы – не надумал а растопить на ночь печь!", – втихаря радовался Рональд.

Он спиной прикрывал торчавший из дверцы печи железный прут. Здоровяк время от времени бросал на него подозрительные взгляды, а алхимик ждал, пока накалится железо. Наконец, Василий наигрался золотым слитком, развязал на поясе небольшой кожаный мешочек и осторожно опустил в неё драгоценную находку. Тщательно завязал и, удовлетворённо похлопав по нему, пробасил:

– Ну, злодей, открывай свои дьявольские ворота! Засиделся я ужо у тебя – домой мне пора!

Рональд тут же выхватил из печи обломок кочерги и, как пружина, подскочил на ноги. Он с визгом бросился на бандита. Раскалённое до красноты железо – его рукой было направлено прямо в живот Василия. Но тот не растерялся, и тут же вытащил из ножен боевой нож. Раскалённый обломок кочерги уже вот-вот должен был коснуться его живота, но, не смотря на свою грузность, Василий быстро повернулся боком; пропустил мимо себя заострённую кочергу, а затем, коротко, но мощно, ударил остро наточенным, длинным лезвием ножа по кисти алхимика. Тот истошно завизжал и прижал к груди окровавленный обрубок. Немного постоял на быстро слабеющих от кровопотери ногах и рухнул без сознания.

Раскалённая кочерга упала на стол, прямо на старинную книгу и она вспыхнула жарким огнём. За ней стали загораться то тут, то там, расставленные колбы и ящички с различными препаратами; и вот уже весь стол полыхал ярким пламенем. Оно всё росло и росло. Горящие ошмётки падали на деревянный пол, и тот, уже тоже начинал понемногу чадить. Внезапно, на столе что-то рвануло, и ярко горящая колба полетела ко входной двери, разбилась о неё и вот уже, и она заполыхала. Василий прижался к стене и затравленно оглядывался по сторонам. Дым и жар уже шёл со всех сторон. Входная дверь пылала и выскочить из комнаты уже было невозможно. Он тоскливо посмотрел на открытое узенькое окошко под потолком, но, и к нему было не подобраться. Один единственный стол, с помощью которого можно до окна дотянуться – уже пылал, как языческий костёр на ночь Ивана Купалы. Жар огня дышал Василию в лицо. Он прикрывал его руками. Единственное место, где можно было спрятаться, – это та стена, которая отгородила его от родного подземелья. Тут Василий услышал внизу слабый, сдавленный стон. Он посмотрел себе под ноги – к нему медленно полз злодей, из-за которого он оказался замурованным в адской, огненной ловушке. Тот тянулся к нему своим обрубком. Одежда на нём горела, а лицо было чёрным от копоти и только одни белки глаз блестели отсветом огня.

Настоящее дьявольское создание. Василий закричал от страха, плотно прижался к стене и схватился за калиту. Даже сейчас, когда он мог сгореть в адском огне, ему было жалко расставаться с только что приобретённым слитком золота. Но теперь он видел только один способ уйти живым – это откупиться от дьявольского отродья. Василий достал золотой слиток из калиты, горестно посмотрел на него, погладил на прощание и, занёс над своей головой. Он уже хотел бросить слиток, подползающему к нему чудовищу, но, вдруг, почувствовал жаркое прикосновение Рональда. У него загорелась штанина. Василий зарычал, наклонился и стал поспешно сбивать огонь, не обращая внимания на то, что так и продолжает держать в своей руке золотой слиток. Ужас от близости собственной гибели проник в каждую его жилку. Он попытался отодвинуться от протянутому к нему горящему обрубку руки чудовища, но, на миг потерял равновесие, и опёрся рукой, в которой держал золотой слиток, о стену, чтобы не упасть в бушующее пламя огня.

Вдруг, Василий неожиданно почувствовал, что стал падать. Он оглянулся и увидел за внезапно исчезнувшей стеной своё родное, московское подземелье, и своих подельников, которые всё так же сидели на полу и удивлённо смотрели на него. Здоровяк неожиданно даже внутренне обрадовался таким родным, немытым, бородатым рожам разбойников. И тут, он завалился на спину чуть ли в объятия своих подельников. Василий посмотрел на стену. В ней зиял пролом, а из него торчал горящий обрубок руки, а за ним – бушевал огонь. Обрубок ходил из стороны в сторону. Он пытался нащупать убежавшего разбойника. Василий с ужасом глядел на действия дьявольского отродья и не мог оторвать своего взора от ужасного действа. Но когда он увидел в проломе стены чёрную, обгорелую рожу этого исчадия ада, то завизжал, и стал отползать подальше от прохода в жилище дьявола.

Наконец, Василий упёрся спиной в дрожащих от страха подельников. Щербатый истово крестился и кричал: "Чур меня! Сгинь, бесовское отродье!". Тощий же, вскочил на ноги, и хотел бежать прочь от этого вселенского ужаса, когда; вдруг, пролом в стене стал медленно зарастать, и, вскоре ни крика, ни стона горящего, безрукого чудовища не было слышно. Устрашающее видение исчезло, будто бы ничего, никогда и не было. Василий огляделся. Он вновь был у себя дома, в своём родном подземелье, в кругу своих подельников. Те молчали, а в их остекленевших глазах застыл ужас пережитого. Они смотрели на старую, видавшую виды, каменную кладку стены. До сегодняшней ночи – она казалась им нерушимой защитницей. Теперь, они уже очень сомневались в её надёжности. Внезапно завизжал Тощий. Василий и Щербатый вздрогнули от неожиданности и уставились на него. В неверном свете висевшего на стене факела – они увидели, что из поросшего мхом камня – торчал безжизненный обгорелый обрубок руки, принадлежавший слуге дьявола. По крайней мере, так они думали.

Глава 2. Вылазка

– Чо это было? – продолжая всё ещё дрожать от пережитого ужаса, спросил Щербатый.

– Чо-Чо? Сам дьявол, али его сподручный! Не меньше того! – ответил Василий, всё ещё не в силах оторвать взгляда от чёрного обрубка руки, торчащего из стены.

– А эт-то ттеперь так и буд-дет тут у нас т-т-торчать? – клацая зубами, спросил Тощий.

– Ну, так подь и сыми, коль тебе не по нраву! – огрызнулся главарь.

– А чо, чуть что – так сразу Тощий! Нашли крайнего! Пущай и повисит, всё равно – вродь как и не мешает!

– А чо он так разошолся? Чо ты ему плохого сделал? – указывая на обрубок и понемногу успокаиваясь, поинтересовался у главаря Щербатый.

– Цацку у него отобрал! Вот и не понравилось этому дьявольскому отродью! – ответил Василий и разжал кулак.

Вся троица, как завороженные, уставились на золотой "грецкий орех". Тощий попытался протянуть к нему руку, но главарь – резко ударил по ней ладонью. Тот взвизгнул от неожиданности.

– Шо, и потрогать уже нельзя? – обиженно спросил он.

– Дьявольское отродье тоже хотело только помацать; да посмотри – шо топеря с ним стало! – злобно щурясь на обрубок в стене, ответил главарь.

– Так это ты его завалил? – удивлённо спросил Щербатый.

– Нет! Сам себе кутяпки поотрубал и от обиды поджёг себя! – усмехнулся Василий.

Тощий и щербатый уважительно присвистнули, и тоже покосились на торчащий в стене обгорелый обрубок. Понемногу они успокаивались и уже стали привыкать к новому украшению их жилища.

– Когда за тобой стена закрылася, мы уж подумали, что всё – конец Ваське нашему! – вздохнул Щербатый.

– Ни шо! Ежели со мной сам дьявол не смог управиться, то и никому, отродяся, меня не одолети! – гордо выпятил грудь главарь.

– А подержать в руках цацку всё-таки дашь? – жалобно спросил Тощий.

– Ладно, что мне с вами бестолочами делать-то? Ежели бы не я, то давно с голоду бы оба подохли! – важно ответил Василий и протянул, стоящему рядом с ним Тощему, золотой слиток. – Ты только ня долго, ещё попортишь чаво, по своей глупости!

Тощий, дрожащими от волнения руками, взял слиток и у него на глазах выступили слёзы. Щербатый встал на ноги и попытался забрать у подельника золото, но тот резко отдёрнул руку. Блеск золота зачастую заставлял людей терять разум.

– Ты чо, дай и мне посмотреть! – возмутился Щербатый и полез отнимать слиток.

– Я ешо сам не насмотрелся! – ответил Тощий и отвернулся.

Щербатый не смог стерпеть такой наглости и набросился на своего подельника. Схватил его за руку, в которой был слиток, и стал поспешно выворачивать её. Но Тощий и не собирался сдаваться – он схватился за нож, который висел у него на поясе и закричал:

– Отпусти! Убью!

– Вы, шо – совсем тут ополоумели! – вставая с пола, зарычал на них Василий.

Но драчуны даже и ухом не повели. Щербатый тоже выхватил нож, отскочил и сам стал размахивать им перед лицом Тощего. Главарь подошёл к нему со спины и врезал Тощему хорошую оплеуху. Тот не удержался на ногах и отлетел в сторону. Он распластался у противоположной стены помещения и непроизвольно чиркнул по ней золотым слитком; и тут же... задрожал воздух, а стена внезапно пропала. В подземелье ворвался свежий, вечерний ветер. Стал слышен шелест листьев на деревьях. Разбойники тут же перестали ругаться и уставились на новое видение. Перед ними был какой-то парк, вдали виднелись дорожки и редкие прохожие. Люди куда-то спешили. Иногда проходили неторопливые парочки или весёлые ватаги молодых ребят. Все они были хорошо одеты и, наверное, совсем не бедные.

– Василь! Я правда не хотел – оно само так получилось! – заканючил Тощий.

– Цыць! – рявкнул главарь, внимательно присматриваясь к людям в парке. – А ну, встань и отходь от стены!

Тощий опасливо посмотрел на образовавшийся проём. Рука его продолжала крепко держать слиток золота, и он, как раз упирался в то место, где только что была стена. Тощий убрал руку и встал. Тут же видение в проёме стены потускнело, и, через мгновение, перед разбойниками вновь была старая, добротная стена.

– Подай сюда моё золото! – прорычал Василий и зло покосился на Тощего.

Тот бегом подбежал к главарю и с почтением вернул ему слиток. Василий повертел его в руках и проворчал:

– Воистину – дьявольский металл! А ну-ка, посторонись!

Главарь, не церемонясь, отпихнул от себя Тощего и подошёл к стене. Оглянулся на противоположную стену, из которой торчал обрубок "дьявольской руки", криво усмехнулся. Затем, отвернулся от него и чиркнул по стене слитком. И вновь: открылся проём и показался огромный парк и редкие люди на его дорожках.

– Даже не знаю: кому мне теперь молиться – Богу или Дьяволу? – проворчал Василий и с нескрываемым интересом стал присматриваться к редким прохожим.

– Ты чо задумал-то? – прошептал Щербатый.

– Да, вот думаю, если Дьявол подарил мне такую удивительную штуковину, то шо ей зазря пропадать-то! А я-то, дурак, хотел её продать! Деньги хотел поиметь за неё! Это же настоящий клад! – восторженно воскликнул Василий, а затем, довольно усмехнулся и ласково поцеловал слиток.

– А чо? – не понял Щербатый и удивлённо посмотрел на главаря.

– Чо-чо! Вон они, наши денюжки – ходюдь и неразумеють, шо мы – уже здеся! – криво усмехнулся главарь и с довольным видом, посмотрел на своих подельников. – Пошли, робяты!

Троица, опасливо оглядываясь по сторонам, вышла через образовавшийся проём – в парк. Только они все переступили невидимую границу, как за ними постепенно стало таять их подземелье, и, через минуту – это уже была стена какой-то будки. Главарь нервно почесал затылок. Дрожащей от волнения рукой, он провёл по стене будки "грецким орехом". И вновь, стена начала постепенно таять, и троица с облегчением вздохнула – они увидели своё родное подземелье.

– Нишо! – довольно произнёс Василий. – Работает дьявольская игрушка! Давай, робяты, запоминай эту будку – она теперича наша дверь до дому! Поняли, бестолочи? Но, и беречь теперь дьявольский "орех" пуще глаза своего, а ня-то, быстро без няго в разбойный приказ угодим!

Те обречённо кивнули головами. Страшновато им было, но делать нечего – повязаны они друг с другом кровью, да и просто работать им уже не хотелось, а поэтому, обратного пути у них уже не было.

– Пойдём, пощиплем наших богатых курочек! – рявкнул главарь и направился к одинокой парочке, которую он уже успел заприметить. – Только идём тихо!

Главарь уверенной походкой направился к своей цели, а Тощий и Щербатый семенили вслед за ним. Чем ближе они подходили к влюблённой парочке, тем чуднее они им казались. Парень был одет в какие-то синие, обтягивающие штаны и непонятную рубаху белого цвета, без ворота и рукавов, словно исподнее. Парочка о чём-то увлечённо ворковала, но главаря больше интересовало: какое оружие есть у парня, но, к своей радости, не заприметил его. Василий молча указал своим подельникам, чтобы те заходили к парочке с обеих сторон, а сам, теперь уже не таясь, пошёл к ним прямо по песчаной дорожке. Влюблённые увлечённо целовалась и заметили их только тогда, когда Василий подошёл к ним вплотную. Девушка взвизгнула от неожиданности: на неё, криво ухмыляясь, смотрело бородатое чудовище, а из-за кустов – по бокам дорожки вышла ещё парочка таких же дурно пахнущих бородачей. Она, вначале, подумала, что это – кавказцы, но, присмотревшись в неверном свете фонарей, определила, что они – вроде как русские. Только вот одеты больно уж странно: широченные, неопределённого цвета рубахи и такие же широкие штаны; но, чему она была больше всего удивлена – это тому, что на ногах одного из них она увидела лапти. Даже висевший на поясе главаря большой нож не столько её удивил, как удивили эти лапти, а ещё – у каждого на голове были шапки, хотя на улице было достаточно тепло.

– Ну, любезные, готовьтесь к ограблению! – рассмеялся Василий. – отдавайте подобру – поздорову всё, шо имеете и катитесь отсель, чобы глаза мои вас больше ня видели.

– Это чего ещё за шут, ряженый? – оглянувшись на главаря, спросил парень и тут же – получил удар кулаком в голову.

Он рухнул на землю без сознания, а главарь – протянул руку за золотым кулоном, который увидел на груди у девушки.

– Не люблю, когда со мной неуважительно говорят! Давай свои цацки!

Девушка испуганно посмотрела на лежащего без сознания парня и стала судорожно искать на цепочке застёжку, но здоровяк не стал ждать, схватил за кулон и сорвал с неё цепочку.

– А теперь, кольца давай сюды! – нетерпеливо рявкнул главарь.

Посмотрев на страшные, бородатые морды скалящихся бандитов, девушка стала стаскивать с пальцев рук кольца. Одно слезло с пальца сразу, а второе никак не хотело сниматься. Она специально на свидание одолжила кольца и цепочку у своих подруг. Одно из них было ей мало, но больно уж красивое и ей очень захотелось пофорсить симпатичным колечком перед своим парнем, чтобы тот не подумал о ней, что она какая-то приезжая нищенка.

– Что ты там вошкаешься? Или хошь, шобы вместе с пальцом у тебя забрал кольца? – ухмыльнулся главарь и потянулся за здоровым ножом.

Девушка взвизгнула от ужаса и с силой дёрнула кольцо, но оно всё равно не хотело слезать с пальца. Здоровяк зажал своей лапищей её руку, и схватился за кольцо. Оно, как пробка из бутылки соскочило с пальца. У девушки от боли и обиды на глаза навернулись слёзы, но она сдержалась и не заплакала.

– А это у тобе чо? – вкрадчиво спросил, тихо подошедший к скамейке Щербатый и указал на лежащую на ней сумочку.

– Это моя! Не троньте, пожалуйста, там мои последние деньги, а до зарплаты ещё далеко!

– Ни чо! Хахаль твой тобя прокормит! – ухмыльнулся Щербатый и схватил сумочку.

– Осмотри мужика! – приказал Василий.

– А шо этого мужика смотреть-то? У него на поясе ни калиты, ни ножа нет – нищета и оборванец!

– Сам ты оборванец! – в сердцах крикнула на него девушка и, подскочив к своему парню, попыталась перевернуть его на спину. – Сволочи, мой сотовый в сумке остался!

Она со слезами на глазах тормошила парня, пытаясь привести его в чувство, а троица уже уходила прочь. Василий перебирал в руках золотые украшения и довольно цокал языком:

– Всяго нишо потратили время, а смотри: как славно успели подзаработать! Доброе место! Мы ящо много добра здесь наберём!

Внезапно дорогу троице преградила компания подростков. Их было человек десять-пятнадцать, и они – явно чувствовали себя хозяевами жизни. Их боялись все, кто жил в этом районе. Даже взрослые люди старались обходить эту компанию стороной. Полиция время от времени сажала их главаря, но, быстро выпускала по звонку его папаши. Депутат всё-таки. Власть в городе как-никак, а городскую власть – полиция очень уважает, особенно, если власть подкрепляет свои доводы приличным "зелёным" аргументом. Впереди этой компании шёл рослый, широкоплечий парень. Он был, чуть ли не на голову, выше Василия, которого его подельники считали рослым мужиком.

– Смотри, братва! Бомжики в нашем районе по парку гуляют! Воздухом дышат! Непорядок, и куда только наша доблестная полиция смотрит! От них же на километр воняет так, что в парке добрым людям гулять невозможно! Ну что же, придётся нам воспитанием бомжей заняться, раз полиция игнорирует свои прямые обязанности! – рассмеялся сынок депутата и оглянулся на своих дружков.

Они тоже посмеивались и снисходительно поглядывали на "бомжей". Василий с подельниками толком ничего и не поняли из сказанного, но почувствовали, что их хотят обидеть. В это время, сынок депутата заметил блеск золота в его руке.

– Смотри, пацаны, а бомжи-то совсем не хило живут – золотишком промышляют! А что-то мне сдаётся, что не их это золото!

– Так давай отберём и накостыляем им хорошенько, чтобы забыли в наш район дорогу! – поддержал его один из друганов и сплюнул Василию под ноги.

– Ты это что харькиишь! – возмутился Василий.

– Ишь ты! Голосок у наших бомжей прорезался! Ну-ка, ребята, проведём воспитательное мероприятие!

Пацаны тут же рассыпались по сторонам и окружили троицу бородачей. Они достали из карманов кастеты и ножи, и пошли в атаку, но ребята сильно ошиблись в выборе своего козла отпущения. Перед ними были видавшие виды разбойники, для которых вид крови и убийство человека было так же естественно, как и пообедать. Троица разом встали спиной к спине и тут же обнажили свои длинные ножи. Молодые пацаны в слабом освещении вечернего парка не сразу разглядели их, а когда поняли, что их режут, как безвольных свиней на скотобойне, – было уже поздно. Первым упал ухмыляющийся сын депутата, а за ним – один за другими с воплями боли и ужаса падали другие пацаны. Кастеты и ножи им не помогли. Что были их ножички – против боевых ножей бородачей. Так, семечки для стальных зубов волкодава. Троица разбойников молча и хладнокровно, деловито убивали нападавших. Только, внезапно раздавшиеся в парке крики, и полицейские свистки – спасли несколько жизней неразумных пацанов. Василий настороженно оглянулся по сторонам, сорвал с шеи мёртвого главаря пацанов толстую, золотую цепь, и громко крикнул:

– Опричники рядом! Бегом, братки, отсель, поскорее!

Разбойники, как гончие псы, стремглав понеслись к будке. Как только они добежали до неё, Василий тут же черкнул по стене своим "грецким орехом". Стена тут же стала исчезать, и вскоре разбойники уже были в своём подземелье.

– Ну, давай-давай, быстрее закрывайся! – нервно закричал Василий на стену, хотя было видно, что за ними ещё никто не гнался, а парк – начинал постепенно меркнуть и вместо него – снова появилась надёжная, каменная кладка их родного подземелья. – Вот и всё, теперя нас опричники ужо не найдуть!