Текст книги "Негодяи (сборник)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Нил Гейман,Патрик Ротфусс,Джо Аберкромби,Гиллиан Флинн,Гарт Никс,Лиза (Лайза) Таттл,Кэрри Вон,Майкл Суэнвик,Конни Уиллис,Уолтер Йон Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Оскорбленный оценщик открыл было рот, чтобы возразить.

– Уверен, вы не станете возражать, если мы предоставим собственное оборудование, – учтиво сказал Даргер. – Мы здесь люди пришлые, и хотя никто не ставит под сомнение честность самого престижного финансового учреждения Сан-Франциско, в хорошем бизнесе всегда должно предпринимать соответствующие предосторожности.

Пока он говорил, Тони и Довесок одновременно потянулись к весам и столкнулись, едва не свалив их. Все повернулись и протянули руки, чтобы поймать весы. Но спас аппаратуру от крушения именно Довесок.

– Упс, – сказала Тони, очаровательно краснея.

Проверяющий быстро выполнил анализы. По окончании поднял взгляд.

– Результат – 925-я проба, – сказал он. – Стандарт стерлинга.

Небрежно кивнув, Мадам-мэр Трежоли согласилась.

– Девушка. Сколько вы за нее хотите? – спросила она.

Даргер и Сэр Плас повернулись одновременно. И слегка сдвинулись, становясь по обе стороны от Тони.

– Мисс Петикотс под нашей опекой, и разговора об этом быть не может, – сказал Даргер. – Кроме того, у вас не настолько благопристойный бизнес для такого невинного ребенка, как она.

– Невинность в большой цене в моем заведении. Я дам вам серебряный слиток. Навсегда. Делайте с ним все, что хотите.

– Поверьте, мадам, достаточно скоро для меня серебряные слитки станут разменной монетой.

Мастер Боунс смотрел на процедуру проверки, в том числе на хаотичную кучу оборудования, принадлежащего троице, с блаженной улыбкой. Но его взгляд постоянно возвращался к Тони. И наконец поджал губы.

– В моем клубе найдется место для вашей юной подруги. Если вы решите дать ее мне в аренду, ну, скажем, на год, я с радостью откажусь от моих двадцати процентов прибыли в вашем предприятии, – сказал он. Затем он повернулся к Тони. – Не беспокойся, лапочка. Под действием зомбирующих наркотиков ты не будешь чувствовать ничего, а потом ничего не вспомнишь. Так, будто вообще ничего не было. Более того, тебе будут причитаться комиссионные с каждой коммерческой встречи, и по окончании ты будешь иметь значительную сумму в трастовом фонде.

Не обращая внимания на возмущенный взгляд Тони, Даргер заговорил с Боунсом со всей учтивостью.

– Совсем по секрету, сэр, мы сегодня уже отклонили куда лучшее, чем ваше, предложение. Но мой партнер и я не станем участвовать в торговле нашей дорогой подругой ни за какие деньги. Она для нас – сокровище за пределами любой цены.

– Я готов, – сказал оценщик. – Где будем сверлить?

Даргер небрежно повел пальцем над слитком и будто случайно ткнул в самую середину.

– Вот тут.

– Как я понимаю, за глаза они зовут меня Пиратом, – тихо и гневно проговорил Жан-Нажен Лафит. – Но это оскорбление, которого я не потерплю, если мне скажут его в лицо. Да, случилось так, что мне достались имя и фамилия, одинаковые с легендарным флибустьером. Но вы никогда не найдете доказательств того, что я хоть раз в жизни совершил незаконное деяние.

– Как и сегодня, сэр! – воскликнул Даргер. – Мы проводим абсолютно законную процедуру в рамках бизнеса.

– Я тоже так считаю, иначе меня бы здесь не было. Тем не менее, вы должны понять, почему я счел оскорблением то, что вы и ваши неуклюжие сотоварищи подвергли сомнению качество моего серебра.

– Ни слова более, сэр! Мы здесь все джентльмены, за исключением, конечно же, мисс Петикотс, взращенной в нежности сироты и христианки. Если вам будет достаточно моего слова, то и вашего слова будет достаточно для меня. Мы можем отменить экспертизу.

Даргер вежливо кашлянул.

– Но, для моей собственной безопасности, с точки зрения закона, в отсутствие результата анализа мне потребуется нотариально заверенное обязательство от вас в том, что вы удовлетворитесь качеством серебра, возвращенного вам нами, каково бы оно ни было.

От взгляда Пирата Лафита расплавилось бы и железо, но он ничего не мог сделать против обезоруживающей улыбки Даргера.

– Что ж, ладно, проводите анализ, – согласился Лафит.

Даргер небрежно покрутил пальцем в воздухе и снова указал ровно в середину слитка.

– Тут.

– Интересно, возможно ли, чтобы ваша мисс Петикотс… – начал Пират Лафит, пока оценщик работал.

– Она не продается! – с горячностью возразил Даргер. – Не продается, не сдается в аренду, не обменивается, не может быть приобретена ни на каких условиях. Точка.

На лице Пирата Лафита появилось раздражение.

– Я просто хотел спросить, не хотела бы она завтра со мной поохотиться. В дельте реки встречается очень интересная дичь.

– Она не принимает участия в светских мероприятиях, – ответил Даргер и повернулся к оценщику. – Итак, сэр?

– Стандарт стерлинга, – ответил тот. – Как обычно.

– Другого я и не ожидал.

Трое заговорщиков для виду отослали в «Масон Фема» зомби с лабораторным оборудованием по окончании экспертиз, а сами отправились поужинать. Потом благочинно прогулялись по городу. Тони, засидевшаяся в своей комнате, пока шли переговоры, особенно обрадовалась прогулке. Но самое сильное облегчение Даргер, Довесок и Тони испытали, когда увидели тяжелые мешки в гостиной их номера.

– Кому предоставим честь? – спросил Даргер.

– Безусловно, леди, – ответил Довесок с легким поклоном.

Тони сделала реверанс, а затем, открыв тайный замок на дне одного из мешков, вытащила серебряный слиток. Вытащила второй и третий, из второго и третьего мешков. Заговорщики вздохнули с облегчением, глядя на серебро, поблескивающее в свете лампы.

– Ловко было сделано, когда ты подменял настоящие слитки поддельными, – сказала Тони.

– Нет, этот трюк был бы невозможен без отвлекающего маневра, – вежливо возразил Даргер. – Который вы исполнили идеально. Даже присутствовавший там оценщик, который три раза видел, как вы едва не свалили оборудование на пол, ничего не заподозрил.

– Скажи-ка мне вот что, – начала Тони. – Зачем ты сделал подмену до проверки, а не после? Иначе тебе бы не потребовалось вставлять этот маленький кусок серебра в середину для анализа. Сошел бы и просто посеребренный слиток свинца.

– Мы имеем дело с людьми подозрительными. Так получится, что они сначала получили подтверждение, что слитки настоящие, а потом – то, что мы и близко к ним не подошли. Слитки лежат в депозитном сейфе в уважаемом банке, так что они не думают, что хоть чем-то рискуют. Все вроде бы чище некуда.

– Но мы же на этом не остановимся, так? – с тревогой спросила Тони. – Я так хотела заняться черным налом.

– Не беспокойся, моя хорошая, – сказал Довесок. – Это только начало. Но оно послужит нам чем-то вроде страховки. Даже если дело пойдет плохо, мы уже сделали хорошую прибыль.

Он налил бренди в три небольших бокала и раздал их.

– За кого выпьем?

– За Мадам-мэра Трежоли! – сказал Даргер.

Они выпили.

– Что вы о ней думаете? – спросила Тони. – В профессиональном плане.

– Она намного хитрее, чем позволяет тебе увидеть, – ответил Довесок. – Но, как ты безусловно знаешь, самодовольного хитреца проще всего надурить.

Он налил по второму бокалу.

– За Мастера Боунса!

Они выпили.

– А что с ним? – спросила Тони.

– С ним проблем побольше, – сказал Даргер. – Мягко стелет, да жестко выспишься. В некотором смысле он вообще на человека не похож.

– Может, пробует собственный товар? – предположил Довесок.

– В смысле, экстракт рыбы фугу? Нет. Его ум вполне активен. Но я не заметил в нем ни единого проблеска сочувствия. Подозреваю, он так долго возился с зомби, что думает, что все мы такие же.

Последний тост был за Пирата Лафита, со всей очевидностью.

– Думаю, он очарователен, – сказала Тони. – Правда, вы, наверное, не согласитесь.

– Он фальшив и склонен к позерству, – сказал Даргер. – Мерзавец, делающий вид, что он джентльмен, манипулирующий законами, но выставляющий себя честнейшим из граждан. А следовательно, он мне нравится до определенной степени. Думаю, это человек, с которым мы можем иметь дело. Попомните мои слова, когда эти трое завтра с нами увидятся, это произойдет по его инициативе.

Некоторое время они говорили о деле. Затем Довесок достал колоду карт. Они играли в юкер, канасту и покер, а поскольку играли на интерес, никто не стал возражать, когда игра стала соревнованием на ловкую сдачу карт с низа колоды и подкидывание карт из рукава. Никто не возмущался, когда в одну из раздач на столе оказались одиннадцать тузов.

– Глядите, сколько времени! – наконец сказал Даргер. – Завтра предстоит тяжелый день.

И они отправились по комнатам.

В эту ночь, засыпая, Даргер услышал, как дверь, соединяющая его комнату и комнату Тони, открылась и закрылась, тихо. Раздалось шуршание простыней, и она залезла к нему в кровать. А затем теплое обнаженное тело Тони прижалось к нему, а ее рука сомкнулась на самой интимной его части. Он мгновенно проснулся.

– Что ты делаешь, ради всего святого? – яростно прошептал он.

Тони неожиданно отпустила его и сильно ударила в плечо.

– Ох, как же это легко для вас, – тихо ответила она. – Как все просто у мужчин! Эта мерзкая старуха пыталась меня купить. Этот ужасный коротышка хотел, чтобы вы позволили ему накачать меня наркотой. Один Господь знает, что на уме было у Пирата Лафита. Заметь, все они делали предложения вам. Никто мне слова не сказал.

На грудь Даргера упали горячие слезы.

– Всю жизнь у меня были защитники-мужчины. Я без них не могла. Мой папочка, пока я не сбежала. Мой первый муж, пока его не сожрали гигантские крабы. Потом всевозможные приятели, а под конец этот подонок Джейк.

– Тебе не о чем беспокоиться. Довесок и я никогда не бросали сотоварища и впредь не бросим. В этом плане наша репутация безупречна.

– Я сама себя в этом убеждаю и, пока светит солнце, верю. Но ночью… ну, последняя неделя была самым длинным сроком, когда я обходилась без мужского тела, чтобы утешиться.

– Да, но ты же понимаешь…

Тони поднялась. Даже в полумраке, озаряемая лишь проникавшим в окно лунным светом, она представляла собой величественное зрелище. А потом она наклонилась, целуя Даргера в щеку.

– Никогда мне еще не приходилось умолять мужчину, но… пожалуйста.

Даргер считал себя человеком чести, но это было единственным искушением, преодолев которое мужчина потерял бы уважение к себе.

Утром Даргер проснулся в одиночестве. Подумал о событиях минувшей ночи и улыбнулся. Подумал об их возможных последствиях и скривился. А затем спустился в столовую, чтобы позавтракать.

– Что дальше? – спросила Тони, когда они подкрепились кофе из цикория, пончиками-бенье и нарезанным беконфрутом.

– Мы заронили в головы всех трех игроков подозрение, что прибыль мероприятия может оказаться куда больше, чем мы предлагаем, – сказал Довесок. – Мельком показали им нашу загадочную юную подопечную, намекнув, что она – ключ к делу. Мы задали им головоломку, которой они не видят решения. Поразмыслив, они могут прийти лишь к одному решению. Что единственная причина, по которой мы получили превосходство, – та, что мы играли с ними поодиночке.

Он сунул в рот последний бенье.

– Так что рано или поздно они объединятся и потребуют от нас объяснений.

– Тем временем… – начал Даргер.

– Понимаю, понимаю. Назад в мою мрачную комнату, раскладывать пасьянсы и читать воодушевляющую литературу, подобающую скромной юной девственнице.

– Важно оставаться в роли, – сказал Довесон.

– Это я понимаю. Но в следующий раз, пожалуйста, делайте из меня что-нибудь такое, что не надо хранить в темноте, будто мешок картошки. Может, племянницу испанского пленника. Наследницу светского льва. Да хоть шлюху, наконец.

– Ты – Женщина-Загадка, – сказал Даргер. – Освященная временем и, можно сказать, завидная роль.

Таким образом, когда Даргер и Довесон вышли из «Масон Фема» ровно в десять, по своей непоколебимой привычке, они не были слишком уж ошеломлены, увидев всех троих своих благодетелей, ждущих их снаружи. После грубого обмена угрозами и оскорблениями, протестуя на каждом шагу, они привели лохов в номер.

Двери всех трех спален были открыты в залитую солнечным светом гостиную. Учитывая элегантный декор комнаты, ящики с черной бумагой, сложенные у двери комнаты Тони Петикотс, выглядели бельмом на глазу.

Жестом предложив гостям садиться, Даргер сделал покаянное лицо.

– Чтобы адекватно объяснить цель нашего предприятия, нам придется уйти в прошлое на два поколения, до того, как Сан-Франциско стал финансовым центром Северной Америки. Дальновидные руководители этого города-государства вознамерились создать новую экономику на основе купюр, которые невозможно подделать, и до нынешних времен пользуются плодами величайшего гравера-генетика своего времени Финеаса Уипснейда Мак-Гонигла.

– Какое-то нереальное имя, – фыркнула Мадам-мэр Трежоли.

– Безусловно, это являлось его псевдонимом, чтобы уберечь его от похитителей и прочего, – объяснил Довесон. – В обычной жизни он был известен как Магнус Нортон.

– Продолжай.

Даргер заговорил снова.

– Результаты вам известны. Нортон создал сто тринадцать различных бактерий, которые в рамках своей естественной жизнедеятельности слой за слоем укладывают сложнейшим узором многоцветные чернила. Узор и цвета столь сложны, что фальшивомонетчики просто отчаялись. Это в сочетании с безупречной монетарной политикой сделало доллар Сан-Франциско общей валютой сотни государств Северной Америки. Однако во всем этом мероприятии имелось одно слабое место. Сам Нортон.

– Нортон втайне создал собственные печатные чаны, используя созданные им бактерии, и начал массовое изготовление банкнот, не только неотличимых от подлинных, но, по сути, являвшихся подлинными во всех смыслах. Сделал их столько, что стал богатейшим человеком на континенте.

– К несчастью для этого великого человека, он как-то раз недостаточно заплатил своему поставщику бумаги, возник спор, который закончился тем, что служащие правопорядка Сан-Франциско его арестовали.

Пират Лафит элегантно поднял указательный палец.

– Откуда вы все это знаете? – спросил он.

– Мой коллега и я – журналисты, – ответил Даргер. Увидев реакцию слушателей, поднял обе руки. – Не те, кому нравится ворошить грязь, смею вас заверить! Коррупция – необходимая и проверенная временем часть любой системы правления, что мы всем сердцем поддерживаем. Нет, мы описываем общественных деятелей, воздавая им похвалу пропорционально их щедрости. Пишем интересные истории о парнях-героях, спасающих наследниц из огня, котят, проглоченных крокодилами, когда те чудесным образом невредимыми минуют их пищеварительную систему, и, конечно же, развлекаем людей забытыми историями прошлого, о негодяях, которые с естественным течением времени стали безвредны.

– Так мы и натолкнулись на историю Нортона, – разъяснил Довесон.

– Действительно. Мы выяснили, что по хитрой причуде, подобной лабиринту системы банковского регулирования, установленной в Сан-Франциско, созданные Нортоном деньги нельзя ни уничтожить, ни использовать как законную валюту. Поэтому, дабы предотвратить их незаконное использование, они были подвергнуты другому биолитографическому процессу, в ходе которого они оказались пропитаны черными чернилами, и настолько глубоко за счет потрясающе хитро подобранного состава, что они не могут быть отбелены при помощи любого известного процесса отбеливания, чтобы бумага в результате не разрушилась.

– И вот тут начинается самое интересное. Нортон, как вы помните, был непревзойденным мастером своего дела. Естественно, что отцы города не слишком хотели отказываться от его услуг. Так что вместо того, чтобы поместить его в обычную тюрьму, они построили окруженный высокой стеной укрепленный особняк, в котором устроили лабораторию, и снабдили его всеми необходимыми для работы материалами.

– Представьте себе, что чувствовал Нортон! Мгновение назад он был на грани того, чтобы стать самым богатым человеком в Северной Америке, а потом вдруг стал практически рабом. Пока он шел на сотрудничество, его кормили изысканной едой, вином, дозволяли встречаться с женой на супружеском ложе… но, какой бы она ни была комфортабельной, тюрьма оставалась тюрьмой, и он никогда не мог покинуть ее. Однако он был человеком хитроумным и, хотя и не смог устроить побег, совершил изощренное отмщение. Если уж у него нет огромного богатства, пусть оно будет у его потомков. Когда-нибудь происхождение черных денег будет забыто, и они будут выставлены на аукцион, как это обычно происходит со всеми ненужными вещами после улаживания бюрократических формальностей. Его дети, или внуки, или правнуки приобретут их и, используя гениальный метод, изобретенный им, превратят их обратно в пригодную валюту, сделавшись богаче Креза.

– Если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах, говорили древние, – перебил его Довесок. – Шли десятилетия. Нортон умер, черные деньги оставались в хранилище. К тому времени, когда мы начали наше расследование, казалось, что все его родные исчезли. У него было трое детей. Дочь, которую мужчины не интересовали, сын, который умер молодым, и второй сын, который так и не женился. Однако второй сын в молодости немало путешествовал, и в тех же самых забытых семейных бумагах, где был изложен план Нортона, мы нашли сведения о том, что его сын платил деньги в пользу незаконнорожденного ребенка, девочки, зачатой около двадцати лет назад. Пользуясь тем, что мы понимали тонкости работы бюрократического аппарата, в отличие от жены и детей Нортона, мы подкупили нужных чиновников, и нам продали ящики с бесполезной, на их взгляд, бумагой. А затем мы прибыли в Новый Орлеан и нашли Тони Петикотс.

– Это ничего не объясняет, – сказала Мадам-мэр Трежоли.

Даргер тяжко вздохнул.

– Мы надеялись, что вас удовлетворит частичное объяснение. Теперь, как я понимаю, все или ничего. Вот они, перед вами, ящики с черным налом, черными купюрами.

Он снял крышку с одного из верхних ящиков. Достал горсть черных бумажных прямоугольников, потряс в воздухе, чтобы все видели, и положил обратно.

– А теперь я и мой коллега представим вас нашей юной питомице.

Даргер и Довесок быстро растащили ящики в стороны от двери. Довесон постучал.

– Мисс Петикотс? Вы подобающе одеты? У нас к вам посетители.

Дверь открылась. Из полумрака настороженно глянули большие карие глаза Тони.

– Заходите, – тихо сказала она.

Все медленно вошли внутрь. Тони поглядела на Даргера и Довеска. Те не глядели ей в глаза, и она склонила голову, смущаясь.

– Кажется, я знаю, зачем они все сюда пришли. Но… должна ли я? Действительно должна?

– Да, дитя, должна, – мрачно сказал Довесон.

Тони сжала губы и подняла подбородок, глядя вдаль, словно капитан шхуны, ведущий судно в опасные воды. И, заведя руки за спину, начала расстегивать платье.

– Магнус Нортон сделал то, чего не мог сделать никто другой. Создал микроорганизм, который способен сожрать чернила, которыми были выкрашены банкноты, совершенно не повреждая остальные. Банкноты необходимо просто положить в жидкую питательную среду и добавить коллоидное серебро в качестве катализатора. В течение недели там останутся лишь идеальные купюры Банка Сан-Франциско и серебряный порошок – сказал Даргер. – Однако у него была проблема. Как передать информацию о способе создания микроорганизма своей семье. Достаточно надежным способом, чтобы она пережила десятилетия забвения.

Тони расстегнула платье. Прижав одну руку к груди, чтобы платье не падало спереди, она вынула одну руку из рукава. Прижав ее к груди, вынула другую.

– Сейчас? – спросила она.

Сэр Плас кивнул.

Мелкими, будто кукольными шагами Тони подошла и стала лицом к стене. А затем опустила платье так, что стала видна ее нагая спина и ягодицы. На одной из которых была большая татуировка семи ярких цветов из трех концентрических кругов. Каждый круг состоял из огромного числа коротеньких, почти параллельных линий, исходящих из центра татуировки, где кожа была девственно чиста. Любой, умеющий читать генетический код, с легкостью смог бы воссоздать организм по этому описанию.

– Это же Escherichia coli, кишечная палочка, не так ли? – подал голос мастер Боунс, до того молчавший.

– Да, сэр, одна из ее вариаций. Нортон встроил татуировку в собственный геном, а затем зачал со своей женой троих детей, думая, что они, в свою очередь, родят еще больше. Но Фортуна – дама ветреная, и мисс Петикотс осталась единственной наследницей. Но этого будет достаточно.

Он повернулся к Тони.

– Можешь снова одеться. Наши гости удовлетворили свое любопытство, и теперь они уйдут.

Даргер вывел гостей обратно и крепко закрыл за собой дверь.

– Теперь вы узнали то, за чем пришли. Осмелюсь заметить, ценой надругательства над скромностью невинной девушки.

– Это сказано чрезвычайно хамски! – отрезал Пират Лафит.

В последовавшей за его вспышкой тишине все услышали, как в соседней комнате горько плачет Тони Петикотс.

– Вы сделали свое дело, и теперь я просто прошу вас уйти, – сказал Даргер.

Теперь, когда Тони Петикотс перестала быть тайной, троим заговорщикам оставалось лишь ждать, когда прибудет речным путем якобы заказанное ими оборудование, и отбиваться от высокопоставленных лохов, которые по очереди подкатывали к ним с предложениями огромных взяток за технологию процесса и сундуки с черной бумагой. Согласно простейшей логике, они неизбежно должны были это сделать.

На следующее утро им принесли почту, два письма с предложением встречи. Троица отправилась позавтракать в придорожное кафе. Они едва закончили и принялись пить по второй чашке кофе, когда Тони поглядела поверх плеча Даргера.

– О Боже милосердный на небесах! – воскликнула она. – Это Джейк.

Увидев непонимание на лицах сотоварищей, объяснила:

– Мой муж! Он разговаривает с Пиратом Лафитом. И они идут сюда.

– Продолжаем улыбаться как ни в чем не бывало, – тихо сказал Даргер. – Сэр Плас, ты знаешь, что делать.

Хватило бы досчитать до десяти, когда конкуренты дошли до их столика.

– Джейк! – с удивлением воскликнул Довесон, вставая со стула.

– Пришел за деньгами, несомненно, – сказал Даргер, доставая из кармана стопку купюр, одну большого достоинства, снаружи, и кучу мелких внутри. Любой благоразумный бизнесмен всегда с собой такое носит. – Мадам-мэр просила тебе сказать… – начал он, поворачиваясь.

И увидел перед собой незнакомца, по всей видимости, Джейка, о котором говорила Тони, и Пирата Лафита, чье лицо исказилось от изумления.

Даргер поспешно убрал стопку купюр в карман.

– Просила тебе сказать это в любое время, когда решишь воспользоваться ее заведением, она с радостью предоставит тебе скидку в 10 процентов на все товары и услуги, кроме алкоголя. Она решила оказать эту любезность в знак уважения, в качестве твоего работодателя, к тебе, как и ко всем своим новым работникам.

Лафит резко развернулся, схватил Джейка за ворот и стал трясти, словно терьер крысу.

– Теперь я понимаю, – прошипел он сквозь зубы. – Почтенная хозяйка борделя решила лишить меня представившейся возможности и послала тебя с твоими небылицами по поводу этой достойной и безобидной юной девушки.

– Честно, босс, я ни малейшего понятия не имею, что несет этот… чужак. Я честно все выложил. Услышал, что моя грязная шлюха…

Заревев от гнева, Пират Лафит ударил Джейка с такой силой, что тот вылетел на улицу. А затем вынул из-за пояса хлыст и принялся охаживать лежащего с такой силой, что рубашка и жилет Герцога намокли от пота к тому времени, когда он закончил.

Тяжело дыша, повернулся к Даргеру и Довеску и коснулся пальцами края шляпы.

– Господа. Мы поговорим позже, когда я не буду столь охвачен чувствами. Сегодня, в пять часов, у меня в офисе. У меня к вам есть предложение.

Затем он повернулся к Тони.

– Мисс Петикотс, прошу прощения, что вам пришлось стать свидетельницей такому.

И решительно ушел прочь.

– Ого! – выдохнула Тони. – Он отколошматил Джейка так, что тот был в дюйме от того, чтобы расстаться со своей никчемной жизнью. Никогда в жизни не видела более романтичного зрелища.

– Как ломовую лошадь? Романтично? – переспросил Даргер.

Тони одарила его высокомерным взглядом.

– Ты же не слишком понимаешь глубины женского сердца, так ведь?

– Определенно, – ответил Даргер. – И, похоже, не пойму никогда.

Валявшийся на улице Джейк начал с трудом подыматься.

– Простите меня, – сказал Даргер, подходя к побитому и окровавленному мужчине и помогая ему встать. Что-то тихо добавил и, отсчитав несколько купюр из пачки, сунул тому в руку.

– Что ты ему дал? – спросила Тони, когда он вернулся в кафе.

– Строгое предупреждение выдал, более нам не мешать. И семнадцать долларов. Сумма достаточно оскорбительная, чтобы, несмотря на раны, он рассказал свою историю, все более неправдоподобную, Мастеру Боунсу и Мадам-мэру.

Тони рывком обняла Даргера и Довеску.

– Ребята, как же вы добры ко мне. Люблю вас обоих, до невозможности.

– Однако, похоже, нам рано расслабляться, – сказал Довесон. – Судя по посланию Мадам-мэра Трежоли, она будет здесь прямо сейчас. Что, если мне будет позволено так сказать, чертовски своеобразно.

– Должно быть, что-то произошло, – сказал Даргер, прищуриваясь и глядя в небо. – Трежоли нет, подходит время встречи с Мастером Боуном. Оставайтесь здесь, на случай, если Мадам-мэр все-таки придет, а я повидаюсь с хозяином зомби, погляжу, что он скажет.

– А я пойду в комнату, чтобы платье поправить, – сказала Тони.

– Поправить? – спросил Довесок.

– Немного потуже, и чтобы капельку побольше грудь показывало.

– Твоя роль – девушка скромная и невинная, – встревоженно сказал Даргер.

– Скромная и невинная девушка, которая втайне мечтает, чтобы главный негодяй мира научил ее всем грешным делам, о которых она слышала, но даже представить себе не может. Я такую роль уже играла, джентльмены. Поверьте, таких людей, как Пират Лафит, привлекает не невинность сама по себе, а мучительное желание совратить эту невинность.

И она ушла.

– Какая замечательная юная леди наша мисс Петикотс, – сказал Довесок.

Даргер скривился.

После того как Даргер ушел, Довесок откинулся на спинку стула и принялся лениво поглядывать на проходящих людей. Но занимался этим не слишком долго, заметив хорошенькую женщину в противоположном конце кафе, которая смотрела на него не отрываясь. Он поглядел ей в глаза, она смутилась и поспешно отвернулась.

На основе изрядного опыта Довесок знал, что означают такие взгляды. Оставив на столе деньги в оплату завтрака, он неторопливо подошел и представился юной леди. Та не оставила незамеченным его внимание и после достаточно короткого разговора пригласила в свою комнату в отель поблизости. Изобразив удивление, Довесок согласился.

То, что случилось потом, случалось уже неоднократно в его богатой событиями жизни, но от этого оно не стало менее приятным.

Однако, выйдя из отеля, Довесок встревожился, когда к нему внезапно подошли и схватили за руки два канадских обезьяночеловека, одетые в форму громилы, ростом за два метра, покрытые рыжей шерстью.

– Похоже, ты тут немного развлекся с одной из местных потаскух, – сказала Мадам-мэр Трежоли. Благожелательности в ее голосе было еще меньше, чем обычно.

– Достаточно жесткая характеристика для леди, которая, с моей точки зрения, может быть весьма высоких моральных принципов. Кроме того, хочу спросить, по какой причине я задержан таким грубым способом.

– Со временем. Сначала скажи мне, было ваше свидание оплачиваемым или нет.

– Я думал, что нет, в самом разгаре его. Но после она показала мне свою профсоюзную карточку и сообщила, что в соответствии с правилами должна взять меня с деньги не только за проведенное время, но и за позицию, в которой это делалось. Я, конечно же, был ошеломлен.

– И что ты сделал?

– Безусловно, заплатил, – возмущенно ответил Довесон. – Я же не подлец!

– Тем не менее, женщина, с которой ты совокуплялся, не является зарегистрированным членом Международного Сестричества Проституток, Дам Полусвета и Распутниц. Что означает, что, хотя никто и не возражает против твоего сексуального поведения, если оно не оплачивается, заплатив ей, ты участвовал в деятельности, нарушающей правила профсоюза. А это противозаконно, сэр.

– Очевидно, вы меня подставили. В противном случае вы бы ничего этого не знали.

– Неверно и то, и то. Сейчас имеет значение то, что у тебя есть три вещи, мне необходимые. Девушка с родимой отметиной, ящики с деньгами и знание того, как их использовать, чтобы сделать их пригодными к обращению.

– Теперь понял. Без сомнения, Мадам-мэр, вы пытаетесь меня подкупить. Уверяю вас, что никакое количество денег…

– Денег? – переспросила Мадам-мэр, коротко и жестко усмехнувшись. – Я предлагаю тебе нечто, куда более ценное. Твой разум.

Она достала шприц.

– Люди считают, что экстракт, превращающий человека в зомби, целиком получен из рыбы фугу. На самом деле там имеются атропин, дурман и еще дюжина прочих препаратов, смешанные в такой пропорции, что ощущения будут очень неприятными, с гарантией.

– Угрозы на меня не подействуют.

– Пока что. Но после того, как ты вкусишь, что тебе предстоит, уверена, согласишься. Где-нибудь через неделю я заберу тебя обратно с полей. Тогда и договоримся.

Обезьянообразные охранники Мадам-мэра Трежоли крепко держали Довеска, и он не смог вырваться. Она поднесла шприц к его шее, и Довесок почувствовал болезненный укол.

Мир исчез.

Тем временем Даргер взял напрокат мегатерия с паланкином и зомби-погонщиком и ехал мимо бесчисленных рядов сараев, загонов и навесов для кормления зомби на краю города. Мастер Боунс показал ему высокие, по грудь, корыта, которые наполняли помоями утром и вечером, и лежащие рядами жестяные ложки, которыми ели бедные создания.

– Когда кто-то из моих милашек поест, ложку убирают, моют и стерилизуют, прежде чем использовать снова, – сказал Мастер Боунс. – Соблюдаются все предосторожности, дабы они не передавали друг другу заразные болезни.

– Очень человечно, сэр. Не говоря уже о том, что совершенно правильно с точки зрения бизнеса.

– Вы меня хорошо понимаете.

Они вышли наружу, где пара зомби, мужского и женского пола, в превосходном состоянии, идеально подходящие друг к другу по росту и цвету волос и кожи, ожидали их, держа зонтики.

– Скажите мне, мистер Даргер, как бы вы оценили пропорцию между гражданами Нового Орлеана и зомби?

Даргер задумался.

– Примерно поровну? – предположил он.

– Шесть зомби на одного полноценного гражданина города. Конечно, кажется, что меньше, учитывая, что большая часть зомби работает на полях и они редко появляются в городе. Но я могу наводнить ими город, если пожелаю.

– И зачем, ради всего святого, это бы вам понадобилось?

– У вас есть нечто, чего я желаю, – вместо ответа сказал Мастер Боунс.

– Могу предположить. Уверяю вас, никакое количество денег не может купить у меня то, что по определению является количеством денег, куда большим. Так что нам нечего обсуждать.