Текст книги "Куртизанка и джентльмен"

Автор книги: Джулия Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Ившем Форбз Фробишер, пятый граф Хэнли, смотрел в окно, выбивая пальцами барабанную дробь. Потоки лошадей и экипажей продолжали прибывать и убывать со двора «Белого лебедя».

Граф повернулся к человеку с фуражкой в руках, стоявшему в центре ковра, устилавшего самую богатую комнату гостиницы, и вопросительно приподнял бровь.

– Мисс Хитер определенно была здесь, – сказал человек. – Полдюжины наших прочесали всю местность вдоль главной дороги, но не узнали ничего нового. Аптекарю Пенсу, купившему лошадь, тоже ничего не известно. Также, как и лорду Райдерборну.

Хэнли снова устремил взгляд в окно.

– Райдерборну?

– Я говорю о старшем сыне герцога Блэкдауна. Я знал его в ту пору, когда он был еще ребенком.

– Милорд?

– А, не важно. – Граф, обернувшись, бросил сердитый взгляд на слугу. – Стало быть, женщина исчезла, а Райдерборн уехал?

Человек стоял, тупо уставившись на родинку над левым ухом своего господина.

– Его отъезд видели несколько человек, милорд. Люди слышали, как он сказал, будто возвращается домой, в Уайлдшей.

Медным набалдашником трости Хэнли приподнял подбородок слуги.

– Тогда я, пожалуй, навещу герцогиню Блэкдаун. Люблю, знаете ли, старинные замки посреди воды, так же, как люблю навещать сыновей герцога в их естественной среде. Если он, конечно, там. А вы тем временем выясните, куда они направились.

– Они, милорд?

– Боже мой! Неужто у меня на службе идиоты? Женщина и – вполне вероятно – ее высокородный спутник! Вот вы, мистер Лорример, как большинство ваших коллег и путников на этой главной дороге, низкорослы и темноволосы, с крысиным носом. А ваш новый объект поисков – более шести футов роста, с манерами Сент-Джорджей, которые не спутать ни с какими другими; женщина – писаная красавица. Вы их найдете. Проследите за ними. Установите, куда они направляются. При этом вы должны оставаться незамеченным и не возбуждать подозрений. Все, что узнаете, сообщите мне.

Мистер Лорример сцепил руки за спиной.

– Хорошо, милорд.

– Это на самом деле для вас хорошо, мистер Лорример. Ибо, разыскав их, вы сможете получить вдвое больше того, что было вам обещано вначале. – Граф улыбнулся. – А еще вам обеспечено место зрителя на повешении.

Расстилавшаяся перед ними дорога была сплошь испещрена следами копыт: С ярко-синего неба лились песни жаворонков и луговых коньков. Однако на горизонте собирались тучи, словно какой-то невидимый великан возводил из взбитых сливок фантастические горы, а затем пачкал их чернилами.

Быстрой рысью они поскакали прочь от амбара и, проехав через лес, стали взбираться по голым холмам. В первый раз они могли ехать рядом. Словно по молчаливому согласию лошади замедлили бег, а потом и вовсе перешли на шаг. Миракл бросила взгляд на своего спутника. Райдер свободно сидел на коне, глядя вперед. Его темные волосы развевались, отбрасывая на лицо трепещущие тени. Слегка залоснившаяся кожа на лице привлекла внимание Миракл, она не могла оторвать глаз от совершенной формы его скул и подбородка.

Она знала многих мужчин, но этот пробудил в ней совсем новые чувства, в которых она и сама до конца не могла разобраться, значительно более глубокие, чем примитивные реакции тела на красивого мужчину. «С романтической чепухой интереснее»?

– Почему вас назвали Миракл? – поинтересовался Райдер.

– Моя мать боялась, что я умру. Когда же я отказалась умирать и вместо этого резво засучила ножками в своей корзинке, она решила, что я родилась под счастливой звездой.

– Вы были болезненным ребенком?

– Мой брат, Диллард, говорит, что, родившись, я, не переставая, ревела, как теленок. Он на восемь лет старше меня.

– У вас еще есть братья и сестры?

– Пятерых детей схоронили: мертворожденные, выкидыши, умершие в своих люльках.

– Простите меня, – сказал Райдер. – Все это, верно, было ужасным горем для вашей матери.

– Ее не стало, когда мне было три года, поэтому я не помню.

– И что ж? Под счастливой звездой вы родились?

– Конечно! Иначе меня бы уже не было в живых, и я сейчас не ехала бы с сыном герцога под сияющим в ярко-голубом небе палящим солнцем.

– Которое жжет спину, словно адское пламя. – Райдер указал хлыстом вперед. – Я вижу спасительный водоем с чистой водой. В той маленькой долине перед нами. Он манит нас к себе.

– Как сирены?

– Именно! – Райдер подмигнул ей. – Он беззвучно поет нам таинственные мелодии желания…

– …искушая путников свернуть с пути и приблизиться к нему, подвергнув тем самым свою жизнь смертельной опасности, – закончила Миракл с нарочитой торжественностью.

Глаза Райдера искрились весельем.

– Я привык купаться каждый день.

– Я тоже. Но, дабы уберечь свою шею, откажусь от этой процедуры. Меня преследуют страшные люди. Они готовы вздернуть меня на первом же суку, а вы предлагаете потворствовать господским привычкам к роскоши?

– Холодный пруд не привилегия господ. Это средство взбодриться, а не роскошь.

– И он остудит ваш пыл? Тогда будь по-вашему. Купайтесь ради Бога в своем таинственном пруду, если вам это так необходимо.

Миракл остановила лошадь. С откоса желтого известняка в небольшое озеро низвергался водопад. Темная поверхность воды частично затенялась скалистыми выступами. Вековые деревья стояли живописными купами, украшая олений заповедник, простиравшийся на несколько фарлонгов[10]10
  фарлонг – 201,17 метра


[Закрыть] вперед вплоть до фасада монументального каменного особняка, где на крыше мирно дымили резные каменные трубы.

– Это чье-то загородное имение, – заметила Миракл.

– Так и есть.

– В помещениях кухни горит огонь, а значит, хозяин дома. – Уж наверняка.

– Скажу вам больше: вряд ли он станет поощрять лиц, вторгающихся в его владения. Не исключено, что где-то в подлеске расставлены ловушки.

Райдер осадил свою заволновавшуюся лошадь, его волосы трепал ветер.

– Возможно. Если вы боитесь, то лучше нам не поддаваться искушению и ехать дальше, хотя я сейчас, наверное, отдал бы за ванну половину своего наследства.

– Даже если в высокой траве и нет стальных зубов, способных отхватить человеку ногу, местные ограды, скорее всего с остриями, которые нарушителю владений легко распорют брюхо.

– Едва ли существуют непреодолимые преграды для того, кто дерзает преодолеть их.

– Так пусть же попробует кто-нибудь сказать, что мы не дерзнули!

Миракл пустила лошадь легким галопом прочь от скалистого откоса. Райдер поскакал следом, придерживая Красотку, чтобы та не обогнала Миракл. Они остановились, лишь когда путь им преградила высокая железная ограда с навершиями в виде копий.

– Как я и подозревала, – сказала Миракл, поворачивая лошадь, чтобы видеть лицо Райдера. – Владения его светлости – кто бы он ни был – защищены на славу от всякой черни вроде нас.

– Тогда пусть недремлющее око его светлости идет ко всем чертям! – Райдер огляделся. – А вот обрезать свои деревья он забыл.

По ту сторону ограды рос огромный, толстый дуб. Нижние ветви были спилены, и оставшиеся сучья торчали между прутьями, но вверху над оградой нависало несколько крепких ветвей.

Райдер остановил кобылу под дубом и перекинул поводья вперед через ее голову, чтобы, исхитрившись, ухватиться за спиленный сук. Слишком хорошо обученная, чтобы отступить, Красотка выпучила глаза. Но, как только Райдер высвободил ногу из стремени, собираясь встать на седло, кобыла качнула крупом, вынуждая его балансировать на одной ноге, раскинув руки. Жуткая тень испугала Красотку, и та шарахнулась в сторону. Однако ее седок уже оттолкнулся от седла и ухватился за шпили ограды. Несколько мгновений спустя он сидел как ни в чем не бывало, устроившись на свисающей ветке. Освободившись от своей сумасшедшей ноши, кобыла опустила голову и успокоилась.

– Ну! – Райдер протянул вниз руку, по-мальчишески улыбаясь. – Давайте вторгнемся в чужие владения.

– Хотите, чтобы я с ногами взгромоздилась на седло Красотки? Она меня сбросит.

– Она сбросит, а Джим нет. – Райдер покрепче обхватил ногой ветку и потянулся руками вниз. – Как любой снедаемый любовью мужчина, самец не оставит кобылу. Ну же, мэм, грот ждет свою нимфу!

Миракл закрепила поводья, подобрала юбки и забралась на спину лошади. Джим повел ухом, но продолжал стоять смирно возле кобылы. Миракл тем временем распрямилась, Райдер поймал ее за руки и, подняв, затащил к себе на ветку. Спуститься с дерева в олений парк за оградой не составило груда.

Райдер повел Миракл вперед по небольшой лужайке к подножию горы, где возвышались нагроможденные один на другой покрытые мхом валуны, оставляя между собой отдельные проходы, которые вели нарушителей чужих владений к водопаду над темным и холодным под сенью деревьев озером.

Присев на корточки, Райдер плеснул себе водой в лицо.

Миракл устроилась на известняковом выступе, обхватив руками колени. Она боялась, но виду не подавала.

– Над ландшафтом хорошо поработали, чтобы сделать его еще более живописным, согласны? – проговорила Миракл.

– Определенно! Скала и водопад, вне всяких сомнений, творение природы, но эти прекрасные нагромождения камней придуманы не ею, не она засаживала их всеми этими экзотическими альпийскими цветами. Эти изящные в своей простоте скалы и водоем такой глубины, которой хватает, чтобы казаться таинственным, полагаю, результат использования взрывчатых веществ. – Райдер снова плеснул водой в лицо. – Это искусственные руины. Моя бабушка осуществила несколько подобных фантазий в Рендейле.

– В Рендейле?

– В одном из небольших поместий герцогства.

– А, понимаю. Не будь меня здесь, вы бы тотчас же разделись и искупались в этом таинственном озере?

– Вместо этого я удовольствуюсь тем, что немного поплещусь в воде, как трясогузка. Я не люблю ездить в мокром белье. – Райдер поднял на Миракл глаза в обрамлении влажных ресниц. – И не могу купаться обнаженным перед леди.

– Вы постоянно забываете, – сказала Миракл. – Я не леди.

С пальцев Райдера капала вода.

– А что, если кто-нибудь – садовник или компания гостей из дома, или девица-нянька со своим подопечным, а может, и сама его светлость – вдруг выйдут на прогулку и увидят, как я резвлюсь в этом пруду?

– Вы встретите нарушителя вашего уединения надменным взглядом, который нагонит страху на садовника, повергнет в ужас гостей, вызовет трепет у няньки и успокоит его светлость, ибо никто и никогда не примет вас ни за кого другого, кроме как за наследника герцогского титула – хоть абсолютно голого, хоть стоящего на голове, хоть в обществе проститутки-убийцы.

– Стоять на голове, – сухо ответил Райдер, – я не собираюсь.

Миракл поднялась. Сердце ее бешено колотилось.

– Должно быть, отрадно сознавать, что можешь позволить себе вольность бесцеремонно общаться с тем, что тебе не принадлежит.

– Не всегда все так просто, Миракл.

– Итак, не имея счастья принадлежать к знатному роду, и не обладая навыками держаться на воде, я думаю, мне стоит удалиться, позволив вам вдоволь насладиться купанием в одиночестве.

– Вы не умеете плавать?

– Не умею.

Райдер снял сюртук и, положив его на плоский камень, посмотрел на Миракл.

– Могу вас научить.

Миракл ответила ему улыбкой.

– Это слишком опасно.

Глаза Райдера казались очень темными; почти черными.

– Я не допущу, чтобы с вами произошла какая-нибудь неприятность.

– Это хорошо, но, если мы с вами, милорд, окажемся рядом в этом пруду в чем мать родила, то можем поставить под угрозу наше с вами недавно обретенное равновесие, хотя этот высоконравственный почин – всецело ваша затея, а не моя. Поэтому, покуда вы тут плаваете, пойду-ка я незаметно прогуляюсь вдоль ручья. Прогулка освежит меня не меньше, чем купание, но при этом будет более безопасной.

Миракл пошла прочь, оставив Райдера смотреть ей вслед. Между скалами пролегал лабиринт тенистых тропинок. В расщелинах на тоненьких стебельках покачивались крошечные цветочки. С отвесной скалы свисали, роняя влагу, мхи и папоротники, и в каждой капле светилось солнце.

Встревоженная неровным биением сердца и сводившим с ума желанием, Миракл остановилась и, проведя рукой по камням, засмеялась. Она всегда старалась жить настоящим. У нее не было ни прошлого, о котором ей было бы приятно вспоминать, ни будущего, о котором хотелось бы помечтать. Ее вечными спутниками были чувство вины и страх. Но здесь лорду Хэнли ее не найти, и что может быть прекраснее, чем это удивительно ясное утро?

Миракл прислонилась спиной к сухой плите известняка и устремила взгляд в небо. Ей страстно хотелось вобрать в себя и сохранить в своем сердце эту красоту. Будь она одна, этот грот остался бы для нее лишь живописным и волшебным местом, случайно обнаруженным ею в пути.

Но присутствие будущего герцога сообщало всему окружающему особое, скрытое значение, как если бы Оберон[11]11
  Оберон – в средневековом западноевропейском эпосе – карлик, повелитель лесных духов. Упоминается в комедии «Сон в летнюю ночь» Уильяма Шекспира


[Закрыть] вдруг навел свои могучие чары на все живое, в том числе и на Миракл Хитер, куртизанку, привыкшую ублажать потомков аристократических родов, правда, не таких уважаемых, как Райдер, женщину, которая так низко пала, что теперь у нее почти не оставалось выбора, разве что катиться дальше.

Но делать это можно весело и с дерзким небрежением к приличиям. Пусть участь шлюхи неизбежна, но это вовсе не означает, что она не сможет встретить ее с открытым забралом.

Сливавшиеся перед ней воедино дороги подводили к выщербленным ступеням. Поднявшись по ним, Миракл очутилась на небольшом уступе. Над деревенской, покрытой зеленым мхом скамьей нависали посаженные здесь осины и красные клены. В обрамлении их ветвей, словно в раме, виднелось озеро. Миракл присела. Как раз в этот момент обнаженный Райдер, мелькнув белым пятном, нырнул в воду.

Он плыл, энергично рассекая водную гладь, мокрые волосы прилипли к голове, плечи и ягодицы блестели, как мрамор. Не подозревая, что кто-то его может видеть, он сделал кувырок и скрылся под водой, затем снова вынырнул и лег на спину, широко раскинув руки и выгнув грудь. Его пенис был виден над водой.

Миракл замерла, словно пронзенная стрелой. До чего ж он красив! Она закрыла лицо руками, безуспешно пытаясь рассеять образ, который уже запечатлелся в ее памяти.

Он выглядел удивительно наивным и непорочным. Холодная зеленая вода волновалась вокруг его прекрасного тела, под белой кожей проступали идеальной формы мускулы, словно это был не человек, а неземное создание, попавшее сюда откуда-то с далекой планеты.

Однако ей было совсем не трудно заставить себя вспомнить его запах и ощущение этой мужественной красоты в своих руках и в своем теле. Она знала, что этот мужчина может смущаться и что в самых потаенных уголках души, возможно, все еще таит обиду на нее за то, что она его использовала.

Миракл повернулась и, спустившись по лестнице, пошла другой дорогой, оставив Райдера нырять и плавать.

Тропа, делая петлю, возвращалась к ручью. Миракл наклонилась и плеснула водой в лицо, сердце ее взволнованно билось.

Райдера же нисколько не заботило, обнаружат ли его обитатели дома: садовник, нянька или сам хозяин, возможно, аристократ, имеющий какие-нибудь дальние родственные связи с Сент-Джорджами. Все знатные семьи роднились друг с другом. Что бы ни делал Райдер, он оставался неуязвим. Никто не посмел бы тронуть его. Как жаль, что не такие благородные женщины, да еще и совершившие тяжкое преступление, не обладали подобной неприкосновенностью, даже несмотря на то что их сопровождали столь благородные особы, как его светлость.

Сощурив глаза, Миракл посмотрела на небо и посмеялась над собой. Наверное, есть вещи, которые человек предотвратить не в силах, но в любом случае не стоит терять присутствия духа.

Миракл, решив помыться, расшнуровала сапожки и, прежде чем снять с себя одежду, поболтала босой ногой в воде. Затем оделась и снова направилась к озеру.

Он качался на воде с закрытыми глазами. Его одежда горкой высилась на камне, рядом стояли сапоги. Миракл тихонько присела рядом с одеждой. Она расправила рукой сюртук и рассеянно погладила ворот рубашки, а когда снова подняла глаза, Райдер уже собрался плыть к берегу.

Он показался до пояса из воды, по его плечам струилось серебро.

– Вы подсматривали? – Он прижал руку к мокрой голове. По покрытой волосами груди ручейками стекала вода. – А где же ваша девичья скромность?

Миракл улыбнулась:

– Я же говорила вам, что я не леди.

Райдер улыбнулся ей в ответ:

– Видимо, так и есть! Но как прикажете мне взять одежду, на которой вы сидите, и при этом сохранить свою скромность?

– Я сижу не на ней. Я сижу рядом. В какой бы рыцарский вздор вы ни верили, не так уж вы и непорочны.

– Однако я спокоен, как Лорелея[12]12
  Лорелея (Lorelei) – по преданию прекрасная дева-сирена Рейна, заманивающая своим пением корабельщиков и рыбаков к опасным рифам у скал Лурлей (Lurley) и Трех рыцарей (Dreiritterstein), где они погибали


[Закрыть], на этой подводной скале в раздумьях о необходимости соблюдать осторожность.

– Ни на секунду не поверю, что вы так застенчивы, но обещаю не смотреть, если угодно.

– Я не застенчив, – ответил Райдер. – Просто думаю, не должен ли я – в моем настоящем положении – по крайней мере, соблюсти пристойность.

Миракл со смехом протянула ему его рубашку.

– Значит, несмотря на холодную воду, природа снова заявляет о себе? Вот, милорд, возьмите рубашку и прикройте срам.

Райдер снова окунулся в воду и, сделав несколько взмахов руками, подплыл к берегу. Когда он выбрался из озера, на его мокрых плечах сияло солнце. Вода пригладила темные волосы на его теле, сверкала на руках и ягодицах, на гордо восставшем детородном органе.

Райдер решительно подошел к Миракл, чтобы взять рубашку, и она посмотрела ему в глаза.

Встретившись с ней взглядом, Райдер замер. Его потемневшие глаза изучали ее лицо. Сердце Миракл глухо забилось.

– Мы говорили о долге и расплате, – сказала Миракл. – Но платить больше ни за что не нужно.

С волос Райдера крупными каплями стекала вода, которая приятно холодила разгоряченную кожу Миракл. Райдер большим пальцем смахнул капли с ее щеки.

– Даже за рубашку?

– Да, – ответила Миракл. – Как и все остальное, эта рубашка уже ваша.

С неослабевающей эрекцией Райдер присел рядом с Миракл и, проникнув пальцами в ее волосы, запрокинул ей голову. В глубине его глаз горел еле сдерживаемый темно-зеленый огонь.

– По-моему, это очень дурная затея, – сказал он. – Мне нужно было оставаться в воде.

Миракл положила руки Райдеру на плечи, и он выронил рубашку из рук.

– Нет, – возразила она, поглаживая ладонями его крепкое, прохладное тело, чувствуя пламя, сжигавшее его изнутри. – Ничего худого в ней нет, если рассматривать это как веселый праздник на водах в волшебном месте.

Райдер, словно от полученного удара, резко выдохнул и прикрыл глаза.

– Я сражен. Господи, помоги мне!

Миракл запустила пальцы в его мокрые волосы и в поцелуе припала губами к его огненным губам. Обняв ее за талию и затем слегка приподняв влажными руками, Райдер поставил ее на колени между своих раздвинутых ног. Миракл прижалась к нему грудью, блуждая руками по его плечам и крепкой спине, и их поцелуй становился рее более глубоким. Ее губы искали нежную и сладостную твердость его губ, а язык – горячий, жесткий бархат. Миракл почувствовала, как его восставший жезл уткнулся в ее юбки.

Невероятные ощущения захлестнули ее стремительным потоком, сконцентрировавшись внизу живота. Если бы он не поддерживал ее, она, несомненно, упала бы, сокрушенная желанием. Однако она продолжала целовать его, поддаваясь возбуждению, порабощенная роскошью и поразительным магнетизмом его обнаженного тела.

Наконец Райдер отстранился, чтобы перевести дух, все еще не выпуская ее из рук. Его широко раскрытые глаза были непроницаемы, будто он вобрал в себя свою тень.

– Нет, – с трудом выдавил он из себя, разжимая пальцы на ее талии. – Это в высшей степени неудачная затея, особенно потому, что мы с вами не собираемся заниматься любовью.

Миракл взяла его за руки, не чувствуя с его стороны сопротивления, и поцеловала каждую в середину ладони. Ей потребовалось все самообладание, чтобы заглушить свои желания.

– Но когда представляется возможность, женщина легкого поведения должна получить хотя бы то, что можно. Одевайтесь, милорд, пока я не растерзала вас на куски. Это наверняка привело бы в смущение его светлость Отсутствующее Недреманное Око Остроконечных Оград, если бы он застал нас врасплох. Ибо, если вы еще раз поцелуете меня, это неминуемо произойдет.

Опустившись на корточки, Райдер рассмеялся. Его эрекция все еще не ослабла, и Миракл, поднявшись на ноги, отступила.

Она зашагала прочь по лабиринту тропинок. У нее внутри полыхал огонь, голова шла кругом. Отдалившись настолько, что Райдер не мог ее видеть, Миракл остановилась и сквозь блестевшие на глазах слезы устремила взор в небо.

Он не просто красив! Он зачаровывает!

Сколько бы ни довелось ей еще прожить на этом свете, до конца своих дней она будет бережно хранить в памяти образ этого мужчины таким, каким она его сейчас видела, – мокрым, блестящим от воды, словно морское языческое божество, на коленях у берега темного озера. Он сгорает от страсти к ней, но размыкает объятия и выпускает ее из рук.

Они снова ехали вдоль склона горы. Отдаленные раскаты грома становились все ближе и ближе. В воздухе еще витало гнетущее напряжение, хотя холодные порывы ветра налетали с запада. У поворота дороги над верхушками деревьев перед расстилавшейся впереди долиной проглядывал высокий шпиль.

– Видите ту церковь? – спросил Райдер. – Из-за нашей задержки у грота гроза теперь может разразиться прямо у нас над головами. Поэтому поищем убежище там. Дадим лошадям отдых и сами подкрепимся. Вы устали?

– Не очень, – отозвалась Миракл. – Но меня бьет дрожь.

Райдер пытливо посмотрел на нее.

– Отчего?

– Оттого, что во время грозы мы с вами будем в святом месте.

– Вы полагаете, языческие гроты более соответствуют нашим обстоятельствам?

– По крайней мере, моим. Я ведь в отличие от вас, милорд, великая грешница.

– Я тоже не святой, – произнес Райдер.

– Тогда, возможно, в этой церкви вы все-таки признаетесь, о чем думали или, быть может, вспоминали, когда спускали меня вниз с чердака.

По лицу Райдера пробежала тень. С минуту он хмурился.

– Скажу, если вам угодно. В этом нет ничего такого, что могло бы вас огорчить.

– Однако вас это огорчило, не правда ли?

– Прежде огорчало. А теперь нет. У меня нет причин скрывать что-либо от вас.

– Таким образом, можно будет проверить, насколько вы мне доверяете: ведь я могу выслушать ваши откровения, но отказаться открыть свою тайну.

– Вы этого не сделаете.

– Думаете, я слишком честна, чтобы обмануть вас? Или не настолько глупа, чтобы рисковать?

Красотка вдруг пошла боком, затем встала на дыбы перед очередным порывом ветра. Райдер без видимого усилия справился с ней.

– Ну, что-то в этом роде.

Сверкнула молния. Раскат грома раздался где-то совсем близко. Птицы внезапно умолкли. Отовсюду, словно полчища демонов, небо обступала тьма. Несколько холодных капель упали Миракл на лицо.

– Надо ехать, – сказал Райдер, глядя в небо. – У нас не остается времени. Следует поторопиться!

Джим понесся галопом вслед за кобылой. Лошади несли своих седоков под неистовым ливнем.

Вымокшие до нитки, они достигли церкви. Райдер спешился и повел цокающую копытами Красотку к паперти. Опустив голову под проливным дождем, ведущая Джима Миракл сначала последовала за ним, но потом остановилась. Ее спутник толкнул тяжелую дверь в церковь и завел кобылу внутрь.

– Вести лошадей в церковь нельзя!

– Почему? – Громко стуча подковами о плиты каменного пола церкви, Красотка за спиной своего хозяина перебирала копытами. – Где лучше укрыть их от непогоды, как не в доме Божьем? Не Всевышний ли создал бессловесных тварей? Не Он ли по-отечески заботится о них?

В ослепительной вспышке молнии, ударившей где-то совсем рядом, в темноте сверкнули колонны, подпиравшие свод.

– Это можно выяснить, – ответила Миракл. – Если от удара молнии рухнут своды, будет ли это знаком Божьего гнева, как вы думаете?

Райдер улыбнулся:

– Нет, это будет означать только то, что на шпиле нет должного громоотвода. Входите же, вы насквозь промокли, и мы не можем допустить, чтобы наших лошадей поразила молния.

Райдер взял Джима за поводья и привязал обеих лошадей к ручкам большого сундука возле двери. Миракл сняла промокший плащ и огляделась. Вокруг не было скамей или отгороженных мест для важных персон, оставалась лишь одна лавка возле колонны, и Миракл расстелила мокрую одежду на разрушенной временем каменной купели.

В дальнем конце нефа располагалась деревянная кафедра проповедника, украшенная тонкой резьбой, которая могла похвастаться еще более богатым прошлым, чем алтарь, который пустовал – на нем не было ничего, кроме одинокого большого креста.

Красотка с Джимом, пока Райдер расседлывал их, стояли смирно, понурив головы. Новые раскаты грома в пустоте церкви отдавались гулким эхом, а звуки голосов Райдера и Миракл терялись в пространстве, превращаясь в шепот.

– Рядом, должно быть, тоже когда-то была деревня, – заметила Миракл. – В здешнем лесу, верно, можно найти развалины, давным-давно поросшие ежевикой.

Райдер осмотрелся.

– Да, возможно, заброшенная после черной смерти[13]13
  Чума в Европе в XIV в


[Закрыть] или постепенно опустевшая, когда стало требоваться гораздо меньше народу, чтобы делать деньги на шерсти.

– Значит, дома возвратились в землю.

– А церковь, выстроенная из камня, стоит и поныне. – Райдер сложил седла у колонны. – Хоть в ней регулярно и не служат, но и сейчас здесь иногда хоронят, а возможно, даже венчают. Кто-то не так давно оставил на кладбище цветы. Это по-прежнему освященная земля.

Миракл двинулась вдоль стен, разглядывая остатки росписи на арках.

– В детстве воскресный поход в церковь дважды в день был для меня единственным окном во внешний мир.

– Вы выходили из дома только по воскресеньям? Почему?

– Это не имеет значения. Мы обещали рассказать друг другу о событиях не столь отдаленных, не так ли? Так готовы ли вы рассказать мне о ваших таинственных воспоминаниях?

– Это не тайна. – Райдер достал из седельной сумки хлеб и холодное мясо и протянул Миракл.

Миракл подошла и взяла еду.

– Благодарю. Так почему те воспоминания так растревожили вас?

– Мне показалось, что все это я видел когда-то, – Райдер присел на скамью, – и вспомнилось, какие чувства увиденное пробудило во мне.

Миракл устроилась на противоположном конце деревянной скамьи и стала есть. Окружавшая их атмосфера, казалось, изменилась, словно окутанная сумраком непогоды.

– Не рассказывайте, если вам не хочется.

– Нет причины об этом умалчивать, просто я до сих пор чувствую неудобство, которое, вероятно, покажется вам смешным. Почти все в Уайлдшее, кроме моих сестер, вскоре узнали о случившемся. И мне кажется, я должен вам рассказать это. Пытаюсь же я выведать ваши секреты. Так почему не открыть вам один из моих?

– Если только это не причинит вам душевных страданий.

– Не настолько я малодушен, – ответил Райдер. – Это произошло в Уайлдшее. Тогда со мной был мой кузен, Гай Деворан. Мы вышли с ним в один из огороженных садов, где некогда располагался наружный двор замка, увлеченные беседой, когда вдруг я поднял голову.

Услышав имя кузена Райдера, Миракл прикусила губу, однако упоминание, о нем не могло усложнить создавшуюся ситуацию еще больше.

– И вы увидели нечто такое, что потрясло вас до глубины души, даже оскорбило?

– Оскорбило? Да, именно оскорбило. Я, разумеется, был рассержен, потрясен и глубоко разочарован. – Райдер откинул со лба мокрые волосы. – На бордюре бабушкиного фонтана мы увидели Джека с Анной. В то время они еще не были женаты, даже помолвлены. Анна – свободомыслящая дочь священника. Она была очень простой и в высшей степени неподходящей партией для мужчины из рода Сент-Джорджей. Поначалу они даже не заметили нашего присутствия, пока Анна не подняла глаз.

– А! Они занимались любовью?

– Совершенно верно, но тогда я этого не понял.

– Из-за того, что увидели в ее лице нечто другое?

Райдер, казалось, забыл про еду.

– То, что я увидел, было чувства вины, стыд и еще – какой-то слепой ужас вперемешку с неописуемым экстазом. Я застыл на месте, пораженный безумным отчаянием, а она уткнулась лицом в плечо Джека и заплакала.

Миракл смотрела на кусок мяса. Она была голодна, однако кусок не лез в горло.

– Это потому, что она была девственницей?

– Она, конечно же, была невинна, когда они познакомились – за несколько дней до этого, – и конечно же, чувствовала себя ужасно. Мы встретились с Джеком глазами. Никогда не забуду выражения его лица. Он видел, что я поражен, но вид у него был беспечный, даже насмешливый.

– Я вас хорошо понимаю. – Миракл отщипнула кусочек хлеба и заставила себя его проглотить. – Ведь он ваш брат, и вы его любите. Вам показалось, что он предал вашу любовь, а также свою честь и честь Анны.

– Предал мою любовь?

– Да, разумеется!

– Возможно, но тогда это было не важно. Важнее было то, как отреагировала на случившееся моя мать.

Миракл отложила в сторону остатки еды и обхватила себя руками.

– У меня на свете никого нет, кроме брата, Дилларда. В жизни нет ничего важнее родственных связей. С чего вы взяли, что ваша любовь к брату не имела значения?

– Потому что настоящая трагедия разразилась после того, как Гай потащил меня прочь, и мы побежали к герцогине. Она тотчас догадалась, что произошло.

– Каким образом?

– По выражению моего лица. Она давно с ужасом ждала того, что случилось. Мы с матерью не обменялись ни словом. Я просто ушел, оставив ее одну среди ее роз.

– Потому что поняли, что именно этого хочет герцогиня?

– Ей нужно было остаться одной. Она обожала Джека.

– Вас это не задевало?

– Что? То, что она любила брата больше? Нет. Сумасшедшая любовь матери к Джеку казалась мне тяжким бременем, от которого я был, к счастью, избавлен.

– Вы всегда были так одиноки?

Вопрос, казалось, озадачил Райдера.

– Не обо мне же речь!

Миракл опустила глаза. Одинокий старший сын в большой семье? Еще более одинокий, чем была она?

– Конечно, нет. Хотя и у вас есть свое бремя.

– Мое бремя – неотъемлемая часть моего положения.

– Однако для лорда Джонатана бремя материнской любви оказалось непосильным?

Райдер ощутил облегчение оттого, что разговор снова вернулся к брату.

– Да, думаю, это так. Джек сбежал от нее, бросившись в странствия и в объятия многочисленных женщин. Он изыскивал куртизанок на Востоке, в самых отдаленных его уголках. Там он познал все, на что только способна плотская любовь. Наивная Анна была совершенно лишена всего этого эзотерического знания и – как я тогда ошибочно полагал – просто пала жертвой его бессердечного соблазнения. Казалось, Джека нисколько не мучили угрызения совести. И это мой брат!

Вспышка молнии осветила окружающее пространство, на стены нефа упали фантастические тени. На каменном полу ослепительно блеснула медь: рыцари в доспехах, дамы в платьях, напоминающих саваны. Райдер вскочил, отошел в сторону и, остановившись, поднял глаза на мемориальную дощечку на стене в память о каком-то баронете шестнадцатого века.