Текст книги "Дикий Билл"
Автор книги: Джордж Уорд Николс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Наверное, тысяч десять собрались посмотреть на нас. Кроме мятежников, которые не плакали бы, если бы нас убили, наши парни тоже пришли. Незаметно они целыми тысячами спустились к реке. Их дозоры стреляли в сержанта. Не знаю, боялись ли они попасть в меня, но меня ни разу не задели. Под таким градом пуль сержант показал себя смелым парнем.
Скоро мы приблизились вплотную к реке, и один из солдат янки завопил:
«Молодец, Дикий Билл!»
Тут сержант что-то заподозрил. Он повернулся и прорычал:
«Клянусь богом, я так и знал, что ты янки!»
Он тут же достал револьвер, но было слишком поздно: я успел послать в него пулю. Я бы не убивал его, если бы он меня не заподозрил. Я был вынужден.
Когда он скатился с седла, я взял его коня за поводья и как можно скорее бросился в воду. Когда я застрелил сержанта, наши парни подняли невероятный крик и открыли мощный огонь по мятежникам, а те начали палить в меня. Но я глубоко нырнул, и надо мной был конь. Я схватился за его за хвост и направлял к противоположному берегу, а другой рукой я держал коня сержанта за поводья. Это была самая горячая ванна в моей жизни. Ух! Две минуты пули разрезали воду. Но мятежникам мешали поднятые нами брызги, а наши парни скоро заставили их скрыться. После некоторого барахтанья на берегу я добрался до кустов с двумя конями и без единой царапины.
Признаюсь, – сказал скаут, поглаживая свои длинные волосы, – я был горд, когда наши парни привели меня в лагерь, и генерал Кёртис поблагодарил меня перед множеством генералов.
Но больше я такого не повторял. После этого я не был на разведке в армии Прайса. Меня слишком хорошо знали. Сами понимаете, быть пойманным – это не очень полезно для здоровья».
История скаута о том, как он переплыл реку, должна была удовлетворить моё любопытство. Но я особенно желал услышать историю о кровопролитном бое с бандой головорезов в начале войны, когда он в одиночку убил десятерых человек. Я слышал эту историю от офицера регулярной армии, который спустя час видел Билла и десятерых мертвецов – одни были убиты пулями, а другие зарезаны ножом.
Когда я сейчас пишу эту историю по заметкам, которые делал во время разговора со скаутом, я сознаю, что она крайне неправдоподобна. Но когда я слышал её из его уст, я вспоминал историю из Библии, как Самсон побил ослиной челюстью тысячу человек. Когда я смотрел на этот великолепный образец человеческой силы и смелости, он казался мне соединением Самсона и Геракла, и я считал, что его достижениям нет предела. Тот, кто четыре года видел такие героические, доблестные деяния, какие бывают на войне, обладает склонностью больше доверять людям. Правдива эта история или нет, частично или полностью, но тогда я верил каждому слову Дикого Билла, как верю сегодня.
«Я не люблю говорить о деле Маккэндлеса, – сказал Билл в ответ на мой вопрос. – Когда я о нём думаю, у меня мурашки бегут по коже. Иногда я вижу об этом сны, и тогда просыпаюсь в холодном поту.
Понимаете, этот Маккэндлес был главарём банды головорезов, конокрадов, убийц, которые держали в страхе всех на границе. Как только они появлялись, у всех начинались неприятности. Я знал их в горах. Они притворялись трапперами, но, на самом деле, скрывались от палача. Маккэндлес был самым большим мерзавцем из всех и всегда хвастался, на что он способен. Как-то я победил его в стрельбе, а потом в борьбе. И уж будьте уверены, что я бросил его не так, как вы бы бросили ребёнка. Ну, он после этого и взбесился и поклялся, что когда-нибудь мне отомстит.
Когда началась война, мы в горах встали на разные стороны – кто Юга, кто Союза. Маккэндлес и его банда были головорезами с границы Канзаса, и они, конечно, перешли к мятежникам. Скоро он куда-то уехал, и я не думал о нём, пока он не перешёл мне дорогу. Но он про меня не забыл.
В шестьдесят первом году я был проводником у кавалерийского отделения, которое пришло из Кэмп-Флойд. Мы были в южной Небраске, почти у границ Канзаса, и однажды я ушёл из лагеря, чтобы навестить дом своего старого друга – миссис Уолтмен. Я взял только один револьвер. Хотя началась война, я не думал, что мне понадобятся оба револьвера, да и в любой потасовке один – это лучше чем дюжина, если вы хорошо стреляете. Я увидел на дороге несколько индеек и застрелил одну на ужин.
Я подъехал к миссис Уолтмен, спрыгнул с коня и подошёл к дому. В доме, как в большинстве домов в прерии, была только одна комната и две двери – спереди и сзади.
«Как дела, миссис Уолтмен?» – весело спросил я.
Когда она меня увидела, то побелела, как полотно, и закричала:
«Это ты, Билл? О, боже! Они тебя убьют! Беги, спасайся! Они тебя убьют!»
«Кто собирается меня убить? – сказал я. – В эту игру можно играть вдвоём».
«Это Маккэндлес со своей бандой. Их десять, у тебя нет шанса. Они только что проехали по дороге мимо кукурузного хранилища. Они будут здесь через пять минут. Маккэндлес протащил пастора Шипли по дороге на аркане. Проповедник умер от удушья, и лошади топтались по нему. Маккэндлес знает, что ты пришёл с этим отрядом янки, и поклялся, что перережет тебе горло. Беги, Билл, спасайся! Но слишком поздно. Они идут сюда».
Пока она говорила, я вспомнил, что у меня только один револьвер, и один заряд потрачен. На столе лежал рожок с порохом и несколько кусочков свинца. Я засыпал порох в пустую камору и забил свинец, ударяя стволом о стол. Только я вставил капсюль, как услышал крик Маккэндлеса:
«Здесь лошадь этого чёртова янки Дикого Билла! Он здесь! Мы с него шкуру сдерём!»
Если бы я и думал о бегстве, то сейчас было слишком поздно. Дом был моей лучшей крепостью. Я не думал, что сумею выйти из комнаты живым».
Скаут прервался, встал со своего места и в сильном волнении зашагал туда-сюда.
«Я расскажу вам, что произошло, полковник, – продолжил он через некоторое время. – Я был не против потасовки с какими-нибудь парнями. Застрелить парочку, а остальные сами разбегутся. Но в банде Маккэндлеса были беспощадные, жаждущие крови дьяволы, которые дрались, пока могли жать на спусковой крючок. Я был во многих передрягах, но редко молился. Сейчас я молился.
«Обойдите дом, чтобы он не ушёл!» – завопил Маккэндлес.
Когда я услышал это, то вдруг почувствовал такое спокойствие, как будто собирался в церковь. Я оглядел комнату и увидел, что над кроватью висит ружьё Хокинса.
«Оно заряжено?» – спросил я у миссис Уолтмен.
«Да», – прошептала бедная женщина. Она была так напугана, что не могла громко говорить.
«Вы уверены?» – спросил я, когда прыгнул к кровати и снял ружьё с крючков.
Хотя я не отрывал взгляда от двери, я увидел, что она кивнула.
Я положил револьвер на кровать. Тут Маккэндлес просунул голову в дверной проход, но когда увидел меня с ружьём, отскочил назад.
«Иди сюда, трусливый пёс! – крикнул я. – Иди и дерись!»
Маккэндлес был мерзавцем, но не трусом. Он запрыгнул в комнату с ружьём, но он был недостаточно быстр. Пуля из моего ружья попала ему в сердце. Он упал навзничь, выпав во двор. Там его потом и нашли: он крепко сжимал своё оружие, которое лежало у него на голове.
Его банда сначала завопила, а потом затихла. Я положил ружьё и, взяв револьвер, сказал себе: «Шесть зарядов и девять человек. Береги свой порох, Билл – смерть близка!»
Не знаю, почему, полковник, – продолжил Билл, вопросительно глядя на меня, – но в тот миг всё казалось простым и понятным. Мысли мои были ясны.
Через несколько секунд ужасающей тишины мерзавцы бросились в обе двери. Какой у них был вид! Красные, пьяные рожи, горящие глаза, крики и ругань! Но я никогда в жизни не целился так медленно.
Раз… два… три… четыре… четверо упали замертво.
Это не остановило остальных. Двое выстрелили в меня из ружей, и я почувствовал жгучую боль. Комната заполнилась дымом. Двое подобрались ко мне поближе, их глаза сияли в дыму. Я ударил одного кулаком. «Этот пока безопасен», – подумал я. Второго я застрелил. Ещё трое схватили меня и повалили на кровать. Я сопротивлялся изо всех сил. Одному я сломал руку – его пальцы держали меня за шею. Прежде, чем я сумел встать, я получил удар в грудь ружейным прикладом. Я почувствовал, что кровь пошла носом и горлом. В глазах потемнело. Я помню, что у меня был нож, потом всё как будто поплыло в тумане. Я обезумел, я наносил дикие удары, я преследовал дьяволов по всей комнате, по всем углам. Я бил и кромсал, пока не понял, что они все мертвы.
Неожиданно моё сердце как будто запылало. Я весь истекал кровью. Я бросился к колодцу и отпил из ведра, а потом рухнул от слабости».
Я, затаив дыхание, с возрастающим интересом следил за этой необычной историей, которая становилась всё более волнующей и жуткой, а её герой, казалось, снова вернулся в кровавые события того дня и дико размахивал руками. Тогда я увидел то, чего никак не мог обнаружить утром – тигра, который таился внутри этой нежности.
«Наверное, вы получили почти смертельные раны», – сказал я.
«В меня всадили одиннадцать крупных дробинок. Некоторые я и сейчас ношу. У меня было тринадцать резаных ран, и каждая из них могла бы лишить меня жизни. Я пролежал в кровати много долгих недель, но старый, славный доктор Миллс вытащил меня».
«Ваша молитва, может быть, была более важной, чем ваши мысли, Билл. За ваше спасение вы должны благодарить бога».
«Говоря по правде, полковник, – отозвался Билл с торжественной серьёзностью на лице, – я никому здесь не рассказывал эту историю. Но я всегда чувствую благодарность, когда выбираюсь из передряг».
«В ваших диких, опасных приключениях, – спросил я, – вы когда-нибудь боялись? Вам знакомо это ощущение? Я уверен, что вы правильно поймёте вопрос. Мы, солдаты, хорошо понимаем, что нет высшей смелости, чем та смелость, которая проявляется при осознании опасности, когда моральная сила преобладает над слабым телом».
«Кажется, я вас понимаю, сэр. Мне не стыдно признаться, что однажды я был испуган так, как будто лишился всех сил, а моё лицо было белее мела. Это было в битве при Уилсонс-Крик. Я потратил больше пятидесяти патронов, и, кажется, все попали в цель. Я был в стрелковой цепи, близко к мятежникам, и вдруг батарея прямо передо мной открыла огонь. Как будто сорок тысяч пушек выстрелило, и все ядра пролетели в шести дюймах от моей головы. Я первый раз был под артиллерийским огнём и так испугался, что пару минут не мог шевельнуться. Когда я отходил, то наши парни спросили: «Ты что, увидел призрака?» Когда в меня стреляли пулями, а я мог отвечать, это, скорее, бодрило меня. Но перед пушками мне всегда было не по себе».
«Я бы хотел увидеть, как вы стреляете».
«Хотели бы?» – отозвался скаут, вытащив револьвер.
Он подошёл к окну и направил оружие на букву О на вывеске, которая висела на каменной стене дома напротив.
«До этой вывески пятьдесят ярдов. Я положу шесть пуль внутрь круга, который не больше человеческого сердца».
Он без подготовки и не глядя на револьвер, выпустил все шесть пуль. Впоследствии я убедился, что все пули попали в круг.
Когда Билл перезаряжал револьвер, он сказал мне с некоторой наивной доверчивостью:
«Если вы попадёте в переделку, то будьте увереннее и не стреляйте слишком быстро. Не спешите. Я знавал многих парней, которые погибли из-за того, что поторопились выстрелить».
Приключениями этого замечательного человека можно легко заполнить целый том. Моей целью было дать лишь краткий очерк об одном из лучших – вероятно, о самом лучшем – образце того типа людей, которые больше всех встречались с опасностями и лишениями при защите нашей страны.
* * *
Когда мы с генералом Смитом сели на лошадей, чтобы ехать на Восток, Дикий Билл пришёл попрощаться, и я сказал ему:
«Если вы не возражаете, я напишу и опубликую отчёт о некоторых ваших приключениях».
«Валяйте, – отозвался он. – Я что-то вроде общественной собственности. Но, полковник, – добавил он, склонившись к луке моего седла, и его голос задрожал, а отведённые глаза странно увлажнились, – у меня в Иллинойсе живёт мать. Она уже стара и слаба. Я не видел её много лет и был плохим сыном, но я люблю её больше всего на свете. Мне не важно, что люди говорят обо мне. Но я не головорез и не бродяга, и я хотел бы, чтобы старая женщина знала, что может мной гордиться. Я хотел бы, чтобы она услышала, что её сбежавший сын сражался на войне за Союз, как настоящий мужчина».
Пожелание Уильяма Хичкока, которого называют «Дикий Билл, скаут равнин», будет исполнено. Я рассказал его историю именно так, как он рассказывал её мне, подкрепив все важные эпизоды свидетельствами очевидцев. И у меня нет сомнений в её правдивости.
Дж. У. Н.
notes
Примечания
1
…Уильяма Хичкока. – Ошибка автора. Настоящее имя Дикого Билла: Джеймс Батлер Хикок.
2
Джон Куинси Адамс Уорд (1830-1910) – американский скульптор. Его скульптура «Индеец-охотник» установлена в Нью-Йорке.
3
Возможно, Эндрю Джексон Смит (1815-1897) – американский военачальник, генерал армии Севера.
4
Регуляторы – чиновники, следящие за исполнением законов.
5
Стерлинг Прайс по прозвищу Старый Сосок (1809-1867) – американский военный и государственный деятель, генерал армии Юга.
6
Сэмюэль Райан Кёртис (1805-1866) – американский государственный деятель и военачальник, генерал армии Севера.
7
Эдмунд Кирби Смит (1824-1893) – американский военачальник и педагог, генерал армии Юга.
8
Мазепа… конной скачки. – Имеются в виду популярные изображения, восходящие к поэме Байрона «Мазепа» (1818). В поэме Мазепу за роман с замужней женщиной голым привязывают к лошади, которую затем пускают вскачь.
9
Возможно, Мэри Энн Тодд Линкольн (1818-1882) – жена Авраама Линкольна.
10
Битва при Бул-Ране (1861), битва при суде Динвидди (1865) – битвы времён Гражданской войны в США.
11
Адольф Ивон (1817-1893) – французский художник-баталист. Было два французских художника-баталиста с фамилией Верне: Шарль Верне (1758-1835) и его сын Орас Верне (1789-1863).
