Текст книги "Никогда не слушайте Элис!"

Автор книги: Джуди Кёртин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава четвертая

Мама иногда говорит, что Элис мной вертит. (Точнее, она это говорит по два раза в неделю.) Я понимаю, что она имеет в виду, но это не совсем правда. Элис мной не вертит – она просто очень, очень хорошо умеет убеждать.

Попозже, когда Вероника ушла готовить ужин, Элис опять утащила меня к себе в комнату и изложила первый этап плана. Как обычно, на словах все было очень просто.

– Расслабься, Мэг, – начала она. – Тебе достанется совсем простое задание.

– Ха! – сказала я. – Ты простых заданий не даешь – только трудные и очень, очень трудные.

Элис рассмеялась.

– Честно, Мэг, на этот раз совсем ерунда, обещаю. Все, что тебе надо сделать, – это без пяти семь завести маму в кухню и отвлечь ее, пока я спрячусь в шкафу у нее в комнате.

Я вздохнула. В прошлом году Элис половину каникул пропряталась у меня под кроватью, а теперь собирается спрятаться у своей мамы в шкафу. Эту девочку хлебом не корми – дай попрятаться. В детстве, что ли, не наигралась?

– В семь, как всегда, зазвонит телефон, мама пойдет с трубкой в свою комнату, а я буду подслушивать. Потом, когда она выйдет, ты ее опять отвлечешь, и я выберусь оттуда. Проще простого.

Я вздохнула. Она права. Действительно просто.

С чего бы мне нервничать?

Может, в глубине души я трусиха. А может, просто более рассудительная, чем Элис.

И зачем только я согласилась на всю эту безумную затею, думала я. Я всегда побаивалась Вероники, и мне до смерти не хотелось с ней связываться. Особенно учитывая, что я живу в ее квартире и, случись что, не могу слинять домой. Если я дам маху, Вероника будет злиться на меня, когда я лягу спать, и по-прежнему будет злиться, когда проснусь. И куда мне деваться в таком случае?

И вообще – мне хотелось тусить с Элис, развлекаться. Сходить во все эти места, о которых она рассказывала в письме.

Может, если взять и сказать твердо, что я не буду ей помогать, она плюнет на свой дурацкий план и мы нормально проведем каникулы?

Но нельзя же быть такой эгоисткой. У Элис проблемы. Она так расстроена, ужас. Была счастливой, веселой девочкой – а теперь посмотрите на нее. Придется ей помочь. Если я хочу быть ей другом, у меня нет выбора.

И все равно я была уверена: что-нибудь непременно пойдет не так. Просто я пока не могла понять, что именно.

Я решила, что мне нужны более четкие инструкции.

– Что мне делать? – спросила я. – Как ее отвлекать?

Элис пожала плечами.

– Фиг знает. Урони что-нибудь, разбей. Знаю! На кухне на подоконнике стоит фиолетовая ваза, мамина любимая. Она так распсихуется, если ты ее разобьешь, – я сто раз успею спрятаться.

Выбрать самый драматический вариант – очень в духе Элис.

Я замотала головой.

– Ни за что. Я – Мэган, забыла? Я не люблю экстрим. И мне бы оченьне хотелось, чтобы твоя мама распсиховалась из-за меня. Есть идеи получше?

Элис пожала плечами.

– Нет. Извини. Я думаю, тебе надо самой что-нибудь предложить, ну, чтобы почувствовать себя в игре.

Я не ответила. Неужели Элис не понимает, что почувствовать себя в игре – последнее, что я хочу?

– Да ладно, Мэг, – не унималась она. – Ты умная. Ты что-нибудь придумаешь. Не волнуйся. Все пройдет как по маслу. Если что, я скажу, что это я во всем виновата. Объясню маме, что ты вообще ни при чем.

Она продолжала гнуть свое, ну и в итоге я обещала, что все сделаю. И чего я начала с ней спорить? Ясно же, что это бесполезно.

Ужин в тот вечер, наверное, был объеденье. Пицца «Пепперони», картошка фри, кока-кола и мороженое, залитое реками шоколадного соуса, – все то, что в нашем идеальном доме строго-настрого запрещено. Но я была так поглощена своими мыслями, что не получила никакого удовольствия от еды.

Вероника вовсю нас развлекала – рассказывала, что когда она первый раз купила пиццу, то не поняла, что ее надо готовить, и так и подала на стол – замороженной.

Джейми вел себя отвратительно – пил, причмокивая, громко рыгал и пинал ножки стола. Он бы и меня пинал, но я предусмотрительно отодвинула ноги подальше. Голень еще болела с того раза.

Элис была ужасно мила, только и говорила о том, как она рада, что я приехала, и как мы здорово проведем время.

Но я толком не слушала. Я могла думать только о том, что должно произойти, когда зазвонит телефон. Я в страхе следила за стрелками часов, слишком быстро приближавшимися к семи.

После ужина мы с Элис помогли Веронике прибраться. Мы справились в два счета. Любопытный факт – после фастфуда почти нет грязной посуды. Получается, тратишь меньше воды – и заботишься об окружающей среде. Я решила сообщить об этом маме, когда вернусь домой.

Когда с уборкой было почти покончено, Вероника подошла к Джейми и погладила его по щеке.

– Ну а ты, моя радость, не хочешь маме помочь?

Джейми скривился и завопил:

– Нет! Сама себе помогай, говёшка.

Я ушам своим не могла поверить. Если бы я своей маме такое сказала, меня бы на тыщу лет наказали. Но Вероника даже бровью не повела. Она погладила Джейми по голове и улыбнулась:

– Тогда, может, завтра, ягненочек. Иди посмотри телевизор.

Он ухмыльнулся и рванул в гостиную.

– Бедный малыш, он просто устал, – сказала Вероника, прикрыв за ним дверь.

– Он в последнее время совсем распустился, а мама как будто не замечает, – шепнула мне Элис. – Все ему с рук спускает. Еще чуть-чуть, и он превратится в самого гадкого ребенка в мире.

С этим не поспоришь. Я уже начинала сомневаться, что выдержу шесть дней в компании Джейми. Моя сестренка Рози не ангел, но по сравнению с Джейми она идеальное дитя.

Через несколько минут Элис легонько толкнула меня локтем и кивнула на кухонные часы. Я и так знала, сколько времени, но все равно посмотрела. Почти без пяти семь. Пора мне сыграть свою «маленькую» роль в большом спектакле Элис. А что, если я не буду ничего делать? Возьму и передумаю, не стану ввязываться. Но потом я решила, что это будет очень подло с моей стороны. В конце концов, у Элис семья развалилась, как я могу отказать ей в помощи?

Я уже убрала в шкаф почти все чашки, когда минутная стрелка сдвинулась с одиннадцати. Тут я внезапно схватилась за глаз и захныкала. Элис фыркнула от смеха, но ее мама, к счастью, этого не заметила. Вероника подошла ко мне.

– Что случилось, Мэган? Ты поранилась?

Я закивала, по-прежнему прижимая ладонь к глазу.

– Да. По-моему, мне в глаз что-то попало.

Она подошла поближе и сказала довольно сердито:

– Убери руку, я посмотрю.

Я убрала руку, и Вероника уставилась на меня своими глазами цвета ледышки. Я еще никогда не была к ней так близко, и оно, пожалуй, к лучшему. Из-за толстого слоя черной туши вид у Вероники был несколько угрожающий.

– Я ничего не вижу. Давай, подойди к свету.

Я подошла к свету и заметила, что Элис в кухне уже нет. Вероника снова уставилась на мой глаз.

– Все равно ничего не вижу, Элис, дай-ка мне салфетку.

О нет! Что же теперь будет? Если Элис придется выйти из маминой комнаты, весь план насмарку.

Я отодвинулась и быстро заморгала.

– Ой, уже все прошло, Вероника. Наверное, само выскользнуло. Но все равно спасибо.

Она посмотрела на меня с подозрением.

– А куда Элис подевалась? Она…

И тут зазвонил телефон. Я была очень собой довольна, что сумела отвлечь Веронику, и неожиданно осмелела.

– Хотите, я отвечу, Вероника? – спросила я приторным голоском.

Она протиснулась мимо меня и бросилась к телефону на кухонном столе.

– Не надо, дорогая. Я сама.

Вероника схватила трубку и нажала зеленую кнопку.

– Алло. Дом О’Рурков. Это Вероника, – сообщила она таким тоном, которым моя мама обычно разговаривает по телефону с незнакомыми людьми.

Я услышала, как низкий мужской голос произнес:

– Вероника, ну как ты там? Ты…

Вероника опять протиснулась мимо меня, пошла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь.

Глава пятая

Это был самый долгий телефонный разговор в истории человечества. Я стояла на кухне и смотрела, как часы медленно отсчитывают минуты. Минут через десять я на цыпочках подкралась к двери Вероники и прислушалась, планируя дать дёру, если дверь вдруг откроется. Вероника говорила слишком тихо, я не могла ничего разобрать, но даже через дверь я слышала, какона говорит. В точности как описывала Элис – воркует с придыханием и явно старается произвести впечатление.

Я подумала об Элис, которая в этот момент сидела в шкафу и подслушивала. Как ей, должно быть, неприятно. Да и мне ничего хорошего ждать не приходится. Все это закончится плачевно – к гадалке не ходи.

Тут что-то уперлось мне в спину. Я подскочила и чуть вскрикнула. Оказалось, это Джейми тыкает в меня грязным пальцем.

– Ты что делаешь, Мэган? – спросил он.

О нет. Стоило, конечно, помогать Элис спрятаться у Вероники в комнате, чтобы потом самой попасться под дверью!

Я опустилась на колени и принялась шарить руками по толстому белому ковру.

– Десять центов уронила. Не поможешь поискать?

Он помотал головой.

– Вот еще. Сама ищи, бестолочь. – И вернулся обратно в гостиную, хлопнув дверью.

Я с облегчением выдохнула, встала и пошла в комнату Элис, пока еще чего-нибудь не случилось.

Примерно лет через сто я услышала, как открывается дверь в спальню Вероники. Я вышла и столкнулась с Вероникой в коридоре. Как только она меня увидела, мечтательная улыбка пропала с ее лица.

– Мэган, вот ты где. А где Элис? У себя в комнате?

Я сглотнула. Поверит Вероника, если сказать, что Элис ушла в магазин или еще куда-нибудь? Может, притвориться, что я не знаю, где она? Неправдоподобно, квартира слишком маленькая. На соринку в глазу Вероника второй раз точно не купится. Неужели все-таки придется разбить ее любимую вазу? Ну где этот Джейми, мог бы сделать мне одолжение и закатить свою фирменную истерику.

Вероника сложила руки на груди и посмотрела на меня как на полную идиотку. По-моему, я никогда ей особенно не нравилась, но после Хеллоуина, когда Элис три дня пряталась у нас дома, Вероника стала вести себя так, будто я зараза, которой надо избегать любой ценой.

– Так где она?

Я ловила ртом воздух и старалась не смотреть на дверь в комнату Вероники. Мы стояли слишком близко, Элис никак не смогла бы выбраться незаметно.

– Она… эм-м-м… то есть… В общем, она… – Я понимала, что несу какую-то чушь. Я замолчала и напрягла мозги. Как же мне ее отвлечь?

Я начала пятиться в комнату Элис. Вероника шла за мной. Такой уж Вероника человек – ее боишься до чертиков, даже если ничего плохого не сделал. Не будь мы так высоко, я бы сбежала через окно как пить дать. Я открыла рот, и слова выскочили сами:

– Никак не могу рюкзак открыть. Молнию заело. Не поможете?

Я схватила рюкзак с пола и начала пихать его Веронике.

Вероника неохотно протянула руку и взяла рюкзак. У него и правда часто заедает молния, но в тот раз она, конечно, тут же расстегнулась. За спиной у Вероники приоткрылась дверь, и я увидела, как Элис прошмыгнула в кухню. Вероника отдала мне рюкзак и посмотрела на меня еще более грозно.

– Держи. Не так уж это было и трудно. А теперь, может, соизволишь сказать, куда запропастилась моя дочь? – произнесла она ледяным тоном.

– Конечно. По-моему, она там. В кухне, – сказала я и мило улыбнулась.

Вероника злобно посмотрела на меня, круто развернулась и пошла в кухню. От ее каблуков на ковре остались глубокие отметины. Я села на кровать и взяла фиолетовую подушку. Я всего несколько часов в гостях у Элис, а только и делаю, что с подушкой обнимаюсь. Нехороший знак. Хотелось плакать. И зачем только я приехала в этот Дублин? Вероника явно меня на дух не переносит, у Элис на уме планы и заговоры, а Джейми все тот же мелкий пакостник.

Дела плохи, и все указывало на то, что дальше будет хуже. А как же все эти кафе и развлечения, которые обещала Элис? Каникулы, которых я так ждала, грозили обернуться катастрофой. Так несправедливо. Лучше бы я дома осталась. Тогда бы я ни на какое веселье не рассчитывала и не пришлось бы расстраиваться.

Я уже готова была заплакать, когда вбежала Элис, взволнованная и запыхавшаяся. Она захлопнула дверь и бросилась на кровать рядом со мной.

– Я была права. Так я и знала. Так и знала. Как она могла так с нами поступить?

Я притворилась, что чихнула, и промокнула глаза салфеткой. Зря старалась. Элис была так поглощена своей трагедией, что не обратила на меня с моими слезами никакого внимания.

– Норман. Его зовут Норман. Что за дебильное имя? Она его раз сто повторила. «Норман то», «Норман сё», «Ты совершенно прав, Норман». Меня чуть не вырвало прямо в шкафу. Не надо было сдерживаться. Были бы ее новые туфли «Прада» все в вонючей тошнотине, так ей и надо.

– Точно не друг? – робко спросила я, заранее зная ответ.

– Точно. Она была прямо сама любезность. С друзьями так не разговаривают.

– А про что они говорили?

Элис задумалась.

– Ну, никаких муси-пуси не было. Никакого тебе чмоканья в трубку. Наверное, это у них все при встрече происходит. Она только повторяла «я сделала все, как ты сказал» и «я очень стараюсь, но ничего не получается». А потом стала распинаться про то, как Джейми обнаглел.

– Ну, он и правда обнаглел. – Слова сами вылетели у меня изо рта.

Элис вскочила и топнула ногой.

– Сама знаю. Он ужасно себя ведет, но я не хочу, чтобы мама это обсуждала с кем попало. Это семейные дела. А Норман не член семьи. И никогдаим не станет. Ни за что!

– Но раз муси-пуси не было, может, все в порядке? – бодро сказала я.

Сама я в это, понятно, не верила, просто хотела успокоить Элис. Щеки у нее пылали, а в глазах появился странный блеск.

Она грустно покачала головой.

– Самое плохое было в конце. Мама долго молчала, и я даже расслышала его голос, но слова не смогла разобрать. Пока он говорил, она все кивала и поправляла волосы. А потом вздохнула и сказала: «Спасибо, Норман. Не знаю, что бы я делала без твоих звонков. Только благодаря тебе я еще как-то держусь».

Я в ужасе ахнула. И тут же об этом пожалела – хотя какая разница, Элис все равно не заметила.

– А потом, – продолжила Элис, – она сказала: «Жду не дождусь встречи. Завтра? В одиннадцать. На нашем месте». – Элис села на кровать, спрятала лицо в ладонях и забубнила: – «На нашем месте». Раз у них есть «наше место», значит, все совсем серьезно. Ох, Мэган, что же мне делать?

Я только погладила ее по плечу. Опять хотелось плакать. Потому что я точно знала, что Элис будет делать.

И еще я знала, что никуда мне не деться – буду ей помогать.

Глава шестая

Утром – как я и опасалась – мы с Элис прятались у подъезда, за длинным рядом мусорных баков. Там воняло тухлятиной и грязными подгузниками. Мы были как две преступницы в паршивом кино про шпионов. Или как великолепная пятерка в истории, где троим хватило ума остаться дома в постели. Холодно было просто жуть, и я радовалась, что послушалась маму и надела свою самую теплую куртку. Мы торчали на улице уже целую вечность: Элис настояла, чтобы мы вышли пораньше на тот случай, если ее мама решит перед свиданием зайти еще куда-нибудь.

Она сказала маме, что мы пойдем гулять с какой-то ее одноклассницей. Вероника только пожала плечами и сказала: «Счастливо, девочки. Увидимся». Моя мама непременно захотела бы удостовериться и позвонила бы родителям этой одноклассницы. Все-таки я думаю, моя мама правильно делает. Мама Элис за ней не следит – и вот вам результат.

Очередные десять минут тянулись очень, очень медленно. Ноги у меня закоченели, руки стали красные и болели. На холодном (и вонючем) воздухе дыхание превращалось в густые облачка пара.

Я решила еще раз попробовать переубедить Элис:

– Эл, может, все-таки не надо? Твоя мама нас сразу засечет, и тогда такое начнется.

Элис мрачно покачала головой.

– Не засечет. Мы будем очень осторожны.

– А если она на машине поедет? Что нам тогда делать? Побежим за ней со скоростью шестьдесят километров в час? Я, конечно, бегаю быстро, но пока еще не настолько. Или из ниоткуда появится такси, мы запрыгнем в него и скажем «поезжайте за той машиной», а водитель покачает головой, скажет «ох уж эти современные дети» и рванет так, что шины завизжат?

Элис даже не улыбнулась.

– Очень смешно. Нет. Я же уже говорила. Мама почти не ездит на машине. Всюду пешком ходит.

Из-за этой холодрыги я злилась и спорила больше обычного.

– А если они встречаются за десять километров отсюда? Если это «наше место» на другом конце города? Тогда же она наверняка на машине поедет. И что нам делать?

Элис задумалась на пару секунд, а потом просияла. У меня знакомо засосало под ложечкой. Я знала, что она скажет, еще до того как она открыла рот:

– В таком случае сегодня у нас будет просто репетиция, а завтра мы заранее спрячемся на заднем сиденье.

Мне вдруг стало еще холоднее, и я принялась молиться, чтобы, когда Вероника наконец выйдет, у нее в руках не было ключей от машины.

Дверь в подъезд открывалась и закрывалась тысячу раз. Люди входили и выходили, но Вероника никак не показывалась.

– Может, она не пойдет, – сказала я минут через пять, показавшихся мне часом. – Может, Норман-Пёрман позвонил и отменил встречу. Может, она решила его продинамить. Может, она одумалась и бросила его.

А может, это он одумался и бросил ее. Но вслух я этого не сказала!

Элис даже не посмотрела на меня.

– Нет, она точно пойдет. Я знаю. Еще куча времени.

Я взглянула на часы. Только половина одиннадцатого. Увы, Элис права. Времени еще куча. Даже много куч. Интересно, можно умереть от холода в Дублине в феврале? Эх, жалко, что перчатки с шарфом остались дома в шкафу. Жалко, что я не надела еще пару свитеров и, пожалуй, теплую шерстяную шапку. И вторая пара носков не помешала бы.

Я посмотрела на Элис.

– Ты не замерзла?

Она покачала головой.

– Нет, ни капельки.

Вообще-то у нее губы посинели, а кончики пальцев стали белые. Это случайно не первый признак обморожения? Элис настроена решительно, но готова ли она пожертвовать пальцами ради того, чтобы узнать, с кем встречается ее мама? Так дело не пойдет. Я должнаее вразумить.

– Слушай, Эл, – начала я убедительным тоном. – Может, ну это все? Я с собой сумку взяла. Пойдем в центр. Посидим в той кафешке, о которой ты рассказывала. Выпьем горячего шоколаду. С зефирками. А потом – в кино. Я плачу.

Элис посмотрела на меня в упор.

– Да пожалуйста.

Я с облегчением выдохнула, и Элис, как в тумане, утонула в облаке пара, вылетевшем у меня изо рта. Кто бы мог подумать, что она так легко сдастся. Наверное, не смогла устоять перед горячим шоколадом. Или перед зефирками. Элис всегда обожала зефир. Она даже говорит, что различает розовый и белый по вкусу.

И тут Элис добавила:

– Хочешь горячий шоколад с горой дурацкого зефира – иди пей. И в кино иди. Мне плевать. Делай что хочешь. А я останусь тут. У меня есть цель, я не отступлю.

Горячий шоколад и кино в одиночку – не очень-то весело. И потом, Элис была такая грустная. Она выглядела очень потерянной и одинокой. Я не могла ее бросить.

Вдруг я подумала о том, как бы я чувствовала себя на ее месте – если бы моя мама вдруг увезла нас с Рози от папы и всех подружек. Как бы я чувствовала себя, если бы моя мама начала тайком ходить на свидания?

Случись со мной такое – что, конечно, очень маловероятно, – Элис бы не была рассудительной трусихой. Она бы помогала мне всеми правдами и неправдами. И не успокоилась бы, пока все не наладилось.

Я потрясла головой.

– Нет, Эл, забудь, что я сказала. Если ты остаешься, я с тобой.

– Серьезно, Мэг, – сказала она уже мягче. – Все нормально. Это моя проблема. Не надо было тебя впутывать. Это нечестно с моей стороны. Или гуляй, если хочешь. Я тебе все объясню. На какой автобус сесть и все остальное. Я прослежу за мамой, посмотрю, чем она там занимается, а потом мы с тобой встретимся. Я не обижусь. Честно.

Я знала, что она говорит искренне. А еще я знала, что она будет торчать за этими вонючими баками, пока не превратится в камень или в ледышку. Пока не отморозит себе все пальцы на руках и на ногах и кончик носа – как тот бедолага в передаче по «Дискавери», которую я смотрела пару дней назад. Иногда эта ее несгибаемость ей только во вред.

А как было бы здорово сейчас выпить горячего шоколадику. Я представила, как обхватываю руками большую теплую кружку и вдыхаю густой, сладкий аромат. Я практически чувствовала вкус зефирок, тающих на языке. Но Элис – моя подруга, и я ей нужна.

Я попрыгала на месте и подышала на онемевшие ладони.

– Кому нужен горячий шоколад в такой чудный теплый денек? – сказала я и попыталась улыбнуться.

Элис улыбнулась мне в ответ посиневшими губами. И мы принялись ждать дальше.