Текст книги "Искушение"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Да, – ответила она хрипло.

Она не хотела причинять ему боль. Почему она говорила такие ужасные вещи о Маккэрнах? Она не считала эту деревню страшной. Наоборот, она все сильнее прикипала к этим местам.

– Я никогда не женюсь, – тихо произнес Джеймс, – это я гарантирую. Именно после того, что произошло сегодня. Я опозорился перед тобой и прошу у тебя за это прощения.

– Ты не... – начала она и вновь осеклась.

Джеймс обернулся и посмотрел на нее.

– Я знаю своего дядю. Если он принял решение, он не отступится от него ни на шаг. Он не отпустит тебя до тех пор, пока ты не найдешь мне жену, а раз я никогда не женюсь, то у тебя два выхода: жить со мной или жить с ним. Что ты выбираешь?

Темперанс не знала, чего она хочет. С одной стороны, она хотела вернуться в Нью-Йорк и свергнуть эту узурпаторшу, которая пытается выполнять ее работу. Но с другой стороны, ей хотелось посмотреть, что получится с «Домом Грейс». А ведь еще ликер Лилиас, истории Бренды и, конечно, дети.

– Ну, так что? – с нетерпением спросил Джеймс. – Неужели мы производим на тебя такое отталкивающее впечатление? Или ты не сможешь работать для человека, который стал посмешищем для всей Шотландии?

– Я остаюсь, – прошептала она с облегчением.

Но Темперанс не поняла по выражению его лица, чего он сам хотел.

– Хорошо, тогда давай выбираться отсюда. На сегодня разговоров достаточно, – сказал он и натянул на себя рубаху.

Затушив огонь ведром песка, он подошел к двери, затем пропустил ее вперед.

– Предлагаю забыть обо всем, что было между нами, – сказал он, когда они уже вышли из, домика, – что было сказано и что было сделано.

– Да, – ответила Темперанс, глядя на луну.

Но как ей удастся забыть это?

Она последовала за ним по крутому холму в темноте, и по дороге вниз они не обмолвились ни словом.

Глава семнадцатая

– Получила! – возбужденно сказала Ровена, держа над собой толстый бумажный сверток. – Но еще не читала. Я ждала вас.

Мелани с благодарностью улыбнулась свояченице, которая успела стать ей близким другом. Уже прошел почти месяц с тех пор, как она получила последнее содержательное письмо от дочери. Все последующие были холоднее и холоднее, и ни слова о том, что происходит в деревне. Единственная новость – Темперанс обнародовала мотив своего пребывания в деревне и просила маму больше не присылать потенциальных невест для Джеймса, потому что он никогда еще раз не женится.

К концу третьей недели Мелани отправилась к своей свояченице за советом. За этим визитом последовали ежедневные посещения. И каждый день перед Мелани ставился поднос с восхитительными пирожными в несколько ярусов, а Ровена запасалась полной бутылкой виски.

– Что-то не так, совсем не так, – сказала Ровена после чтения первого письма.

– Ангус собирается рассказать Джеймсу о завещании, – объявила Мелани во время своего третьего визита. – Джеймс должен знать, что его ожидает. Он обязан найти себе хорошенькую жену, иначе Колин получит право владения.

– Вы не знаете моего племянника, – сказала Ровена, опустошая стакан. – Джеймс такой упрямый, что отдаст ключи от этого ужасного дома Ангусу и скажет Колину «Добро пожаловать!».

В конце концов, Ровене пришло в голову написать Грейс с просьбой сообщить, что происходит.

И вот этим утром пришел ответ от Грейс, и Мелани чуть с ума не сошла, пытаясь выпроводить Ангуса на работу, чтобы пойти к Ровене и послушать письмо Грейс.

– Устроились, дорогая? – спросила Ровена, когда Мелани взяла тарелочку, полную пирожных и чашку чая, а Решена – стакан, до краев полный виски.

Мелани кивнула и принялась за первое пирожное.

«Ссора любовников, – писала Грейс, – глупая, детская ссора любовников. Никто не знает, что произошло, но все знают, как это началось. В этом виноваты моя дочь и сын Джеймса Маккэрна».

– Его сын?! – воскликнула Мелани и чуть не подавилась розовым кремом пирожного.

– Рамси – сын Джеймса, – удивленно сказала Ровена. – А вы не знали?

– Нет. И я не думаю, что об этом знает Темперанс; Она использовала его как лакея, чтобы он привозил и отвозил сообщения.

– Ему не повредит, – резко ответила Ровена. – Он не должен задаваться. Так где это я? Ах, да, сын Джеймса.

Элис и Рамси решили поиграть в купидонов. Они захотели, чтобы Джеймс и Темпе-ране оказались в ситуации, которая разрешится свадьбой, но ведь они дети и совсем не знали, как заставить взрослых сознаться в том, что они любят друг друга. Хотя все уже привыкли к мысли, что Джеймс и Темперанс любят друг друга.

Дети «исследовали» любовь. Спрашивали у деревенских, как они поженились. Должна признаться, что некоторые истории были удивительными, некоторые шокирующими. Я и не подозревала, что такие вещи происходят в нашей деревне.

Но совершенно случайно все перепуталось, и все деревенские женщины стали рассказывать Темперанс свои страстные истории.

– И она не понимала, что происходит? – весело спросила Мелани.

– Х-м-м-м-м, – произнесла Ровена и вернулась к письму.

Дети решили послать записки и Темперанс, и Джеймсу, что им обоим срочно необходимо встретиться. Вопрос жизни или смерти, что-то в этом роде. Записки сработали, потому что оба помчались на гору, где в старом пастушьем домике дети накрыли для них стол – вино и сыр – и развели огонь. Судя по тому, что я выпытала у них, Темперанс и Джеймс вошли в домик, закрыли дверь и вышли оттуда только через несколько часов.

Ровена положила письмо и подлила себе еще виски.

– Я думаю, несложно догадаться о том, что произошло между ними за эти часы.

– Только не Темперанс, – с отвращением сказала Мелани. – Вы не знаете мою дочь! Она своими высокими моральными принципами пристыдила бы римского папу. Она выше этого и абсолютно непогрешима!

– Но она никогда не сталкивалась с шотландцем в кильте в лунную ночь, – произнесла Ровена без тени юмора.

Мелани застыла с пирожным на вилочке в руке и вспомнила, как дважды Ангус надевал свой фамильный кильт.

– Возможно, вы правы. Продолжайте.

...через несколько часов. Они не разговаривали друг с другом с тех пор, не считая односложных реплик, в самых необходимых случаях.

– Да, – сказала Ровена, – лишь мужчина, с которым ты была в постели, может так тебя разозлить.

Мелани кивнула, соглашаясь с ней.

Ровена снова вернулась к письму.

На следующий день Джеймс приехал в Эдинбург и разговаривал с Ангусом. Насколько я выяснила (и не спрашивайте о бессовестных методах, которыми я воспользовалась), Ангус рассказал Джеймсу правду о Темперанс, и что Ангус не собирался выдавать ее замуж за Джеймса. Темперанс нужна была только для того, чтобы найти Джеймсу жену.

Ровена вопросительно посмотрела на Мелани.

– Я ничего об этом не знала. Мой муж мне ничего не рассказывал о встрече с Джеймсом.

И сейчас Джеймс почти не появляется дома, а Темперанс занимается тем, что помогает в деревне. Она написала издателю о рассказах Бренды и связалась с пивоваренным заводом насчет производства ликера Лилиас.

Внешне вроде бы все нормально, но все видят, что все переменилось. Мои шляпы продаются, но не больше того. Темперанс ведет переговоры, но она больше не смеется, как раньше, от радости, что сделка состоялась.

Я пыталась поговорить с Джеймсом, выяснить, что происходит, но он еще хуже, чем Темперанс. Он отвечает, что Темперанс сама выбрала свое наказание и должна нести его. Никто не понимает, что он имеет в виду.

Честно говоря, ни один Маккэрн не догадывается, что произошло, никто не знает, о чем они говорили в тот вечер, когда дети решили поиграть в сваху. Но мы все видим последствия. И Джеймс, и Темперанс – очень упрямые люди, они оба выполняют свою работу, и никто не уступит ни шагу.

В результате жизнь в деревне идет своим чередом, но этот спор между Джеймсом и Темперанс повлиял на всех нас. Мы будем вам очень благодарны, если вы поможете нам или подскажете, что делать.

Искренне ваша,

Грейс Дугал.

– Похоже, что нет никакой надежды на то, что эти двое поженятся, – произнесла Ровена, глядя на Мелани поверх очков. – Что же нам делать? Позволим Колину получить это имение? Избавимся от него раз и навсегда?

Мелани вонзила зубы в клубничное пирожное.

– Я не уверена, но, возможно, это мой шанс – наверное, единственный – обзавестись внуками. Мне кажется, что моя дочь действительно влюблена в вашего племянника.

– А Джеймс, без сомнения, влюблен в вашу дочь.

– Но ведь нельзя заставить людей жениться, – произнесла Мелани с сожалением. – А для Джеймса будет позором потерять деревню. А есть ли женщина на свете, в которую он был влюблен?

– Была, много лет назад, но она ему совсем не пара. Кенна. Так ее зовут. Я не слишком хорошо помню ее, но она была невероятно хорошенькой, слишком хорошенькой. Если бы эта девочка была из хорошей семьи, она могла бы выйти замуж за кого-нибудь...

– Но она родилась в семье арендатора, поэтому не могла стать женой владельца поместья, – продолжила Мелани, и в ее голосе, как у истинной американки, звучало отвращение.

Но Ровена ничего подобного не испытывала.

– Именно так, – твердо ответила она. – Мать Джеймса отправила ее учиться в Глазго, и, насколько я помню, она удачно вышла замуж.

– Ох, – произнесла Мелани, – она замужем...

– Она уже давно овдовела. Вообще-то... да, вспомнила, мы с Ангусом пытались с ней договориться, но она отказала нам, – Ровена отпила из стакана. – Но, вероятно, сейчас, когда она поняла, что значит быть вдовой... Я попробую написать ей более убедительное письмо. Сделаю акцент на том, что если она все-таки выйдет замуж за Джеймса, то продвинется в обществе.

– А как же любовь? Ведь Джеймс должен любить женщину, которую берет в жены, а мне кажется, что он любит мою дочь, – жалобно ответила Мелани.

– Вздор! Речь идет о наследстве. Раз уж Джеймс настолько глуп, что не может признаться, что любит вашу негодяйку дочь, тогда он заслуживает всего, что приносит с собой любовь. Как дело ни обернется в дальнейшем, я буду спокойна, зная, что спасла поместье для будущих поколений.

Ровена поставила свой стакан с виски.

– И все-таки меня кое-что смущает. Почему вы решили, что помочь может другая женщина?

Мелани улыбнулась.

– Заставить маленькую Темперанс сделать что-нибудь можно было только с помощью фразы: «У тебя не получится». Я ей, бывало, говорила: «Темперанс, дорогая, ты не наденешь сегодня свое розовое платье, а когда приедет твоя тетушка, ты останешься в своей комнате. Она считает, что все дети шумные и от них вечный беспорядок». В итоге Темперанс, не проронив ни звука, сидела в гостиной в своем хорошеньком платье, а пожилая тетушка моего мужа повторяла, какая у меня чудесная, вежливая и послушная дочка.

– Понятно, – ответила Ровена. – Мы вместе напишем письмо Кенне. Боюсь, что моя рука дрожит сильнее обычного.

Мелани кротко опустила глаза и ответила, что с радостью поможет.

Кенна Локвуд сидела в постели, когда горничная принесла ей письмо. Кенна была одета в тон надушенных простыней. Она прекрасно знала, что сидит в волнах сатина цвета шампанского и выглядит великолепно. Тяжелые парчовые портьеры были опущены, хотя за окном давно ярко светило солнце. В спальне Кенны всегда стояла ночь, свечи льстят женщине в отличие от солнца.

Рядом с ней раздевался Арти. Он был одним из молодых любовников Кенны, почти на десять лет младше ее, но не имеющий об этом представления. Один из ее старых «друзей» однажды поддразнил ее, что с каждым годом в спальне Кенны все меньше и меньше света, и поэтому она не стареет. Тот раз был последним, когда Кенна видела этого человека.

А сейчас, развалившись на кровати и повернув голову к мальчику так, чтобы лицо ее освещалось лучше всего, она размышляла над письмом. На конверте стоял фамильный герб Маккэрнов.

Когда Арти взял свои никогда не застегивающиеся брюки и сел в покрытое сатином кресло, Кенна вздохнула. Что случилось с романтикой? С той безумной страстью, которую она раньше испытывала? И которую раньше испытывали к ней мужчины?

Услышав ее вздох, Арти посмотрел на нее и улыбнулся. Она же, наоборот, отвернулась, чтобы он не видел, как она хмурится, взяла со столика конверт, распечатала его длинным ноготком, достала письмо и быстро просмотрела его.

Кенна села в кровати, совсем забыв, как обычно выдерживает свою страстную зовущую паузу.

– Святые небеса! – изумленно произнесла она. – Они хотят, чтобы я вернулась и вышла за него замуж! Или хотя бы притворилась, что выхожу. Эта старая склочница считает, что я обязана ей!

В глазах Арти она увидела такой интерес, какой не видела за все время общения с ним. Неужели она теряла свой шарм?

– Кто хочет, чтобы ты вышла замуж? – спросил он, поднимаясь с кресла и подходя к кровати.

– Никто! – ответила Кенна, откладывая письмо и протягивая к Арти руки.

Не имело значения, что она удачно вышла замуж, и ее последний муж оставил ей небольшое состояние (которое она тут же потратила). Не имело значения то, что она провела два года в университете в Глазго. Эти молодые снобы, кажется, никогда не забывали, откуда она родом. И не потому, что она оказывала небольшие услуги за маленькие «подарки». Некоторые графини занимались тем же, потому что им не везло, но мальчики, вроде Арти, всегда помнили о происхождении, а не о поведении.

Кенна стиснула зубы.

– Никто! – повторила она.

Арти попытался выхватить у нее письмо, и она отпрянула, заметив, что письмо его интересует больше, чем она сама.

– Это две пожилые женщины. Одну из них я знаю давно. Они хотят, чтобы я вышла замуж за человека, с которым когда-то была знакома. Честно говоря, письмо довольно бессмысленное.

– Они хотят использовать тебя? – в голосе Арти послышалась жалость, а Кенна ее ненавидела.

– Думаю да, но я не собираюсь туда возвращаться.

– А почему они считают, что ты поедешь?

– У них в головах застряла абсурдная идея, что я им что-то должна. Мать Джеймса – так зовут того человека – оплатила мое образование, поэтому они рассчитывают, что я сейчас им заплачу за помощь. Мать Джеймса знала, что я не любила ее сына, и она грозилась рассказать о моем...

– Бесстыжем поведении? – спросил Арти, целуя ее руку.

– Да, по отношению к Джеймсу. Он всегда был слеп в отношениях с женщинами.

– А как тебе удалось вынудить его мать оплатить твое обучение?

Кенна улыбнулась, вспомнив об этом.

– Я сказала ей, что, если она меня не отправит куда-нибудь – наподобие университета, – я уговорю ее сына бежать вместе со мной.

Кенна освободила свою руку. В голосе Арти звучали веселые нотки.

– Не сейчас! – резко сказала она, отбрасывая покрывало и поднимаясь с постели.

Молодой человек лежал на подушках и смотрел, как она ходит по комнате.

Кенна подошла к туалетному столику. С каждым годом количество баночек с маслами и мазями увеличивалось.

– В этом богом забытом поместье меня интересовал только один мужчина. Гэви Дугал, – сказала она, роясь в ящиках.

Через пару минут она вернулась к кровати, села рядом с Арти, открыла маленькую кожаную коробочку красного цвета и осторожно высыпала ее содержимое на пуховое одеяло из шелка.

– Я уже много лет не доставала эти штучки, – тихо произнесла она, взяв в руки ожерелье из засохшего вереска.

Оно начало рассыпаться в ее пальцах, и она аккуратно положила его на место. Здесь же была маленькая книжечка с карандашом, вроде тех, какие носят с собой девушки на танцы, чтобы записывать имена своих партнеров. Еще там был маленький камушек, отшлифованный водой.

Кенна прикрыла камушек, и ее глаза стали мечтательными.

– Гэви подарил мне этот камушек, когда мы впервые занимались любовью. Нам было по четырнадцать, я до сих пор чувствую запах вереска.

– И он не женился на тебе? Нахал! – Арти поддразнивал ее.

Кенна положила камушек обратно в коробочку.

– Он хотел жениться на мне, но я была слишком амбициозной. Я решила, что выйду замуж за старшего сына лорда, потому что у него было больше денег, и поэтому Гэви сбежал работать в Эдинбург. Позже я слышала, что он женился на какой-то сироте и вернулся домой через несколько лет. Но к тому времени я уже уехала учиться, а Джеймс тоже нашел себе жену.

– Что это? – спросил Арти, взяв тонкий кусочек меди, на котором был узор – дырочки, производившие впечатление, что в руках бумажная салфетка.

– Безделушка, оставшаяся от моего первого любовника, – ответила Кенна, улыбаясь своим воспоминаниям.

– Он играл в азартные игры?

Кенна быстро подняла голову.

– А что?

– Я видел такую штучку еще в детстве, и мой отец объяснил мне, что это такое. У одного известного игрока такая безделушка была вставлена в веер, вроде украшения. Но когда он раскрывал веер и смотрел на рубашки карт остальных игроков, то видел рисунок, говорящий о том, какие карты у его партнёров по игре. Конечно, пользоваться таким трафаретом можно только для определенного вида карт. Они должны быть с одного печатного станка, и этот человек договорился со стоявшим у станка, чтобы тот подогнал рисунок рубашки карт.

Сердце у Кенны застучало на всю комнату.

– И ты, конечно, не помнишь имени игрока?

Арти улыбнулся.

– Конечно, нет, но это фамилия древнего рода. Километровая родословная! Эта семья сражалась бок о бок с королями. А мой отец рассказывал, что мужчины в этой семье либо с честью умирали, либо бывали....

–...предательски убиты. Маккэрны, – прошептала Кенна. – Клан Маккэрнов.

– Верно! А откуда ты знаешь?

– Так вот из-за чего они ссорились, – тихо сказала она, – за один из трафаретов деда.

Она взяла кусочек меди у Арти и держала его в руках, словно это было само зло.

– Из-за этого медного кусочка умерла женщина, – сказала она и бросила его на кровать.

– Ее звали Эдвина?

– Да! – изумилась Кенна. – Как ты догадался?

– Это имя выгравировано по краю трафарета. Посмотри!

– Ее имя? Но ведь это бессмысленно. Она нашла его, и ее муж... – Кенна потерла пальцами виски, – нет, подожди-ка. Что сказал Гэви, когда дал его мне? Он сказал, что видел эту вещь на ее столе. Он шарил в ее спальне, а не в спальне ее мужа. Гэви схватил эту штучку, но когда услышал, как кто-то идет, спрятался в шкафу. Он и забыл о том, что все еще держит в руках эту вещицу. Он сказал...

Она замолчала на минуту.

– Да, Гэви сказал, что женщина искала ее, исступленно роясь в ящиках, а ему было стыдно, потому что ему всегда она нравилась. Гэви говорил, что хотел уронить эту штуку на пол после того, как женщина уйдет.

– Но не успел? Ее убили?

– Да! Ее муж вошел в комнату, и она обвинила его в том, что он украл у нее этот трафарет. Гэви говорил, что между ними была ужасная ссора, что они были очень злы, оба громко обвиняли друг друга во всех смертных грехах. А потом старик застрелил ее. Гэви говорил, что это был несчастный случай. Пистолет принадлежал ей. Она кричала, что муж ей надоел, что он сует нос не в свое дело, поэтому вытащила свой пистолет. Но когда муж попытался его забрать, пистолет выстрелил.

Кенна замолчала и посмотрела на Арти.

– Сразу же все в доме забегали, и в этом столпотворении Гэви улизнул из шкафа. Он даже не понял, что все ещё держит в руке эту медную полосочку до тех пор, пока не выбежал из дома, а потом слишком боялся кому-нибудь рассказать, что видел. На самом деле он никогда никому не рассказывал об увиденном, пока мы не стали с ним любовниками.

– А она сама играла?

– Нет, играл только ее муж, а позже я слышала, что его внук, Колин. В этой семье азартные игры – болезнь, передающаяся через поколение.

– А как ты думаешь, зачем ей нужен был трафарет? Она меняла его, чтобы муж проиграл в карты? Или надеялась, что его пристрелят, когда узнают, что он нечестно играет? – сказал Арти.

– Может быть, но почему тогда здесь ее имя? Похоже на то, что это ее трафарет, а не его..

– Возможно, она хотела сама попробовать играть в карты и выиграть однажды у мужа. Но в любом случае, эта вещь была важна для нее, раз она вытащила пистолет, думая, что трафарет взял Муж. Неужели она никогда не играла в карты?

– В каком-то смысле играла. Она тратила его деньги. То, что он не проигрывал в карты, тратила она. Гэви повторял, что... – вдруг Кенна замолчала.

– Что с тобой? – встревожился Арти.

– Карты! Колода карт у Джеймса. Он показывал мне ее. Это карты с изображением сокровищ!

– Ты говоришь глупости, – ответил Арти, заметно раздраженный тем, что не понимал ее.

Кенна схватила трафарет, перепрыгнула через кровать, подхватила письмо и позвонила, чтобы пришла горничная.

– Убирайся!

– Прошу прощения?

– Убирайся! Сейчас же! И никогда не возвращайся!

– Что с тобой? – повторил озадаченный Арти.

– Ничего! Я собираюсь замуж, вот и все! Я выхожу за человека, который и не подозревает, что он сказочно богат.

Арти сначала не понравилось, что его отшили, но затем он медленно и обворожительно улыбнулся.

– Я смогу навещать тебя?

Кенна оглядела его с головы до ног.

– Насколько я помню, – ответила она, – от Джеймса пахнет овцами. Конечно, ты сможешь навещать меня. Но только после свадьбы.

– Разумеется, – ответил Арти.

Он собрал одежду, перекинул ее через плечо и прошел мимо остолбеневшей горничной совершенно голым.