Текст книги "Пираты Балтийского моря. Третья книга (СИ)"

Автор книги: Эдгар Крейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Крейс Эдгар
Пираты Балтийского моря (Третья книга)

Эдгар Крейс

Пираты Балтийского моря

Книга 3. Герои не умирают

Глава 1. Оружейный караван

Огромный, золотистый орёл сделал над Ригой прощальный круг и улетел в сторону острова Муху. Там, на острове, его уже ждали настоящие друзья и шхуна «Мария». Он решил сделать небольшой крюк и пролететь над Венденом. Ему было интересно посмотреть на замок, в котором поселился его враг. Для величавого орла полсотни миль – это было не расстояние, а шанс увидеть своего врага и тем самым заполучить шанс с ним рассчитаться того стоили.

Уже подлетая к Вендену, орёл заметил в небе крохотную тёмную точку – это был голубь. Он одиноко летел откуда-то с юга и не замечал орла. Огромная птица парила над замком на недосягаемой высоте. Орёл поджидал добычу. Что-то ему подсказывало, что этот одинокий голубь – не просто так держит путь к рыцарскому городку. По всему было видно, что на вид, неуклюжая и пухлая птица, летела издалека, и уже достаточно давно – она явно устала. Сверху был прекрасно виден весь замок с блуждающими по его территории братьями ордена, и приближающейся к нему голубь. Вот пухлая птичка перемахнула через стены замка и прямиком направилась к голубятне, которая была устроена в одной из его башен. "Голубятня!", – промелькнула в голове орла тревожная мысль и он, сложив крылья, обрушился сверху на ничего не подозревающего голубя. Тот уже подлетал к самой голубятне, в которой в это время копошился монах, одетый в серый капуцин из грубой, шерстяной ткани. Он стоял, отвернувшись от окна башни, и кормил крупой голубей. Они суетились, курлыкали и, отталкивая друг дружку, лезли к жёлтому пшену. Монах так увлёкся кормёжкой своих питомцев, что не заметил возвращение почтальона. Внезапно за его спиной раздался резкий хлопок разорвавшегося воздуха, сдавленное, жалобное кряхтение и затем шум равномерного взмаха крыльев. Монах вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. В узком проёме окна он увидел огромного золотистого орла, который в своих мощных лапах уносил прочь его голубя. Шум крыльев быстро становились всё слабее и слабее, пока совсем не затихли. А его силуэт на голубом небе постепенно становился всё меньше и меньше. Монах не удержался и послал вслед улетающему орлу тысячу проклятий. Магистр ордена так ждал этого послания. Он ещё раз посмотрел вслед птице, посмевшую украсть почтового голубя магистра ордена, и глянул вниз на стену замка, по которой неторопливо расхаживали стражники. Он закричал им, указывая вверх на орла, но те не смогли разобрать, что он им кричит, да и было уже слишком поздно что-то предпринимать. Даже самый лучший арбалетчик не сможет достать на такой высоте, улетающего на большой скорости орла. Но что больше всего поразило монаха – это сам цвет оперения птицы. Ему первый раз в жизни довелось увидеть золотистого орла.

На шхуне "Мария" Святик, вместе со своим другом, юнгой корабля, выполняли весьма важное задание – боцман им поручил наблюдение за морским горизонтом, поэтому они дружно сидели в большой корзине на макушке грот-мачты, которая у моряков именовалась, как "марс", и весело переговариваясь между собой. Одновременно они – внимательно посматривая по сторонам. Пока горизонт был чист. В эти края редко заходило какое-нибудь судно. Все самые оживлённые морские дороги проходили в стороне от острова Муху. Ребята рассказывали друг другу разные забавные случаи из своей жизни и заливисто хохотали, когда, внезапно, Святик перестал смеяться и закричал во всё горло:

– Смотри, Марик, смотри – огромный золотой орёл летит и свою добычу в лапах несёт!

– Первый раз в своей жизни вижу золотого орла! – ответил юнга,

Он во все глаза разглядывал мощную, красивую птицу, которая плавно и непринуждённо взмахивала широкими крыльями и с каждым взмахом она становилась всё ближе и ближе к шхуне.

– Так он же летит прямо к нам, а голубь у него в лапах всё ещё трепыхается – живой значит!

Орёл сделал широкий круг над шхуной и скрылся за её кормой. Святик одновременно со своим другим выглянули из наблюдательной корзины и попытались узреть: когда это орёл снова покажется из-за неё, но его всё не было и не было. Мальчишкам, наконец, надоело его ждать и Святик крикнул выходящему из каюты на верхнюю палубу боцману:

– Дядька Карлыч, а можно я слезу с марса. Мне очень нужно!

– Чего это ты там удумал ещё?! – грозным басом спросил боцман.

– Мне нужно слезть посмотреть: куда там орёл подевался?

– Какой такой ещё орёл? Ишь, удумал, как улизнуть со службы, пострел! – хитро прищурив левый глаз, грозно сказал боцман.

– Да не-е, я точно вам говорю – орёл за корму залетел и больше оттуда не показывается! Я сам видел, и Марик – это тоже может подтвердить!

– Значит, всё-таки сговорились, сорванцы! – усмехнулся боцман. – Какие такие орлы могут водится на море? Вы это когда в море орлов видели? В море чайки, да бакланы существують, да и ещё некоторые там морские разные птицы, а орёл – это птица не морская, поэтому – он никак не может лететь над морем! Уяснили?

– Ну, дядька Карл, мы точно орла видели, ну прямо, как я вас сейчас вижу! – чуть ли не со слезами на глазах Святик пытался доказать свою правоту боцману. Больше всего ему было обидно, что дядька Карлыч ему не верил.

– А Святик-то наш – прав, Карлыч, над шхуной действительно недавно пролетал орёл! – неожиданно из-за спины боцмана раздался хорошо знакомый парнишке голос.

– Стоян! Посмотрите, – Стоян вернулся! – радостно закричал мальчугашка и буквально скатился по верёвочной лестнице на палубу шхуны.

Святик подбежал к своему спасителю и обхватил его за ноги. Он ещё был очень маленьким по сравнению с величественно возвышающимся над ним Стояном.

– Наконец-то ты приплыл к нам! Я так по тебе уже успел соскучиться! – произнёс мальчишка и тут же спохватился, задрал голову и, заглядывая в глаза своего названного отца, спросил – А как же это мы с Мариком смогли тебя проглядеть? Мы же ни на чуть-чутелечку не спускали глаз с моря! Мы никак не могли тебя пропустить!

– А вы и не пропустили меня! Орла ведь вы первыми на шхуне заприметили? – присев на корточки, с видом заговорщика произнёс Стоян.

– Ага, точно – мы его видели, только Карлыч нам не хочет верить! – ответил Святик, обрадованный, что хоть один человек поверил в то, что они на самом деле видели орла.

Но глядя на хитро улыбающегося названного отца, он, наконец, всё понял – что это был за орёл и голосом, в котором одновременно звучали и нотки удивления и детского восторга, воскликнул:

– Так это был ты?!

– А как же по-другому, я мог бы до вас добраться через море! – потрепав по золотым волосам пацанёнка, улыбаясь ответил Стоян.

Мальчугашка чуть не задохнулся от распирающего его чувства гордости – ни у кого на свете не было такого отца, как у него. Он важно посмотрел на боцмана, а потом спохватился и взволнованно спросил:

– А голубь, голубь-то то жив?

– Конечно, я же его ведь аккуратно нёс, чтобы не повредить.

– И ты его отпустил?

– Отпустил, конечно, но прежде забрал у него важную записку. Так что теперь – пусть себе летит обратно в свой Венден.

– А что такое Венден и что за записка была у голубя? – спросил Святик.

– Венден – это замок, в котором прячется со своим войском от меня – самый ненавистный для меня на свете человек! – потемнев лицом, ответил Стоян. – А у голубя как раз было письмо для этого человека.

– И ты теперь его убьёшь? – сжав маленькие кулачки и нахмурив свои пшеничные брови, спросил Святик.

– Ну, если мне удастся до него добраться, то да – скорее всего убью! А пока беги к себе на службу, а то боцман на тебя быстро найдёт управу за нерадивое несение службы!

Святик обернулся и опасливо посмотрел на возвышающегося за его спиной боцмана. Старый моряк грозно нахмурил свои густые, чёрные брови и сурово посмотрел на Святика, но пацанёнок успел заметить в его глазах быстро промелькнувшую лёгкую улыбку. Затем Святик снова посмотрел на улыбающегося ему приёмного отца, и весь просиял от радости. Он был несказанно счастлив, что, наконец, вернулся его спаситель. Святик озорно подмигнул отцу и подбежал к высоченной грот-мачте. Он шустро полез по верёвочной лестнице обратно на "марс", где его с нетерпением поджидал друг.

Стоян подошёл к боцману, поздоровался, перекинулся с ним парой фраз и посмотрел на ловко забирающегося в корзину "марса" мальчугашку.

– Ну, как тут без меня себя ведёт наш новый юнга?

Боцман тоже задрал голову и взглянув на торчавшую из корзины белобрысую голову Святика, важно произнёс:

– Поработать с ним, конечно, надо, но парень старательный и хватает всё прямо на лету. Так что думаю, что толковый моряк со временем из него всё-таки получится.

– Вот и славно, Карлыч! Это меня радует, а сейчас пойдём ко мне в каюту, важный разговор у нас намечается, – сказал Стоян.

В каюте их уже поджидали Всеволод и Герка. Осталось только дождаться Троля с его боцманом, но ждать долго не пришлось. Вскоре дверь каюты распахнулась и на пороге появился улыбчивый капитан "Северного ветра".

– Ну что, вроде, все в сборе, могу начинать свой рассказ, – произнёс Стоян. – У нас снова намечается работа. Когда сегодня пролетал над Венденом, то заподозрил, что к нашим "друзьям" из замка летит почтовый голубь с донесением. Пришлось перехватить птицу. Так оно и оказалось. Прочту вам, что написано в записке для магистра, которую я снял с лапки почтальона: "Идём по расписанию, прибываем через два дня". Я не знаю откуда именно этот голубь летел, но, судя по его направлению полёта, – это письмо, скорее всего, было отправлено по пути из Гданьска в Ригу. Возможно, что и из Любека, но это даже не столь и важно. Главное для нас это то, что мы получили сообщение с корабля или, даже скорее всего – каравана, который везёт для ордена очередную партию оружия. Видимо, нашего магистра разобрала не только слабость живота, но и обида за своё позорное бегство с псковской земли. Скорее всего орден снова копит оружие для нового удара по землям московского князя.

– Это, конечно, хорошо, что мы знаем, что магистру везут какой-то весьма важный груз из Ганзы, если об этом его специально уведомляют почтовым голубем, и скорее всего это действительно – оружие, но мы не знаем сколько будет у ордена кораблей в караване и сможем ли мы отбить у них груз, сохранив при этом наши корабли? – задумчиво произнёс Герка.

– Ничего, наших два корабля – десяток других заменяют, – невозмутимо ответил Троль. – Вступим в бой, а там разберёмся с меченосцами на месте!

– Для начала, я полагаю, что нам не помешает получше разведать обстановку: узнать где сейчас находятся корабли противника; сколько их; выбрать хорошее место для боя, а затем уж принимать и сам бой, если, конечно, мы будем уверены в своей безусловной победе! – возразил боцман.

Собравшиеся разом замолкли и посмотрели на Стояна.

– Ясное дело, что корабли магистра должны идти из Ганзы проторенным путём, – задумчиво произнёс Всеволод. Но вот вопрос где они сейчас находятся – остаётся для нас неизвестным, как и под каким флагом они пойдут? Возможно им груз доставляют под ганзейским флагом. Не можем же мы останавливать подряд все их купеческие корабли и спрашивать у них: "А нельзя ли поинтересоваться что вы там везёте, и кому?

– Как я вижу – у нас сейчас вопросов гораздо больше, чем ответов на них. В таком случае, на мой взгляд, разумнее всего будет встать недалеко от устья Дюны и досматривать все проплывающие корабли! – заключил Стоян.

– Как это ты себе представляешь их досматривать? Мы что все корабли, идущие в Ригу, будем останавливать для досмотра? – недоумённо пожав плечами, спросил Троль.

– Я беру на себя проверку всех кораблей, тем более, что у меня есть в руках записка, которую написал один из членов экипажа этих кораблей. Мне не нужно их посещать – я и так почувствую его присутствие. Так что. найду я этого писаря, а вместе с ним и нужные нам корабли! – заверил собравшихся Стоян.

– Да, действительно, и как ты себе представляешь нахождение нашего корабля напротив замка Дюнамонде? – засомневался боцман "Северного ветра". – Мы что, целыми сутками напролёт, день и ночь будем стоять на виду у воинов ордена и у всех проходящих мимо нас кораблей? В таком случае, рано или поздно, но орден обязательно нами заинтересуется: кто такие и зачем мы у тут стоим? У них же не зря замок Дюнамонде стоит в самом устье реки Дюна. Его то немцы и построили, чтобы следить за прибывающими с моря в Ригу кораблями.

– Поэтому и брать корабли ордена лучше всего именно в этом месте, по той простой причине, что, по какому бы пути они не пошли, но рано или поздно всё рано подойдут со стороны моря к устью реки Дюна. А наши корабли из замка Дюнамонде меченосцы не увидят! Это я вам обещаю, и два дня до прихода кораблей ордена я уж как-то "Полог невидимости" удержу! – ответил Стоян. – Что-то мне сдаётся, что это не будет боевая флотилия в несколько десятков вооружённых кораблей! А с меньшим количеством мы с вами управимся!

Хоть и остались у некоторых собравшихся ещё кое какие сомнения, но, всё-таки план Стояна был принят. Утром шхуна "Мария" и бриг "Северный ветер" встали на рейде, недалеко от устья Дюны. Корабли находились буквально у всех на виду, но, тем не менее, их никто из проходящих мимо кораблей не видел. Стоян лежал в гамаке с закрытыми глазами, обеспечивая своим кораблям морок невидимости, а вся команда шхуны буквально на цыпочках проходила мимо его каюты. Для всей команды он сейчас был – морской царь и Бог в одном лице.

Уже множество кораблей прошло мимо них, но, пока, человека, написавшего записку магистру ордена, на их бортах всё не было. Купцы шли и в Ригу, и из неё, везли товары из Московии и Ганзы. Были среди них и арабские, и китайские редкости. Иногда проходили боевые корабли ордена, но это всё было не то. Короче, шла обычная, размеренная торговая жизнь. День уже клонился к вечеру, кораблей становилось всё меньше и меньше, а скоро их поток совсем иссяк. Команды кораблей Стояна и Троля уже стала думать о предстоящем ужине и отдыхе, когда в закатных лучах солнца, наконец, появились тёмные силуэты трёх кораблей под орденскими флагами. Даже не вооружённым глазом было хорошо видно, что пузатые когги основательно просели под тяжестью непомерного груза, но всё равно – они упорно волокли его к конечной цели своего путешествия – в Ригу. Когги шли уверенно, друг за дружкой – небольшим караваном, совершенно не замечая, что впереди по курсу их уже поджидают. Бойницы "Марии" и Северного ветра" были открыты и готовы к стрельбе. Шхуна и бриг не теряли зря времени и сразу выдвинулись на перехват коггов, а поравнявшись с ними, Стоян моментально снял морок и вместо безмятежного моря, с красиво уходящим за горизонт солнцем, команды кораблей ордена внезапно увидели в двухстах шагах от себя два недружественно расположенных к ним корабля, с тёмными жерлами пушек, готовыми выстрелить по ним. Было видно, что внезапная смена идиллической картинки пейзажа на суровую реальность боевого столкновения. Своё чёрное дело сделало и общее расслабление команды перед самым окончанием плавания, повергла команды орденских кораблей в шоковое состояние. Теперь, находившиеся на верхней палубе люди, от направленных на них стволов пушек, буквально замерли на месте с открытыми ртами и искажёнными от страха лицами. Они, словно, внезапно увидели в пустой комнате огромное, ужасное чудовище, готовое их съесть живьём, причём – немедленно.

– Огонь! – тут же скомандовал боцман "Марии", не давая очухаться врагу, и тут же командиры канониров подхватили его приказ и буквально через минуту раздались первые выстрелы.

Не зря, после их не очень меткой пушечной дуэли с городской стражей в Любеке, боцман гонял всю команду шхуны до седьмого пота. Да и Троль со своей командой – тоже не подкачал. С первого же выстрела, на первых двух кораблях, почти весь такелаж, как корова языком слизала. Вторым выстрелом у орденских кораблей были повреждено рулевое управление и жалобно затрещали доски корпусов. Образовались первые отверстия, а пузатые когги под ударами пушек кораблей друзей превращались в большие, беспомощные корыта. Для первого же морского шторма они теперь вместе со своими экипажами стали лёгкой добычей.

Первые два корабля ордена, потеряв управление, стали рыскать носом и стремительно терять скорость. В это время идущий следом когг не успевал резко сбросить ход. Он угрожающе приближался к впередиидущему кораблю. Желание покрасоваться перед начальством сыграло с капитанами орденских кораблей злую шутку. Они как раз перестроились перед заходом в устье реки и шли достаточно плотной цепочкой, чтобы красиво и внушительно подойти к причалам города Риги. Капитаны знали, что их там уже с нетерпением ждут. Возможно и сам магистр сейчас находился на причале, в ожидании важного груза, и капитанам кораблей захотелось блеснуть своей выучкой перед его высочеством. Но сейчас из-за плотного строя корабли стали быстро сближаться. Шедший последним когг, с оглушительным треском ломающихся досок корпусов, столкнулся с идущим впереди кораблём. Его носовая часть вошла в корму соседа и сцепилась с ним мёртвой хваткой. На головы моряков полетели палубные надстройки и многочисленные реи, рвалась оснастка. Толстые канаты со свистом пролетали над головами моряков орденских коггов. Началась паника, крики перепуганных людей. Некоторые моряки с перепугу бросались в море. Кнехты в железных кирасах паниковали больше всех – их тяжёлые доспехи не дадут им шанса спастись в холодных морских водах. Они первыми уйдут на дно. Но пока, сцепившаяся пара кораблей держалась на воде. Ведь деревянный корабль не так-то просто потопить даже, если он основательно порушен и в его бортах зияют огромные отверстия. Пока вода не наполнила его трюм и не нарушила баланс, корабль будет держаться на плаву. Эта удивительная сцепка кораблей теперь по воле ветра и морских волн продолжала безвольно дрейфовать по морской глади.

Орудия шхуны и бригантины, словно огромным безжалостным ножом прошлись по парусным оснасткам орденских кораблей, снося мачты и разрывая полотнища парусов. Только недавно наполненные попутным ветром, они теперь враз, стали беспомощными и обвисли рваными лоскутами серых тряпок. Борт шхуны Стояна сблизился с шедшим вторым орденским коггом и теперь – настало время абордажа. Железные крюки намертво сцепили их борта, и абордажная команда "Святой Марии" с весёлым гиканьем рванула на когг. Впереди всех бежал Стоян со своим железным трезубцем в одной руке и абордажной саблей в другой. Он как заговорённый проходил сквозь ощетинившуюся оружием и доспехами команду когга. Кнехтам не помогали ни острые мечи, ни железные кирасы. Трезубец Стояна нанизывал их словно беззащитную рыбу, а затем тут же стряхивал и они валились на палубу корабля замертво. Налетавших в это время сбоку разъярённых кнехтов он успокаивал саблей. "Вас на нашу землю никто не звал!", – кричал молодой волхв ошарашенным от такого яростного напора меченосцам и снова, и снова бросался в бой.

Всеволод бежал вслед за ним, стараясь прикрывать спину друга от коварного удара врага и ему это хорошо удавалось. Он размахивал своим тяжёлым боевым топором с лёгкостью, словно он был сделан не из железа, а из легчайшего пуха. В его огромных лапищах грозное оружие выглядело лишь детской игрушкой, но это для Всеволода боевой топор был, словно игрушечный, а для тех, кто по воле судьбы встречались с его "игрушкой" – эта встреча становилось последней встречей в их жизни.

Орденских кнехтов никто из команды шхуны не щадил. Люди Стояна очень хорошо помнили зло, которое меченосцы принесли на их землю, и кнехты быстро поняли, что никто с ними договариваться не будет и, причём, ни на каких условиях. Завязалась кровавая бойня, где главным призом для меченосцев становилась их собственная жизнь, и поэтому, они бились остервенело, как загнанные в угол, облачённые в железо крысы. За Всеволодом бежал Герка. Он ловко увёртывался от вражеских мечей и одновременно нанося кнехтам в незащищённые места смертельные удары своей острой саблей. Она мелькала перед глазами его врагов с неуловимой для их глаз скоростью. Герка и Всеволод хорошо дополняли друг друга и тот, кого пропустил один из них – обязательно будет остановлен другим. Троица друзей как нож сквозь масло проходила сквозь оборону когга и там, где они прошли, уже никто из врагов больше не вставал. Старались не отставать от своих учителей и абордажная команда шхуны. Она смертельным ураганом пронеслась по палубе когга и вскоре – его уже стало некому защищать. Даже то, что к своим собратьям по ордену, по сцепившимся после столкновения доскам, на помощь пришла команда третьего когга уже не спасло их положение. Те, кто пришли на помощь, тоже остались лежать на этом корабле. Стоян испытывал на прочность и слаженность команду своего корабля, и ребята его не подвели – на таких можно было положиться во всём.

В это время Троль, снова, применил свой любимый приём – навёл на команду другого орденского когга морок и показал им ужас горящих заживо людей и этими людьми, в их воображении, стали они сами. Морок, насланный на их разум выглядел настоль реально, что их разум не выдерживал и воины ордена бросались в воду, пытаясь сбить с себя воображаемое пламя. В этот момент они даже не осознавали, что многие из них были одеты в броню. Они камнем шли на дно моря, увлекаемые тяжестью надетого на них железа. Возможно, это был и бесчеловечный метод, но Троль хорошо запомнил мучения своей матери, которую такие же слуги ордена заживо сожгли на костре. Детский ужас воспоминания мучений его матери остался с ним на всю его жизнь. Именно тогда, вместе с пережитым ужасом. он получил возможность внушать свой детский страх другим людям, и теперь он просто не мог себя сдержать, видя перед собой вооружённых немецких кнехтов. Обезумевшая от страха команда орденского когга, как один прыгала за борт. Они тут же шли на дно. И так, все до единого. Останавливать их безумие никто не собирался. Когда паническое бегство команды когга закончилось, Тролю со своими ребятами оставалось только забрать с покинутого врагами корабля оружие, которое предназначалось Ливонскому ордену, и перенести его на свой бриг.

Стоян оглянулся по сторонам – воевать больше было не с кем. Он вместе с друзьями перебрался по шатким доскам на палубу последнего когга, который после столкновения мёртвой хваткой прицепился к идущему впереди его кораблю. На верхней палубе, под обломками снастей лежали тяжело раненные кнехты. Среди них ему попался и рыжебородый здоровяк, который лежал с глубокой, рваной раной на голове. Лицо его было залито кровью. Рядом с ним, возле штурвала лежал ещё один матрос. Его тело было прижато к палубе тяжёлой мачтой, и он не подавал признаков жизни. Возможно, он ещё был жив. Стоян не стал это выяснять – его больше интересовал именно здоровяк и он присел рядом с ним. Снял с правой руки боевую перчатку и провёл над пробитой головой рыжебородого ладонью. Тот тут же болезненно застонал и попытался приподнять голову, но увидев над собой лицо незнакомого человека, густо покрытого кровью, испуганно выставил перед собой руку. Затем он снова застонал и схватился за голову. Видимо удар мачты прошёлся по его голове вскользь, но всё-таки был достаточно сильным. Боль от ранения ещё давала о себе знать. Тем не менее рыжебородый вполне осознанно смотрел на трёх чужаков. Сзади за спиной, присевшего перед ним на корточки Стояна, возвышались Всеволод и Герка. Они тоже были с ног до головы перепачканы кровью. Причём в таком количестве, что на их лицах были видны только одни белки глаз. Они отсвечивали в лучах низко висящего над горизонтом солнца, что добавляло им красноватый отблеск, и делало их общий вид ещё более ужасным. Рыжебородый посмотрел на троицу здоровяков, сжимающих в своих руках оружие с запёкшейся кровью и сжался от ужаса. Он стал пытаться, как мог, лёжа на спине, отползти подальше от наводящих на него ужас людей.

– Ты кто будешь? – задал вопрос Стоян.

– Капитан корабля, – всё ещё не бросая попыток отползти как можно дальше, дрожащим от страха голосом ответил рыжебородый.

– Откуда груз везёшь своим иродам орденским?

– Из Любека.

– Знамый нам город. Думается, что на его стенах после нашего ухода всё ещё виднеются оставленные нами следы! – усмехнулся Всеволод и оглянулся на друзей.

– Так это там были вы?! – ужаснулся рыжебородый капитан.

– Что? Помнят нас ещё в Любеке? – обрадовался Герка и с гордым видом толкнул Всеволода в плечо.

– А то! Ещё б нас там нас не помнили! – подмигну ему здоровяк. – У них ещё долго по ночам городская стража во сне вздрагивать будет!

Капитан посмотрел на подмигивающих друг другу верзил с красноватыми белками глаз, и взвизгнул от ужаса:

– У меня дети малые дома остались! Прошу вас – не казните меня! Я всё сделаю так, как вы мне повелите! Я ни в чём не виноват! Я никого не убивал! Меня только наняли для доставки оружия в Ригу. Я всего лишь капитан корабля и ничего плохого вам не делал! Я только возил товар, я даже никогда в жизни не воевал!

– Ладно, не части и слушай меня! Оружие мы с твоего корабля забираем! Хватит ему служить грязным войнам ордена – пора ему встать на защиту простых людей от нашествия этих "добрых" слуг Христовых! Когда они придут тебя спасать, передай им от меня и моих друзей привет их магистру, и скажешь, что мы хорошо помним о нём и в долгу перед ним не останемся. Это не последний корабль с оружием, которого он в скором времени лишиться. Мы будем раскалённым железом в теле его ордена! Мы будем без малейшего сожаления выжигать эту зловредную опухоль на теле нашей земли! И так будет повсюду, где мы только найдём возможность наносить ущерб ордену! Мы будем беспощадно выжигать эту плесень, будем выжигать это ядовитое уродство, пока оно окончательно не сгорит в нашем огне Правды. Даже вода нашего моря будет гореть под кораблями Ливонского ордена, как и под кораблями всех купцов, которые вздумают помогать ему. Предупреди этих продажных людишек, идущих на блеск золота, как неразумные мотыльки летят на сжигающий их огонь, что под страхом смерти и утери имущества мы запрещаем им вести с ливонским орденом торговлю оружием! Ты всё понял, капитан?

– Да, – усердно закивал головой рыжебородый. – Всё, до последнего твоего слова, господин! Я понял и все твои слова я обязательно передам магистру ордена!

– Вот и договорились! – вставая с корточек, удовлетворённо произнёс Стоян.

Он уже собрался уходить прочь, когда капитан когга его окликнул:

– А от кого мне передать привет господину магистру?

Стоян посмотрел на уходящее в море солнце, на секунду задумался и ответил:

– От человека, чьего отца он заживо сжёг в рыбацкой деревне! Передай магистру, что я хорошо запомнил этот день и всю свою оставшуюся жизнь буду мстить ему и его ордену за безвинную смерть своего отца! Пусть магистр помнит и о тех безвинных людях, у которых его орден отнял жизни, и только ради того, чтобы утвердить свою власть на захваченной ими чужой земле и заставить всех живших на ней людей верить в придуманного ими Бога! Они лишили наших людей веры в своих Богов, в которых верили наши предки и только потому, что чужеземцы уверены, что только их Бог единственный и истинно верный. Откуда такая навязчивая уверенность в том, о чём они не имеют ни малейшего представления? Разве они общались с Богом? Бог един, а люди, ради собственной выгоды, придумывают ему самые разные лики и каждый из них они называют истинным, потому что очередной группе маньяков, желающей захватить побольше власти и денег – сейчас выгоден именно такой лик! Завтра он будет другим, а послезавтра – третьим! Подумай о том, что я тебе только что сказал и пусть твой магистр тоже немного подумает не об истинном, а о единственном Боге и своём месте в жизни.

– А что будет с оставшимися в живых на наших кораблях? – растерянно спросил капитан и беспомощно оглядел лежащих на палубе корабля людей.

– Если кто из них уцелел, то сейчас будет спать, пока я не прикажу им проснуться, – спокойно ответил Стоян и развернувшись, вместе с друзьями ушел осматривать трюмы корабля, где хранилось оружие и порох – псковичей ждал от него новый, щедрый подарок.