Текст книги "'Синано' - потопление японского секретного суперавианосца"

Автор книги: Джозеф Инрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Я попросил Билла Сайкса поднять для меня на мгновение перископ, чтобы еще раз взглянуть на цель. Перископ быстро поднялся и тотчас опустился вниз. Несмотря на то, что было еще довольно темно, я не хотел, чтобы перископ задерживался на морской поверхности, когда в этом не было острой необходимости. На этот раз я заметил что-то странное в очертаниях авианосца противника, что-то такое, чего я не мог понять. Во время быстрого обзора авианосца в перископ я видел, что его громадная надстройка, казалось, наклонилась вправо. Странно, подумал я, как это может быть. Я никогда не слышал, чтобы надстройка могла быть так наклонена. Я знал, что когда находишься на траверзе авианосца, то появляется впечатление, что надстройка наклонена – из-за того, что ее нижняя часть больше, чем верхняя. Такой вид получается от эффекта сужения сектора авианосца от полетной палубы до верхнего мостика. Но сейчас это был не тот случай. Мы находились у него прямо по носу, когда я смотрел на авианосец в перископ. Его корпус выглядел так, как если бы мы находились у него на траверзе правого борта. Я точно знал местоположение нашей подводной лодки по отношению к авианосцу. Такое впечатление наклона надстройки могло бы возникнуть только в том случае, если бы мы находились ближе к траверзу.

Все это заставило меня призадуматься: не изменил ли авианосец свой курс? Честно говоря, я был в замешательстве. Мое беспокойство усиливалось, и я, бочком приблизившись к лейтенанту Бантингу, спросил его шепотом, чтобы другие не заметили моего смущения:

– Не показывает ли торпедный автомат стрельбы поворот авианосца на зигзаге влево?

– Нет, сэр. Он находится на прежнем курсе.

Все еще в замешательстве от необычного вида авианосца, я приказал поднять перископ, чтобы узнать, не изменился ли его пеленг.

– Он находится на прежнем курсе, кэп'н, – ответил Дейв.

Во время своих наблюдений за авианосцем я увидел еще одно необычное явление. На нок-рее его были огни, световые сигналы, видимые на много миль среди ночной темноты. Как я заметил, эсминец, находившийся впереди, замедлил ход, пока авианосец не подошел к нему на траверзе до 200 ярдов. Тут снова последовали световые сигналы с авианосца. Что за чертовщина?! Невероятно, чтобы боевой корабль использовал световые сигналы ночью. Они видны со всех направлений, особенно когда они передаются с нок-реи.

Теперь расстояние между нами сократилось до 8500 ярдов. Мы все еще находились на небольшом курсовом угле авианосца.

– Мы должны выходить в атаку, – сказали почти одновременно Боб и Дейв.

– Я знаю, – проговорил я. – Сейчас начнем. В обычном порядке. Первой выпустим торпеду из аппарата номер один. Интервал между пусками – восемь секунд. Передайте команду в носовой отсек – приготовиться к стрельбе.

Я хотел понаблюдать за результатами атаки и приказал Сайксу поднять перископ. Я все еще использовал ночной перископ, с более широким обзором, и, как только взглянул на цель, сразу же увидел, что авианосец сделал поворот на новый курс. Мы были готовы к такому развитию событий. На лодке были отработаны подобные ситуации. Важно было не тратить время на новый расчет дальности стрельбы и курсового угла. Наша группа управления огнем исследовала все предыдущие ходы зигзагом авианосной группы и сделала вывод, что средний поворот на зигзаге составлял примерно 30 градусов. Поэтому, когда я сообщил, что авианосец делает новый поворот на зигзаге, лейтенант Бантинг свел эти средние данные и заложил их в торпедный автомат стрельбы.

– Изменения внесены, как показал световой сигнал, – доложил он, давая знать, что новые данные введены в компьютер.

Торпедный автомат стрельбы автоматически выдал новые, откорректированные углы гироскопа для торпед в носовых торпедных аппаратах.

Госпожа удача оказалась в боевой рубке среди нас. Новый курс авианосца давал нам идеальную возможность: ведь мы только и мечтали о том, чтобы он повернулся к нам правым бортом. Сейчас он находился на курсе, ведущем на юг, а мы – на восток, на пути, перпендикулярном его курсу. Расстояние, которое должны были пройти наши торпеды, увеличилось примерно на три четверти мили. В этой новой ситуации у нас появилось еще 2 минуты в запасе перед тем, как произвести залп.

Я все еще пытался установить тип авианосца. Черт побери, сколько же тяжелых авианосцев осталось у Японии? И снова вслух описывал я контуры авианосца всем тем, кто стоял вокруг меня: какие очертания у его надстройки, какая у него расширенная носовая часть, похожая на нос клипера, а корма – как у крейсера.

Рядом со мной стоял энсин Кросби, держа в руке Справочник по опознаванию кораблей противника так, чтобы я мог видеть все типы авианосцев с большими надстройками.

– Этот авианосец не похож ни на один из них, Гордон. Дай-ка мне кусок бумаги.

Он принес мне карандаш и бумагу. Я быстро набросал причудливый силуэт авианосца. Гордон досмотрел сначала на мой корявый рисунок, а затем – в справочник.

– У японцев нет ничего подобного, – сказал он.

– Черта с два! Я как раз сейчас смотрю на это чудовище. Продолжая всматриваться через перископ в цель, я вдруг заметил неожиданный маневр эсминца охранения: он стал подходить по правому траверзу авианосца.

Проклятие, он менял курс и шел прямо в нашем направлении! Не было никакого сомнения, что он увеличил скорость вспарывая воду. Необходимо было быстро принимать еще одно решение. Я объявил команде в боевой рубке:

– К нам приближается эсминец. Он должен пройти примерно в двухстах ярдах у нас по носу.

Но я-то знал, что он пройдет на гораздо меньшем расстоянии. Только зачем волновать всех, если мы ничем не можем предотвратить его действия? Единственное, что мне необходимо было знать: собирается ли эсминец атаковать нас или просто возвращается на свое место в строю кораблей охранения? Если он намерен атаковать нас, то включит свой гидролокатор, чтобы определить наше местонахождение и расстояние до нас.

Я обратился к нашему гидроакустику радисту первого класса Скэнлану:

– Посылает ли эсминец сигналы?

– Нет, сэр.

Но я хотел точно удостовериться в этом:

– Скэнлан, посмотри мне в глаза и скажи правду, посылает ли японский эсминец сигналы?

Скэнлан прокрутил ручку гидролокатора по всей шкале, на которой приемник может обнаружить передачу сигналов. Затем он посмотрел мне прямо в глаза:

– Нет, сэр, эсминец не посылает никаких сигналов.

Если бы мы обнаружили сигналы, у меня было бы два выбора: уйти на большую глубину, чтобы избежать попаданий глубинных бомб, или оставаться на перископной глубине и, выпустив торпеды, надеяться на лучшее. Так как эсминец нас, казалось, не обнаружил, я приказал Сайксу опустить перископ и крикнул вниз командиру поста погружения и всплытия:

– Погружение на глубину шестьдесят два фута!

Мы все слышали шум винтов эсминца. Он становился все громче. Мы погрузились на глубину 62 фута. Между верхней частью перископа Арчер-Фиш и килем эсминца сейчас будет всего 10 футов. Японский корабль приближался. В боевой рубке молчали. Только смотрели друг на друга, время от времени поднимали глаза кверху и слушали. Некоторые, видимо, шептали про себя молитвы. Все крепко держались за то, что было поблизости. Я тоже.

Вскоре эсминец прошел прямо над нами. От шума его винтов душа уходила в пятки. Он громыхал над нами, как локомотив. Весь корпус лодки вибрировал и качался от ударов волн. Мы ждали. Сбросит ли он глубинные бомбы?

Нет, не сбросил! Эсминец миновал нас, и шум его винтов постепенно стих. Я быстро резким движением большого пальца дал знак: наверх! И Сайкс поднял перископ. Я кинулся к нему. Авианосец был на месте, его отчетливо было видно. Я направил перекрестье нитей в оптическом прицеле на его надстройку и быстро запросил:

– Дайте пеленг.

Быстрота действий играла сейчас решающую роль, так как курсовой угол авианосца сильно увеличился и находился на последнем пределе, когда можно было вести стрельбу торпедами. Мы бы уже выпустили торпеды по цели, если бы этот проклятый эсминец не заставил меня опустить перископ на 60 секунд.

– Товсь! – скомандовал я.

– Пуск первый! – Старшина Карнахан, стоявший от меня слева, нажал кнопку пуска. Арчер-Фиш резко вздрогнула, как будто ее ударил кит. В этот момент сжатый воздух под большим давлением вытолкнул первую торпеду из торпедного аппарата. Она вышла в облаке из пузырьков воздуха с установленной глубиной хода 10 футов и с гидроскопическим углом поворота вправо на 28 градусов. Теперь у меня было время, чтобы рассмотреть цель во всех деталях.

Боже мой, до чего же был громадным этот авианосец! Он своими размерами заполнил весь перископ.

Я подумал о том, что нам нужна была вот такая цель, и мы получили ее. Спасибо небесам за прекрасный шанс!

Старшина Карнахан почти автоматически повернул переключатель на торпедный аппарат No 2, выждал 8 секунд, после чего произвел выстрел второй торпедой. Лодка снова вздрогнула. Затем были выпущены еще две торпеды. Я продолжал смотреть в перископ. Напряжение нарастало: попали ли мы в цель? Сейчас мы это узнаем.

После выстрела четвертой торпедой командир Бобчинский скомандовал:

– Рассчитать новые данные для стрельбы!

Старшина передавал сообщение по телефону. Я начал получать данные о дистанции, пеленге на цель и ее курсовом угле.

После этого я передал Бобу обязанности руководителя стрельбы, а также предоставил ему полномочия действовать по своему усмотрению. Как и любой человек, я, сосредоточив свое внимание на одном аспекте действий, мог упустить в это время другие. Его задача состояла в том, чтобы мы, высматривая одно дерево, не упустили лес.

Позже Боб вспоминал, что при других командирах подводных лодок действовало такое правило; когда производилась стрельба из шести торпед, то после пуска первых трех торпед, когда не было попаданий, производилась корректура данных, заложенных в компьютер. Это был самый надежный способ не допустить промаха оставшимися торпедами. Мы же решили произвести действия по корректировке данных после выпуска четырех торпед, хотя никогда не пробовали это делать на учениях и тренировках.

Боб ввел новые данные в торпедный автомат стрельбы в самый разгар пуска торпед. Я ему полностью доверял. Тогда не было времени обсуждать его решения. Моя интуиция подсказывала мне, что Бобу надо разрешить делать все, что он считает необходимым для того, чтобы потопить этот проклятый авианосец.

И тут случилось невероятное: в тот момент, когда мы получали новые данные для стрельбы, мы все почувствовали толчок, который означал, что из торпедного аппарата вышла пятая торпеда. Это было совершенно необъяснимо. Но как бы то ни было, я не намеревался теперь искать причины. Торпеды выпустили. Больше мне ничего не надо было знать. Позже я выяснил, как это произошло.

Лейтенант Бантинг вскоре получил новые данные на торпедном автомате стрельбы. В это время вспыхнул сигнальный огонь. Старшина Карнахан без малейших признаков волнения выпустил шестую торпеду. Арчер-Фиш снова вздрогнула, и мы стали ожидать результатов торпедной атаки.

Мы использовали веерообразный способ стрельбы, перекрывая на ее полукружии длину цели на 150 процентов. Первая торпеда выстреливалась и проходила позади авианосца, четыре торпеды били в корпус авианосца, а последняя должна была пройти по носу авианосца. Такой способ был очень рационален, так как в этом случае можно было добиться наибольшего количества попаданий, несмотря на какие-то ошибки, допущенные в определении курса или скорости цели.

Как говорится, сердце ушло в пятки – вот что я испытывал в тот момент.

И вот в перископ я увидел огромный огненный шар в районе кормы авианосца. Тотчас же мы услышали взрыв первой торпеды, донесшийся к нам сквозь слой воды. Немного погодя Арчер-Фиш ощутила сильный удар волн, вызванный взрывом торпеды с 680 фунтами взрывчатки.

– Попали! – закричал я. – Попали в сукина сына!

Конечно, рано было еще праздновать победу. Необходимо подсчитать число попаданий. И конечно, надо вовремя уйти от атаки глубинными бомбами.

Я продолжал смотреть в перископ и вскоре увидел второй взрыв, поразивший корпус авианосца через 8 секунд после первой торпеды. Вторая торпеда разорвалась на 50 ярдов от места первого взрыва в направлении носа авианосца.

В моей душе все ликовало. Видимо, распределение торпед в залпе было идеальным.

Я повернул перископ так, чтобы посмотреть на реакцию эсминцев. Один из них уже направился к нам, а другой, который всего минуту назад прошел над нами, делал крутой поворот, чтобы устремиться к нам. Я еще раз быстро взглянул на авианосец, когда мы услышали новые взрывы. Невероятно, но он уже начал крениться и, казалось, вот-вот перевернется.

Я знал, не ожидая подсчета, что большинство торпед попало в цель.

Мне очень хотелось оставаться еще на перископной глубине и наблюдать, как авианосец начнет уходить под воду. Но, конечно, это было невозможно. Мы сделали все, чтобы потопить авианосец. Эсминцы уже рыскали в поисках нас. Теперь Арчер-Фиш становилась целью для противника.

– Погружение на четыреста футов! – скомандовал я.

Как только Арчер-Фиш начала погружение, у нас появилась возможность выразить свои чувства и поздравить друг друга. Было трудно понять, что каждый из нас хотел сказать, так как все мы говорили одновременно. Но никого это не беспокоило.

– Я насчитал шесть попаданий!

– Я тоже насчитал столько же, – повторил другой голос.

– Авианосец сейчас затонет!

– Пойдет на дно еще один японский корабль...

– Самое время...

– Спасибо господу за этот авианосец...

Самый взволнованный и радостный в боевой рубке был Билл Сайкс, который поднимал и опускал перископ по моей просьбе во время атаки.

– Наши торпеды поразили этот авианосец. Он получил много попаданий. Он пойдет на дно. Разрази меня господь, если это не так! – Он радовался, как подросток, прыгая и крича.

Я посмотрел на корабельные часы над штурманской картой: было 3.22. Мы погрузились в 3.05. Прошло всего 17 минут, но они были заполнены событиями, которые мы не забудем никогда. Я похлопал по четкам. Да, Арчер-Фиш с триумфом выполнила свою задачу. Я вышел победителем из поединка с неприятельский кораблем. Мы все дождались часа своей славы в этой страшной войне.

Радист Скэнлан следил за эсминцами, прослушивая шумы их винтов. Он также услышал шумы и скрежет, которые, по его мнению, означали предсмертную агонию авианосца, он разваливался. Океан поглощал его, сокрушая и вырывая его переборки. Эти звуки были музыкой для наших ушей.

Но тут японские эсминцы оказались прямо над нами, и мы услышали разрывы глубинных бомб...

11. Опустошение

Было 3.17, 29 ноября. Синано завершил поворот с курса 210 на 180 градусов. Кэптен Абэ перехитрит этих янки, особенно упорного командира их группы подлодок. Авианосец будет идти курсом зигзага, если необходимо, всю ночь и утро, но не подпустит американские подводные лодки к себе.

Штурман Накамура и энсин Ясуда наносили новые данные о маршруте корабля на карту. С каждым часом у старшего штурмана все больше возрастало беспокойство. Скоро скроется луна и взойдет солнце. При дневном свете все бомбардировщики Б-29, которые пролетают по направлению к Токио, увидят Синано. Действительно ли они так много выиграли от ночного перехода?

В этот момент первая торпеда врезалась в корпус Синано на десять футов ниже ватерлинии. Раздался ужасающий грохот, и громадное красно-оранжевое пламя, охватив правый борт авианосца, взметнулось в темное небо. Торпеда угодила примерно в 194-й шпангоут футах в 115 от руля. Удар пришелся по большой холодильной установке, а также по пустой цистерне для авиационного бензина. Проломило переборку, что привело к затоплению еще одного отсека с холодильной установкой на нижней палубе. Взрывом также разрушило переборки отсеков технического персонала в уничтожило всех, кто в это время здесь отдыхал. В течение следующих 30 секунд еще три торпеды угодили в авианосец ближе к носовой части. Взрывались они с интервалом в 8 секунд. Вторая торпеда ударила по отсеку, где находился редуктор правого гребного винта. Вода хлынула в пробоину и затопила машинное отделение. Личному составу удалось спастись.

Третья торпеда пробила корпус Синано, в результате чего котельное отделение No 3 оказалось затопленным в течение нескольких минут. Все члены команды, находившиеся на вахте, были убиты. Вскоре лопнули переборки, отделяющие затопленную котельную No 3 от котельной No 1, и вода быстро затопила ее, а следом и котельную No 7.

Последняя торпеда, выпущенная подводной лодкой Арчер-Фиш, ударила по правому борту в районе компрессорного отсека, который вскоре был тоже затоплен. Вода хлынула в погреба, где хранились зенитные снаряды. Была взорвана топливная цистерна по правому борту. Вскоре был затоплен прорвавшейся водой и покинут командой пост борьбы за живучесть – один из центральных нервов корабля по борьбе с огнем и водой и по организации восстановительных работ. Все работы по спасению корабля принял на себя пост борьбы за живучесть No 1, расположенный на надстройке авианосца. Первоочередной задачей его стала борьба с затоплением.

Кэптен Коно, командир электромеханической боевой части, находился на посту No 2, когда услышал глухие взрывы первых трех торпед. Он позвонил на мостик коммандеру Араки, командиру боевой части связи. Араки ответил, что кэптен Абэ уже извещен об атаке подводной лодки и просит доложить как можно скорее о размерах повреждений и их характере. Вскоре где-то внизу взорвалась четвертая торпеда. Кэптен Коно думал, что сильный толчок собьет его с ног и ударит о переборку. Вместо этого он ощутил только, как воздушная волна пронеслась по коридорам корабля.

– Командир, я позвоню позже. В корабль попала четвертая торпеда. Где-то внизу под нами. В отсеки уже хлынула вода, – быстро доложил он по телефону.

По характеру взрывов кэптен Абэ тотчас определил, что Синано атакован подводной лодкой. Он достаточно долго служил на море и был слишком искушен в боевой обстановке, чтобы не понять сразу, что удары были нанесены торпедами и они пробили корпус его корабля.

Ну что ж, пусть противник делает, что хочет, он был уверен, что Синано выдержит торпедную атаку и останется на плаву.

– Торпеды противника, господа! Тревога всем боевым постам, всему экипажу корабля. Доложить о повреждениях и погибших...

В душе кэптена Абэ кипело. Он размышлял: доложить ли, нарушив радиомолчание, в штаб об атаке? Нет, лучше подождать и определить размеры повреждений...

– Штурман Накамура, прикажите удерживать самую высокую скорость. Мы должны идти на самой большой скорости, которую позволят наши машины.

Лейтенант Савамото доложил:

– Кэптен Аба, корабль получил крен. Девять... десять градусов на правый борт.

Кэптен Абэ, взглянул в иллюминатор на мостике: Синано начал крениться. Что-то слишком быстро. Могли ли четыре торпеды вызвать такое состояние? Такой громадный корабль, имеющий броневую защиту – нет, что-то не так. Или не сработали противоторпедные були в корпусе?

После того, как штурман Накакура передал распоряжение командира рулевому, он приказал энсину Ясуде нанести точное местонахождение Синано в момент торпедирования. Молодой офицер сразу же исполнил это, отметив также время начала атаки.

Тяжелые испытания для Синано начались в 3.17. Коммандер Араки доложил:

– Cэp, кэптен Коно сообщил, что должен покинуть пост борьбы за живучесть номер два. Этого требует обстановка тяжелых повреждений. Он переходит на пост борьбы за живучесть номер один.

– Я хочу, – отвечал кэптен Абэ, – иметь полные данные о полученных нами повреждениях, а также данные от постов борьбы за живучесть. Прикажите им сделать это немедленно.

Он прошел в штурманскую рубку, где Накамура и энсин Ясуда развернули светокопии чертежей Синано и изучали их, чтобы определить места попадания торпед.

Почти сразу же поступил первый доклад от поста борьбы за живучесть No 1. Первая торпеда угодила в конденсаторный отсек, расположенный ближе к корме по правому борту, Кэптен Абэ обратился к младшему лейтенанту Митио Савамото, вахтенному офицеру, который был сыном заместителя министра императорского флота, и велел ему проверить повреждения в конденсаторном отсеке, а также принять доклад из румпельного отделения о повреждениях и затоплении водой. Лейтенант Савамото, который еще совсем недавно наслаждался праздничным блюдом в своей каюте, поспешно отдал честь командиру и побежал вниз. Он пробирался через многочисленные отсеки, залитые водой, чтобы попасть в рефрижераторный отсек, который был расположен рядом с румпельным помещением.

В голове кэптена Абэ проносились беспорядочно мысли. Он вспомнил вдруг о судьбе авианосца Акаги. Американскими бомбами в битве при Мидуэй у него было повреждено электрическое рулевое управление, что привело к заклиниванию руля. Акаги мог продвигаться только кругами влево, поэтому японское командование было вынуждено затопить авианосец, ударив по нему торпедами...

В то время, когда лейтенант Савамото пробирался на корму, кэптен Миками, старший помощник командира Синано, кинулся к поврежденным отсекам корабля, чтобы увидеть разрушения своими собственными глазами. Несколько минут тому назад его разбудил первый взрыв торпеды. Везде, где он проходил теперь мимо закрытых дверей, слышались свистящие звуки выходящего воздуха, что указывало на негерметичность прокладок. Такие зловещие звуки доносились почти отовсюду: из труб, вентиляционных коробок и электрических кабелей, проходящих через переборки. Для опытного командира это были серьезные сигналы опасности. Он понимал, что выходящий воздух указывал на то, что морская вода под большим давлением заполняет весь корабль. Громадное количество воды представляло реальную угрозу остойчивости Синано.

По мере того, как кэптен Миками пробирался через этот хаос, он видел поврежденные палубы вверху и внизу, новехонькие кладовые, холодильные отсеки, спальные помещения – все пострадало от взрывов. Санитарам, которые с трудом пробирались в спальные отсеки экипажа, выкрикивали об убитых и раненых. Но вот кэптен Миками наконец добрался до поста борьбы за живучесть No 1 и приказал личному составу занять свои места и укрепить все герметические двери. Когда он отдавал приказания, он кипел негодованием к штабу и строителям Синано.

Если бы нам дали время для проведения испытаний воздухом всех отсеков, то сейчас смогли бы взять под контроль эту аварийную ситуацию, – думал он.

В течение нескольких минут он получил сведения о четырех больших пробоинах в корпусе. Когда ему сообщали, что вода подходит к насосной станции, расположенной справа по борту, он снова почувствовал неприятный холодок от беспокойства за безопасность всего личного состава авианосца,

Если вода затопит насосы, мы не сможем выровнять авианосец...

Кэптен Минами позвонил лейтенанту Инаде, находившемуся на боевом посту в гидравлическом насосном отделении, которое было расположено под правым машинным отделением.

– Инада, что вы предпринимаете для устранения крена?

– Мы перекачиваем воду из трюмов под машинным отделением номер три и по правому борту в трюмы под машинным отделением по левому борту, сэр.

– Так вы не устраните крен, лейтенант, – сказал старший помощник.

– Я знаю, что результаты неутешительны, и вода заливает корабль. Мы сделаем все, что сможем, капитан Миками.

– Уверен, что сделаете, Инада. Продолжайте перекачивать воду. В ваше отделение уже прорвалась вода?

– Пока нет, сэр.

Пока они вели разговор по телефону, Синано накренился на правый борт на 13 градусов, что сделало затруднительным передвижение по палубам. Повесив телефонную трубку, кэптен Миками пробрался в генераторное отделение, которое находилось рядом с затопленным отсеком. Морская вода перемешалась с бункерной нефтью и бурлила уже выше его колен. Генератор не работал. Когда включили вспомогательный генератор, то при слабом освещении увидели, что вода в генераторном отделении поднялась до пояса.

Кэптен Миками возвратился на пост борьбы за живучесть No 1, где получил новое распоряжение от кэптена Абэ:

– Попытаемся добраться до мыса Сионо. Делайте все возможное, чтобы выровнять корабль.

Получив приказ, кэптен Миками позвонил лейтенанту Инаде:

– Лейтенант, мы должны сделать еще больше чтобы устранить крен. Он составляет тринадцать градусов. Можно хоть что-то сделать?

– Мы перекачиваем воду из помещений, расположенных по правому борту, в помещения по левому борту с такой скоростью, на какую только способны. Но некоторые насосы стали плохо работать... Мы уже перекачали три тысячи тонн воды в трюмы по левому борту. Но это не помогает.

Старший помощник начал понимать, что Синано не дотянуть до порта.

Когда лейтенант-коммандер Ясума, начальник медицинской части, услышал и почувствовал удары торпед, он выскочил из своей каюты и бросился в медико-санитарный отсек корабля. Он вынужден был пробиваться сквозь скопления офицеров и матросов, бежавших по трапам и проходам на свои боевые посты. Он обругал каких-то гражданских, кажется, парикмахеров и прачек, а также корейских рабочих судоверфи, метавшихся в панике среди членов экипажа. Как могли власти разрешить гражданским лицам, не готовым к боевым условиям, находиться на борту тяжелого боевого корабля в столь опасных водах?..

Когда доктор Ясума наконец добрался до медицинского отделения, он с облегчением вздохнул. Многие из раненых были на ногах и помогали медицинскому персоналу задраивать герметично двери. Один вел себя особенно спокойно, не обращая внимания на свою изувеченную руку, Ясуме он сказал, что служил на двух других кораблях, которые тоже были торпедированы. По его мнению, Синано не грозило потопление.

Медицинское отделение быстро заполнялось поступающими ранеными и умирающими, и доктор Ясума, пробираясь через переполненный лазарет, пытался установить их число. Врачи и санитары выполняли свои обязанности. В первую очередь отделялись нуждавшиеся в срочной медицинской помощи от тех, кто имел легкие ранения или кому уже ничем нельзя было помочь. Первым из тяжелораненых уже делали операции.

Доктор Ясума, совершавший обход в этом хаосе, с удовлетворением отметил, что его отделение избежало повреждений от торпедных взрывов. Все переборки были в хорошем состоянии. Здесь не было никаких признаков проникновения воды и огня. Эта часть корабля, казалось, не была подвержена разрушению.

Но вскоре авианосец, стал все больше крениться на правый борт. Доктор Ясума приказал своим подчиненным выносить медицинское оборудование. Начали выпадать из шкафчиков лекарства и медицинские инструменты, жидкости стали разливаться. Наклон пола в операционной не позволял оказывать медицинскую помощь растущему числу раненых. Он приказал медицинскому персоналу начать выносить раненых и беспомощных в относительно безопасное место – в ангар и на полетную палубу.

Энсин Сода, главный старшина-рулевой, наслаждался мирным сном, когда торпедным взрывом его выбросило из койки. Он выбежал из тесного кубрика в поспешил на свои боевой пост в аварийном рулевом отделении, задыхаясь от запаха дыма и взрывающегося кордита{30}. Он еле продвигался по едва различимым, ставшими теперь незнакомыми коридорам. Когда он бежал вдоль одного прохода, то заметил, что целая секция переборок вздулась от взрыва. Энсин Сода заглянул в один из кубриков для матросов. В воде, ворвавшейся через зияющую в коридоре дыру, плавала тела многих членов команды, убитых во время сна взрывом торпеды. Энсин поднялся на полетную палубу. Ее заполнила толпа из членов команды я гражданских рабочих, охваченных паникой. Как раз внизу, под полетной палубой, там, где когда-то размещались зенитные орудия, зияла огромная пробоина от торпеды.

Несмотря на большой крен, энсин Сода в конце концов добрался до своего боевого поста в кормовом рулевом отделении, где нашел рулевого Бэбу, готового принять на себя управление рулем, если рулевое управление на мостике выйдет из строя.

Офицер с мостика сообщил, что рулевое управление здесь в исправном состоянии и пока авианосец слушается руля.

Это обрадовало энсина. Теперь он был убежден, что Синано сможет дойти до порта, если только не выйдет из строя система электропитания. Затем Сода связался по переговорной трубе со штурманом Накамурой, находившимся на мостике:

– В рулевом отделении все в порядке, сэр. А что происходит на мостике?

– В правый борт попали четыре торпеды, – отвечал главный штурман, – если нам удастся устранить креп, то мы доберемся до порта. Внимательно следите за рулевым управлением и немедленно докладывайте, если вдруг отключится электрическое управление. Сразу перейдем на ручное...

Лейтенант-коммандер Миура, дежурный офицер по электромеханической боевой части, находился на вахте в левом машинном отделении No 2, когда торпеды пробили корпус авианосца, как удар кулака прорывает бумажную ширму. Он сразу же понял, что Синано был атакован, и с горечью снова – теперь уже слишком поздно – подумал о том, что авианосец выпустили из дока в Йокосуке без должного дооборудования. Он-то всегда сомневался в боевой готовности авианосца, еще с того момента, когда тот получил повреждения при аварии плавучего батопорта в сухом доке.

Телефоны на его посту звонили не умолкая. Непрерывно поступали доклады о повреждениях. В большинстве случаев это были сообщения о деформации и поломке переборок по всему кораблю. Четыре попадания вызвали на первый взгляд не очень серьезные повреждения, но теперь заполнившая отсеки забортная вода под большим давлением сокрушала одну переборку за другой, вызывая еще большие разрушения. Так как Синано все еще сохранял скорость, давление врывающейся в него воды далеко превосходило обычную силу его при неподвижности тонущего корабля.

Тем временем лейтенант Савамото добрался до кормового конденсаторного отсека. Офицеры электромеханической боевой части с отчаянием сообщили ему:

– Насосы вышли из строя! Уровень воды продолжает повышаться!..

Дежурный по кораблю прокричал им в ответ, чтобы они отремонтировали насосы и продолжали сдерживать напор воды.

Матрос Мурано Уэно пробирался в свой кубрик после того, как его сняли с вахты из-за приступа морской болезни, когда раздался первый взрыв торпеды. Он был сбит с ног и едва успел подняться, когда последовал второй взрыв, от которого его швырнуло от одной переборки к другой, а потом подбросило вверх с такой силой, что он ударился головой о подволок. Вскоре погасло электроосвещение и остановились вентиляторы. Он растерялся, потом забеспокоился, потеряв ориентацию. Его охватила паника, когда ему не удалось найти выход из узкого, темного отделения. Тут он почувствовал запах дыма. Он отчаянно силился выйти из тупика, когда старшина Ита Курокава, его непосредственный начальник, услышав его крики о помощи, вошел в помещение, освещая себе путь электрическим фонариком. Запах едкого дыма становился невыносимым. Посветив фонариком, они нашла несколько мокрых тряпок, которыми прикрыли рты, чтобы спастись от горячего едкого дыма. С великим риском, измученные они наконец выбрались из отделения и осторожно поднялись по трапу на свежий воздух.