Текст книги "Булочка для хулигана"

Автор книги: Джулиан Хитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Джулиан Хитч
Булочка для хулигана

– В оформлении обложки использована фотография с https://unsplash.com

Глава 1

Двери лифта закрываются с металлическим лязганьем, и он уезжает наверх. Линн так и не смогла зайти внутрь. Уже минут пятнадцать она мысленно твердит себе, что нужно проехать наверх – только сегодня – и благополучно забыть о том, что обещала себе больше никогда не ездить на лифтах.

Каждый день Линн преодолевает пешком путь на шестой этаж, иногда не по разу, молча и без слёз, потому что привыкла, но сегодня ей просто не по силам это сделать. Линн опускает взгляд и смотрит на свою ногу, которую она слегка поджимает. Подвернутая лодыжка пульсирует даже так. Чем дольше Линн стоит здесь, тем больнее становится, или ей всего лишь кажется. В любом случае она уже пыталась подняться пешком, её хватило на один пролёт. В ноге застреляло так, что она почти заплакала, поэтому, закусив губу, все-таки подошла к лифту.

Линн вспоминает разговор с Карлом – её бывшим другом – почти дословно. Такое чувство, что тот день вообще никогда не сотрётся из её памяти. Вспомнив Карла, Линн начинает считать.

– Десять… девять… восемь… семь… – старается подавить в себе ненависть, потому что знает, чем это закончится – она снова сядет на диету, а сейчас ей просто не потянуть такую нагрузку.

Линн с детства не была маленькой в размерах, а небольшой рост только ухудшал ситуацию, к пятнадцати годам это тоже не изменилось. Но она никогда не заморачивалась по поводу веса, ну есть у неё десять лишних фунтов и дюймов на талии и бедрах, но её это особенно не волновало – у неё были подруги, но самое главное – Карл.

Кажется, они дружили целую вечность, с самых пелёнок. Они вечно оказывались рядом. И в какой-то момент Линн влюбилась, перестала смотреть на Карла, как на друга, и заметила то, что многие поняли уже давно. Он красив, так красив, что однажды она остановилась на улице и смотрела на него, пока он о чём-то рассказывал. Он же тот раз наверняка вспоминал со смехом, потому что она чуть не подавилась булочкой в сахарной пудре, которую выдохнула на его новый пиджак. Так и повелось: Линн сохла по нему, боясь признаться, а Карл видел в ней хорошего друга, который занимал больше места на стуле, чем он сам, который поглощал в кино не только свой попкорн, но и тот что он сам держал в руках. Карл всегда улыбался на это и, трепля её волосы, называл «булочка». Линн не обижалась – она знала, что Карл произносил это с улыбкой и добротой.

А потом всё разрушилось. Полтора года назад она зашла в подъезд, стараясь догнать Карла и его друга, чтобы поехать с ними в лифте. Но слова друга её остановили. Линн спряталась за угол, прекрасно слыша каждое слово из их беседы.

– Карл, что у вас с Линн? Вас постоянно видят вместе, вы переросли уже тот возраст, когда можно таким страдать без последствий – вы же разные. Ты звезда университета, а Линн… Ну ты понял.

– Тебя так волнует моя личная жизнь?

– Боже, дружище, не только меня – всю женскую половину факультета! Все хотят знать, трахаешь ли ты её? Я ничего не имею против твоего выбора, но друг…

Линн услышала, как открылись двери лифта, и последние слова, что донеслись до нее, были словами Карла:

– Да кто захочет трахаться с толстухой?

Первые секунды Линн не верила своим ушам: такого не могло быть, Карл не мог так сказать, только не он. Его никогда не волновал её вес, рост или вообще внешность – им важнее было другое. Но ещё кое-что Линн прекрасно поняла по тону Карла – он не шутил, действительно так назвал её. И вместе с этим разбил ей сердце. Она так и не решилась тогда подняться вслед за Карлом и его другом, чтобы всё выяснить. На смену любви пришла глухая обида, и Линн решила, что больше с ним вообще не заговорит, только не с ним. Карл пожалеет о своих словах, потому что она похудеет и станет той, кого он никогда не добьётся, только не после этих слов. Они нанесли Линн рану, такую глубокую, которую не залечишь простым «прости».

Линн в настоящем снова и снова вспоминает диеты, лишения, ломки по сладкому, тренировки – весь каждодневный труд, который последовал за словами Карла. После того разговора она ясно дала понять ему, что впредь с ним разговаривать не намерена. Карл пытался добиться у неё ответа с месяц, потом сдался, так и не поняв, что сделал не так. Линн радовалась, что она смогла перевестись в другой класс, так она сократила время, когда видела Карла, да и он, кажется, перестал баловать факультет своими визитами. Но по слухам Линн кое-что о нём знала: у Карла начались проблемы с успеваемостью, его часто стали ловить за драки и оставлять после пар. Но если бы раньше она сходила с ума от беспокойства за него, то теперь каждая провинность бывшего друга вызывала в ней ликование – он упал, вот и пусть падает дальше. Постепенно Линн теряла вес, со временем став совсем другой: она следила за собой, чтобы доказать не только Карлу, но и всем остальным, что вес её не определяет. Линн стала популярной: ее ждали на любой вечеринке, у нее появились новые друзья, а парни больше не обделяли своим вниманием. Вот только сама Линн не могла ответить на вопрос, а нужно ли ей все это.

Сделав пару шагов к лифту, Линн заносит руку над кнопкой и вновь не нажимает на неё. Ей кажется, что так она потеряет свою силу и снова начнёт набирать чёртов вес и дюймы – она не идеальна – ещё нет – чтобы сдаться сейчас. Но подняться в квартиру сама она тоже не в состоянии.

– Ну и что тупим, Линн, а? Вот кнопка, прямо перед тобой, – знакомый голос раздаётся позади. Карл касается её плечом, проходит вперёд и нажимает на кнопку. Линн взглядом прожигает в его спине дыры, но он не поворачивается. Линн не сразу отдает себе отчет в том, что это их первый разговор за долгое время. Ладно, всего лишь его реплика, но вместе с ней внутри словно просыпается и нечто из прошлого – то, о чем так и не получилось забыть до конца. И это злит Линн еще сильнее.

Двери открываются. Карл вальяжно заходит внутрь, Линн дёргает за ним скорее на чувствах, чем осознанно понимая, что делает. Она старается не припадать на поврежденную ногу слишком сильно и через боль делает несколько шагов прямо и ровно. Двери за ней закрываются. Карл отрывается от стены и нажимает на кнопку своего этажа, хотя прекрасно знает, что Линн живёт ниже.

Линн зажимает свой этаж следом, шумно вдыхая воздух. Пахнет ментоловыми сигаретами, которые уже давно курит Карл и которые впервые попробовала сама Линн, закашлявшись под его смех. А ещё в тесном помещении слышится лимонная нотка – Карл не изменяет любимой туалетной воде. Чувствуя этот аромат, где бы Линн ни была, она всегда вспоминает Карла. Его объятья, когда она глубоко вдыхала его запах, или как спала в его вещах, когда он их одалживал – такая толстовка до сих пор висит у Линн в шкафу – она так и не смогла её выкинуть. И если признаться, она в неё плакала с того самого вечера, как Карл разбил ей сердце. Линн даже надеялась до последнего, что запах впитался в толстовку до скончания лет. Но та перестала пахнуть Карлом через пару месяцев, как жаль, что чувства Линн не ушли так же легко.

Карл достаёт из кармана телефон и что-то быстро-быстро набивает, звук раздражает Линн, как и весь Карл в непосредственной близости. Она старается молчать, а самое главное – не заплакать от обиды. В районе четвертого этажа лифт останавливается, слегка тряхнув Линн с Карлом. Непроизвольно у неё:

– Твою мать, что это?.. – Линн забывает о ноге и наступает именно на неё. Хватается за стену, стараясь не закричать.

– Давай полегче, – Карл усмехается, продолжая что-то набирать в телефоне. – Сейчас поедет, он так барахлит уже пару месяцев, ты что, не замечала?

Линн молчит, потому что не хочет с ним разговаривать, а уж тем более признавать, что он прав. Она выравнивает тело и приваливается к стене, чувствуя, как горит лодыжка – ей бы полежать, а не застревать в лифте с Карлом.

Карл достаёт что-то шуршащее. Линн почти взрывается, когда по запаху понимает, что он ест чипсы, от которых у неё сводит живот от голода и желания – себе она давно такое не позволяет даже пробовать.

– Хочешь? – просто спрашивает Карл за спиной, Линн уже разворачивается, чтобы сказать ему пару ласковых, но лифт дергается и трогается с места. Через несколько секунд двери открываются на этаже Линн. Она старается быстро выйти и оказаться дома – в безопасности и спокойствии, и главное – вдали от Карла. Она снова делает неуверенный шаг и заваливается на бок, Карл, как чувствуя, подхватывает её, придерживая за талию. Линн вырывается сразу, ковыляя быстро до двери и на ходу вытаскивая ключи из кармана, но она до сих пор ощущает тепло ладони Карла, и это бесит больше всего. Она открывает дверь и медленно заходит в квартиру, когда Карл выбегает из лифта и кричит. – Погоди!

Линн тянет дверь на себя, захлопывает и сползает вниз – ну уж нет, она не позволит ему снова залезть к ней в голову. Только не Карл, только не тот, от кого у неё быстрее бежит кровь и от прикосновения которого хочется остановить мгновение. Карл продолжает стучать в дверь, прося её выйти, но она не откроет. Он уходит минут через пять, напоследок ударяя по двери сильнее, чем до этого.

Линн опускает голову на колени и осознает: её чувства к Карлу никуда не делись и это совсем некстати – у неё есть парень. Да и это не самое главное – она должна злиться на Карла так сильно, как может – он ведь разрушил её жизнь. Только сейчас Линн не может сказать, что она уж сильно страдала это время. У неё всё есть. Или же чего-то не хватает?

Глава 2

Засыпает Линн плохо, и так же беспокойно спит, ворочаясь и размышляя о том, что случилось. Карл. Он заговорил с ней. И Линн раздражает та легкость, с которой он это сделал. Словно они просто знакомые, которые при встрече болтают ни о чём. Но ведь это не так! Они уже давно никто друг другу… Но чем дольше Линн думает об этой внезапной встрече, тем отчетливее понимает, что продолжает врать сама себе – Карл ей по-прежнему нравится. Иначе она бы сейчас не вспоминала о том, как он почти случайно коснулся ее в лифте. Кожа уже давно не горит от его прикосновения, но Линн все равно дотрагивается до талии и, закрыв глаза, представляет его руку. Руку, которой он крепко прижимал её к себе, не позволив упасть. Линн даже кажется, что в комнате появляется запах Карла, она начинает задыхаться – чёрт побери! – ей нужен воздух.

Линн аккуратно опускает ноги с кровати, чувствуя, что лодыжку ещё сильнее раздуло. При касании с полом в ноге стреляет так, что она садится обратно на постель и тянется к тумбочке за таблеткой обезболивающего и стаканом с водой. Запив таблетку, Линн встаёт и медленно ковыляет к балкону. Открыв створки, пускает в комнату свежий ночной воздух, от которого становится зябко, но в тоже время лучше – можно хоть вдохнуть полной грудью.

В мыслях Линн представляет комнату Карла – обстановку в ней, по крайней мере ту, что она помнит, и позволяет себе посмотреть на него спящего, надеясь, что это лишь временное помутнение рассудка из-за травмы. Линн хочет верить, что утром всё встанет на свои места, а ненависть к нему вернётся с новой силой.

Просыпается Линн ближе к десяти. Осторожно шевелит ногой: кажется, стало лучше, хотя лодыжка по-прежнему выглядит сильно опухшей. Может, это всего лишь временное облегчение, так как продолжает действовать принятая ночью таблетка. Линн знает, что тётя вернётся из командировки только через пару дней, и это даёт шанс прийти в себя и физически, и поставить мозги на место, не попав под град вопросов и причитаний. Тётя искренне её любит, но сейчас её забота не то, что нужно Линн.

Выпив стакан воды, Линн притупляет голод – по привычке обманывает желудок, заполняя его вместо еды. Следующие пару часов она сидит на кухне, раздумывая, что делать дальше: встречаться с Карлом снова не хочется, но после вчерашнего она не уверена, что по-прежнему сможет его избегать. Карл проявил настойчивость, когда несколько минут стучался в её дверь. Линн знает, он упёртый, и если вдруг решит, что ему нужна встреча с ней, то обязательно добьётся своего.

На телефоне Линн просматривает сообщения, полученные за вечер и утро с пожеланиями выздоровления. Открывает диалог с Дереком – ничего нового. Последнее сообщение между ними значится вчерашним днем. Она сама отправила его после того, как неудачно упала на тренировке. Рассказала, что подвернула ногу. И ничего не получила в ответ… Дерека словно и не заботит то, что Линн – вообще-то, его девушка! – пострадала, как будто ему наплевать и на её ногу, и на саму Линн.

Линн грустно усмехается. Она не особо удивлена такому поведению Дерека. Он ведь не раз повторял ей, что не горит особым желанием быть ей няней, другом или поддержкой – он просто её парень. Тот самый парень, с которым можно иногда приятно проводить время и фотками которого можно хвастаться подругам, говоря, как ей повезло… Повезло… Линн возвращается на кровать, собираясь выпить очередную таблетку – боль становится сильнее, и ей не хочется, чтобы она вернулась в полную силу. Но когда Линн берёт блистер, внутри не оказывается больше ни одной спасительной пилюли. Чертыхаясь, Линн бросает упаковку в стену, ругая себя за то, что вчера не купила по рецепту новую пачку, сейчас ей не хочется никуда выходить и уж тем более тащиться до аптеки, до которой не менее получаса хода. Но другого выхода нет, просить о помощи некого.

С трудом подавив желание заплакать, Линн залезает в широкие штаны, чтобы не сдавливать лодыжку, сверху надевает толстовку Карла. Словно опомнившись, она тут же порывается её снять, но, кажется, что ещё немного и её покинут последние силы. Линн принюхивается к ткани, но на ней лишь запах её духов и кондиционера для белья. Вздохнув, закатывает рукава и медленно добирается до двери. Открыв её, замечает на полу бумажный пакет. Внутри лежит точно такой же брелок, как у неё на ключах. Линн раскрывает ладонь, на связке не хватает именно его. Может, вчера Карл всего лишь хотел передать ей этот брелок, а не поговорить, когда выбежал из лифта? Линн ухмыляется своей глупости и ребячеству – мир вокруг неё не крутится, он всего лишь пытался проявить дружелюбие, всего лишь хотел помочь и ничего больше.

На улице Линн останавливается, чтобы перевести дух: спуститься с пяти ступенек крыльца было сложнее, чем она думала – её лоб даже покрылся испариной. Линн поворачивается к подъезду и взвешивает: не вернуться ли обратно? Выдержит ли она без лекарств? Вряд ли.

До ближайшей аптеки нужно пройти целый квартал, Линн выдыхает и отталкивается от железного поручня. Стоит пройти пару домов, и с неба капают первые капли дождя.

– Да вы, наверное, издеваетесь! – шепчет с нажимом себе под нос Линн и продолжает ковылять в ускоренном режиме – ей совсем не хочется обзавестись ещё и простудой.

На углу уже мерцает вывеска аптеки. Линн накидывает на голову капюшон, пытаясь хоть немного согреться. Уходит в свои мысли, огибая образовавшиеся на асфальте лужи, не замечает обертку и почти поскальзывается на ней, хватаясь за воздух. Останавливается и переводит дыхание, чувствуя, как по спине стекает пот.

– Эй, Линн! – слева от неё опускается окно машины, и за рулём сидит Карл. – Залезай, я подкину.

Линн вспыхивает и только на злости добирается до аптеки, игнорируя другие попытки Карла усадить её в машину – она лучше заболеет, чем позволит себе согласиться. Надеется, что была вполне красноречива накануне и что Карл уедет. Она справится и без него.

Линн добирается до аптеки, так и не сказав Карлу ни слова. Но когда вновь выходит на улицу, её ждёт разочарование: у входа стоит Карл. Линн некуда бежать, но она хотя бы попытается пройти мимо. Линн ныряет под дождь, держа руки, в одной из которых зажаты таблетки, в карманах толстовки.

– Линн, постой! – Карл шагает за ней, и это последняя капля.

– Что тебе нужно? – она разворачивается, смахивая мокрые пряди с лица и ожидая ответа.

– Просто помочь, – Карл делает ещё один шаг навстречу.

– Не нужно, иди по своим делам, оставь меня в покое!

Карл что-то отвечает, но его слова перекрывает раскат грома. Они ей и не нужны, она и прошлые-то забыть не может. Линн не слышит за собой шагов Карла и выдыхает от радости, чувствуя, как где-то глубоко внутри прошлую Линн это обижает – Карл снова сдаётся. Но через минуту он уже ровняется с ней.

– Тогда я тоже пойду с тобой домой.

Линн ускоряет шаг, торопясь в свою квартиру – в тепло и под защиту, но это получается неуклюже и неудачно. Карл пару раз придерживает её, когда она оступается – у неё нет сил даже сопротивляться или отстраниться. Поэтому она позволяет накинуть на себя куртку и снова почувствовать его запах, как раньше. У Линн краснеют щеки, которые она прячет за воротом кожаной куртки. Карл не пытается с ней заговорить, только продолжает поддерживать под локоть, даже когда они оказываются в лифте.

Линн позволяет себе повернуться и рассмотреть Карла только там – в свете слабой лампы. По его лицу стекает вода с волос, как и по рукам – его футболка насквозь промокла, но он даже не дрожит, в то время как Линн не может до конца согреться.

Карл нажимает только на кнопку её этажа и снова опирается на стенку. Кажется, он вот-вот заговорит, и это страшит Линн. Она на грани того, чтобы из неё обидными словами вырвались все те эмоции, что она уже так долго сдерживает внутри. И если это случится, ему не поздоровится – Линн выскажет ему всё, а заодно, спросит, зачем он так бесцеремонно вновь врывается в её жизнь, когда она почти его отпустила? Отпустила? У Линн почти вырывается смешок.

Боль такая сильная, что Линн хочется присесть – прогулка явно не пошла на пользу. Переминается с ноги на ногу, не зная, что делать. Лифт, достигнув четвёртого этажа, снова останавливается, и Линн сдаётся – сползает по стене вниз, касаясь пола сырой одеждой и чувствуя, как напряжение отпускает.

– Ты что, решила ещё и простудиться? – Карл опускается на пол и, перехватив её за талию, усаживает к себе на ноги. Линн не находит сил сопротивляться: слишком устала, еще немного и глаза просто закроются. Карл осторожно поглаживает её по спине. Линн утыкается в его шею носом и губами, в то время как одна его рука лежит на её талии, а вторая на бедре, придерживая. – Линн, ну как мы так измени…

Карл не успевает договорить, лифт трогается, и в голове у Линн что-то щёлкает. Она встаёт на ноги, поправляя толстовку, желая как можно скорее выйти из этого злосчастного лифта. Карл следует за ней. Уже на площадке перехватывает её, останавливая и раздражённо выговаривая:

– Линн, прекрати! Нам придётся поговорить рано или поздно, сама же это понимаешь.

– Всегда есть третий вариант. Поэтому я выбираю: никогда, – Линн отстраняется и разворачивается к нему лицом. – Я не могу с тобой разговаривать, да мне и не о чем с тобой говорить. Прошло полтора года, Карл! Полтора! Что ты хочешь выяснить?

– Много чего, Линн, – Карл хватает её за запястья, догадываясь, что она снова собирается уйти. – Во-первых, почему ты перестала со мной разговаривать, во-вторых…

– Стой, Карл, этого достаточно! Потому что с толстухами никто не трахается, представляешь? – Линн толкает его в грудь, сильно, насколько способна.

– Ты…

– …подслушивала? Да? Какая разница, Карл? Ты разбил мне сердце, и твоя помощь сейчас встаёт поперёк горла, заставляет только сильнее тебя ненавидеть. Ты мне неприятен, Карл! От одного твоего лица я хочу блевать, снова и снова, пока не станет легче, – Линн не знает, откуда такие слова возникают в её голове, но с каждым словом Карл становится всё темнее и темнее – они его задевают, и Линн хочется сказать что-то ещё, но она через силу останавливается. – Проваливай! Ну давай, у тебя это здорово получается!

Линн снова пытается толкнуть его. Карл перехватывает её руки в воздухе, задерживая их в ладонях, но почти сразу отпускает и исчезает на лестнице.

Линн бессильно опускается на пол прямо у двери в свою квартиру, с трудом достаёт телефон из толстовки, чтобы позвонить Дереку. Но это лишь секундный порыв. Знает, ему плевать, и он не приедет. Поэтому телефон кладёт обратно, смотрит на створки лифта, пока не засыпает под дверью.

Просыпается Линн в своей постели, укутанная в несколько одеял. Она уже собирается встать с кровати, когда замечает Карла на полу, свернувшегося на ковре. Он спит, подложив кофту под голову. Линн смотрит на него, оставаясь на кровати. Догадывается, что с утра его не будет ни в её комнате, ни в её квартире – так пусть у них будет хотя бы эта ночь. Он не оставил её, не бросил, когда она вылила на него всё скопившиеся. Карл переборол боль и спустился, чтобы проверить, как она. Почему же Линн не в силах отпустить прошлое и поговорить с ним не как ребенок, а как взрослая?