Текст книги "Грезы Февра (сборник)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава восьмая

На борту парохода «Грезы Февра»

Река Миссисипи, июль 1857 года

Эбнер Марш отрезал кусок от круга чеддера, аккуратно взгромоздил его на оставшуюся часть яблочного пирога и быстрым движением большой красной руки наколол все это на вилку. Рыгнув, вытер салфеткой рот, стряхнул с бороды несколько застрявших в ней крошек и с улыбкой откинулся на спинку стула.

– Пирог хорош? – спросил Марша Джошуа Йорк, сидевший рядом с бокалом бренди в руке.

– Другого Тоби не готовит, – ответил Марш. – Тебе следовало бы отведать кусочек. – С этими словами он встал из-за стола. – Ладно, допивай, Джошуа, нам пора.

– Пора?

– Ты же хотел изучать реку, забыл? Вряд ли ты сможешь этому научиться, рассиживаясь за столом.

Йорк допил бренди, и вдвоем они прошли на капитанский мостик. Вахтенным был Карл Фрамм. Сам он развалился на диване и, пуская клубы дыма, курил трубку, а за штурвалом стоял его воспитанник, высокий парень с прямыми светлыми волосами, свисающими до плеч.

– Капитан Марш, – произнес он, кивая. – А вы, должно быть, загадочный капитан Йорк. Рад встрече с вами. Раньше мне не доводилось ходить на пароходе с двумя капитанами сразу. – Он широко улыбнулся, блеснув золотым зубом. – На этом судне почти столько же капитанов, сколько у меня жен. Конечно, удивляться нечему, здесь больше паровых котлов, больше зеркал и серебра, чем на любом другом корабле, так что и капитанов здесь должно быть больше, как я полагаю. – Худощавый лоцман подался вперед и выбил пепел из трубки в топку большой железной печки. Она была холодной и темной, ночи стояли жаркие и удушливые. – Чем могу помочь, джентльмены?

– Мы хотим узнать эту реку, – сказал Марш.

У Фрамма брови поползли вверх:

– Узнать реку? У меня уже здесь есть один воспитанник, правильно я говорю, Джоди?

– Так точно, мистер Фрамм.

Фрамм улыбнулся и подернул плечами:

– Сейчас я обучаю Джоди, все уже устроено. Из своих первых заработков после получения лицензии и вступления в ассоциацию он отдаст мне шестьсот долларов. Я согласился помочь ему за такие ничтожные деньги только потому, что знаю его семью. Не могу сказать, что знаком с вашими семьями, но не могу и отказать вам.

Джошуа Йорк расстегнул пуговицы своего темно-серого жилета, под которым оказался пояс с деньгами. Он достал оттуда золотую монету достоинством в двадцать долларов и положил на плиту. На черном фоне железа золото мягко поблескивало.

– Двадцать, – произнес Йорк. Сверху он положил вторую монету. – Сорок, – сказал он. Потом третью. – Шестьдесят.

Когда цифра достигла трех сотен, Йорк застегнул жилет.

– Боюсь, что больше денег у меня с собой нет, мистер Фрамм, хотя уверяю вас, что средства к существованию у меня имеются. Давайте условимся: семь сотен вам и столько же мистеру Олбрайту, если вы оба согласитесь обучить меня основам управления судном, а также освежить знания капитана Марша, чтобы он сам мог стать к штурвалу собственного корабля. Плачу сейчас же, а не в далеком будущем. Идет?

На взгляд Марша, Фрамм очень уж спокойно отнесся к сказанному. Некоторое время он задумчиво продолжал посасывать трубку, словно раздумывал над предложением, наконец протянул руку и подгреб стопку золотых монет.

– Я не могу говорить за мистера Олбрайта, однако что касается меня самого, то я всегда любил цвет золота. Берусь обучить вас. Что скажете, если я попрошу вас прийти завтра днем, когда начнется моя вахта?

– Капитана Марша это вполне устроит, – ответил Йорк, – но я предпочитаю начать урок прямо сейчас.

Фрамм огляделся по сторонам.

– Черт, вы что, не видите? Сейчас же ночь. Джоди я учу уже почти год, но только месяц назад я разрешил ему вести судно ночью. Управлять судном в ночное время всегда трудно. Нет. – Голос его прозвучал твердо. – Сначала я буду учить вас днем, чтобы человек мог видеть, куда движется судно.

– Я буду учиться ночью. У меня иной, чем у других, распорядок дня, мистер Фрамм. Не беспокойтесь. У меня отличное ночное зрение, думаю, гораздо лучше, чем у вас.

Лоцман встал, подошел к штурвалу и взял управление на себя.

– Иди вниз, Джоди, – сказал он юнцу. Когда парень ушел, Фрамм заметил: – Нет такого человека, который бы настолько хорошо видел, чтобы мог в темноте рассмотреть тяжелый участок реки. – Он стоял к ним спиной, внимательно вглядываясь в черные, с бликами звезд воды. Далеко впереди виднелись далекие огни другого парохода. – Сегодня еще ясная выдалась ночь, нет облаков, и светит половина луны, видимость на реке хорошая.

Но, – продолжал Фрамм, – так бывает не всегда. Иногда нет луны, иногда все закрывают тучи, тогда так темно, что не видно ни зги. Берега окутывает непроглядный мрак, и ты не знаешь, где они. А если не видишь берега, то ничего не стоит в него врезаться. Порой на воде лежат тени, и ты думаешь, что это твердая земля, но нужно знать наверняка, что это не мель, иначе полночи потратишь на бегство от иллюзорных отмелей. Как вы думаете, откуда лоцману обо всем этом известно, капитан Йорк? – Фрамм не дал ему возможности ответить. Он постучал себя по виску: – Вот откуда. Лоцман все это держит в памяти. Видишь эту проклятую реку днем и все запоминаешь, каждый ее фут, каждый изгиб, каждый домишко на берегу, каждый лесной склад, глубокие и мелкие места, с которыми приходится сталкиваться. Управляешь пароходом на основании того, что знаешь, капитан Йорк, а не того, что видишь. Но прежде чем ты что-то узнаешь, это нужно увидеть. Ночью же толком ничего не разглядишь.

– Это действительно так, Джошуа, – подтвердил сказанное Эбнер Марш и опустил руку на плечо Йорка.

Тогда Йорк спокойно произнес:

– Корабль впереди нас – это большеколесное судно с чем-то похожим на разукрашенную букву «К» между трубами и рулевой рубкой с куполообразной крышей. В настоящий момент оно проходит мимо дровяного склада. Там старая прогнившая пристань, на краю которой сидит мулат и смотрит на реку.

Марш отошел от Йорка, приблизился к окну и, прищурясь, попытался что-либо разглядеть. Второе судно находилось далеко впереди. Он мог только разглядеть, что это большеколесное судно, но то, что находилось между трубами… черные на черном фоне неба трубы практически не выделялись, Марш едва видел их благодаря вырывающимся снопам искр.

– Черт, – только и сказал он.

Фрамм с удивлением посмотрел на Йорка.

– Я и половины того не вижу, – заметил лоцман, – однако не сомневаюсь, что вы правы.

Несколько минут спустя «Грезы Февра» миновал дровяной склад и сидящего на причале цветного старика. Все в точности соответствовало описанию Йорка.

– Он курит трубку, – с усмешкой сказал Фрамм, – вы это упустили.

– Прошу прощения, – извинился Джошуа Йорк.

– Так, – задумчиво произнес Фрамм. – Так, – снова повторил он, посасывая свою трубку и глядя прямо перед собой. – Вы и в самом деле просто отлично видите ночью, должен признать. Но я все же не уверен. В ясную ночь рассмотреть на берегу лесной склад не так уж сложно. Увидеть старого мулата, конечно, намного труднее, при том, что они сливаются с фоном. Все же это одно, а река – совсем другое. Есть множество деталей, которые лоцман должен видеть, а, скажем, пассажир даже не обратит на них внимания. Как цвет воды, когда под ней прячется коряга или отмель. Старые высохшие деревья скажут вам о состоянии реки на многие мили вперед. А как отличить настоящий риф от обманного? Нужно научиться читать реку, словно это книга, где словами служат всего лишь легкая рябь и водовороты, но иногда и этого нет, или они почти незаметны, тогда приходится полагаться на свою память о том, что ты видел на этой странице в последний раз. Вы же не станете пытаться читать книгу в кромешной темноте, правда?

Однако Йорк не обратил на это внимания.

– Рябь на воде я вижу ничуть не хуже, чем видел дровяной склад. Мне нужно только знать, на что смотреть. Мистер Фрамм, если вы не можете научить меня читать реку, то я найду другого лоцмана, кто сможет. Хочу напомнить вам, что хозяин и господин на «Грезах Февра» – я.

Фрамм снова обвел всех взглядом, на этот раз хмурым.

– Ночью больше работы. Если хотите учиться ночью, это будет стоить вам восемь сотен.

Лицо Йорка расплылось в улыбке.

– По рукам, – сказал он. – А теперь начнем.

Карл Фрамм сдвинул свою мятую фетровую шляпу назад, пока она не оказалась на затылке, и издал протяжный вздох, как человек, которого в неурочный час заставили тяжело трудиться.

– Хорошо, в конце концов, деньги ваши. И ваша лодка. Только не тревожьте меня, если повредите ей брюхо. А теперь слушайте. Река от Сент-Луиса и до Каира течет практически прямо. Потом вливается Огайо. Но знать ее нужно хорошо. Этот участок реки иногда называют кладбищем, потому что немало судов пошло тут ко дну. Кое-где можно видеть торчащие из воды трубы. Когда вода низкая, можно даже увидеть в песке их останки, то, что осталось ниже ватерлинии. Лучше знать, где и что покоится, иначе следующим лоцманам придется запоминать, где покоитесь вы. Нужно научиться запоминать важные для себя детали, а также научиться управлять пароходом. Станьте вот здесь и возьмите в руки штурвал, почувствуйте судно. Сейчас до дна не достать даже колокольней, так что можно быть смелее. – Йорк и Фрамм поменялись местами. – Первой остановкой после Сент-Луиса… – начал Фрамм.

Эбнер Марш сидел на диване и слушал наставления лоцмана. Он рассказывал то о приметах, то о премудростях управления судном, то перескакивал на пространные истории о пароходах, похороненных на «кладбище».

Йорк молча впитывал в себя услышанное. Похоже, что принцип вождения судна он освоил довольно быстро. Каждый раз, когда Фрамм останавливался и просил его повторить тот или иной кусок сказанного, Джошуа с неизменным успехом справлялся с задачей.

Наконец, когда они нагнали и обошли большеколесный пароход, плывший впереди них, Марш поймал себя на том, что зевает. Но ночь стояла такая ясная и свежая, что ему не хотелось идти спать. Он спустился к тендеру палубной надстройки, откуда вернулся с кофейником горячего кофе и тарелкой пирожных. Карл Фрамм как раз обводил судно вокруг останков «Дреннона Уайта», погибшего выше Натчеза в 1850 году с сокровищами на борту. «Эвемонд» попытался поднять его, но из-за возникшего пожара тоже пошел ко дну. В 1851 году в поисках сокровищ пришел спасательный пароход «Эллен Адамс», однако сел на мель и полузатонул.

– Все дело в том, что сокровище проклято, – говорил Фрамм. – Либо так, либо старый речной дьявол не желает расставаться с ним.

Марш улыбнулся и налил кофе.

– Джошуа, – заметил он. – Эта история вполне правдива, только не вздумай верить всему, что он тебе тут наплетет. Этот человек – самый знаменитый лжец на реке.

– Почему, капитан? – ухмыляясь, спросил Фрамм. Он снова повернулся к реке. – Видите ту старую хибару с покосившимся крыльцом? Неплохо было бы запомнить ее…

Фрамма снова понесло. Прошло по меньшей мере двадцать минут, прежде чем он смог прервать повествование о «Э. Дженкинс», пароходе длиной в тридцать миль с шарнирами посередине, чтобы он мог выполнять на реке повороты. Услышав это, даже Джошуа Йорк смерил лоцмана недоверчивым взглядом.

Марш окончательно ушел спустя час после того, как съел последнее пирожное. Фрамм довольно забавен, но свои уроки он будет брать днем, когда хорошо сможет различать приметы, о которых говорит лоцман.

Когда Марш проснулся, было утро и пароход стоял на пристани Мыса Жирардо, где брал на борт предназначенное для отправки зерно. Как ему стало известно, Фрамм решил пришвартоваться там на ночь, когда их обступил густой туман. Мыс Жирардо, располагавшийся высоко на отвесных берегах, находился в 150 милях от Сент-Луиса вниз по течению реки. Марш произвел кое-какие расчеты и остался доволен. Рекорд они не побили, но результат показали хороший.

Не прошло и часа, как «Грезы Февра» снова шел вниз по реке. Высоко над головой палило нещадное июльское солнце, в тяжелом влажном воздухе кружили тучи мошкары. На палубной надстройке было прохладно и спокойно.

Останавливался пароход часто. Требовалось держать пар в восемнадцати больших паровых котлах, поэтому пароход постоянно нуждался в топливе. Дрова в дороге не представляли проблемы. Дровяные склады встречались по обе стороны реки на каждом шагу. Как только запасы топлива на борту снижались, помощник капитана подавал сигнал рулевому, и они причаливали к маленькой хижине, окруженной высокими поленницами бука, дуба или каштана. На берег спускались Марш или Джонатан Джефферс и заключали сделку с управляющим. Потом по их сигналу берег наводняли подсобные рабочие и перетаскивали дрова на борт. В мгновение ока все заканчивалось, и пароход отчаливал. Пассажирам первого и второго класса нравилось наблюдать за тем, как проходят операции по пополнению запаса топлива. Они собирались на бойлерной палубе и с удовольствием глазели. При этом пассажиры третьего класса всегда путались под ногами.

Делали они остановки также и во всевозможных городишках, попадавшихся на пути, вызывая тем самым неминуемые восторги горожан. Однажды причалили у неизвестного пункта и высадили одного пассажира, потом на частной пристани взяли нового. Около полудня подобрали помахавшую им с берега неизвестную женщину с ребенком. В четыре часа дня судно замедлило ход, чтобы принять на борт трех людей, подплывших к «Грезам Февра» в утлой лодчонке. В тот день пройденное пароходом расстояние оказалось небольшим. Когда клонившееся к западу солнце окрасило широкие воды реки в багровые цвета, вдали показался Каир. Дэн Олбрайт решил пристать к берегу и остаться на причале до утра.

Южнее Каира в Миссисипи вливались воды Огайо, и обе реки представляли собой любопытное зрелище. Сливаются они не сразу, а некоторое время следуют одна подле другой; чистые голубые воды Огайо яркой лентой вьются вдоль восточного берега Миссисипи с ее грязно-бурыми водами. Кроме того, в этом месте нижнее русло реки вдруг меняет характер. От Каира до Нового Орлеана и залива расстояние составляет около ста десяти миль. На своем пути туда река извивается и петляет, словно змея, изменяя направление по собственному усмотрению. Воды ее пробиваются через мягкий грунт порой совершенно непредсказуемо, оставляя зачастую сухими доки и причалы либо затопляя целые города. Лоцманы утверждали, что здесь она никогда не бывает одинаковой два раза подряд.

Верховья Миссисипи, где родился, вырос и научился своей профессии Эбнер Марш, казались совершенно иной рекой. Там воды, заключенные между высоких скалистых берегов, текли прямо и спокойно. Марш долгое время стоял на штормовом мостике, вбирая в себя проплывающий мимо ландшафт, и старался почувствовать, чем он отличается от того, который окружал его ранее, и какое будущее ожидает его. Верхнее русло реки он сменил на нижнее и вступил, как ему казалось, в новый этап жизни.

В скором времени, когда Марш, сидя в конторе парохода, разделял с Джефферсом его трапезу, он услышал, как трижды ударили склянки. Сигнал свидетельствовал о том, что пароход собирается причалить к берегу.

Марш нахмурился и выглянул из окна конторы Джефферса. Но ничего, кроме густо поросших лесом берегов, он не увидел.

– Интересно, почему мы причаливаем? – произнес Марш. – Следующая остановка – Новый Мадрид. Может быть, я не слишком хорошо знаю эту часть реки, но готов поклясться, что это не Новый Мадрид.

Джефферс пожал плечами:

– Вероятно, нам подали сигнал.

Марш извинился и отправился на капитанский мостик. За штурвалом стоял Дэн Олбрайт.

– Нам что, подали сигнал? – поинтересовался Марш.

– Нет, сэр, – ответил Олбрайт. Говорливостью он не отличался и, отвечая на вопрос, всегда давал лаконичный ответ.

– Что это за место?

– Дровяной склад, капитан.

Тут Марш увидел, что впереди, на западном берегу, действительно стоит лесной склад.

– Мистер Олбрайт, если я не ошибаюсь, не прошло и часа, как мы пополнили запас топлива. Не могли же мы так быстро израсходовать все дрова? Это Волосатый Майк отдал приказ остановиться? – Подавать сигнал о заправке топливом входило в обязанности помощника капитана.

– Нет, сэр. Приказ капитана Йорка. Мне передали, чтобы я остановился у этого склада в любом случае, независимо от того, будем ли мы нуждаться в пополнении запаса дров. – Олбрайт обернулся. Это был аккуратный парень невысокого роста с редкими темными усами. На шее повязан красный шелковый галстук, на ногах кожаные лакированные сапоги. – Не хотите ли вы отдать приказ, чтобы я прошел мимо?

– Нет, – поспешно ответил Эбнер Марш. Конечно, Йорк мог бы и предупредить его, но, согласно их договору, Джошуа Йорк имел право отдавать причудливые приказы. – Вы знаете, как долго мы собираемся простоять здесь?

– Я слышал, что у Йорка на берегу какое-то дело.

Если дотемна он не проснется, значит, пароход простоит весь день.

– Черт! Как же расписание? Пассажиры замучают нас бесконечными вопросами. – Марш нахмурился: – Ладно, все равно нет выбора. Раз уж мы здесь, нужно пополнить запас дров. Пойду и распоряжусь на этот счет.

О покупке топлива Марш договорился с управляющим складом, стройным чернокожим парнишкой в тонкой ситцевой рубашке. Парень оказался не слишком силен в заключении сделок. Маршу удалось купить у него бук по цене древесины тополя, а также заставить подбросить несколько вязанок сосны. Когда подсобники и матросы судна принялись грузить дрова, Марш приблизился к мулату и, улыбнувшись, напрямик спросил его:

– Ты ведь здесь новичок, не так ли?

Мальчишка кивнул:

– Ясное дело, капитан. – Марш уже собирался подняться на борт парохода, но слова юнца остановили его. – Я здесь всего неделю, капитан. Белого человека, который работал до меня, сожрали волки.

Марш долгим взглядом посмотрел на парня.

– До Нового Мадрида мили две, верно, парень?

– Так точно, капитан.

Когда Эбнер Марш вернулся на судно, он чувствовал себя очень взволнованным. Проклятый Джошуа Йорк! Что задумал этот тип, и почему они должны терять целый день на каком-то дурацком дровяном складе? У Марша внутри все кипело, и он уже собирался броситься к каюте Йорка и серьезно поговорить с ним, однако, хорошо все взвесив, изменил решение. Марш вынужден был себе напомнить, что, в конце концов, это его не касается. Ему не оставалось ничего другого, как ждать.

Время ползло медленно, а «Грезы Февра» неподвижно стоял на якоре у богом забытого дровяного склада. Мимо, вниз по реке, к великому разочарованию Эбнера Марша, проходили другие пароходы. Не меньшее их количество прошло также вверх. Короткая ночная схватка между двумя пассажирами третьего класса, когда в ход были пущены ножи, но в которой, к счастью, никто не пострадал, также стала причиной дневного возбуждения.

Большинство пассажиров парохода и члены команды прохлаждались на палубах судна. Кто сидел на затененных тентами шезлонгах, кто курил; кто-то перекусывал, кто-то спорил о политике. Джефферс и Олбрайт играли в рулевой рубке в шахматы. Фрамм в кают-компании травил байки. Некоторые дамы предлагали устроить танцы. Нетерпение Эбнера Марша нарастало с каждым часом.

В сумерках Марш сидел в портике палубной надстройки и, отгоняя назойливых мошек, пил кофе, когда, случайно взглянув на берег, увидел, что Джошуа Йорк покидает судно. С ним шел Саймон. Они на короткое время остановились возле хижины мальчишки-управляющего и о чем-то переговорили с ним. После чего по изрытой колеями дороге направились в лес и вскоре исчезли из виду.

– Вот здорово, – произнес Марш, приподнимаясь с места. – Ни тебе здрасьте, ни тебе до свидания. – Он нахмурился: – Даже не поужинав.

Время шло, пассажиры и команда начали беспокоиться. В баре собралось много желающих выпить. Кое-кто из переселенцев затеял игру в кости, другие принялись петь, а один молодой человек в твердом воротничке получил удар тростью за то, что призывал к запрещению рабства.

Около полуночи вернулся Саймон, один. Эбнер Марш находился в кают-компании, когда его тронул за плечо Волосатый Майк; Марш распорядился, чтобы о возвращении Йорка его известили немедленно.

– Пусть матросы поднимаются на борт, и скажи Уайти, чтобы разводил пары, – велел он своему помощнику, – нам нужно наверстывать время. – После этого Марш отправился повидаться с Йорком, но того на месте не оказалось.

– Джошуа хочет, чтобы мы продолжали путь, – сообщил Саймон. – Он отправится по суше и встретится с нами в Новом Мадриде.

Как ни старался, выудить что-либо еще Маршу не удалось. Саймон, уставившись на Марша своими холодными маленькими глазками, повторил сообщение. «Грезы Февра» должен дожидаться Йорка в Новом Мадриде.

Плавание на полных парах до нового Мадрида было коротким и приятным. Город оказался всего в нескольких милях от дровяного склада, где они простояли весь день. Когда в ночи они тронулись в путь, Марш без малейшего сожаления расстался с забытым богом местом.

В Новом Мадриде они потеряли почти полных два дня.

– Его нет в живых, – заключил Джонатан Джефферс после того, как они провели на причале более полутора суток.

В Новом Мадриде хватало гостиниц, бильярдных, церквей и всевозможных увеселительных заведений, поэтому пребывание там не показалось слишком утомительным. Тем не менее всем и каждому не терпелось поскорее отчалить. Человек пять пассажиров, недовольных отсрочкой в такую ясную погоду, когда пароход был в полном порядке и ситуация на реке тоже, подошли к Маршу и потребовали вернуть деньги за проезд. Им с возмущением отказали, но Марш всерьез обеспокоился и принялся вслух недоумевать, куда подевался Джошуа Йорк.

– Нет, Йорк жив, – сказал Марш. – Я не могу сказать, что с ним ничего не случилось, но он жив.

Глядя на него сквозь стекла очков, Джефферс недоуменно приподнял брови:

– Откуда у вас такая уверенность, капитан? Один, пешком, он отправился ночью через лес. Там полно всяких бродяг, да и звери тоже водятся. В окрестностях Нового Мадрида, как мне известно, в последнее время случилась не одна насильственная смерть.

Марш долгим взглядом посмотрел на него.

– О чем это вы? Откуда вы знаете?

– Читаю газеты, – пояснил Джефферс.

Лицо Марша помрачнело.

– Ну и что, не важно. Йорк жив. Я это знаю, мистер Джефферс. Я точно это знаю.

– Что же тогда, заблудился? – с холодной улыбкой полюбопытствовал письмоводитель. – Может быть, стоит организовать группу спасателей и отправиться на поиски, капитан?

– Я подумаю, – сказал Эбнер Марш.

Впрочем, это оказалось излишним. В ту ночь, час спустя после захода солнца, размашисто шагая, на причале появился Джошуа Йорк. С виду он вовсе не походил на человека, который в одиночестве провел в лесу два дня. Его сапоги и брюки были в пыли, но в целом костюм выглядел таким же элегантным, как в ту ночь, когда Йорк покинул судно. Он поднялся по сходням и, увидев Джека Эли, второго механика, приветливо улыбнулся.

– Найдите Уайти и скажите, что я распорядился разводить пары, – сказал он Эли, – мы отходим.

Прежде чем кто-либо успел его о чем-нибудь спросить, Йорк уже поднимался по большой лестнице.

Марш, несмотря на то что был зол и страшно беспокоился, с облегчением вздохнул, узнав, что Джошуа вернулся.

– Позвоните в этот чертов колокол, чтобы все, кто на берегу, знали, что мы отходим, – сказал он Волосатому Майку. – Я хочу отправиться в путь как можно быстрее.

Йорк находился у себя в каюте и над тазиком, стоявшим на комоде, мыл руки.

– Эбнер, – вежливо произнес он, как только после короткого громоподобного стука к нему ворвался Марш. – Как ты думаешь, могу я побеспокоить Тоби на предмет позднего ужина?

– Это я побеспокою тебя вопросом, почему мы потеряли столько времени? – спросил Марш. – Черт возьми, Джошуа. Я помню, ты предупреждал, что порой ведешь себя странно, но целых два дня!.. Должен сказать, что в грузо-пассажирской компании так дела не делаются.

Йорк тщательно высушил полотенцем свои бледные руки с длинными пальцами и повернулся к партнеру:

– Это было важно, более того, могу сказать, что такое может повториться снова. Тебе придется привыкнуть к моему поведению, Эбнер. Прими меры, чтобы мне не задавали вопросов.

– У нас на борту груз, который требуется доставить вовремя, и пассажиры, которые заплатили за проезд, а не за отдых на дровяном складе. Что, по-твоему, должен я им сказать, Джошуа?

– Что хочешь, ты достаточно изобретателен, Эбнер. Я обеспечиваю наше предприятие деньгами, а ты позаботься об объяснениях. – Тон Йорка был дружелюбным, но твердым. – Если тебя это успокоит, то знай, первое путешествие будет самым трудным. В будущем загадочных отлучек станет меньше, возможно, их не будет вовсе. Я не помешаю тебе установить твой рекорд. – Он улыбнулся: – Приятель, возьми себя в руки, не иди на поводу у нетерпения. Мы своевременно прибудем в Новый Орлеан, и тогда все станет намного проще. Тебя это устроит, Эбнер? Эбнер? Что-то случилось?

Эбнер Марш прищурился, он едва слышал то, что говорил ему Йорк. Должно быть, его лицо приняло странное выражение, решил он.

– Нет, – спохватился капитан, – эти два потерянных дня, и ничего больше. Но ладно, не имеет значения. Пусть будет по-твоему, Джошуа.

Йорк, по-видимому удовлетворенный, кивнул:

– Я собираюсь переодеться и побеспокоить Тоби относительно ужина, а потом поднимусь на капитанский мостик и пойду на урок судовождения. Хочу узнать реку. Кто сегодня стоит на вахте?

– Мистер Фрамм, – сказал Марш.

– Хорошо, – заметил Йорк. – С Карлом очень интересно.

– Это точно, – согласился Марш. – Прости меня, Джошуа. Мне нужно спуститься вниз и проверить, чтобы все шло, как нужно, если мы собираемся сегодня отчалить. – Он резко повернулся и вышел из каюты.

Оказавшись снаружи, в душной знойной ночи, Эбнер Марш тяжело оперся на трость и устремил взгляд в усыпанное звездной крошкой небо, стараясь вызвать в памяти то, что, как ему казалось, он увидел в каюте.

Если бы только он видел лучше или хотя бы в каюте Йорка горело две лампы… Если бы только он осмелился подойти поближе… Разобрать что-либо на комоде было трудно. Но увиденное никак не шло у Марша из головы. Ткань, о которую Йорк вытирал руки, была в пятнах. Темных пятнах. Красноватого цвета.

И выглядели они слишком похожими на кровь.