Текст книги "Загадочный наследник"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– И нечего надо мной издеваться! – огрызнулся Клод. – Сам-то начал копаться с мотыгой в парке, лишь чтобы подражать Брейдингу.

– Как бы не так, братец. Это Брейдинг последовал моему примеру.

– Хватит! Прекратите! – вмешался их отец, отставляя табакерку подальше от Клода и пододвигая ее к Хьюго. – Угощайтесь, если вам правится этот сорт табака.

– Нет, спасибо, – отвечал Хьюго. – Я лучше подымлю. Приобрел эту привычку в Испании.

– Но тут тебе придется избавиться от этой привычки, – проворчал лорд Дэрракотт. – Курение – непристойная и отвратительная трата табака. Я этого не потерплю.

– Я никогда и не иду против принципов других, – спокойно отозвался Хьюго. – Я буду курить свои сигары в саду. Надеюсь, по этому поводу мы не станем цапаться?

– Не станете – что? – заинтересовался Клод.

– Цапаться. То есть ссориться. Так говорят в Йоркшире, – объяснил Хьюго.

– Вероятно, не в высших кругах, поэтому не думай перенимать этого выражения, Клод, – высокомерно предупредил брата Винсент. – Позвольте заметить, кузен, вы просто неподражаемы.

Хьюго, обнаружив поблизости портвейн, извинился, наполнил свой бокал и передал графин сотрапезникам с невозмутимым выражением дружеского расположения.

Глава 5

Завтрак в усадьбе Дэрракоттов обычно подавался не раньше одиннадцати, поэтому ранним пташкам до установленного часа приходилось усмирять позывы природы чашкой шоколада и бутербродом, принесенным им в спальню. В этом не было ничего необычного: во многих модных домах графства полдень был часом первого приема пищи. Однако для солдата, привычного подниматься на рассвете, это могло показаться более чем странным. Майор Дэрракотт, проснувшись рано после ночи ничем не потревоженного отдыха, откинул балдахин кровати, на которой лежал, и вытянул из-под подушки свои часы. Они возвестили не слишком приятные новости, и отчаянный стон сорвался с его губ. Хьюго снова рухнул на постель и решительно закрыл глаза, намереваясь опять погрузиться в сон. Проведя полчаса в бесплодных стараниях, он сдался, закинул руки за голову и лежал некоторое время, тупо уставившись на полоску света, пробивающуюся сквозь неплотно зашторенное окно. Мысли его были заняты событиями предыдущего вечера. Но что именно он об этом думал, не отгадать ни одному шпиону, потому что даже в одиночестве на лице майора не отражалось и намека на мысли, скрывающиеся за безразличным взглядом. Своей невыразительностью его лицо напоминало морду упрямого быка. И Винсент уже заметил своему деду, что он живет ожиданием, когда его буйволоподобный кузен вот-вот начнет жевать жвачку.

Когда накануне вечером джентльмены встали из-за обеденного стола, Винсент пригласил Ричмонда сыграть с ним в бильярд, и Ричмонд моментально принял его предложение, залившись легким румянцем, свидетельствовавшим об удовольствии. Остальные представители мужской компании пошли наверх, чтобы присоединиться к дамам в длинной гостиной. Видно, его светлость решил, что вечер, даже проведенный в дамском обществе, предпочтительнее вечера, проведенного в одиночестве или с сыном в библиотеке. Оказалось, что в гостиной остались только две представительницы женского пола. Миссис Дэрракотт, пригласившая Хьюго сесть в кресло рядом с ней, объяснила, слегка волнуясь, что у Антеи разболелась голова и она отправилась в постель. На мгновение присутствующим показалось, что его светлость готов произнести очередное язвительное замечание, но тот воздержался от комментариев, правда, не без усилий. Опустившись в кресло, милорд завел разговор со своим сыном, а леди Аурелия в это время, сменившая на некоторое время вязание кружев на вышивание, вручила Клоду моток спутанных цветных шерстяных ниток и попросила его – с видом, провоцирующим ребенка на решение несложной головоломки, – разложить нитки по цветам. Клод был рад услужить матери и, подвергнув ее работу критическому изучению, дал неплохой совет насчет законченности узора.

Миссис Дэрракотт тем временем лезла из кожи вон, чтобы Хьюго чувствовал себя как дома. Его светлость внимал Мэтью, но вполуха, стараясь уловить, о чем беседуют его сноха и внук.

Таким способом милорду удалось узнать не слишком много. Тем не менее, один факт биографии Хьюго, выясненный подобным образом, несколько улучшил его настроение: похоже, у Хьюго не осталось никаких родственников с материнской стороны – или, во всяком случае, никаких, кого следовало бы принимать во внимание. Его дед, рассказывал Хьюго миссис Дэрракотт в ответ на сочувственный вопрос последней, умер несколько лет назад. С беспечным видом майор также добавил, что, вероятно, у него остались какие-то родственники, но очень дальние. Нет, он не думает, что ему доводилось встречаться когда-нибудь с ними, – единственным членом семейства его матери, которого он помнит, была двоюродная бабушка Сьюзен, жившая с ними, когда он был еще младенцем. Она была старой девой, но он считает, что у его деда были и другие сестры.

Лорд Дэрракотт был столь обрадован подобным известием, что поинтересовался, не играет ли Хьюго в шахматы. После того как тот довольно неуверенно ответил, что вообще-то знает, как перемещаются по доске фигуры, но не играл в шахматы с детства, его светлость заявил безо всяких околичностей:

– Тогда нечего с тобой и играть. А во что ты умеешь? Пикет? Триктрак?

– Может, вист? – предложил Хьюго.

– Ты и правда умеешь играть в вист? – изумился его светлость. – Очень хорошо, попробую перекинуться с тобой парой робберов. Аурелия, если не возражаешь, освободи нам стол. Дерни за шнур звонка, Хьюго.

Майор, с нехорошим предчувствием, что та форма виста, в которую играли в большинстве своем безденежные молодые офицеры, скорее всего, не отвечает стандартам его светлости, попытался уклониться от игры, но его предложение понаблюдать, пока миссис Дэрракотт или Клод будут играть вместо него, не встретило ни малейшего одобрения. Его светлость заявил, что миссис Дэрракотт может играть разве что в казино, и будь он проклят, если станет играть с Клодом, у которого не хватает мозгов ни для карт, ни для чего-нибудь другого. И Хьюго был вынужден занять место за карточным столом с дедом в качестве единственного партнера. Они играли по мелким ставкам, и Хьюго вскоре убедился, что его опасения были обоснованными. Ему пришлось выслушать многочисленные резкие замечания и брань от его светлости, а позднее, когда в гостиную вошли игравшие в бильярд, Винсент тотчас же заметил грубый промах Хьюго. Тот воспользовался первой же возможностью и уступил свое место Винсенту. Это не вызвало никаких возражений, милорд лишь подчеркнул:

– Да, игрок из тебя никакой, – и посоветовал понаблюдать, как играет в карты его кузен.

Хьюго, однако, предпочел выскользнуть из гостиной, когда внимание милорда было полностью поглощено трудным моментом в игре, и утешиться сигарой на балконе. Именно здесь к нему и присоединился Ричмонд.

– Я подумал, что вы вышли подымить, – сказал Ричмонд.

– Нет, если ты задумал донести на меня, – бросил майор в ответ.

Ричмонд понимающе засмеялся:

– Вы попали в затруднительное положение, кузен! Да и я бы тоже был в замешательстве, если бы вы решили продать меня. Дедушка думает, что я пошел спать. Ему нисколько не понравится, если… Дело в том, что он не желает, чтобы я расспрашивал вас о войне на Пиренейском полуострове или… Но не важно. Я хотел сказать вам – возможно, вы не знаете, – он… он не понимает… – Юноша поднял лицо, бледное при свете лупы, и выпалил: – Я хочу сказать, насчет легкой артиллерии! Он… он думает только о караульных войсках и кавалерии. Он может сколько угодно говорить… О, я не знаю, но прошу, не поймите меня превратно.

– Не пойму, – ободряюще сказал Хьюго. – Я вообще не понимаю, о чем идет речь. Я ничего не имею ни против сыновей состоятельных родителей, ни против кавалерии… До некоторой степени.

– Да нет! Я просто хотел предупредить вас, – доверительно сообщил Ричмонд. – Конечно, дедушка совершенно отстал от моды, и, конечно, посадка на лошади у него чертовски старомодная… Поэтому мне не следовало бы говорить, только…

– Не напрягайся, парень. Мой дед Брей был таким же старым упрямцем.

– О! – ошеломленно произнес Ричмонд. – Неужели? Я хочу сказать… Да, я понимаю. Но и Винсент тоже и… – Он замолк, сдвинув брови. – Не знаю, что это сегодня на него нашло, но обычно он… он – тертый калач, знаете ли. Высокий класс! Единственный в своем роде! Непревзойденный! Видели бы вы, как он правит тройкой лошадей. А вы умеете управлять экипажем, кузен?

– Нет, я далеко не верх совершенства.

Ричмонд был разочарован, но поспешно добавил:

– Возможно, у вас не было случая?… – Он резко замолк, и хотя при свете луны нельзя было увидеть, как он покраснел, Хьюго был уверен, что щеки его юного кузена залил яркий румянец. Запинаясь, он снова заговорил: – Я не имел в виду… я просто хотел сказать, что вы были заняты другими вещами. Более… более значительными. Если я вам не надоел, мне бы так хотелось послушать еще… о ваших военных подвигах.

Да, подумал Хьюго, вспоминая этот эпизод, милый мальчик этот молодой Ричмонд, но чем такого пылкого жеребенка удается удерживать в стаде усадьбы Дэрракоттов, остается загадкой. Конечно, какой парень в его возрасте не мечтал служить в армии! Мальчишка сказал, что дед категорически отказался осуществить его мечту, но он не из тех, кто покорно подчиняется приказам даже таких диктаторов, как старик Дэрракотт. Если его светлость не постарается, размышлял Хьюго, отбрасывая одеяло и свешивая ноги на пол, в скором времени парень по уши завязнет в какой-нибудь беде.

Выбросив мысли о Ричмонде из головы, Хьюго шагнул к окну и отодвинул занавески. Постоял пару минут, опершись руками о подоконник и смотря на двор. Приземистый дом был построен на небольшом возвышении. Вокруг простирался парк, на севере и западе переходящий в дикий густой лес. Прямо под окном Хьюго оказался не слишком ухоженный уголок сада, который шел от дома до парка, был виден ров, а вдалеке раскинулась уэлландская топь, все еще подернутая утренним туманом. День обещал быть прохладным, но ясным. И через короткий промежуток времени Хьюго, подкрепившись большим бутербродом с ветчиной и пинтой кентского эля, принесенного ему приятной, но дрожащей от страха судомойкой, отправился в исследовательскую экспедицию по парку.

Он повернул к конюшням, расположенным к западу от дома. Первоначально они предназначались для гораздо большего количества лошадей, чем размещалось в них сейчас, а вокруг располагалось несколько мощенных булыжником скотных дворов. Теперь пользовались лишь двумя. В закрытых скотных дворах пробивающаяся сквозь брусчатку сорная трава да запертые ворота, краска на которых облезла и потрескалась, придавали всей картине меланхоличный оттенок общего запустения.

Майор отыскал своего грума, йоркширца средних лет, приземистого, с крепким телосложением и кислой миной, который яростно отражал злонамеренные нападки пухлой барышни в платье из набивного ситца и чепце. Судя по ухмылке одного из конюхов, остановившегося с ведром в руке, чтобы послушать ее остроумные замечания, девушка была полна жизненной энергии, но когда заметила приближающегося через скотный двор Хьюго, засмущалась, быстро присела в книксене и убежала.

– Успел уже шашни завести? – бросил Хьюго. – Ты меня удивляешь, Джон-Джозеф, в твои-то годы!

– Ох уж эта хохотушка, – буркнул себе под нос его слуга. – Я хотел сказать, мастер Хьюго, я должен отвести серого к кузнецу, он потерял подкову.

– Как Руфус?

– Замечательно!

– Хорошо. Пойду взгляну на него. А с тобой все в порядке, Джон-Джозеф?

– Сносно, – флегматично отвечал Джон-Джозеф. Он приподнял голову, бросил на своего хозяина взгляд исподлобья и добавил басом: – Сами знаете, на нас не угодишь, мастер Хьюго.

В синих глазах майора ничего не отразилось, но в твердо сжатых губах читалось упрямство.

– Возможно. Посмотрим.

– Мастер Хьюго! Если бы ваш дед слышал ваши…

– То надрал бы мне уши. Но…

– Молчок! – скомандовал его верный оруженосец. – Сюда едут его светлость и мастер Ричмонд. Я пойду к лошадям.

С этими словами Джон-Джозеф удалился в конюшню, как раз в тот момент, как лорд Дэрракотт с Ричмондом, которые выезжали на прогулку, спешивались.

– А! Рад, что ты уже поднялся, – поприветствовал своего наследника его светлость. – Не терплю молодых людей, которые до полудня валяются в постели. Как-нибудь утречком ты можешь прогуляться со мной: я не предложил этого вчера – твоим лошадям нужен был отдых. Я обязательно на них посмотрю.

– Да, конечно, сэр. Но они не ровня этому красавцу, – отозвался Хьюго, потрепав гриву жеребца Ричмонда. – Этот копь – отличный скакун, и сила у него бьет через край. Так должно и быть.

– Гм-м-м… Жаль, что ты такой большой, – бросил его светлость. – Сам посуди: какая лошадь тебя выдержит? Разве что тяжеловоз?

– Ага, – согласился Хьюго и обратился к Ричмонду: – Эй, парень, да я вижу, у тебя жеребец чистых кровей.

– Он вам нравится? – нетерпеливо спросил тот. – Он еще молодой и не совсем объезженный, но отличный скакун. Я сам его объезжал.

Лорд Дэрракотт, оставив Ричмонда хвалиться своим сокровищем, отправился на конюшню. Вскоре можно было слышать, как он задает краткие вопросы Джону-Джозефу. Было сомнительно, что его светлость поймет йоркширский выговор, но вероятно, старик все-таки понял достаточно. Когда он наконец появился, то, к удивлению Хьюго, заметил, что грум у него хороший и знает свое дело. Милорд сухо похвалил Руфуса, громадного жеребца, но обозвал андалузца, потерявшего подкову, неуклюжим зверем, слишком закормленным. Отправив Ричмонда вести переговоры со своим грумом, его светлость приказал Хьюго проводить его до дома.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – сообщил он ему. – Встретимся в библиотеке после завтрака.

Большинство членов семейства после столь многообещающего предложения потеряли бы аппетит, но хотя в глазах Хьюго и мелькнуло легкое беспокойство, вскоре он уже с удовольствием поглощал довольно обильный завтрак. Тот факт, что его кузина Антея предпочла усесться за стол напротив него, нисколько его не смутил. Бросив на нее безразличный взгляд, Хьюго подтвердил свое первое впечатление: она – милая девушка с замечательно красивыми глазами и с большим самообладанием. Жаль, слишком холодная и вялая, немного живинки ей бы не помешало.

Ни Винсент, ни Клод не были ранними пташками, и каждый получил свою порцию ругани за то, что пришел в столовую, когда завтрак уже подходил к концу. Винсент, вообще не отличавшийся хорошим расположением духа по утрам, подавив в глубине душе ярость, презрительно отнесся к обращенной к нему брани, но его выдали поджатые губы и неестественный блеск в глазах. Клод же поступил столь неосмотрительно, что попытался объясниться. Глупость собственного слуги, беспечность прачки и необъяснимые капризы судьбы! В результате один достигает желаемого результата с первой попытки, а над другим она измывается до изнеможения – ведь ему, Клоду, потребовалось три четверти часа, чтобы повязать шейный платок! Сегодня утром Клод выбрал стиль «почтовая карета», и, поскольку он был столь же громоздкий, сколь широкий, создавалось впечатление, что Клоду привязали компресс к больному горлу, о чем незамедлительно потрудился сообщить ему братец.

– Чучело! – горько заметил его светлость.

Остальные стали привычно ждать развития этой темы, но милорд больше ничего не сказал, просто посмотрел на Клода так пристально из-под нахмуренных бровей, что несчастный щеголь сильно встревожился и по неосторожности сделал глоток слишком горячего чая и обжегся.

– Ну, наконец-то я придумал! – вдруг объявил его светлость с мрачным торжеством. – Я заставлю тебя потрудиться.

– Что?… – еле выдавил из себя встревоженный Клод.

– Ты – дитя моды, праздношатающийся по паркам, ни на что не годный попугай, – сказал его любящий дедушка.

– Я бы так не сказал, сэр, – попытался возразить Клод, – однако, осмелюсь доложить, вы правы, сэр. То есть я хочу сказать, что для работы я никоим образом не подхожу: я просто не способен на это.

– Женоподобный лентяй! – неумолимо продолжал милорд. – Твой единственный талант – модничать!

– Да, вот тут вы говорите сущую правду, сэр, – высказался Клод.

– Хорошо, хоть на что-то годен, – поддел Винсент.

– Вот это-то я и постараюсь обратить на пользу, – заявил его светлость. – Ты будешь обучать Хьюго вести себя в обществе достойно. Ему нужно придать лоску. Нужно избавить его от этого налета провинциальности. Хоть ты сам не многое знаешь, но всю свою жизнь вращался в высшем обществе и разбираешься в моде.

– Папа! Действительно! – воскликнул Мэтью.

– Кузену Хьюго не нужно никакого лоска, а в особенности – от Клода, – заявил Ричмонд, и лицо его покраснело.

Хьюго, который продолжал во время этого разговора расправляться с кусками холодной говядины, поднял голову от своей тарелки, дружелюбно улыбнулся и сказал с заметным йоркширским акцептом:

– Да нет, я бы с радостью поучился, как стать настоящим джентльменом. Мне правится, когда одеваются по последней моде. Меня бы устроило, если бы кто-нибудь меня этому научил. И я полагаю, – добавил он вежливо, – что наш Клод сможет научить меня этому, как никто другой.

– Вот уж точно, – подытожил Винсент. – По выучке мастера узнают.

– Как стать настоящим джентльменом?! – воскликнула Антея, неожиданно вмешавшись в дискуссию. – В этом доме, кузен, если только вы не остановитесь на моем брате, напрасно будете искать образец для подражания.

– Попридержите язычок, мисс, – сказал его светлость беззлобно.

– Антея, умоляю тебя… – прошептала миссис Дэрракотт.

– О, ты уже изменила свое мнение? – осведомился Винсент, наставляя свой лорнет на Антею. Провокационная улыбочка кривила его губы, и он нежно добавил: – Неужели слоноподобный Аякс вытерпит это, радость моя?

Сверкнув глазами, Хьюго, явно удивленный, вмешался, грохоча своим басом:

– Не знаю, что я должен терпеть, но я согласен, чтобы меня называли слоном: это не в первый раз. В полку меня называли Гогом [9] Дэрракоттом, а когда я был мальчишкой, чаще обзывали глыбой. И не стоит беспокоиться на мой счет: спина у меня широкая, сразу не запачкаешь.

– В любом случае мы узнали, что настроены вы чрезвычайно доброжелательно, – сказал Мэтью, отодвигая стул. – Вы извините меня, Эльвира? Я должен пойти узнать, как там ее светлость. У нее была бессонная ночь, а утром ее мучают головные боли.

Миссис Дэрракотт ответила согласием, и Мэтью удалился из столовой. Вскоре его примеру последовал лорд Дэрракотт, который ретировался, приказным тоном повелев, чтобы Хьюго не заставлял его долго ждать. Майор, который только что успел получить от миссис Дэрракотт третью чашку чаю, сказал, что присоединится к нему, когда закончит завтрак. Пораженный подобным безрассудством, Клод решился на искреннее предупреждение.

– Лучше идите сразу, – посоветовал он. – Нет смысла доводить его до кипения. Потом здорово об этом пожалеете.

– Да ну? А что он мне может сделать? – простодушно удивился Хьюго, бросая сахар в чашку.

– Узнаете, – коротко пообещал Винсент. – А еще вы в скором времени ознакомитесь со всеми недостатками и преимуществами положения наследника.

– Так получилось, что некоторые из них я уже узнал… – протянул Хьюго. Клод деликатно хихикнул:

– Какую точную вы произнесли фразу, кузен.

– Ага, постарался, – согласился Хьюго. – Очень вам признателен.

– Не пропустите зрелища: Клод приступает к своим обязанностям! Однако этим развлечением я не могу воспользоваться в подобное время суток, – откомментировал Винсент. – Не соблаговолишь ли немного отложить урок, пока я не удалюсь из столовой?

– Ах так! – огрызнулся Клод с гнусной ухмылочкой. – Ты раздражен, потому что дедушка не попросил тебя рассказать Хьюго о настоящей моде.

Этот выпад не произвел ни малейшего впечатления на Винсента.

– Он просил, – ответил Винсент, – даже уговаривал. Однако я счел, что подобная задача выше моих скромных сил, и поэтому отклонил это предложение.

Его стрела пролетела мимо цели, зато Ричмонд так взволнованно смотрел на него, что Винсент, слегка улыбнувшись юноше, вставая из-за стола, небрежно бросил:

– Тем не менее, я попытаюсь обучить Ричмонда не давать спуску старшим. От таких приглашений не отказываются!

И Ричмонд вскочил, воскликнув:

– Неужели? Ты действительно этого хочешь? Ты ведь не шутишь надо мной, верно?

– Нет, но учти: я сказал, что только попытаюсь научить тебя.

– Вот негодник! – вырвалось у Ричмонда, и, чтобы сгладить свою грубость, он великодушно пояснил: – Винсент всегда беспричинно зол утром, кузен Хьюго. Готов всех нас перекусать.

– Если хотите знать мое мнение, – сказал Клод, как только за ними закрылась дверь, – у него чертовски острый язык в любое время суток. Унаследовал от старика. – Он бросил взгляд на своего огромного кузена и покачал головой. – Вы, возможно, считаете, что быть наследником – здорово. У меня сильное подозрение, что и мой папаша придерживается точно такого же мнения. Лично я могу сказать одно: чертовски рад, что меня не постигла такая же участь. Знаете, кузен, если вы уже покончили со своим чаем, я предпочел бы, чтобы вы пошли и узнали, что от вас нужно дедушке. Я уж не говорю о том, что он может свалить на меня всю вину – вину за то, что вы заставили его ждать.

Хьюго отправился на поиски лорда Дэрракотта и обнаружил его сидящим за столом в библиотеке. В руке у старика было перо, но чернила на нем уже высохли, и он с отсутствующим видом пялился в большое окно. Когда милорд услышал, как открывается дверь, он повернул голову:

– А, вот и ты! Закрой дверь и подойди сюда. Можешь взять это кресло, если, конечно, оно тебя выдержит.

Кресло заскрипело, но больше не подавало никаких признаков, что намерено рухнуть под весом Хьюго, поэтому он удобно расположился в нем, положив одну ногу на другую, и принялся ждать, пока его дед соблаговолит заговорить.

Некоторое время его светлость ничего не говорил – просто сидел и мрачно смотрел на внука.

– Ты не похож на своего отца, – изрек он наконец.

– Да, – согласился майор.

– Но, осмелюсь доложить, это тебя не портит. Ты все равно его сын: в этом нет сомнений. – Он отложил перо в сторону и отодвинул бумаги на столе, словно вместе с ними отодвигал свои воспоминания. – Ты – сын своего отца! – продолжил милорд. – И когда я покину этот мир, ты займешь мое место. И не думай, что я хочу вымести сор из избы. Заруби себе на носу: я никогда этого не хотел. Подобного поворота дела я даже представить себе не мог!

– Ага, – снова сочувственно согласился майор. – Это нам обоим свалилось как снег на голову.

Лорд Дэрракотт ошалело уставился на Хьюго:

– Снег на мою голову, а на твою – манна небесная, молодой человек!

На этот раз майор ограничился бесстрастным молчанием.

– Только не смей говорить, что тебе не доставляет радости попасть на место своего дядюшки, – начал заводиться лорд Дэрракотт. – Ты скоро убедишься, что навести со мной мосты не так-то просто, поэтому не пренебрегай моими наставлениями и не пытайся ко мне подольститься! – И он замолчал, но майор так ничего и не сказал. Его светлость издал короткий смешок: – Если ты думал, что задобришь меня тем вздором, что написал Лиссетту, ты недооценил своего деда! Я презираю ханжей, а мне ты показался именно таким! Но надо отдать тебе должное: с виду ты на ханжу не похож, возможно, это просто выражение вежливости – в твоих понятиях! Но избавь меня от этого в дальнейшем! – Он снова подождал, как отреагирует на это майор, но, не получив ответа, рявкнул: – Ты что, язык проглотил?!

– Нет, – кротко ответил Хьюго. – Но я не из тех, кто позволяет на себя кричать.

– Ты не такой дурак, каким кажешься, – сбавя тон, заметил его светлость. – Посмотрим, хватит ли у тебя мозгов, чтобы усвоить все, что любой Дэрракотт знает с колыбели. Вот зачем я послал за тобой.

– За этим-то я и приехал, хорошенько поразмыслив. Мой отец был убит еще до того, как я вырос из коротких штанишек, и некому было рассказать мне о моем семействе. Ведь мой дед – лорд, а я ровным счетом ничего не знал!

– И в этом ты винишь меня, верно? Очень хорошо! Сочти я, что тебе есть хоть малейшая необходимость знать обо мне, я бы послал за тобой, когда умер твой отец, и воспитал бы под своим присмотром!…

– К счастью, моя матушка смогла бы вам противостоять, – заметил Хьюго.

– Прошедшего не воротишь. Когда твой отец женился против моей воли, он обрубил все связи с семьей. Тебе прекрасно известно, что женитьба на дочери ткача – не важно, сколь она была добродетельна, – непременно должна была расстроить наши отношения.

– Да, но они оба были по уши влюблены друг в друга, – кивнул Хьюго. – С одной стороны – вы, с другой – мой дедуля. Им нужно было иметь сильные тылы. – Он приветливо улыбнулся милорду. – Ни разу не слышал, чтобы они об этом пожалели, хотя мой дед не уставал повторять, что из этого брака ничего хорошего не получится. «По одежке протягивай ножки», «Всяк сверчок знай свой шесток» – таковы были его девизы.

– Ты хочешь сказать, что он возражал против свадьбы своей дочери и моего сына?!

– Да, особого удовольствия от этого брака он не получил, – отвечал Хьюго. – Не говоря уже о том, что мой отец был голубых кровей. Этого, по понятиям моего деда, было достаточно, чтобы считать его никчемным человеком. Мой дедуля называл его «чокнутым» и «растратчиком его медяков». Что обычно, как мне рассказывали, доводило моего отца до остервенения. Но «собака, что лает, редко кусает», и в конце концов он смирился. Жаль, что вы никогда с ним не встречались: вы бы с ним поладили – у вас больше общего, чем можно представить на первый взгляд.

Лорд Дэрракотт, обратившись в соляной столп, подыскивал слова, чтобы рассеять эти бредовые иллюзии. Но до того, как он успел их найти, Хьюго задумчиво добавил:

– Вы мне его время от времени так напоминаете, особенно когда начинаете кого-нибудь распекать. Однако вы послали за мной не для того, чтобы поговорить о моем деде, поэтому, вероятно, я напрасно трачу ваше время, сэр.

– Я не желаю ничего слышать ни о твоем «дедуле», как ты его называешь, ни о твоей матери, ни о жизни, которую ты вел в младенчестве! – заявил его светлость, и его лицо тревожно залилось краской. – Заруби себе на носу: никогда не говори мне об этом периоде твоей жизни! Советую выбросить его из головы! Это будет нетрудно: последние десять лет ты служил офицером, и тебе есть о чем поговорить. Я полагаю, что тебя больше ничего не связывает с Йоркширом, и это обстоятельство я не могу не считать счастливым. Не стану с тобой хитрить: поскольку я не в силах ничего поделать с тем, что именно ты когда-нибудь окажешься на моем месте… я желаю увидеть, как тебя должным образом обтешут до того, как протяну ноги…

– Согласен. А что, если я сверну себе шею, споткнувшись об изгородь, или заражусь оспой? – вставил Хьюго бодрым топом.

– Где, черт тебя подери, ты учился охотиться? – вместо ответа воскликнул его светлость.

– В Португалии.

– О! – Его светлость пару минут переваривал это известие. – Ну, я на это никак не мог надеяться, – наконец произнес он. – Значит, ты сможешь охотиться и в этих местах. Обычно я охотился в графствах Средней Англии, но теперь уже слишком стар. Несколько лет назад продал свои охотничьи угодья в графстве Лестершир. Как не вовремя! Мне следовало бы подумать, что этот отчаянный мальчишка будет наверняка жалеть об этом.

– Мне и самому нравилось охотиться в Средней Англии, – дружелюбно признался Хьюго. – В действительности…

– Нравилось, говоришь? Тогда тебе придется от этого отвыкать! – ехидно прервал его милорд. – Веди себя достойно, и я пожертвую тебе охотничьи угодья, вот только не надейся, что они будут простираться до Кворпа или Пичли!

– Я ни о чем таком и не думал, – ответил Хьюго слегка изумленно. – У меня и мысли не было ни о каких охотничьих угодьях, сэр! Премного благодарен, но мне ничего такого не надо: у меня имеются собственные средства.

Это рассмешило лорда Дэрракотта.

– Да, у тебя карманы полны, потому что тебе только что вручили вознаграждение за Пиренеи и Ватерлоо. Я тебя понимаю: эти деньги кажутся тебе целым состоянием. Погоди: ты изменишь свои взгляды, когда немного пооботрешься в свете.

– К тому же мой дедушка оставил мне «свои медяки», – робко вставил Хьюго.

– То, как ты собираешься поступить со сбережениями своего деда, меня не касается: можешь тратить их на что угодно! Отныне ты будешь вести совершенно другую жизнь, совсем не такую, к какой привык, и никаких сбережений ткача для этого не хватит, вне зависимости от твоих стараний экономить. И давай не будем об этом больше.

– Ладно, – послушно согласился Хьюго.

– Вернемся к тому, что я хотел тебе сказать, – предложил его светлость. – Ты – мой наследник, тебе еще многому придется научиться, и я решил, что учиться всему ты будешь под моей крышей. Пока ты останешься здесь – во всяком случае, до тех пор, пока не избавишься от своего проклятого йоркширского выговора. Позднее я велю твоему дядюшке представить тебя в обществе, но пока еще не время. Это твой дом, тут ты и будешь жить. Да, кстати, тебе следует продать имущество, если таковое у тебя имеется.

– Имеется, – сказал Хьюго.

Мохнатые брови милорда сошлись вместе.

– Не будь слишком самоуверен! – Его светлость опять рассердился. – Я еще могу услать тебя отсюда! И не сомневайся: если я сочту тебя несносным, я это сделаю!

На какое-то мгновение в глазах майора мелькнуло облегчение, но он ничего не сказал.

– Тем не менее ты лучше, чем я ожидал, – сказал его светлость, смягченный такой покорностью. – Осмелюсь предположить, из тебя кое-что получится. Наблюдай за своими кузенами и бери с них пример. Я не имею в виду Клода – никто и никогда не решится принять его не за джентльмена, хотя он самый что ни на есть идиот! Винсент – экстравагантный бездельник, но манеры у него отличные – таких сейчас называют последователями последнего крика моды! Можешь подражать ему во всем, а я прослежу, чтобы ты не копировал его экстравагантность! Однако ожидать, что он станет исправлять твои ошибки и промахи, от него не стоит. Я мог бы принудить его опекать тебя, но не буду. Не хочу, чтобы вы с ним передрались. Вот почему я приказал Клоду придать тебе шику. Между нами, он и Антея могут неплохо обучить тебя всему, что тебе следует знать. Она родилась и выросла здесь, знает тут все ходы и выходы, историю нашего рода, каждый дюйм моей земли. Ты ведь еще не женат, а?

– Женат?! – остолбенело переспросил Хьюго. – Господи, нет, сэр!

– Да, не думаю, что это так, – кивнул его светлость. – Я бы порекомендовал тебе завязать дружеские отношения со своей кузиной Антеей. Ума ей не занимать, она чувственная, живая барышня и будет тебе отличной женой, если ты ей поправишься. Однако я больше ничего не буду говорить по этому поводу сейчас. У тебя будет достаточно времени подумать о своем будущем, когда ты здесь получше освоишься. Единственное, что ты можешь сделать немедленно, – пойти осматривать дом вместе с ней. Пусть она побольше расскажет тебе о нашем семействе. А теперь позвони.