Текст книги "Битва за будущее"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

8

На следующий день, ближе к полудню прилетел дракон. Совсем небольшая для своего племени, крылатая рептилия оказалась изумрудно-зелёной, с золотистой чешуёй на груди и ниже. Рога, шипы, когти, глаза и перепончатые уши отливали золотом, нижняя сторона крыльев была значительно темнее верхней. Драконья чешуя блестела подобно перламутру: казалось, под тонким слоем прозрачного лака, кто-то рассыпал изумрудную пыль. За сотни лет жизни Аэт ни разу не встречал такое красивое существо.

– Привет тебе, – эльф поклонился гостье. Та, окинув бессмертного горящим взглядом, хрипло выдохнула сквозь стиснутые зубы и отвернулась. Грудь крылатой тяжело вздымалась, гребень шипов агрессивно топорщился. Гуркан тронул Аэта за плечо.

– К ней лучше не приближайся. Она ненавидит весь мир, но твоё племя в особенности. Эльф вздохнул.

– Её можно понять.

– Ещё бы… – отвернувшись, Гуркан подошёл к драконессе и что-то спросил на родном языке. Крылатая яростно огрызнулась.

– Они доставили всё, что ты просил, кроме фарфоровых кукол, – сообщил юноша. – Чем можно их заменить? Аэт задумался.

– Сухое дерево может помочь, но опасность возрастёт в несколько раз.

– Ты берёшься? – нетерпеливо спросил Гуркан. Эльф покачал головой.

– Куда спешить? Пошли нукера в ближайший городок, пусть…

– У нас мало времени, – резко оборвала драконесса. Голос у неё оказался низкий, звучный, и в то же время отчётливо женский.

– Почему? – спросил Аэт. Люди переглянулись.

– Приближаться к Ронненбергу запрещено, – неохотно ответил Гуркан. – Мы здесь тайно. Эльф задумчиво оглядел юношу.

– Кем запрещено? – спросил он спокойно.

– Король Торва… – начал было Гуркан, но драконесса оборвала его резким жестом крыла:

– Не будь идиотом, – бросила она сухо. – Эльфы легко различают ложь и правду. Взглянув на Аэта, крылатая щёлкнула зубами.

– Была война, – сказала она коротко. – Восток против Запада. Уже три года, как мы победили. Последние очаги сопротивления остались лишь в Арноре, их уничтожают один за другим. Эльф глубоко вздохнул.

– Элирания?

– Пала, – драконесса злорадно усмехнулась. – Свободной страны эльфов больше не существует. Есть провинция Чёрной Орды. Она махнула крылом в сторону мёртвого города.

– Скажи, бессмертный: доведись вам захватить страну драконов – пощадили бы вы хоть одного ребёнка? Ответь!

– Мы не звери, – помолчав, заметил Аэт.

– Мы тоже, – с чувством сказала драконесса. – Мы тоже, эльф. Только нас, почему-то, считают зверьми. Почему? Почему над моей дочерью хотели проводить жестокие опыты и пускать ей кровь, словно свинье? Почему вы убили моего мужа, когда он пытался защитить ребёнка? Аэт покачал головой.

– Не спрашивай меня о том, чего я не могу знать. Люди, эльфы, драконы, среди всех народов можно встретить злодеев.

– А мы пощадили твой народ, – прорычала крылатая. – Мы, видевшие от эльфов только горе – мы пощадили вас, когда захватили Элиранию! Аэт развёл руками.

– Это делает вам честь.

Драконесса с огромным трудом взяла себя в лапы и отвернулась. Кончик длинного хвоста нервно подрагивал.

– За работу, – помолчав, приказал Гуркан. Аэт подошёл к груде вещей, доставленных нукерами.

Несколько минут он разглядывал каждый предмет. Люди и дракон ждали. Наконец, тяжело вздохнув, бессмертный обернулся к спутникам и кивнул.

– Можно начинать.

– Так начинай! – рявкнула драконесса. Аэт молча принялся за работу.

Первым делом он обтесал края досок и сложил ящик, похожий на открытый гроб. Несколько умелых движений долотом и стамеской, полчаса напряжённой работы, и доски были крепко стянуты деревянными клиньями, которые Аэт вставил в продолбленные отверстия. Нукеры с любопытством наблюдали.

Подняв динную доску, эльф точными ударами топора расколол её на четыре палки квадратного сечения и укрепил их крест-накрест на торцах ящика. Разбив ещё одну доску, он соединил кончики обоих крестов вначале попарно, а затем поперечинами между собой, используя только деревянные клинья без гвоздей.

Теперь настала очередь железных прутьев. Отобрав восемь штук, Аэт намертво прикрутил их проволокой к обеим горизонтальным поперечинам, соблюдая промежуток между прутьями в две ладони. Спустя час, на земле стоял высокий деревяный ящик, окружённый железной клеткой. Гуркан всё же не выдержал:

– Что это?

– Я читал о таком устройстве в книге знаменитого мореплавателя Халмуда,

– пояснил эльф. – Оно зовётся «Убийца молний». Драконесса с явным интересом обошла творение Аэта.

– Как оно работает? Эльф улыбнулся.

– За счёт самой молнии.

Подняв толстый моток проволоки, Аэт подозвал нукера и вместе с ним обмотал прутья несколькими десятками витков, следя чтобы проволока нигде не пересекалась. Верхний конец эльф заплёл двойным узлом вокруг каждого прута, крестом протянул под поперечинами и завязал петлёй, оставив больше трёх футов между нею и крышкой ящика. Снизу он повторил то же самое, но петлю сделал, лишь отмотав два десятка футов проволоки.

– Отмерь каната вдвое против высоты башни, – приказал Аэт. Драконесса молча послушалась; эльф тем временем выкатил из кучи снаряжения тяжёлый моток цепи и позвал Гуркана.

– Дай нукеру белый флаг и пошли за ворота. Пусть глубоко закопает один конец цепи, придавит его булыжниками, а сам вернётся в город и поднимется на стену. Рассредоточь воинов в линию так, чтобы каждый видел другого, и пусть все следят за наблюдателем. Если увидят, что он машет флагом – значит цепь выскочила из земли; тогда бегите прочь от башни. Эльф обернулся к драконессе:

– Ты тоже следи за стеной. Увидишь флаг – бросай канат и лети вверх, словно у тебя хвост загорелся. Опоздаешь хоть на миг, так и будет. Крылатая с сомнением оглянулась на ящик.

– Я не поняла, с какой стати мне к туче приближаться? Молнии и драконы – давние враги.

– Если всё сделать правильно, молний не будет вовсе, – объяснил Аэт. – Это устройство убивает молнию раньше, чем та успевает родиться. Драконесса опустила голову.

– Его придумали люди, верно? – спросила она с горечью. Аэт помолчал.

– Верно, – эльф положил руку на сверкающее крыло. – Слушай. Я буду внутри ящика. Привяжи канат к петле, взлети выше туч и осторожно поднеси меня к окну башни. Пока цепь одним концом находится в земле, молний не будет, поверь.

Драконесса несколько секунд сидела молча. Затем что-то сказала Гуркану на родном языке и с тоской оглянулась в сторону руин, где её ждала окаменевшая дочь. Молодой хан бросил на Аэта очень недобрый взгляд.

– Клянусь, Талия, мы присмотрим за твоей малышкой, – ответил он на общем языке. Хрипло вздохнув, драконесса расправила крылья.

– Верю, – она шагнула к ящику и быстро, двумя движениями привязала канат. Гуркан тем временем инструктировал нукера. Пока эльф укреплял цепь в нижней петле, воин подхватил второй конец и побежал в сторону ворот. С ним отправились другие нукеры; спустя минуту Аэт, Гуркан и драконесса остались наедине с жуткой тишиной мёртвого города. Все трое довольно долго хранили молчание.

Первым гнетущущее безмолвие нарушил эльф. Он проверял, хорошо ли держится цепь, сидя на корточках спиной к спутникам.

– Освобождая Ронненберг, вы предаёте товарищей, – заметил Аэт, не поворачивая головы. Гуркан ответил не сразу.

– Нет, эльф, – сказал он после долгой паузы. – Я не зря ждал восемь лет. Война давно выиграна, магам будет выгоднее заключить договор с победителями, чем искать в лесах Арнора последних партизан. Аэт тонко улыбнулся.

– Ты плохо знаешь магов. Они ненавидят, когда их ставят перед фактом. Многие жители Ронненберга присоединятся к вашим врагам лишь из чувства противоречия. Кроме того, подписать договор с Чёрной Ордой магам придётся на чужих условиях, а если они спасут остатки старых королевств – те с радостью отдадут спасителям всё, от золота до заложников. Гуркан покачал головой.

– Это уже не играет роли. Рано или поздно город всё равно будет освобождён, и лучше сделать это сейчас, когда наши армии сильны, а враги почти уничтожены. Эльф обернулся.

– Ронненберг посреди Чёрной Орды будет всего лишь осаждённым городом, – заметил он негромко. – Но тот же Ронненберг, после спасения Эравии и Арнора, станет править всеми землями нашего мира. Маги получат власть, о которой не мог мечтать ни один король в истории. Ты всё ещё сомневаешься, что они выберут? Внезапно ответила драконесса, до сих пор молча слушавшая беседу.

– Зачем же ты нам помогаешь?

– Я не помогаю вам, – коротко ответил Аэт. – Я спасаю город.

– Значит, ты принимаешь на себя кровь всех народов, которых уничтожат разгневанные маги? – крылатая прищурила глаза.

Эльф медленно выпрямился. Молчание длилось так долго, что стал слышен шорох песчинок, гонимых ветром по несокрушимому монолиту улиц.

– Я должен спасти город, – тихо сказал Аэт. – Нельзя проходить мимо нуждающихся в помощи.

– А если помощь нужна ядовитой змее, готовой ужалить после спасения? – резко оборвала драконесса.

– Это не имеет значения. Никому нельзя отказывать в помощи. Крылатая горько улыбнулась.

– Тогда почему ты отказываешься помочь нам? Аэт покачал головой.

– Я помогаю вам.

– Чем? – спросил Гуркан. – Если ты освободишь Ронненберг и спасёшь пленников подземелья, это будет помощь нам с Талией, лично. Но всем народам, победившим в войне, ты, Аэт – юноша ткнул пальцем в грудь эльфа – ты, лично, подаришь смерть.

Бессмертный отвернулся. Над мёртвой улицей повисло молчание. Наконец, изумрудная драконесса шагнула вперёд и склонила голову к эльфу.

– Освободи Ронненберг на час, позволь нам спасти пленников и вновь обрати город в камень, – сказала она мягко. – Ведь это не смерть. Спустя несколько лет, когда последние огни войн погаснут и опасности больше не будет, мы сможем вернуться сюда и дать магам свободу. До тех пор, спасение Ронненберга будет означать гибель миллионов, виновных лишь в том, что они родились не людьми. Аэт закрыл глаза.

– Я тоже не человек, – сказал он негромко. – И потому не берусь судить, кто больше достоен жизни – тысячи мирных горожан Ронненберга, или тысячи солдат ваших армий, несущих смерть и рабство целым народам. Он повернулся к драконессе.

– Сто сорок лет назад я увидел Ночь, – сказал Аэт, не раскрывая глаз. – Эльфы не бессмертны, дракон. Мы просто никогда не жили по-настоящему. Сто сорок лет назад, всего миг я был живым, и с тех пор медленно умираю, гнию в аду, которым стал для меня окружающий мир. Он поднял веки. Крылатая отпрянула, увидев в глазах эльфа мёртвенный синий блеск.

– Как всякий умирающий, я научился ценить жизнь, – негромко произнёс Аэт. – Только взглянув со стороны, можно понять, сколь многое нам дано с рождения. Он обвёл рукой каменный город.

– Здесь нет жизни и нет смерти, нет разума и нет эмоций. Нет времени. Я мог бы остаться здесь навсегда, это место лучше любого другого подходит бессмертному. Но я не бессмертен, я мёртв. Поэтому я верну жизнь этим людям, верну им право жить и умирать по своей воле.

– Ты вернёшь им право жить и убивать, – негромко ответил Гуркан. – Девять лет назад я познакомился с маленькой колдуньей, потерявшей семью почти сразу после рождения. Однажды она произнесла слова, которые я запомнил на всю жизнь: «Только смерть нельзя исправить», сказала она. Молодой хан обернулся к каменному городу.

– Это – исправить можно, – произнёс он жёстко. – Но даже боги не смогут вернуть к жизни тысячи наших друзей, которые погибнут, если освободить магов. Их всех убъёшь ты, эльф! Аэт покачал головой.

– Не перекладывай ответственность на чужие плечи. Освободить Ронненберг решил ты сам, по личным мотивам. Я лишь исполнитель твоей воли, благородный хан.

Драконесса что-то сказала Гуркану на родном языке. Юноша сильно вздрогнул, переспросил. Крылатая кивнула. Молодой хан обернулся к эльфу:

– Я иду с тобой. В башню. Аэт удивлённо приподнял брови.

– Ты сознаёшь, о чём просишь?

– Да.

– Боюсь, что нет, – эльф вздохнул. – Видишь ли, Гуркан, если у меня не получится снять заклятие Джера аль Магриба, я останусь в башне навсегда. Это устройство, – он кивнул на клетку, – сработает лишь раз, выбраться из окна обратно будет невозможно. Юноша отпрянул:

– Ты знаешь это, и всё равно идёшь? Аэт улыбнулся.

– Тело моё гибло множество раз. А разум… – он вздохнул. – Разум медленно умирает уже сто сорок лет. Видя, что Гуркан намерен возразить, эльф поднял руку.

– Не спорь. Когда я сниму заклятие, двери башни откроются и ты сможешь взбежать наверх, чтобы заставить меня вновь околдовать город. Тем временем твоя подруга, – Аэт поклонился драконессе, – будет спасать узников.

Человек и дракон переглянулись. Чтобы не тратить время на бесполезные разговоры, Аэт скинул тунику, оставшись обнажённым, тщательно протёр тело, удаляя всякие следы пота, облачился в загодя высушенную, просторную крестьянскую одежду и натянул сапоги.

– Начинаем, – коротко произнёс эльф. Так они и сделали.

9

Путешествовать в товарном вагоне мне никогда не нравилось, но особого выбора не было; первый поезд с пассажирскими местами для грифонов так и не успели построить. А потом началась война и нам стало не до удобства. Даже те поезда, что ещё ходили, доживали свой век; промышленность Элирании была уничтожена раньше, чем успела развернуться. Я знал, кто в ответе за это, и невольно выпускал когти всякий раз, когда вспоминал имя нойона Рогвальда.

По крайней мере, в товарном вагоне было тепло и никто не приставал с расспросами о потерянных крыльях. Волшебное копьё я обернул промасленной тканью и спрятал в солому.

Поездка должна была длиться шесть дней, но на середине пути паровоз сломался, и мы вместе с машинистом-гномом потратили четыре дня на ремонт котла.

Я люблю технику. Работа с нею успокаивает, машины можно разбирать и снова собирать, улучшать, воскрешать из мёртвых… А проектируя новые машины, чувствуешь себя творцом, первопроходцем, а не беспомощным калекой, чья жизнь продолжается лишь благодаря злому недоразумению. Будь моя воля, восемь лет назад я остался бы в тылу, продолжил восстанавливать фабрику и мог бы сохранить крылья. Но где там, фронту нужен каждый грифон. Я не жалею о прошлом; это была настоящая, яркая жизнь. Только очень уж недолго она продолжалась…

Наконец, утром одиннадцатого дня, поезд, скрипя всеми шарнирами, остановился в лесной глуши, у неказистого полустанка без названия. Отсюда начинался пеший путь в некогда самое секретное место Элирании, военную фабрику «Ноль», где много лет назад я впервые увидел дракона. Здесь же я впервые увидел мёртвого дракона, разрезал его тело, исследовал строение, построил модель скелета и теорию полёта для летающих машин… Странно, не могу вспомнить морду того дракона. Его убили на моих глазах, но было ли мне жаль великолепное крылатое существо, или напротив, я радовался его смерти – уже не помню. Наверно, что-то похожее на жалость я всё же испытывал, ведь брат мой в то время ещё не погиб, а сам я умел летать…

Их можно понять, этих крылатых ящериц; они немало натерпелись от эльфов и грифонов. Но то, что я понимаю их ненависть, не делает меня менее решительным. Драконы были, есть и, боюсь, всегда будут нашими врагами. С врагами надо сражаться. Сейчас, после войны, их осталось немного; большая часть рептилий во главе с вожаком по имени Тандер вернулась обратно за океан, в свою страну, о которой ходило больше легенд, чем о Поясе Богини. На наших землях поселилась только сотня самых непримиримых, ими руководил проклятый Ализон, ставший каганом варварских орд после гибели Владыки. Но и одной сотни драконов более чем достаточно, когда с земли их поддерживают миллионные орды степняков, а грифоны разбросаны по всей стране небольшими группами, без права подыматься в воздух после захода солнца, без права собираться в стаи, без права… Бесправные.

Такие невесёлые мысли кружились в моей голове, пока я шагал по тропинке, приближаясь к первому охранному периметру. Погода была пасмурной, в воздухе явственно ощущались предвестники грозы. Волшебное копьё непривычно оттягивало пояс; я слишком давно не носил оружия. Не стоит идти на фабрику с такой штукой… Ещё отнимут, или даже арестуют за незаконное ношение оружия. Подумав об этом, я свернул с дороги в лес, отыскал приметное дерево и опустился на траву, чтобы выкопать укрытие. Работа отняла немного времени.

Я уже собирался вставать, когда ощутил холодное прикосновение к шее и незнакомый голос с нажимом произнёс:

– Вокруг двадцать лучников. Без глупостей.

Медленно поднявшись, я обернулся. Передо мной стояли двое, словно сошедшие с работ художника Миэлланора, любившего изображать картины жизни древнейших племён лесных эльфов. Одетые в блеклые жёлто-зелёные одежды, с ног до головы обшитые пучками травы и листьями, незнакомцы напоминали скорее ожившие кусты, чем воинов.

Оба принадлежали роду бессмертных, но больше ничего общего между ними не было. Один всеми чертами лица напоминал «типичного эльфа», как о них думают люди: красивые, утончённые, изящные. Ниже плеч, правда, этот эльф казался каким угодно, но не изящным; мощный, мускулистый, почти квадратный, телом он походил на северянина-вольха. Маскировочная одежда была столь совершенна, что узнать подлинный цвет волос не представлялось возможным.

Второй эльф, напротив, выглядел изящно и грациозно, пока взгляд не поднимался до лица. Лицо этого воина отличалось огромным, совершенно квадратным подбородком и могучими челюстями, которые так выдавались вперёд, что казалось – передо мной горилла, натянувшая на лицо эльфячью кожу. Из-за непомерных челюстей нос был немного вздёрнут, а лоб казался непропорционально маленьким, хотя был вполне обычного размера. Глубокие серые глаза смотрели безо всякого выражения, левую щёку разрывал длинный неровный шрам.

Ещё одна странность заключалась в волосах – угольно-чёрных, гладких, словно конская грива. Эльф вовсе не был уродом, но более запоминающегося и необычного лица среди этого народа я пока не встречал.

– Кто вы? – спросил я, опомнившись наконец от неожиданности. Впервые ко мне сумели подобраться так, что я не слышал.

– Ответ на этот вопрос зависит от того, кто ты, – ровным голосом ответил светловолосый. – Зачем ты закопал здесь оружие?

Сузив глаза, я окинул эльфов оценивающим взором. Они определённо не прислужники Орды, скорее – партизаны, отказавшиеся сложить оружие после капитуляции. Что могут делать партизаны так близко от военной фабрики, где содержат несколько пленных партизан?

– Я Кайт Кек'Хакар, командир 12-й авиадивизии, 1-ый оборонный корпус сэти-дана Наутагаскэ. С кем я говорю?

Эльфы переглянулись. Иногда их способность различать правду и ложь бывает очень полезной; не нужно ничего доказывать и объяснять. Хотя, порой это злит до рычания…

– Что ты здесь делаешь? – совсем другим тоном спросил черноволосый. Я покачал головой.

– Теперь ваша очередь отвечать. Кто вы?

– Эльфы, – лаконично ответил бессмертный.

– А имена у вас есть? Черноволосый усмехнулся. Из-за его челюстей, это получилось довольно жутко.

– Меня зовут Минас, – он коротко кивнул. – Это мой друг Ратогор. Так что ты здесь делаешь, Кайт?

Минас? Вздрогнув, я пригляделся к лицу эльфа и мысленно выругался. Всё верно, как и рассказывал Аякс, когда мы встречались в тюрьме, куда он попал за неудачную попытку революции; передо мной стоял незаконнорожденный отпрыск дана Ягонта Аннутирита. После подавления грифоньего бунта, его навязали во всадники юному Крафту, сыну Аякса. Что ж, теперь я точно знаю, что они здесь делают.

– Я прибыл спасти своего племянника Крафта Кек'Хакара и всех его товарищей – ответил я негромко. Это произвело впечатление; оба эльфа удивлённо переглянулись, среди деревьев послышались мелодичные голоса. Оглядев лес, я был вынужден признать, что либо потерял квалификацию, либо противниками были подлинные мастера. Никого не было видно.

– Добрая весть, – сказал Минас после долгой паузы. Его друг убрал руку с оружия. – У нас одна цель.

– Понятно, – вздохнув, я покачал головой. – Сколько вас? Минас поджал губы.

– Мало. Слишком мало.

– Где держат пленных?

– Тебе знаком план фабрики? Я усмехнулся.

– Её строили на моих глазах.

– Отлично, – Минас опустился на колено и дал мне знак сделать так же. Вот что мне нравится в эльфах – так это способность не тратить время на бесполезное сотрясение воздуха и сразу переходить к делу.

– Смотри, – он провёл пальцем по земле. – Вот река. Здесь – где раньше был драконий загон – стоят новые рабочие бараки, там держат Крафта и остальных. Эльф помолчал.

– Вот здесь произошёл взрыв парового котла, когда с фабрики бежал красный Ализон, будь прокляты все его чешуйки. Спустя полгода эта территория была стёрта в порошок во время атаки драконов. Сегодня в бараках живут рабочие, большей частью – те самые, что и раньше. Степняки согнали их со всей Орды, пытаются восстановить фабрику.

– Без Тандера у них ничего не выйдет, – заметил я.

– Тандер?

– Так звали дракона, создавшего завод. Всё производство держалось на нём. Видя непонимание, я пояснил:

– Изумрудный дракон Тандер, раб эльфов. Завод и все станки были построены по его проекту, но уже два года как Тандер и большая часть драконов улетели за океан, в свою страну.

– Мы знаем, – помолчав, отозвался эльф. Подняв с земли камешек, он положил его в центр схемы.

– Совсем недавно мы узнали, что один из подземных складов уцелел, и там находится летающая машина, способная выдержать удар молнии, а значит – спасти Ронненберг. Крафт сразу предложил похитить аппарат и…

– Эта машина сгорела восемь лет назад, – оборвал я. – Но даже тогда она не могла противостоять молнии. Минас нахмурил брови.

– Откуда ты знаешь?

– Все летающие машины проектировал некий грифон по имени Кайт. Эльфы уставились на меня, как единороги на девственницу.

– Ты строил летающие машины? – недоверчиво переспросил Минас.

– Я построил девяносто две модели и шестнадцать больших машин, из которых взлететь сумели четыре. В том числе и та, о которой вам сообщил предатель. Радогор сузил глаза.

– Предатель? Я коротко рассказал свою историю. Эльфы переглянулись.

– Так всё было подстроено… – стиснув зубы, Минас с размаха ударил кулаком в землю. – Мы перехватили курьера и он вымолил пощаду, поклявшись открыть важную тайну!

– Смелый человек, – заметил я мрачно. Радогор покачал головой.

– Не человек. Дракониха. Я вздрогнул:

– Вы пощадили дракона?! Минас усмехнулся:

– Почти. Мы обещали не убивать, и слово сдержали. Отвели подальше в лес, перебили лапы и бросили. Драконша была молодая, сильная. Может, и выживет.

– А крылья мы ей… – начал было Радогор, но Минас толкнул его локтем и эльф запнулся, вспомнив, с кем говорит. Я через силу улыбнулся.

– Ничего, можешь продолжать. Радогор закусил губу. На полянке повисла мрачная тишина.

– Что за оружие ты закопал? – спросил наконец Минас, явно желая разрядить напряжение. Я коротко пересказал историю Пики. Услышав про железного дракона, эльфы удивлённо переглянулись.

– Так он поселился в горах Моргана Тирит… – протянул Минас. – Мне хорошо знакомо это чудовище. Восемь лет назад я познакомился с… одной девочкой, умевшей управлять Ниддхеггом, мы с Крафтом даже проехались в чреве железного дракона. Эх, всё тогда могло бы пойти другою дорогою… А всего-то – надо было поверить ящерице.

– Ящерице? – переспросил я. Эльф посмотрел мне в глаза.

– Она видела будущее, – сказал он серьёзно. – Она предсказала всё, что произошло с нами за эти восемь лет. Смерть подруги Крафта, затмение солнца в день, когда родился его птенец, даже гибель Ализона. А мне сказала – «Через семнадцать лет тебя убъёт дракон». Минас напряжённо усмехнулся.

– Так что, девять лет у меня ещё есть. Я с сомнением оглядел темноволосого эльфа.

– Не к лицу воину верить гадалкам.

– Тут другой случай.

– Может быть… – встряхнувшись, я распушил перья на шее. – Так значит, подбитая вами драконша была совсем молодой?

– Почти птенец, – кивнул Радогор. – Даже жалко было лапы ломать.

Я постарался отогнать яркую картину, навеянную словами эльфа. Драконы враги, враги, ничего кроме мяса, чешуи и зубастой пасти. Они убили моего брата, лишили меня крыльев, разрушили весь мир, что я знал. Они заслужили и худшего. Враги, враги, просто враги. Очнись, Кайт, ты же сам резал точно такого дракона на ломтики. Это всего лишь ящерица, она первая отгрызла бы тебе голову!

Чтобы отвлечься, я встал с травы и медленно двинулся к тропинке, тянувшейся от железной дороги до фабрики. Минас и Радогор шли рядом, других эльфов из их отряда я до сих пор не заметил. Профессионалы…

– Драконы никогда бы не подставили детёныша, – заметил я негромко. – Рисковать своею жизнью они могут, но подвергнуть опасности детёныша – для них непредставимо. Вы уверены, что ящерица говорила правду? О том, что машина осталась цела? Оба эльфа согласно кивнули.

– Однозначно.

– Она верила, что говорит правду. Я остановился.

– Но десятки глаз видели, как горела моя машина. Когда нам с Аяксом рассказали, мы… – я стиснул клюв, – Машина погибла. Это точно. Значит, драконшу подставили собственные союзники, послали на смерть, чтобы изловить ваш отряд. Минас прищурил глаза.

– Я слышал, среди варваров есть офицеры, любящие драконов не больше, чем мы. После победы нужда в них пропала, теперь ящеры – лишь обуза для бывших союзников. А варвары всегда действуют прямолинейно…

– Но мы не варвары, – я усмехнулся. – Напиши записку на общем языке и пусти стрелу в любой гарнизон, где есть драконы. Пусть найдут своего искалеченного детёныша. Когда ящерица расскажет, как её подставили, отношения между Ализоном и ханами изрядно похолодеют. Минас широко улыбнулся.

– Вот что значит – свежий взгляд. Мы тут, в лесах, сами стали варварами… Радогор, займись этим.

– Ясно, – второй эльф беззвучно расстворился среди деревьев. Мы с Минасом подошли к тропинке.

– Что станешь делать? – спросил он. Я задумчиво оглядел лес.

– Сначала, как и положено, явлюсь на допрос. Ждите у полустанка, сегодня вечером туда прилетит молодой серебристый грифон по имени Сапсан. Его легко узнать – он очень похож на меня. Сапсан сообщит, что делать дальше. Эльф улыбнулся:

– Сын?

– Единственный, – я отвернулся. – Его держат заложником.

– Мы за ним присмотрим, – Минас положил руку мне на шею. – Будь осторожен, Кайт. Удачи тебе.

– Ни молнии, ни скал, – отшутился я и быстро, не оглядываясь, зашагал вперёд. Ощущение надвигающейся грозы достигло болевого порога.

Идти пришлось почти час, прежде чем впереди, за последними деревьями, открылась равнина, полого спускавшаяся к далёкой реке. Контраст с живописной природой леса был разительным. Мрачные, почерневшие остовы сторожевых башен, ржавая колючая проволока, обломки механизмов, за долгие годы поросшие травой и сорняками… Вдали уныло темнели рабочие бараки.

Фигурки людей с такого расстояния казались мухами, облепившими гниющий труп завода. Ощущение было, словно меня швырнули из мирной сказки про лесных эльфов и грифонов – прямо на войну. Реальную войну, где нет ни капли благородства и романтики, зато в избытке есть горе, кровь, грязь и, конечно, царица Смерть.

Я покачнулся. Долгие годы в лагере и работа на каторге притупили память о войне. Да и не было у меня особых воспоминаний – с высоты грифоньего полёта, кровь земли не кажется красной. Я хорошо помнил плен, а войну… Война взглянула на меня только сейчас, из руин старого завода.

Взглянула, как никогда раньше. Восемь лет назад мы были молоды, умели летать и сражались с крылатым врагом, высоко в небе, где смертные крики заглушал свист ветра, а брызги крови не успевали оседать на перья. Такую войну воспевают в песнях, о таких битвах мечтают юнцы, едва сбросившие пух. Для такой войны нужны крылья.

Только потеряв небо, я понял, как много имел. Я научился видеть в траве сорняки и колючки вместо ровного зелёного покрывала, познал холодную слякоть осенних болот и обжигающий снег в поле за лагерными бараками, где охранники заставляли грифонов драться себе на потеху, награждая победителя лишним куском мяса. Еды всегда не хватало, и мы дрались.

Иногда в лагерь залетали драконы, обычно молодые, которых на фронт не пускали. У взрослых драконов-бойцов было принято татуировать на перепонке крыльев звёздочки по числу сбитых грифонов, а также носить за лапах браслеты с кисточками от грифоньих хвостов; юным этого не позволялось, но они нашли замену – грифоньи перья. Подрастающие ящеры любили привязывать по маховому перу к каждому рогу и хвастать перед знакомыми драконшами, будто добыли их в бою. На самом деле, они покупали перья в лагерях военнопленных, расплачиваясь безделушками, награбленными их отцами в богатой Элирании. В первые годы охранники лагерей обычно давали грифону, у которого рвали перья, двойной рацион, но потом перестали. Меня это миновало; перья рвать было неоткуда…

Сейчас, темнея засохшими струпьями в лучах утреннего солнца, руины старого завода словно выдернули меня из сегодняшнего дня и вновь, безжалостно, бросили в прошлое. Только уже не гордым грифоном, командиром летучей дивизии; плен вытравил из меня гордость. Сейчас я впервые увидел войну глазами рядовых солдат, эльфов или людей, от которых стремительные небесные битвы были столь же далеки, как Солнце, в лучах которого им на головы падали камни, стальные шипы и бомбы с ядовитыми газами. А нередко и трепыхающиеся тела. Пернатые или чешуйчатые – так ли уж важно…

Всплеск памяти был до того неожиданным и сильным, что я несколько минут стоял на опушке леса, не в силах шагнуть вперёд, к этим… останкам. Взгляд метался по равнине. Вон там, на острове, я когда-то, в другой жизни, запускал свои машины. Вот лётное поле… Оно заросло кустами и чертополохом, но я помню, отлично помню! Как-то раз, после неудачного испытания одной из самых первых моделей, я мрачно сидел перед её обломками, когда мимо, звеня кандалами, шли несколько драконов. Старший из них – большой, зелёный, с ярко-золотыми глазами – что-то сказал товарищам на родном языке, и все рассмеялись, звонко, весело, как умеют только драконы и дети. Я в бешенстве вскочил, принялся кричать, уже не помню что. А зелёный дракон, его звали Тандером, молча выслушал мои угрозы, подошёл к останкам машины и поднял с земли лист бумаги, где я отмечал изломы каждой детали.

– Не пытайся подражать птицам, – сказал он серьёзно. – Ты наполовину орёл и думаешь, что иного пути нет. Забудь о машущих крыльях, забудь о перьях. Взгляни сюда.

Несколько раз перегнув бумагу, дракон сложил из неё странную конструкцию, похожую на плоский треугольный наконечник копья с килем снизу. Пока я пытался понять, издеваются надо мной или готовят изощрёное покушение, Тандер странно усмехнулся и легонько подбросил свою конструкцию вверх. До сих пор помню шок, когда загнутый лист обычной бумаги пролетел почти десять ярдов, мягко планируя по воздуху…