Текст книги "Стражник (СИ)"

Автор книги: Е Чекан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

История простого NPC в доспехах стражника.

Чекан Е.А.

Чекан Е.А.

Стражник

Пролог

Довольно сложно придумать, с чего начать рассказ, когда берешься за перо для написания текста, отличного по размеру и форме от привычного шаблона.

Первый свой пергамент я замарал, записывая формальный документ, переписывая его по образцу, выданному моим сержантом, когда составлял протокол изъятия имущества одного крестьянина. Тот убил управляющего поместьем своего сеньора.

Мне было всего лет шестнадцать. И я только-только стал прилично писать.

Мое имя Данко Новак. Я не великий полководец, не герой и даже не именитый вояка, а лишь стареющий стражник.

Родился я в достаточно крепкой крестьянской семье в деревне, принадлежащей барону Магьяру. Был младшим из семи детей. Потому, когда я вошел в возраст, во время очередного рекрутского набора я с согласия семьи и своего собственно был выкуплен бароном для обмена меня и еще девяти парней из нашего воеводства на пятилетнее освобождение младшего сына барона от воинской службы.

Я совсем не был обижен на барона и семью, ни тогда, ни теперь, как могло бы показаться из моего кривого повествования. Моя семья не могла обеспечить землей и жильем сразу трех сыновей, а приданным – четырех дочерей. А младшего сына барона – пусть традиция и обязала его пойти по пути воинской службы, – но природа совсем к этому не приспособила, потому его отец из раза в раз пользовался лазейкой, позволявшей ему отмазывать отпрыска.

Будет подлостью не упомянуть, что каждому из нас десяти барон помог пристроиться. Одного, бывшего сыном кухарки, порекомендовал в повара, другого, башковитого, через армейские квоты сумел протолкнуть в академию для обучения военной инженерии, еще одному, бывшему так же, как и я, самым младшим сыном, правда, кузнеца, подсобил продолжить дело отца и деда в рядах пехоты. Мне и остальным не повезло так с навыками, и нас барон не без труда сплавил в городскую стражу.

Только спустя много лет я понял, каких затрат и нервов это ему, должно быть, стоило.

В год моего набора подходила очередная война с нашим южным соседом. Тогда в то, что нам удастся вскорости разбить противника, верили немногие. Я ожидал и боялся, что меня бросят в пехоту. Даже подумывал отрезать себе палец на правой руке или разрубить ногу, чтобы не подойти под требования строевой службы.

Что тоже важно, я не умел ни читать, ни писать.

Потому мое попадание в городскую стражу, да еще и на правах новичка, было большой удачей.

Как и многие другие мальчишки, я думал, что меня будут в первую очередь учить фехтованию и стрельбе, а уже во вторую «чему-нибудь еще».

Теперь вспоминаю и про себя посмеиваюсь.

Первые месяцы нас только и учили ходить строем на короткие и длинные расстояния, из любого положения быстро собираться в строй и часами стоять по стойке смирно в тяжеленном доспехе.

Также специально для олухов вроде меня к моему полку был приписан священник, который помимо очевидных обязанностей занимался просвещением неграмотных. Профессорами никто из нас не стал, но писать и читать научились все. При всех недостатках этого злобного фанатичного хрыча в одном ему не откажешь – он был убедителен. Чуть не так, как ему хотелось бы, напишешь слово или составишь предложение – тут же шарахнет деревянным посохом по хребтине.

Лишь спустя где-то полгода нас начали учить стоять со щитом и копьем. Позже – стрелять из арбалета. Еще позже – работать с мечом.

Как же это было изнурительно.

Я никогда не жаловался на свою силу, но случалось, даже я падал после очередного марш-броска от казармы до поля, тренировки и возвращения обратно. Не говоря уж о заморышах-городских.

Еще хуже было то, что требовалось заучивать гребаный устав и конституцию. Честно сказать, по первости я даже не понимал смысла слов в этих кирпичах, а просто выучил их практически наизусть и воспроизводил нужное по требованию вышестоящих по званию.

Смешно, но этот подход мне сыграл на пользу. В то время как некоторые – в основном городские – пытались разбираться, как эта байда вообще работает, я тупо заучил то, что чаще всего спрашивали.

Мой сержант по фамилии Фаркас за это называл меня самым умным из взвода и спустя год, когда один из капралов умер, свалившись в колодец, поставил меня на его место.

Фаркас. Мужик с железной глоткой и золотой головой, как мне тогда казалось. Несмотря на внешность типичного крикливого биндюжника, зачем-то отрастившего бакенбарды, сержант был на редкость вертлявым мужиком, способным сориентироваться почти в любой ситуации. За три года службы я не только вырос до капрала, но и вошел в круг его приближенных, как говорят в таких случаях в высшем свете.

Вот с этого места можно считать, что моя жизнь пошла в гору. Помимо разрешения носить усы, я удостоился права ходить в увольнительные в одиночку или в компании по своему выбору, получать жалование, позволявшее мне хоть иногда посещать бордели и вообще больше изучать город со всех сторон.

Если вы думаете, что жизнь городского стражника состоит из погонь, драк и задержаний, то вы вообще не правы. Все это присутствует, но тонет под слоем бесконечных охранений в обнимку с копьем, чуть менее унылых патрулей и постоянной писанины.

Наверняка вы много раз видели стражника или еще кого-то в положении охранника, едва не спящим на посту. И ловили себя на мысли, что осуждаете этого лодыря. Поверьте, такой неподходящий для бдящего за порядком и безопасностью видок, входящий в привычку у стражников, отнюдь не от хорошей жизни. Попробуй изо дня в день стоять на месте, где происходит... Ничего.

Естественно, бывали и воры, и поджоги, и прочие нарушения правопорядка, но чаще всего наибольшее беспокойство мне приносили шалости детей. Оно и понятно. Что не говори, а нужно быть наглухо в соре со своей башкой, чтобы без веской причины лезть к двухметровому мужику с оружием и в кирасе.

Мой рост действительно серьезно помогал мне в службе. При том, что я не был выдающимся бойцом, зачастую мне удавалось пресечь драку или попытку проникнуть на охраняемую территорию одним своим появлением.

Это ни для кого не было тайной, поэтому, когда я набрался опыта, меня прикрепили к центральному району города, где обеспечивать порядок бескровно требовалось критически.

Спустя какое-то время Фаркас стал звать меня на «подработки». То есть на задания, оплачиваемые обеспеченными горожанами. Охранять дом хозяина и находящуюся в нем наследницу от молодых волокит, задержать до выяснения по анонимному доносу указанное в нем лицо, выбить дурь из малолетних хулиганов, досаждающих нанимателю, и прочие мелкие, но полезные дела.

Это стало приносить дополнительный доход. Признаюсь, чем больше я получал, тем сильнее росли мои аппетиты. Я даже хотел временно перевестись в пехоту в гренадерский полк добровольцем, когда в очередной раз вспыхнул конфликт с южной маркой. Естественно, не из чувства патриотизма, а ради обещанных государем увеличенного жалования, усиленного пайка, льгот, земель, внеочередного повышения и прочих радостей.

Фаркас меня отговорил. Наверное, оно и хорошо – когда замок неприятеля в очередной раз осаждали и принуждали к сдаче, в давке погибла куча ребят, переведшихся из нашего полка, – хотя мне думается, что Фаркас скорее не хотел, чтобы я обошел его по службе.

Сержант часто сетовал на то, что из-за низкого происхождения его год за годом прокатывают с повышением.

Я помню его пунцовое лицо, когда очередного сынка какого-то дворянина, года два «отслужившего» у нас лейтенантом, чьи обязанности, по сути, выполнял Фаркас, повысили до капитана и перевели на какую-то еще более привлекательную должность.

Похоже, это стало для сержанта последней каплей. Он стал чаще «брать подработки», и среди них появилась новая услуга, предоставляемая исключительно государственному банку-казначею «Анкастер», а именно поиск должников и «убеждение» расплатиться.

Фаркас по пьяни проговорился, что взялся за это дерьмо только с целью скопить денег и купить дворянство, потому как устал тратить свои способности ради бездельников высокого происхождения.

Так продолжалось еще где-то полгода. Внезапно Фаркас перестал «подрабатывать» и жаловаться на несправедливую судьбу, уготовившую ему жизнь сержанта городской стражи и сына простого плотника. Он почти перестал ходить со мной и другими стражниками в таверну и вообще редко общался с кем-либо не по службе.

Ходили слухи, что он приударил за какой-то богатой вдовушкой.

Через месяц я нашел Фаркаса с серпом в затылке в его собственном жилище на территории ставки.

Не сказать, что я прям считал Фаркаса своим лучшим другом, но его смерть меня печалит до сих пор, что бы о нем ни говорили.

Я пытался расталкивать очередного «лейтенанта» на расследование. На что юнец с ручонками как у барышни похвалил мое рвение, повысил меня до сержанта и разрешил вести расследование самому.

Я откровенно растерялся. Какое, мать вашу, расследование? Я был простым деревенским парнем, с горем пополам обученным строевой службе. И если с тем, чтобы выстроить в ряд и раздать разнарядку на день таким же, я еще справлялся, то как найти того, кто всадил серп в башку моего предшественника, я представлял слабо.

Помню, как с большой задержкой переехал в комнату сержанта со смежным к ней его же кабинетом, находящихся на вернем этаже казармы.

От него осталось довольно много вещей, забрать которые было некому. Я решил разобрать их, пока старшие не спохватились и не наложили на все лапу.

Помимо всего прочего в кабинете хранились материалы по делу самого сержанта. В том числе тот гребанный серп. Я рассмотрел его. У основания на лезвии был небольшой знак строения вроде форта.

В письмах сержанта я обнаружил активную, но бестолковую переписку то о погоде, то о скоте, то о вообще какой-то ерунде. На пергаменте была со сломанная печать на сургуче с таким же, как на серпе, фортом. В этих письмах регулярно упоминалась мельница в разных не связанных друг с другом фразах.

Я присмотрелся и, воспользовавшись архивами Фаркаса, выяснил, что форт с серпа и печатей – это герб разорившейся фамилии Фабиан.

Я не придумал ничего лучше, как взять пару ребят, проехаться по землям Фабианов и поискать мельницу.

Ехать далеко не пришлось. Мельница, когда-то принадлежавшая Фабианам, была прямо через реку от ворот городской стражи, которыми пользовались только мы.

На мельнице я обнаружил какого-то бездельника, который валялся в теньке и курил трубку. В моей деревне в это время года и при такой погоде для мельника была самая работа. А этот, как мне тогда показалось, то ли славу криворукого получил, то ли еще что-то, но явно не собирался использовать мельницу по назначению.

Я спросил его про Фаркаса, про письма, серп и гербы на печатях. Он утверждал, что ничего не знает. Я уже собирался уходить, но заметил стоящую в сторонке косу с таким же гербом Фабианов. Тут уже я применил умения, полученные в ходе «подработок» от банка.

Мужичок признался, что никакой он не мельник, письма видел и относил сержанту, но никогда не читал. И что-то гнусавил про банк, точнее про то, что сержант общался с неким неместным типом по поводу банка. Тогда я ничего не понял и решил, что будет лучшим решением притащить этого лжемельника прямо в банк «Анкастер», так как лейтенант явно не горел желанием маяться с расследованием самостоятельно.

Я скрутил лжемельника, связал и, перебросив через седло, довез прямо до дверей банка.

Вести его через парадный вход было плохой идеей. Я хорошо его обработал. Мужик еле шел, и из носа у него капала кровь прямо на мраморный пол древнего и уважаемого учреждения. Мои ребята вели его под руки, что еще больше привлекало внимание людей вокруг.

Мы сделали шагов пять от входа, когда нас ненавязчиво увела в свое помещение внутренняя стража банка, появившаяся словно из воздуха...

Взлет

Меня провели в кабинет с какой-то диковинной резной мебелью и со шкафами с кучей книг.

– Ваше имя и звание? – оторвавшись от кресла за столом, спросил меня лысый хрен с аккуратно подстриженными усами и бородой.

– Сержант Данко Новак, – тут же ответил я.

К этому моменту я успел рассмотреть, что на плаще этого мужика имелись знаки различия стражи банка.

Стражи банка, пусть на бумажках и считались городской стражей, но по сути были сами по себе. Попасть к ним было за счастье, но сама работа и требования при приеме на службу были значительно серьезнее, чем у нас, простых городских.

– Сержант, при обращении к старшему по званию следует добавлять это самое звание в качестве обращения, – словно между делом сказал мне он.

– Я вашего звания не знаю, господин... Господин... Офицер? – чуть задумавшись, произнес я.

– Я ношу звание капитана, и моя фамилия Мольнар, сержант Новак. Вас не учили отличать знаки различия? А ведь мы с вами почти в одной лодке, – устыдил меня капитан. – Ладно, опустим формальности. Зачем вы привели в банк этого человека, да еще и в таком виде?

– Я вел расследование, капитан Мольнар. Мой предшественник был убит, и лейтенант дал мне разрешение заняться поисками убийцы.

– Опрометчиво, – сказал он.

– Чего? – не понял его я.

– Ничего. Но поручать расследовать убийство простому сержанту городской стражи, да еще и молодому – решение так себе, – пояснил Мольнар. – Так зачем вы пришли сюда в обществе всех этих господ, Новак?

– Я разбирал почту и нашел там печать с гербом Фабианов, на серпе был такой же знак, и в письмах упоминалась мельница. Потому я собрал людей и решил объехать мельницы Фабианов, посмотреть. На ближайшей, у Ворот Стражей, нашел этого. Он упирался, я разговорил его, и он начал что-то плести про ваш банк, капитан. Ну я и подумал...

– Знаете, Новак, я по-прежнему не уверен, что доверить вам расследование не было выдающимся идиотизмом, но в этом вы меня приятно удивили, – сказал мне Мольнар. – Я побеседую с этим мельником. А вас прошу подождать какое-то время. Можете со своими людьми воспользоваться нашей столовой.

Столовая стражи банка. Как бы Мольнар меня ни выбесил в тот день поведением надутого индюка, она окупила все. Чистые столы, корзинки со свежим хлебом на них, повар, подвозящий тележку с четырьмя кастрюлями, в которых было по два вида первых и вторых на выбор. Вкуснейший гуляш и не идущие в сравнение с нашими мясо с картошкой.

– Черт, что бы эти менялы ни хотели от своих стражников, одна жрачка все окупает, – озвучил мои мысли младший из моих людей по фамилии Мориц.

– Ты посмотри, как выряжены эти... Красавчики. Уверен, что прям все окупает? – спросил рядовой Балинт, явно назвав местных стражей не так, как хотел бы, глядя на их яркую форму. – Хотя с одним согласен. Еда прям королевская.

Мы отобедали, но не спешили вставать из-за стола, решив перекинуться в картишки, дабы скоротать время. Местная стража смотрела на нас так, будто мы в собственном дерьме на их глазах копались. Уже позже я узнал, что эти ребята большие чистоплюи и играть за обеденным столом в столовой у них не принято.

Кону на четвертом к нам подвалил ординарец Мольнара и махнул мне рукой, давая знать, что капитан меня ждет. Я проследовал за ним.

Мольнар поправлял форменные наручи, когда я вошел в его кабинет.

– Знали бы вы, сколько упустили в своем так называемом расследовании, Новак, – сказал мне капитан.

– Ну дык. Я только начал, – признался я.

– Хорошо, что додумались этого Габена привести сюда, – повторил капитан.

– Хех. Чудная у него фамилия, господин капитан, – усмехнулся я.

– Вполне обычная для уроженца юга Конфедерации.

– То есть что? Он не местный, что ли? – искренне удивился я.

– А его произношение вам ни о чем не сказало?

– Ну дык, я его в нос, а там уж произноси не произноси. Лишь бы имена и места выдавал, капитан.

Мольнар закатил глаза, будто я ляпнул какую-то ерунду, и, чуть помолчав, продолжил:

– Вот что, Новак. Дело предстоит длительное, мне будет нужно от вас много информации, особенно о вашем предшественнике. Я не хочу выносить сор из избы и потому предлагаю вам перевестись под мое командование, но в звании рядового.

– Чего? Я в рядовые? Господин капитан, так я же сержант.

– Платить вам будут даже немного больше, а к страже банка требования значительно выше, чем к городской. Потому, Новак, не будьте хоть в этом ослом, примите такой перевод за благо. К тому же если вы себя проявите должным образом, то вполне сумеете вернуть чин сержанта уже в рядах моего ведомства.

– Так-то оно так, но опять в рядовые. Я не знаю даже...

– Я могу закрыть вас у себя на время расследования. Вас будут кормить, и у вас будут все условия для привычного вам комфорта, однако второй шанс перевестись сюда вам вряд ли выпадет. Потому уговаривать не стану, – отрезал Мольнар.

– Я согласен, господин капитан, рядовым так рядовым, – я почувствовал, что не сторгуюсь с этим лысым, а вкусная еда и теплое местечко ускользают.

– Верное решение, Новак. Лейтенант Патаки утрясет все детали, поступаете под его начало немедленно.

– Вот прямо так? – осознавать, что я ушел из расположения еще своей ставки и не вернулся, было немного странно.

– Уверен, я договорюсь с вашим лейтенантом, но я не хотел бы, чтобы вы возвращались в свой взвод и покидали территорию банка какое-то время. Закончится расследование – дам вам недельную увольнительную.

– Спасибо, господин капитан, – с трудом сдерживая улыбку, ответил я.

– Не благодарите. Работа у нас не подарок. И требования к вам будут точно такими же, как у остальных. Потому не расслабляйтесь, Новак. Облажаетесь – вернетесь снова подпирать копье и гонять крыс на складе за гроши. Это понятно?

– Так точно, капитан.

– Хорошо. Мне хотелось бы, чтобы вы четко это понимали. Лейтенант Патаки и сержант Гал проведут инструктаж вам и другим новичкам. Послезавтра как раз будет первый день обучения у новой группы.

– Но я же как бы и не новичок, господин капитан, – удивился я.

– Значит, вам будет проще остальных, Новак. Но чему-то научиться все же придется, – с усмешкой сказал мне Мольнар. – Проследуйте за ординарцем, он покажет вам, где расположиться.

– Так точно, капитан. Разрешите обратиться?

– Разрешаю.

– Что с моими людьми?

– Ваших людей мы возвращаем в расположение вашей ставки, поскольку Габен проговорился, что, когда вы его допрашивали, их в помещении не было.

Я вышел за ординарцем. Он отвел меня в казарму, которую у нас бы казармой не повернулся язык называть. Это было трехэтажное деревянное здание, где на каждом этаже было по десять маленьких, но отдельных для каждого комнатушек. В них помещались лишь кровать, большой сундук для барахла и сейф для хранения личного оружия.

Позже я увидел, что многие ребята эти комнатушки умудрились неплохо обустроить. Это были, конечно, не хоромы сержанта, но для рядового очень даже.

Разбирать из вещей пока было нечего, поэтому я решил, что вправе опробовать новую кровать.

Прогресс

Следующий месяц был адом. Мало того что Мольнар часто таскал меня с собой, показывал то вещи Фаркаса, то людей, то еще что-то и спрашивал меня, где и при каких обстоятельствах я их видел, так еще и обучение у «жестянок», как называли стражей банка с древнейших времен, было откровенно жестче, чем у городских.

Потому отсев был соответствующий. Сейчас я понимаю, что в моем случае без содействия Мольнара не обошлось.

Я почти блестяще справлялся с тем, что требовало силы, выносливости и громкой глотки, но совершенно сыпался на наблюдении за потенциальными злоумышленниками, их раскрытии и дальнейших действиях.

Мольнар без труда определял, какой из статистов на учебном полигоне нес под плащом нож, новомодный тогда пистоль или бомбу, и пытался объяснять мне, по каким признакам он это определял, но до меня все это начало доезжать значительно позже.

– Новак, неужели ты не видишь, как номер восемь себя ведет? – прямо спросил меня капитан.

– Ну, ровно идет, не спотыкается, – удивленно ответил я.

– Он идет абсолютно прямо, целясь в окно «дельта», быстро, отвернув лицо от поста стражи и держа обе руки глубоко в карманах; движения резкие, нервозные. Плащ плотный, прорезиненный, сильный запах дешевой адельской воды. Почти наверняка взрывчатка с катализатором на электродах с поворотным механизмом... Четвертовал бы того, кто завез к нам эту дрянь, – в сердцах добавил Мольнар.

Мольнар неплохо осваивал новинки, всего за пару лет наводнившие наше скромное и до этого никому не нужное островное государство.

До встречи с Мольнаром я практически не интересовался тем, что происходит за пределами нашего «лепестка» островов.

С его слов, всего лет за пять мир перевернулся с ног на голову. Он многое мне рассказывал, убеждал, что мне следует следить за тем, что происходит в мире, так как это имеет влияние на мою работу. Я тогда подумал, что он просто намекнул, будто этот Габен оказался у нас неслучайно. К сожалению, я ошибался.

Не так уж много я помню из его лекций, хотя он и старался объяснять доходчиво.

Очередная Война Империи и Конфедерации дошла до критической точки, но не пошла на убыль, как то обычно бывало, а закончилась общим поражением, как назвал это Мольнар.

Империя – хоть и божилась, что ни при чем, – при помощи какой-то магической хреновины практически разнесла Конфедератов на клочки.

Погибла почти половина населения, еще куча людей отошла к Всевышнему из-за того, что территория Конфедератского материка стала малопригодна для жизни. Магические аномалии, новые болезни, хреновый воздух, минимум воды близко к поверхности...

Империя не успела отпраздновать победу, так как опрометчиво скинула вину на своих и конфедератских магов и начала на них охоту, потому что правивший в то время император очень боялся влияния Гильдии Магов и стремился проредить их братию и убрать подальше от управления государством.

Гильдия Магов уже было ушла в подполье, но тут активизировались Гильдия Купцов и Гильдия Механистов, которые, почуяв жареное, решили не ждать, пока правитель возьмется за них в силу их же послевоенной слабости. Собрали пламенными речами и золотом единомышленников, обеспечили коридор до своих берегов гражданам Конфедерации, желающим поквитаться с виновником их бед, и вывели из подполья Магов.

Четырнадцатая гражданская война вспыхнула как бочонок с маслом. И так до конца и не закончилась. Император Айрон оказался в тяжелом положении, но все прибывающие иноземцы-конфедераты тоже были мало кому по вкусу. Посему и у императора хватало сторонников.

Вот тут жители материков и вспомнили о паре островных не колонизированных государств в глуши. Наш правитель князь Филипп был любителем новенького и с восторгом стал принимать имперских и конфедератских граждан. Естественно, только тех, кто мог купить гражданство за деньги, профессиональные услуги или какие-нибудь технические или магические новинки.

Наши маги до этого вели почти монашеский образ жизни и мало участвовали в делах простых смертных, потому упорно пытались пресечь работу иноземных колдунов на островах, пока не договорились с князем о введении кучи правил. Первое из которых – обязательное вступление иммигрантов-магов в местное отделение Гильдии Магов и в один из островных орденов.

Торгаши и изобретатели так и вовсе первыми предложили открыть отделения Гильдии Купцов и Механистов, до этого отсутствующие на островах. И года за два развернули у нас долбаную «Великую Индустриальную Революцию».

Лично мне видимы были как хорошие, так и откровенно поганые результаты этого «понаехавшего» прогресса.

С одной стороны, жратвы стало действительно больше, а добывать ее хоть в поле, хоть в городе – намного легче. Уменьшилось количество эпидемий, и вообще больше гадости стало излечимо.

С другой стороны, чем больше народу, тем больше у меня работы. Грабежи, убийства и шантажи, связанные с банком, стали рутиной. Да и в городе не сказать чтоб было очень спокойно.

Из обмундирования убрали большую часть железных частей. Форма стала гораздо легче, хотя и прочнее. Но даже она не спасала от долбаных пистолей, если стреляли, скажем, в лицо, шею или подмышку. Прозвище «жестянки» полностью потеряло свою точность, но привычку просто так не вытравишь, и нас продолжали так именовать.

Князь же о наших бедах не знал и все так же радовался парадам солдат в новой форме, стрельбам, различным механическим штукам и магическим фокусам.

Он даже создал стрелковую хоругвь, состоящую сплошь из молодых дворянок. Всем взводом ржали, когда узнали.

У нас тоже появились стрелковые взводы, но служба считалась элитной, и потому попасть туда могли либо стражники, уже заслужившие доверие отличной и длительной службой, либо родственники и бастарды клана Анкастер.

Мольнар тем не менее продолжал свое расследование. Помню, он привел меня в дом, где когда-то жил Фаркас со своими родителями и сестрой.

Капитан долго осматривал пол в хозяйской спальне и наконец сказал:

– Новак, Гал, сдвиньте-ка кровать.

Мы передвинули массивное сооружение, сколоченное из сосновых досок, в сторону.

Мольнар склонился и стер пыль в нескольких местах на полу. Он чуть прошелся, остановился на месте, где было изголовье кровати, и потянул на себя чуть выступающий гвоздь. Оказалось, что кровать скрывала люк в подвал.

– Новак, вперед, – скомандовал капитан, кивнув на вход в подвал.

Я молча повиновался. Внизу было пыльно и темно. Мольнар скинул мне светильник, я встряхнул маленький прозрачный цилиндр с медными крышками на дне и верху, и он начал излучать теплый свет.

– Никого нет, капитан, – осмотревшись, доложил я.

– Ясен пень. Никаких странных запахов не чувствуешь? – спросил меня Мольнар.

– Никак нет. Воняет как от рубахи золотаря, и все, – ответил я.

Командир спустил голову в подвал и принюхался.

– Рубаха золотаря... Вот болван. Это же сера, – со смешком сказал мне Мольнар и спустился.

– Отец Фаркаса был плотником, зачем ему эта сера? – недоуменно спросил я.

– Это ты мне скажи, – вздохнув, ответил капитан. – Неужели ты еще не догадался?

– Да что вы все тыкаете меня не пойми во что, капитан? Объясните уже! – не выдержал я.

– Слушай, Новак. Поначалу я был почти уверен, что ты участвовал во всех делишках Фаркаса, но прикидываешься идиотом. Теперь я вижу, что ошибся, и это осложняет дело. Вероятно, твой сержант периодически использовал тебя, но где и когда – теперь будет трудно понять, – недобро сказал Мольнар. – Фаркас, Габен и еще пара темных личностей, которых я показывал тебе на протяжении последних месяцев, планировали ограбление банка. Фаркаса убрали, когда он добыл всю возможную для него информацию и стал бесполезен, Габен занимался запутыванием следов, в том числе ему принадлежал трюк с мельницей и обнаруженной там же атрибутикой семьи Фабиан, что пустило нас по ложному следу, остальные же планировали осуществить подрыв пакета с серой в основном зале для создания паники и проникновения в банк через подземелья. Неужели тебе не приходило в голову, что Фаркаса не просто так убили и что не просто так именно я ношусь с этим расследованием?

– Ну дык, я простой рядовой. У меня голова о другом болеть должна.

Мольнар закатил глаза.

– Рядовой, еще немного – и банк бы обнесли. Впервые за его тысячелетнюю историю. Научись уже разувать глаза и проявлять хоть немного инициативы, Новак. А то не то что до сержанта не дорастешь, в рядовых не удержишься, – грубо пихнув мне в руки пакет с этой самой серой, произнес Мольнар и проследовал наверх.

Надо сказать меня это сильно задело.

Мольнар не попер меня из стражи банка, но больше с собой не брал. Надежды на скорое повышение стали таять. Я долго думал, как исправить положение. Наконец допер до того, что неплохо бы еще раз пройти обучение. Однако теперь мне это было недоступно. По пьяни я разболтал Галу о своей досаде, он посоветовал мне напроситься на охранение учебного полигона. Полтора года я наблюдал за обучением новоприбывших. Со временем до меня начало доходить, чего так рьяно пытался добиться от меня Мольнар.

Я вернулся в охранение банка. Через два года удача мне улыбнулась. Я лично взял ублюдка с рукой на пистоле под плащом. Меня повысили до капрала.

Еще через два года Мольнар вспомнил о моем существовании и стал периодически давать мне поручения.

Я уже мысленно рисовал у себя на кителе сержантские лычки и представлял помолвку с дочкой мясника с главной улицы...

– Новак, берешь двух людей и идешь в патруль на нижний уровень... И, Данте, посматривай наверх. Мы ждем гостей. Возможно, полезут через воздушку, – с каким-то необычным для него беспокойством дал мне вводную Мольнар.

– Так точно, смотреть наверх, – ответил я.

Я спустился на нижний уровень на элеваторе вместе с двумя рядовыми. Никогда не любил этот уровень. Холодно, душно и странные шумы – то ли от подземных вод, то ли от местной живности.

Мы курсировали по рядам с огромными ячейками, которые принадлежали старейшим семьям клана Анкастер и представителям нынешней верхушки банка.

Подумать страшно, сколько добра могло уместиться в этих ячейках – каждая из них была побольше моей комнаты в казарме.

Прошло часа четыре, нас не сменяли. Я уже было хотел послать одного из рядовых узнать, в чем дело, как из элеватора вылетел растрепанный Мольнар с тремя лейтенантами и ординарцем.

– Новак, доложить обстановку, – с ходу приказал командир.

– Все спокойно, капитан. Только что-то не сменил нас никто, – ответил я.

– Наземный уровень усыплен каким-то газом, господа. Не рассыпаемся. Следуем к ячейке Окта на платиновом ряду. Она ближе всего к узлу коммуникаций, – сказал всем Мольнар.

Мы направились в дальний сектор уровня.

– Стоять, – вдруг тихо скомандовал командир и остановился между ячейками Гекса и Гепта на серебряном ряду.

Он прислушался. Послышался тихий стук в стене между ячейками. Мольнар махнул нам рукой, давая знак встать с оружием наизготовку, а сам взвел свой трехзарядный пистоль в наруче и достал палаш. Лейтенанты выстроились у стены, Мольнар отошел на пару шагов.

Стук становился все отчетливее.

Я и мои рядовые заняли позиции вокруг.

Взрыв.

Я стоял дальше Мольнара. Меня отбросило, посекло и местами нашпиговало каменной крошкой.

Остальным повезло меньше. Мольнар приземлился рядом со мной. Хрипел, а я не мог и пошевелиться.

Мольнар, пошатываясь, встал. И обернулся к дыре в стене, откуда валил дым. Из этого дыма выплыли три силуэта. Два мужских и один, если судить по походке, женский.

Мольнар вскинул руку с пистолем в наруче, но один из силуэтов его опередил. Выстрелив капитану в горло, грабитель подошел ко мне и направил на меня пистоль. Я бы испугался, если бы не контузия.

– Хватит уже на сегодня, – перехватив руку убийцы Мольнара, жестко произнес женский голос.

– Как скажешь. Да ты бессердечна, моя госпожа. «Жестянку» так нафаршировало осколками, что до прихода подкрепления он точно откинется, притом в муках, – промурлыкал ее подельник.