Текст книги "Искала тебя"

Автор книги: Джулия Лав

Джулия Лав
Искала тебя

Информация от издательства

УДК 82-311.2(02.055.2)

ББК 83.3(2Рос=Рус)6-44

Л13

Джулия Лав

Искала тебя / Дж. Лав – М.: Де'Либри, 2022.

ISBN 978-5-4491-1138-8

Для Алекса и Ангелины найти путь к счастью оказалось непросто. Дорога к большой любви полна непреодолимых преград, нестерпимой боли и горьких потерь. И все же, несмотря ни на что, оба они верят: если рядом есть человек, который поддержит, чья забота согреет в зимнюю стужу, чья улыбка прогонит мрак, то все трудности преодолимы.

Смогут ли они обрести счастье? Как, пройдя через столько испытаний, не разочароваться в жизни, не опустить руки? Как отыскать свою судьбу?..

© Дж. Лав, текст, 2022

© Де'Либри, издание, оформление, 2022

* * *

Моему дорогому человеку посвящается!

Папуля, я люблю тебя!

Глава 1

Шёл дождь. Ночная мгла пугала её. Мокрые деревья склоняли ветки и хлестали её по щекам.

Она бежала, не разбирая дороги, через густой лес, и её длинные каштановые волосы прилипали к лицу, застилая глаза. Дышать становилось всё труднее. Силы покидали её хрупкое тело. Вдали забрезжил слабый свет…

– Доброе утро, дорогая! Вставай, милая! Мы с мамой решили сделать тебе сюрприз и приехали немного раньше.

– Папочка! Как я рада!

Она откинула одеяло и вскочила с кровати. Её сонные глаза излучали неподдельную радость. Она бросилась на шею отцу и изо всех сил обняла его.

– Что-то случилось, Ангелина?

– Вовсе нет! Я просто очень рада вашему приезду! А где мама?

– Мама скоро будет. У неё появились неотложные дела в салоне. Ей нужно поправить причёску.

– Я так соскучилась! Пойдём скорей на кухню пить чай! – она потянула отца за рукав плаща.

Леонид Вячеславович снял мокрый плащ и с грустной улыбкой посмотрел на Ангелину. Он почувствовал неладное, войдя к ней в спальню. Она опять видела сон, который заставлял её тело метаться по кровати. На её красивом лице отпечаталась гримаса ужаса, а длинные пальцы с силой сжимали шелковую простынь. Поэтому отец поспешил открыть окно и впустить в комнату солнечный свет.

Леонид Вячеславович уже много лет опекал и лелеял свою единственную дочь. Ради Ангелины он был готов на любой, даже необдуманный, шаг. Он понимал, что её замужество не принесло Ангелине ни радости, ни счастья. Её брак с Альбертом Рабле трещал по швам и разваливался. Но ни родители Альберта, ни сам Альберт не желали этого замечать. Мать Ангелины, Азалия Марковна, была очень тёплой и заботливой женщиной. Имея железный характер, эта бизнесвумэн умудрялась уделять внимание и своему делу, и семье. А любила она Ангелину очень сильно, только по-своему. «Трезво смотреть на вещи!» – вот девиз Азалии Марковны.

– Как ты, папуля? Как твоё здоровье? Как бизнес? – Ласково улыбаясь, она подала чай.

– Родная, ты засыпала меня вопросами. У меня, как всегда, всё в полном порядке. Ты же знаешь, что моя работа доставляет мне удовольствие. Акции моей компании поднялись в цене. Теперь подумываю об открытии нескольких филиалов, зачем, собственно, я и приехал.

– Я тебя поздравляю! – Ангелина протянула отцу свою чашку, чтобы чокнуться. – За успех будущего предприятия!

Дела отца и вправду шли хорошо. Своё огромное состояние он уже давно завещал своей дочери. Только одна мысль терзала его: человек, который будет рядом с Ангелиной. Сможет ли этот мужчина сделать счастливой его дорогую дочь, которая унаследует это состояние? Он знал, что его любимая уже взрослая девочка заслуживает только хорошего.

Глава 2

Леонид Вячеславович давно чувствовал себя виновным в одной ужасной истории, случившейся много лет назад. Тогда он делал первые шаги в бизнесе, и ему приходилось часто уезжать в командировки. В одну из них он взял своего ненаглядного Ангела с собой. Девочке в ту пору едва исполнилось восемь лет. Это была весёлая и любознательная попрыгунья, порой поражавшая своими затеями окружающих. Но её взгляд излучал такое неподдельное добро, что любая шалость прощалась ей в одно мгновенье.

Перелёт до Н… оказался долгим и мучительным для такой непоседы, как Ангелина. Поэтому она сразу бросилась осматривать окрестности, как только последний чемодан был занесён в уютный номер гостиницы. Её радовало всё: картины на стенах, яркие канцелярские принадлежности на письменном столе и даже искусственные цветы в вазе. Но более всего её очаровал вид из окна.

– Папуля, посмотри! Я читала книгу, в которой был такой же рисунок!

– Милая, отойди от окна! Погода портится! Давай его просто закроем. – Отец обнял девочку и закрыл большое окно.

– Папочка, ну посмотри же! Вон та гора! – глаза её вспыхнули. – Точно как в сказке! Принцесса была заперта в башне. А принц хотел её освободить. Ой, капелька!

По стеклу потекли капли дождя, сливаясь в один ручеёк и пропадая где-то внизу. Лес за окном зашумел и закачал ветками, стряхивая с себя потоки воды.

– Какая красота! Жаль темнеет! – Она провела тоненьким пальчиком по стеклу и вдруг, вскинув голову, перестала улыбаться. – Пап! А вдруг принц не успеет до темноты спасти свою любимую?

– Что ты, моя родная! Он обязательно её спасёт, вот увидишь. А сейчас мне надо сделать несколько важных звонков. Завтра вечером мы возвращаемся домой. Будь добра, посмотри телевизор и выпей чаю. – Он донёс Ангелину до дивана в гостиной, прикрыл её ноги пледом и пошёл в кабинет.

Проходя мимо всё того же окна, Леонид Вячеславович на долю секунды задержал взгляд на ещё заметной вершине горы и улыбнулся. Он подумал, что никто на целом свете не может так радоваться сильному ливню и переживать за сказочных героев так, как его малышка.

С этими мыслями, зайдя в свой кабинет, Леонид Вячеславович погрузился в мягкое кресло и с головой ушёл в работу. Он мог часами не замечать ничего вокруг. Так было и на этот раз. Он не услышал, как закончился дождь, и не заметил, как совсем стемнело и во внутреннем дворике включили иллюминацию.

Терраса гостиничного номера вела во двор, который напоминал кадры из фильма о дикой природе: он и завораживал, и пугал одновременно.

Только Ангелине эта красота не дала усидеть на диване и пяти минут. Пока работал отец, она успела нарисовать в своём любимом блокноте яркую дорогу, уходящую в сторону далеких гор, и мужчину на лошади – того самого принца, о котором она говорила с отцом.

Вдруг Ангелина заметила, что дождь прекратился. Оставив открытый блокнот на столе, она выскочила во двор и пошла в сторону леса. Издалека она была похожа на весёлого мотылька, легко порхающего над поляной. Но очень скоро девочка поняла, что ушла слишком далеко и… заблудилась.

Горы возвышались над нею, а вокруг сплошной стеной стояли деревья. Ангелине хотелось кричать, но ужас сковал её горло. Без сил она опустилась на траву и, плача, уткнулась головой в колени.

Один Бог знает, сколько пришлось бы так просидеть маленькой девочке, если бы в номер не постучала горничная. Отец встал, и, не отрывая глаз от газеты, открыл дверь.

– Ваш ужин! Ваша дочь заказала горячий шоколад.

– Спасибо! Оставьте здесь, – он протянул чаевые. – Ангел мой, поужинай со мной! Ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Продолжая читать газету, Леонид Вячеславович отломил кусочек пончика и с наслаждением положил его в рот.

– Ангелина, доченька! Ты заставляешь меня кричать с набитым ртом! Милая, твой горячий шоколад! – Он отпил молока из стакана и наконец заметил, что дверь, ведущая на террасу, открыта.

Всё похолодело у него внутри. Упавший стакан громко зазвенел, а газета, лежащая на полу, быстро впитывала молоко. Леонид Вячеславович бросился на улицу.

Минуту спустя он был уже там, где начинался густой лес. Он то и дело выкрикивал имя дочери, просил её отозваться, но вдруг развернулся и бросился назад.

– Помогите! Моя дочь! Помогите! – он не знал, что кричать, но точно знал, куда нужно бежать.

Леонид Вячеславович схватил блокнот, в котором рисовала Ангелина, и понял, что девочку могли поманить только горы и её безграничная фантазия.

В номер вбежало несколько человек.

– Что случилось?!

– Помогите! За мной! Она не отзывается! Моя дочь! – он снова побежал на улицу. По его щекам текли слезы, а страху прибавлял снова начинающийся дождь.

– Нет, Ангелина, деточка! Ну, где же ты? – продолжая бежать, он скрылся в густых зарослях.

Дождь усиливался, но он не слышал вокруг ни одного звука. Он видел впереди вершины гор, то появляющиеся, то исчезающие за кронами деревьев. Ему казалось, что он бежит уже целую вечность. Набрав воздуха в грудь, он закричал, что есть сил:

– Ангел мой! – и упал, споткнувшись.

Внезапно Ангелина очнулась. Узнав голос отца, она вскочила и попыталась понять, откуда он доносился. Шел дождь. Ночная мгла пугала её. Мокрые ветки хлестали её по щекам. Она бежала через густой лес, не разбирая дороги. Её длинные каштановые волосы прилипали к лицу, застилая глаза. Дышать становилось всё труднее. Силы покидали её хрупкое тело.

– Папа! Папа! Папочка! Я здесь! – продолжая бежать, она споткнулась и в изнеможении упала рядом с поваленным деревом.

– Папа! – шептала она без сил. – Папочка! Где ты?

Вдруг дерево, рядом с которым упала Ангелина, зашевелилось. Ангелина вскрикнула и отвернула голову, зажмурив глаза.

– Доченька, родная моя! Это я! – он пытался в темноте нащупать её руку. – Иди ко мне!

– Пап… – еле слышно прошептала она и затихла.

Глава 3

Отец Альберта, мужа Ангелины, Антуан Рабле, русский по происхождению, работал в министерстве иностранных дел во Франции. Семья князя Ивана Роденкова иммигрировала туда сразу же после революции, произошедшей в России. Фамилию Антуан получил от бабушки, княгини Мишель де Мари Рабле.

Дом на севере Франции, в котором родился первенец Антуана и Анастасии, был предоставлен семье министерством. Альберт с рождения был избалован материнской любовью и обделен вниманием отца. В доме ежедневно звучала русская речь, и французский акцент придавал ей особую выразительность. Семья жила в достатке и спокойствии, дни тянулись однообразной чередой, отличаясь лишь погодой за окном.

Мальчишкой Альберт очень выделялся среди сверстников. На голову выше всех, он, темноволосый красавец, отличался ещё и умением держать осанку, неторопливо двигаться и взвешивать каждый свой поступок. Это был маленький интеллигент, который выражал свои мысли в мелодиях.

Писать небольшие произведения для фортепиано Альберт стал ещё в раннем детстве. Точнее, записывать мелодии, которые он напевал и подыгрывал себе, пыталась его гувернантка. А уже позже, когда мальчик овладел нотной грамотой, записывал произведения самостоятельно. Это были интересные пьесы, мелодия в которых то нежно поднималась вверх, то резко обрушивалась вниз, словно несясь с высокой кручи. Но в этом и был весь Альберт.

Характер мальчика напоминал вулкан, который, проснувшись, испепеляет всё живое вокруг. Его брат и сестра, появившиеся в семье намного позже Альберта, частенько страдали от его эгоизма. Он не мог мириться с тем, что мать и отец уделяют слишком много, по его мнению, внимания сестре и брату. Поэтому и рос Альберт замкнутым, но гениальным ребёнком. Он часто оставался один в своей комнате и, предаваясь мечтам о славе великого пианиста, исполнял свои шедевры.

В 20 лет, закончив пансион для одаренных детей, Альберт не только виртуозно исполнял музыкальные произведения на фортепиано, но и искусно играл на скрипке. На выпускном концерте его игру отметил ректор российской консерватории имени Рахманинова академик Петр Сергеевич Коренко. После продолжительной беседы с родителями Альберта Коренко предложил им приехать в Россию, чтобы мальчик мог принять участие в конкурсе имени П. И. Чайковского. И, несмотря на сомнения мужа, Анастасия Рабле приняла приглашение, и уже через месяц вся семья прибыла в Москву.

На конкурс съехались виртуозы со всего мира. Они исполняли арии, играли на скрипках, флейтах и фортепиано великие произведения. Атмосфера всё более накалялась от одного тура к другому и достигла предела перед награждением лучших. Но, казалось, ничто не могло заставить Альберта усомниться в собственной победе. Он уверенно шел к намеченной цели, а его глаза излучали торжество победителя. В этом Альберт был очень похож на свою мать. Ни на минуту не сомневаясь в силах сына, она, как и подобает аристократке, восседала в кресле концертного зала с видом королевы и умело скрывала свои переживания. Красивая женщина держала в руках букет цветов, чтобы подарить его только одному-единственному победителю – тому, кому посвятила всю свою жизнь.

Металлический голос конферансье называл одно имя за другим. Конкурсантам вручали призы и подарки. Но гран-при и «золотую ноту», украшенную драгоценными камнями, получил юный француз с русскими корнями Альберт Рабле. Его твердая походка и ликующий взгляд никого не оставили равнодушными: зрители аплодировали победителю стоя и дарили цветы. Самыми первыми поздравить Альберта вышли две женщины. Одна из них шла царственной походкой, а другая лёгкой поступью балерины порхала перед сценой, держа в руках какую-то картину. Женщины встретились около ступенек, ведущих на сцену и, как будто замерли на миг, заметив друг друга. Анастасия бросила властный взгляд на молодую девушку, заставив её смущённо опустить глаза. Но, преодолев мимолётное смущение, Ангелина взлетела на сцену и, подарив нежную улыбку, протянула картину Альберту.

– Спасибо вам за звуки скрипки! – сказала она, чуть смутившись. – Я обожаю Вивальди!

В ответ ошеломлённый Альберт не мог сказать ни слова. Победителя пригласили к микрофону, и краткая речь Альберта наповал сразила его мать. Он сказал тихо на русском языке с красивым французским акцентом:

– Спасибо тебе, незнакомка! Я счастлив! – и, осыпанный цветами, быстро ушёл со сцены.

Это была первая встреча балерины в прошлом и талантливой художницы в настоящем с гениальным, уже получившим мировое признание, музыкантом и композитором.

Уезжая из Москвы, Альберт внимательно осмотрел номер гостиницы. В руках он держал картину в золотой раме. Все пять дней после конкурса она то и дело попадалась ему на глаза. Цветы, нарисованные на ней, напоминали Альберту красивую девушку в лёгком платье, глаза и губы которой впечатались в его память и не давали покоя ни днём, ни ночью. Он ловил себя на мысли, что её образ заставляет его улыбаться, а иногда и в неподходящих для этого случаях.

Упаковывая картину в специальную плёнку, Альберт повернул её обратной стороной, и мурашки пробежали по его спине. В правом верхнем углу было послание. Оно было написано на сложенном листе бумаги простой шариковой ручкой и вставлено в подрамник.

 
Сидеть и думать, что играешь мне,
Что вдруг эта мелодия внезапно
В круговороте дней и в кутерьме
Мне в сердце попадёт и вновь обратно…
 
 
Обратно в твоё сердце залетит,
Присядет, разожжёт огонь желанья,
Печали, страх, тревогу запретит
И снова посетит моё сознанье.
 
 
Сижу и вижу, как играешь мне.
Ты гладишь струны, их смычком касаясь.
И я на этой трепетной волне
В твои объятья, как в огонь, бросаюсь.
 
 
И мне так нужно этой скрипкой стать,
Чтоб дольше мне тобою наслаждаться!
И рук твоих движенье ощущать,
И петь любовью, и к щеке прижаться!
 

Эти несколько четверостиший он перечитывал вновь и вновь, вспоминая эту хрупкую девушку, так неожиданно впорхнувшую в его жизнь. И, сев в самолёт, покидая родину своих предков, он понял, что первый раз в жизни безнадежно влюблен!

Глава 4

Вспоминая всё это, Ангелина то и дело погружалась в свои мысли о прожитом. Входящий в зал галереи пожилой мужчина остановился и, сложив руки на груди, тихим голосом спросил:

– Меня настораживает этот взгляд, – сказал Егор Данилович, всматриваясь в детали портрета, висящего на стене. – Она чем-то напугана?

– Это я! – как бы невзначай ответила Ангелина, продолжая подписывать своё изображение. – И я всегда так смотрю!

– Ангел Эм! Мне всегда нравилась твоя подпись! Забавно придумано!

– Так меня называет отец, и мне это нравится! – бросила Ангелина.

– Ты всегда говоришь об отце и ни слова об Альберте! – И, поняв, что зацепил за живое, поспешил переспросить: – Да, как поживает Леонид Вячеславович?

– Ой, Егор Данилович! Я совсем забыла вам сказать, что папа уже в городе. Простите! Закрутилась с этой выставкой! – и её щеки залились краской.

– Милое моё дитя! – Егор Данилович по-отцовски обнял её за плечи. – Как только всё закончится – сразу отдыхать, к морю, в лес, куда угодно, лишь бы подальше от цивилизации! А к вам домой я загляну. Я пойду! Увидимся на открытии! Отдыхай!

Ангелина рухнула на диванчик, стоящий в центре зала, и осмотрелась вокруг. Ей вдруг вспомнилось, как в детстве отец водил её на выставки знаменитых и начинающих фотографов и художников. А ей, непоседе, было непонятно, как можно так подолгу задерживаться возле одной работы и, не отрывая от неё взгляда, делиться впечатлением с попутчиком. Девочку больше вдохновляло пространство. Она начинала слегка подпрыгивать, затем её движения плавно переходили в танец, и вот уже через несколько минут все с недоумением смотрели не на картины, а на танцующую балерину.

«Куда же делась эта весёлая попрыгунья?» – подумала Ангелина.

Сидя здесь, в картинной галерее, Ангелина вспомнила, как тот самый Егор Данилович несколько лет назад помог организовать ей первую выставку. Это было холодной зимой, когда мороз рисовал узоры на стекле, а люди пытались как можно реже выходить из дома, предпочитая подсесть поближе к камину и, накрывшись пледом, смотреть на языки пламени. Но дни той зимы у Ангелины проходили совершенно по другому сценарию…

Глава 5

Тогда, к двадцати двум годам, в её художественной мастерской накопилось столько картин и фотографий, что огромное прежде рабочее пространство превратилось в маленький тесный островок. Ангелина имела привычку хранить свои вещи в порядке и расставлять всё на свои места, поэтому ей не составляло труда найти те картины, которые она рисовала в детстве или те, что были созданы совсем недавно. Показывать их было особенно некому, но сама она любила рассматривать их, освежая в памяти то или иное событие.

Но однажды, когда в их доме снова собралась большая компания отцовских друзей и партнёров, Ангелина вошла в гостиную. Там сидели писатель и водитель такси, библиотекарь, киномеханик и ещё два незнакомых ей человека. Ангелина предложила послушать музыку. Все присутствующие с радостью согласились, но больше всех обрадовался Леонид Вячеславович.

– Потанцуем? – спросил он, подойдя к дочери поближе, и её лицо тут же осветила радостная улыбка.

– С радостью, папуля! – Она положила свои хрупкие ладони ему на плечи, и звуки скрипки закружили их в вальсе.

Смотреть на эту пару друзьям отца было приятно – Ангелина всегда была душой любой компании и умела найти подходящие слова для любого собеседника.

– А что, Ангел мой, не показать ли нашим друзьям твои работы? – Отец всегда употреблял в разговоре с Ангелиной слово «нашим».

– Прямо сейчас? – Холодок пробежал по спине девушки. – Хорошо! – испуганно и в то же время радостно воскликнула она и, чмокнув отца в щеку, опрометью понеслась к выходу. Но в дверях она вдруг остановилась, медленно повернулась и взволнованно посмотрела в глаза отца. Он одобрительно кивнул, что сразу успокоило Ангелину.

– Дорогие гости! – взволнованно обратилась она к присутствующим. – Сегодня на ваших глазах произойдет грандиозное событие! Прошу вас проследовать за мной!

У входа в мастерскую Леонид Вячеславович вышел вперед.

– Господа! Сейчас вы попадете в мир фантазии и грез моей прелестной девочки. Нам очень важно ваше мнение! Прошу! – И гости друг за другом переступили порог комнаты.

Войдя в свои владения, Ангелина почувствовала необыкновенный прилив сил и решила провести экскурсию для гостей.

– Это из раннего. Я в детстве рисовала чем придётся. Лучше всего у меня получались жучки и пчелки. Да, пап? – гости рассматривали яркие пятна на полотнах, отпечатки детских ладошек, и улыбка не сходила с их губ. Ангелина то и дело поглядывала на двух незнакомцев, перешептывающихся о чём-то, и сердце её почему-то замирало.

– Прошу строго не судить эти снимки! Это тот подростковый период, когда я искала себя! – она показала рукой в сторону фотографий в рамках, висевших отдельно от других картин. Стекла в рамах фотографий отражали солнечный свет, идущий из окон веранды. И, когда Ангелина задернула тяжелые шторы и включила освещение для второй половины комнаты, взору гостей предстала огромная фотография одной известной балерины, исполняющей прыжок.

– Это Майя Плисецкая, она по-прежнему остаётся моим кумиром, хотя после тяжёлой травмы мне пришлось оставить балетный класс, – она грустно улыбнулась. – А вокруг вы можете увидеть наших многочисленных родственников и знакомых. Они даже не успевали заметить, что я их фотографирую в данную минуту. Это было забавно!

– Ангелина! Покажи дяде Эдварду (так отец называл своего друга Эдуарда) его снимок, – сказал Леонид Вячеславович и рассмеялся.

Ангелина взяла Эдварда под руку и подвела поближе к стене. Эдуард сразу же разглядел среди множества людей себя. Он стоял в рабочей одежде, копаясь под капотом машины, а из заднего кармана брюк торчал огромный гаечный ключ, голова, словно на призыв, была повернута к камере, а губы сложены в трубочку.

– Прости меня! Мы с папой тогда заходили к тебе в гараж, помнишь? – и все дружно рассмеялись.

– Теперь посмотрите налево. Это мои любимые наброски! Я делала их, когда врачи запрещали мне ходить. Долго лежала с гипсом на ноге, поэтому и работ много! – сказала она, не стесняясь подробностей.

Взору присутствующих предстали работы, выполненные в карандаше. В большинстве своем это были портреты. Среди них был и автопортрет Ангелины. Именно этот взгляд на этом портрете через несколько лет на очередной выставке и покажется Егору Даниловичу странным. Возможно, испуг в собственных глазах Ангелина отобразила потому, что 18-летней девушке было очень страшно поставить крест на своей карьере балерины. Её пугала неизвестность. Но, к счастью, в её жизни было кому подставить свое надёжное плечо!

Предавшись воспоминаниям, Ангелина не заметила, что во время её рассказа о набросках её отец оживленно беседовал с теми самыми двумя незнакомцами, что встревожили девушку. Любопытству Ангелины не было предела, она решила узнать, в чём дело, и двинулась вперёд. Отец протянул руку и притянул дочь к себе.

– Ангел мой, мы здесь говорили об этом человеке, – он указал на картину, на переднем плане которой была изображена скрипка, а вдали, как тень, силуэт мужчины с размытыми чертами лица.

– А, это? – Она взяла короткую паузу, глубоко вдохнула воздух ртом и выпалила: – Видела этого человека один раз в жизни, но никак не могу вспомнить его лицо.

– Милая, я хочу тебя познакомить с моим приятелем и его другом. Егор Данилович – владелец картинной галереи, где выставляют свои работы даже знаменитые художники. А это мсье Шарль. Он отлично разбирается в живописи и так же хорошо говорит по-русски.

– Мне очень приятно, господа, – сказала Ангелина, вытянувшись в струну. – Это очень неожиданно! Если бы я знала, что у нас в гостях такие серьёзные люди, я бы построила рассказ о своих работах немного по-другому, – она с лёгкой укоризной посмотрела на отца.

– Не волнуйтесь, Ангелина! – с улыбкой произнёс Егор Данилович. – Картины умеют говорить сами за себя. И ваш рассказ нам тоже очень понравился!

Шарль подошёл поближе к Ангелине, поцеловал ей руку и снова повернулся к картине со скрипкой.

– Скажите же мне, кто этот мсье?

– Это один молодой человек, француз, кстати. Прошло уже несколько лет, и я успела забыть его имя, к сожалению! – её щеки залились алым румянцем. – Он победил в музыкальном конкурсе, а я подарила ему свою картину. Вот и всё!

– А подписали её Ангел Эм! – сказал француз, прищурив глаза, и отпустил её руку.

– А вам откуда это известно? – спросила Ангелина, сбиваясь на каждом слове. – Я никому об этом не рассказывала!

– Что это за история, продолжения которой я не знаю? – отец обнял её за плечи.

– Я видел вашу работу в доме известного французского музыканта Альберта Рабле. Слово «ангел» забыть очень сложно, а жёлтые цветы в золотой раме написаны с такой аккуратностью и любовью, что и через несколько лет я их вспомнил, разговорившись с Егором Даниловичем по телефону о предстоящей выставке.

– Выставке?! – не удержалась Ангелина.

– Да, Ангел мой, я хотел, чтобы твои работы увидели не только я и мои друзья. Поэтому и пригласил сегодня к нам Егора Даниловича и Шарля! – пояснил Леонид Вячеславович и подхватил под руку растерянную дочь. – Давайте пройдём дальше и посмотрим остальные работы!

Все двинулись в противоположный угол мастерской. Но Ангелина продолжала стоять на месте, пока Шарль не взял её за локоть.

– Его зовут Альберт Рабле. Он успешный музыкант, ездит по миру с концертами. И, скажу вам по секрету, Ангела, подарившего ему картину, забыть ему так и не удалось!

Ангелина больше ничего не слышала. Она послушно шла за группой людей, рассматривавших её работы. Но перед глазами у неё мелькали картинки из прошлого, в ушах звенела скрипка, а с языка слетело еле слышно:

– Альберт!

Она бросилась к веранде и распахнула настежь двери. Комнату вмиг наполнил морозный воздух. Мысли в её голове понемногу выстраивались в стройный порядок, а первый снег, внезапно начавшийся, стал на следующее утро ещё одним шедевром в её коллекции картин для первой выставки. Той же зимой были разосланы десятки приглашений на самую первую выставку работ Ангелины Машковой…