Текст книги "Бархатный ангел"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Не поднимая глаз, Элизабет села в кровати, тщательно укрыв ноги. Нет, она не станет уговаривать и ублажать его, если он считает, что это унизительно.

Выждав паузу, Майлс поднялся и, придерживая рукой полог палатки, вышел. Элизабет услышала, как он приказал принести кувшин с горячей водой.

В отсутствие Майлса Элизабет думала о побеге: ведь должен когда-нибудь Майлс лечь спать, а как только он заснет – она сбежит. Однако стоит подождать, пока не принесут что-нибудь из одежды.

Майлс не позволил слуге внести воду в палатку, а сделал это сам и поставил кувшин около кровати.

– Вода для тебя, Элизабет. Я подумал, тебе захочется умыться.

Скрестив руки на груди, Элизабет отвернулась:

– Мне ничего от вас не нужно.

– Элизабет, – сказал он, и в его голосе послышались нотки отчаяния. Присев рядом с девушкой, Майлс взял ее за руки.

– Я не собираюсь причинять тебе зло, – произнес он ласково. – Ни разу в жизни я не поднимал руку на женщину и не собираюсь делать этого сейчас. Но я не могу позволить тебе вскочить на лошадь и почти голой скакать верхом по окрестностям. Не пройдет и часа, как ты окажешься в лапах разбойников.

– Могу ли я надеяться, что вы лучше их? —

На мгновение ода слегка сжала его руку, и в ее глазах мелькнули искорки надежды. – Вы вернете меня брату?

Напряженный взгляд Майлса почти испугал ее.

– Я… подумаю.

Элизабет оттолкнула его руки и отвернулась.

– Разве можно было ожидать от Монтгомери иного? Оставьте меня. Майлс поднялся;

– Вода остывает.

Она взглянула на него, чуть улыбнувшись.

– Зачем мне умываться? Для вас? Вам нравятся только чистые и благоухающие женщины? Если это так, то я ни за что не буду мыться. Пусть лучше я обрасту грязью и стану походить на нубийскую рабыню, пусть лучше в моих волосах ползают вши и прочие твари!..

Прежде чем ответить, Майлс внимательно посмотрел на Элизабет.

– Вокруг палатки люди, я тоже буду снаружи. Если ты попытаешься сбежать, тебя вернут. – Сказав это, он вышел.

Как Майлс и предполагал, сэр Гай ждал его около палатки. Майлс кивнул ему, и великан последовал за ним в лес.

– Я послал двоих слуг за одеждой, – сообщил сэр Гай.

Когда умер отец Майлса, мальчику было всего девять лет. Перед смертью старший Монтгомери пожелал, чтобы сэр Гай позаботился о малыше, который иногда даже в собственной семье чувствовал себя чужим. Майлс общался с сэром Гаем наравне с остальными родственниками.

– Кто она? – спросил сэр Гай, опершись спиной ствол огромного дуба. – Элизабет Чатворт.

Сэр Гай кивнул. При свете луны шрам придавал его лицу устрашающее выражение.

– Я так и думал. Лорд Пагнелл не страдает отсутствием чувства юмора, если ему пришло в голову доставить Чатворт к Монтгомери. – Он замолчал, наблюдая за Майлсом. – Мы вернем ее завтра брату? Майлс отошел от него.

– Что ты знаешь о ее брате, Эдмунде Чатворте? Прежде чем ответить, сэр Гай презрительно сплюнул.

– В сравнении с Чатвортом Пагнелл просто святой. Чатворт любил издеваться над женщинами. Обычно он их связывал, а затем насиловал. В ту ночь, когда его убили, – да благословит Господь человека, сделавшего это, – молодая женщина перерезала себе вены у него в покоях.

Заметив, как Майлс сжимает и разжимает кулаки, сэр Гай пожалел о том, что сказал. Больше всего на свете Майлс обожал женщин. И не один раз сэру Гаю приходилось буквально оттаскивать Майлса от мужчин, измывавшихся над женщинами. Даже будучи ребенком, Майлс кидался на таких людей, и сэру Гаю часто приходилось сдерживать его ярость. Однако в прошлом году даже сэр Гай не смог помешать Майлсу лишить жизни мужа, давшего пощечину острой на язык жене. Король с большим трудом простил Майлсу этот скандал.

– Ее брат Роджер совсем не похож на Эдмунда, – произнес сэр Гай.

Майлс резко обернулся к нему, сверкая потемневшими от гнева глазами.

– Роджер Чатворт изнасиловал мою сестру, что и стало причиной ее самоубийства! Ты что, забыл об этом?

Сэр Гай знал, что в такой ситуации лучше промолчать и тем самым остудить пыл рассвирепевшего Майлса.

– Что ты собираешься сделать с девушкой? Отвернувшись, Майлс погладил рукой ствол дерева.

– Знаешь, она ненавидит даже имя Монтгомери. Не мы виноваты во вражде, разгоревшейся между

Монтгомери и Чатвортами, но все равно она ненавидит нас. – Он бросил взгляд на сэра Гая. – Похоже, что меня она ненавидит особенно. Как только я дотрагиваюсь до нее, она с отвращением отворачивается, и тут же вытирает место, которого я касался, словно я болен проказой.

Раскрыв рот от удивления, сэр Гай чуть было не рассмеялся. Возможно ли такое? Женщины любили Майлса даже сильнее, чем он их. Еще ребенком он проводил большую часть времени в окружении девочек, что и явилось одной из причин опекунства сэра Гая над Майлсом – из него надо было сделать настоящего мужчину. У сэра Гая не было повода сомневаться в мужественности Майлса. Просто Майлсу нравились женщины. Это была одна из причуд, подобная любви к хорошему скакуну или острому мечу. Иногда трогательное отношение Майлса к женщинам раздражало сэра Гая. Он был, например, против приказа Майлса не насиловать женщин после побед в сражениях. Хотя в целом сэр Гай мирился с такого рода недостатками своего подопечного, тем более что в остальном Майлс был нормальным юношей.

Никогда, правда, не слышал сэр Гай о том, чтобы какая-либо женщина горела желанием расстаться с жизнью из-за Майлса. Молодые и пожилые, среднего возраста и совсем юные, они так и льнули к нему. А Элизабет Чатворт, видите ли, недовольна его прикосновениям.

Сэр Гай попытался представить, как будут развиваться события в дальнейшем. Возможно, то, что уже случилось, можно назвать поражением в первой схватке. Вытянув свою огромную ручищу, он опустил ее на плечо Майлса:

– Временами мы все терпим поражение, это не унижает тебя как мужчину. Вероятно, девушка ненавидит всех мужчин без разбору. Взять, к примеру, ее брата…

Майлс сбросил его руку с плеча.

– Ее обидели! Сильно обидели! Я не говорю о ее теле, покрытом синяками и ссадинами. Не об этом речь! Она оградила себя стеной ненависти и злобы.

Сэр Гай чувствовал, что Майлс находится на грани бешенства.

– Эта девушка из благородного семейства, – тихо произнес он. – Ты не можешь держать ее в заточении. Король уже объявил вашего брата вне закона, и не стоит его провоцировать вновь. Ты обязан вернуть леди Чатворт ее брату.

– Вернуть туда, где пытают и издеваются над женщинами? Именно там она научилась ненавидеть. Если я верну ее сейчас, то что она подумает обо всех Монтгомери? Разве сможет она узнать, что мы не причиняем вреда людям, в отличие от ее брата?

– Не собираешься же ты держать ее здесь? – с испугом воскликнул сэр Гай.

Казалось, что Майлс обдумал этот вопрос со всех сторон.

– Пройдет несколько дней, прежде чем кто-либо узнает о ее пребывании здесь. Может быть, за это время мне удастся доказать ей…

– Ты забыл о своих братьях, – строго напомнил сэр Гай. – Они ждут тебя дома. Гевину не потребуется много времени, чтобы узнать, что ты держишь Элизабет Чатворт в качестве пленницы. – Он сделал паузу и понизил голос: – Если ты отпустишь девушку, не причинив ей вреда, то она будет вынуждена говорить о Монтгомери только хорошее.

Глаза Майлса сверкнули.

– Боюсь, что Элизабет будет лишь хвалиться, что, угрожая топором, вынудила меня освободить ее. – Он едва заметно улыбнулся. – Я все решил. Я задержу ее на некоторое время, достаточное для того, чтобы она увидела: Монтгомери не похожи на ее умершего брата. Итак, мне пора возвращаться и… – Он улыбнулся еще шире. – …Не забудь предоставить моей маленькой грязной пленнице возможность принять ванну. Ну давай же. Гай! Что ты уставился на меня? Это займет у нас всего лишь несколько дней.

Не говоря ни слова, сэр Гай последовал за своим молодым господином в лагерь. Ему стало интересно, удастся ли Майлсу одержать победу над Элизабет Чатворт всего за несколько дней.

Как только Элизабет убедилась, что Майлс ушел, она моментально оказалась в самом дальнем углу палатки и, приподняв тяжелый край, увидела снаружи мужские ноги. Обойдя палатку по периметру, она поняла, что охрана сомкнула свои ряды тесным кольцом.

Когда Майлс втащил два ведра горячей воды, Элизабет пыталась расчесать свои волосы, но, увидев Майлса, выпрямилась и скрестила на груди руки. Не взглянула она на Майлса и тогда, когда он сел на кровать рядом с ней. Но, как только он начал обмывать ее руки теплой водой, Элизабет подняла глаза. Потрясенная случившимся, она в ту же минуту отпрянула в сторону, но Майлс, схватив ее, начал обмывать ей лицо.

– Ты будешь чувствовать себя намного лучше, когда умоешься, – ласково вымолвил он. Элизабет резко оттолкнула его руку:

– Мне не нравится, когда ко мне прикасаются. Убирайтесь отсюда вон!

Набравшись терпения, Майлс продолжил свое занятие.

– Ты прелестная девушка, Элизабет, и должна гордиться своей внешностью.

Взглянув на него в эту минуту, Элизабет вдруг обнаружила, что если до сих пор она была равнодушна к Майлсу, то теперь явно ненавидит его. Было понятно, что этот мужчина привык к тому, что женщины падали к его ногам. Он, наверное, думает, что стоит ему только прикоснуться к ее щеке, как она, преисполненная желания, начнет глубоко и страстно дышать. Несомненно, он красив, голос его сладострастен, но на ее пути встречались и более красивые и опытные мужчины, а некоторые из них предпринимали попытки соблазнить ее, но… безуспешно.

Элизабет томно заглянула Майлсу в глаза, увидев чуть вспыхнувшую искру радости, улыбнулась – и с силой впилась зубами в его руку.

Это так потрясло Майлса, что он с минуту никак не реагировал на ее выходку. Затем крепко сжал ее скулы и заставил разжать зубы. Видимо, все еще удивляясь, он высвободил руку и стал рассматривать глубокие следы укуса на коже. Когда он перевел взгляд на Элизабет, глаза девушки победоносно сияли.

– Принимаете меня за дурочку? – спросила Элизабет. – Думаете, не знаю, какую игру вы затеяли со мной? Хотите приручить тигрицу, а заставив принимать пищу из ваших рук, вернете меня брату беременной еще одним вашим ублюдком. Это будет триумфом не только клана Монтгомери, но и просто мужчины.

Глаза Майлса неотрывно следили за Элизабет.

– Ты умная девушка, Элизабет, и мне хотелось бы доказать тебе, что мужчины способны на гораздо большее, чем проявление диких инстинктов.

– Каким же образом вы намереваетесь продемонстрировать это? Вы, наверное, уже заметили, что я не дрожу каждый раз от похотливого желания, когда вы оказываетесь рядом. А может, вам противна сама мысль о поражении? Пагнелу нравятся насилие и жестокость. А что нравится вам? Что возбуждает вас? Погоня, преследование? А как вы поступаете, когда добиваетесь женщины? Выбрасываете, как ненужную вещь?

Увидев, что своими вопросами загнала Майлса в угол, Элизабет вдруг почувствовала презрение к своим родственникам, которые обычно так легко уступали Монтгомери.

– Неужели мужчина, подобный вам, не способен хоть раз в жизни совершить что-нибудь достойное? Отправьте меня к брату!

– Нет! Ни за что! – взорвался Майлс, и глаза его расширились. Никогда еще женщина не сердила его до такой степени. – Повернись, Элизабет. Я вымою тебе голову.

Элизабет вызывающе посмотрела на Майлса:

– А если я откажусь? Вы что, побьете меня?

– Я уже близок к тому, чтобы решиться на это. – Он схватил ее за плечо, резко повернул и уложил на кровать так, чтобы ее длинные волосы свешивались через край.

Пока Майлс мыл и ополаскивал волосы, Элизабет молчала, обдумывая, не слишком ли много она позволяет ему. Его манера поведения раздражала ее: он был слишком спокоен и самоуверен до такой степени, что ей страстно захотелось чем-нибудь досадить ему. Элизабет успела обратить внимание на то, что стоило Майлсу лишь намекнуть, и его люди беспрекословно выполняли все его указания, относясь к ним как к приказам. Интересно, неужели и женщины подчинялись ему так же легко?

Наверное, не стоило до такой степени сердить Майлса. Может, притвориться, что безумно влюблена в него, и он освободит ее? Если мило рыдать у него на плече, возможно, он выполнит все ее желания… Но она не унизится перед мужчиной. Кроме того, ей была противна даже мысль о тяжком испытании, которое она себе готовила: прикоснуться к нему по собственной воле?!

Майлс расчесал мокрые волосы Элизабет изящным гребнем из слоновой кости, затем вышел из палатки и через несколько минут возвратился с роскошным платьем из красной венецианской парчи. Не забыл он и про нижнее белье из тонкого батиста.

– А теперь, на свое усмотрение, можешь продолжить купание или на этом закончить, – обратился к ней Майлс, – но в любом случае я советую одеться. – Произнеся это, он оставил ее одну.

Элизабет, хотя и торопливо, но начала мыться, морщась всякий раз, когда дотрагивалась до своих синяков, но ей было не до них. Она была довольна тем, что у нее появилась одежда, дававшая ей большую свободу действий и шанс на побег.

Вернувшись с подносом, полным еды, Майлс зажег в темной палатке свечи.

– Я принес всего понемногу, не зная твоих вкусов. Элизабет не удосужилась даже ответить.

– Тебе нравится платье? – Майлс внимательно смотрел на девушку, но Элизабет отвернулась.

Платье было дорогое, отделанное вышивкой из золотых нитей. Многие женщины были бы в восторге от него, но Элизабет, казалось, совсем не заметила, из какого материала сшито платье: из шелка или трубой неотбеленной домотканной холстины.

– Еда остывает. Присаживайся за стол рядом со мной и поешь.

Элизабет посмотрела на Майлса:

– Не имею ни малейшего желания прикасаться к чему-либо за этим столом.

Майлс хотел было вспылить, но сдержался.

– Когда изрядно проголодаешься, еда будет ждать на столе.

Присев на кровать, Элизабет вытянула перед собой ноги, скрестила на груди руки и сосредоточила взгляд на высоком, искусно сделанном подсвечнике, стоявшем перед ней. Завтра она найдет способ выбраться отсюда.

Не обращая внимания на жующего Майлса и запахи пищи, Элизабет прилегла на кровать и заставила себя расслабиться, чтобы к утру собраться с силами. Тяжкие испытания дня измотали ее до предела, и она моментально заснула.

Проснувшись среди ночи от ощущения опасности, Элизабет спросонья не сразу поняла, что случилось. Спустя несколько минут сознание ее прояснилось, и Элизабет в недоумении уставилась на Майлса, спящего в другом углу палатки.

Еще ребенком, живя в доме, наполненном страхом и ужасами, она научилась ходить бесшумно. Стараясь не шуршать платьем, Элизабет тихо, на цыпочках, прокралась в дальнюю часть палатки. Она не сомневалась, что кругом стража, но почему-то верила, что позади палатки стражники не столь бдительны.

Ей потребовалось немного времени, чтобы приподнять край палатки и выбраться наружу. Элизабет сжалась в комок и осторожно, дюйм за дюймом, начала отползать от палатки. Мимо нее прошел часовой, но она прижалась к какому-то кусту и почти слилась с ним. Как только стражник отвернулся, Элизабет бросилась в сторону леса.

Ей удалось ускользнуть незаметно лишь благодаря многолетним тренировкам: еще в детских играх она научилась водить за нос брата Эдмунда и его друзей. Роджер всегда ворчал на нее, говоря, что из нее выйдет хороший лазутчик.

Добравшись до кромки леса, Элизабет сделала глубокий вдох и усилием воли успокоила бешено колотящееся сердце. Она знала, что представляет собой ночной лес, и поэтому спокойно отправилась в путь, шагая легко и быстро. Оставалось только удивляться, как бесшумно она могла двигаться.

К тому времени когда взошло солнце, Элизабет находилась в пути уже два часа, и постепенно темп ее движения стал замедляться. Она не ела более суток, поэтому силы покидали ее. С трудом передвигая ноги, она цеплялась одеждой за кустарник, ветви деревьев рвали волосы на голове.

Спустя час она начала дрожать. Присев на упавшее дерево, Элизабет попыталась взять себя в руки. Вероятно, это объяснялось тем, что ей просто не хватало сил из-за голода и тяжелых испытаний предыдущего дня, измотавших ее до предела. Подумав об отдыхе, она тут же закрыла глаза и поняла, что не сможет продолжить путь, если не поспит.

В изнеможении Элизабет опустилась на землю рядом с деревом, не обращая внимания на копошившихся на стволе мелких насекомых: ей уже не раз приходилось ночевать в лесу. Перевернувшись на спину, Элизабет предприняла попытку зарыться в опавшую листву, но моментально провалилась в глубокий сон.

Проснулась она от сильного толчка в бок. Высокий, хорошо сложенный бродяга с выбитым передним зубом ухмылялся, склонившись над ней. За ним стояли два других, таких же грязных и дурно пахнущих.

– Говорил же тебе, что жива, – произнес первый, схватив Элизабет за руку и резким движением поставив ее на ноги.

– Хорошенькая, – произнес другой, положив руку на плечо девушки.

Элизабет рванулась в сторону, под рукой бродяги платье порвалось, обнажив плечо девушки.

– Чур, я первый! – открыв рот от изумления, проревел третий бродяга.

– Настоящая леди, – вымолвил самый здоровый из них, схватив Элизабет за плечо.

– Мое имя – Элизабет Чатворт, и, если вы хоть чем-то обидите меня, граф Бейхам отрубит вам головы.

– Уж не тот ли граф, который вышвырнул меня с моей фермы? – произнес один из бродяг. – Из-за него моя жена и дочь окоченели зимой от холода и умерли.

Когда он взглянул на Элизабет, выражение его лица стало таким жутким, что она была бы рада убежать.

Здоровый бродяга ухватил Элизабет за горло:

– Мне нравится, когда женщины умоляют меня.

– Это нравится многим мужчинам, – холодно отозвалась она, глядя в его удивленно моргающие глаза.

– Она вдобавок еще и подлюга, Билл, – сказал один из бродяг. – Отдай мне ее первому.

Неожиданно он изменился в лице, издал странный звук, похожий на бульканье, и упал прямо на Элизабет. Увернувшись от его падающего тела, она краем глаза увидела торчащую из его спины стрелу, и, пока бродяги, раскрыв рты, смотрели на своего мертвого приятеля, Элизабет, задрав юбку, перепрыгнула через бревно.

Из-за деревьев появился Майлс и поймал Элизабет за руку. Когда она увидела выражение его лица, у нее перехватило дыхание: оно было искажено от гнева, рот плотно сжат, глаза потемнели, брови насуплены, а ноздри раздувались.

– Оставайся здесь, – приказал он.

В замешательстве Элизабет подчинилась его приказу, но ненадолго. Только сейчас она поняла, почему еще в неполные восемнадцать лет Майлс Монтгомери добился славы на полях сражений. Бродяги, против которых он выступил, были отнюдь не безоружны. Один из них, раскрутив над головой железный шар с шипами, умело запустил его, целясь Майлсу в голову. Увернувшись от снаряда, Майлс мгновенно вонзил свое копье в бродягу. Лишь несколько секунд потребовалось ему, чтобы уничтожить обоих противников, но пульс его при этом не изменился. Казалось просто невероятным, что этот хладнокровный убийца еще вчера мыл ей голову так аккуратно и ловко, что даже не дернул ни единого волоска.

Не теряя больше времени на размышления о сложности и противоречивости характера своего недруга, Элизабет пустилась бежать с поля боя. Зная, что Майлс все равно догонит ее, она надеялась его обхитрить. Ухватившись за первую же низко расположенную ветку, она быстро вскарабкалась на дерево.

Через некоторое время прямо под ней появился Майлс. Его бархатный дуплет был забрызган кровью, обнаженный меч был также в крови. Как затравленный зверь, он вертел головой по сторонам, затем замер и прислушался. Элизабет затаила дыхание. Через минуту Майлс неожиданно развернулся на каблуках, и, запрокинув голову, посмотрел на нее.

– Спускайся вниз, Элизабет, – произнес он глухим голосом.

Однажды, когда ей было лет тринадцать, что-то подобное с ней уже произошло… Тогда ей пришлось спрыгнуть с дерева прямо на отвратительного мужчину, преследовавшего его, и, сбив его с ног, скрыться, не дав тому опомниться. Не раздумывая, Элизабет и теперь бросилась на Майлса, но он устоял на ногах и крепко прижал ее к себе.

– Те люди могли убить тебя, – произнес он, даже не обратив внимания на то, что она пыталась сбить его с ног. – Как тебе удалось проскочить мимо моих стражников?

– Отпустите меня сейчас же! – потребовала Элизабет, отбиваясь от Майлса, но он продолжал удерживать ее в своих объятиях.

– Почему ты не послушалась меня и не стала ждать?

Услышав такой идиотский вопрос, она перестала сопротивляться.

– А если бы один из этих головорезов отдал подобный приказ? Мне что, тоже надо было бы ждать? В чем, собственно говоря, разница между ними и вами?

Его глаза гневно сверкнули.

– Черт побери, Элизабет! Что ты имеешь в виду, сравнивая меня с этими бандитами? Разве я тебя чем-нибудь обидел?

– Ты все-таки нашел ее. – В голосе сэра Гая слышались довольные нотки. – Разрешите представиться, миледи, сэр Гай Линакр.

Продолжая изо всех сил колотить Майлса по плечам, Элизабет кивнула сэру Гаю в знак приветствия., – Вы когда-нибудь перестанете меня мучить? – бросила она Майлсу.

Он настолько неожиданно разжал объятия, что Элизабет чуть не грохнулась на землю. Быстрая смена положения и пустой желудок незамедлительно дали о себе знать. Элизабет схватилась за голову, в глазах у нее потемнело, и, пытаясь удержать равновесие, она вытянула вперед руки.

Сэр Гай подхватил ее.

– Не прикасайтесь ко мне, – прошептала Элизабет, погружаясь в какой-то зыбкий туман.

Принимая девушку у сэра Гая, Майлс сказал:

– По крайней мере, она испытывает отвращение не только ко мне.

Открыв глаза, Элизабет увидела, что Майлс подозрительно смотрит на нее.

– Как долго ты голодаешь?

– Не так уж давно, чтобы радоваться встрече с вами, – резко ответила Элизабет.

Услышав ответ, Майлс не смог удержаться и от всей души расхохотался. Затем нагнулся и, прежде чем Элизабет что-либо сообразила, страстно поцеловал ее в губы.

– Ты неподражаема, Элизабет!

Она так усердно пыталась стереть тыльной стороной ладони следы его поцелуя, что казалось, кожа скоро начнет слезать с губ.

– Опустите меня на землю! Я прекрасно себя чувствуя и могу идти сама.

– Предоставить тебе возможность снова сбежать? Ну уж нет, видимо, придется теперь держать тебя на привязи.

Посадив Элизабет на лошадь впереди себя, Майлс направился в лагерь.