Текст книги "Последний гладиатор"

Автор книги: Джонс Коуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Итак, вначале Керл из пленника превратился в гостя, а теперь ему предстояло стать участником военного совета. Изумляясь подобному повороту судьбы, Керл сел на указанное ему место. Посьерряне говорили, совершенно не смущаясь его присутствием. Из их разговоров стала ясна приблизительная картина событий.

Не было секретом, что на Новой России проживало немало сторонников Пацифиса. Вели они себя вполне прилично, и Дума не обращала на них особого внимания. Тем временем новоросские паци не сидели сложа руки. Связавшись с Советом Пацифиса, они предложили совершить государственный переворот, итогом которого стало бы вхождение Новой России в Пацифистскую Лигу. План был гениально прост и апробирован историей уже не единожды. Пацифисты должны были захватить один из населенных пунктов, объявить его самостоятельным государством и запросить помощи у Пацифиса. Все остальное делала посьерранская армия. Совет Пацифиса дал согласие, и вскоре консулат Посьерры известил жителей Содружества, что намерен провести военные маневры неподалеку от сдвоенного солнца системы Гаграу. Это было обычным делом, и новоросские иррационалисты ничего не заподозрили. Как только второй космофлот занял исходную позицию, мятежники приступили к осуществлению плана. Вооруженный отряд захватил крохотный городишко Д’Агуцио и объявил о создании пацифистской республики. Новоявленное государство обратилось за помощью к Пацифису, и второй космофлот немедленно блокировал Новую Россию. Три военные базы новороссов подверглись бомбардировке и были уничтожены. Отряды рейнджеров захватили Торемму, свергли Думу и арестовали правительство. Сейчас как раз решался вопрос об образовании нового кабинета, подконтрольного Совету Пацифиса. Посьерранские вояки не особенно церемонились с побежденными, тасуя состав марионеточного правительствва по своему усмотрению.

Первая фаза операции, как резюмировал Сатг, была завершена успешно. Но далее все пошло не столь гладко. Новороссы опомнились и начали оказывать сопротивление. Они славились отчаянным иррационализмом и не собирались сдаваться без боя. Почти каждый житель Новой России имел личное оружие, на законсервированных военных складах, оставшихся от прошлых войн, было в избытке вполне пригодной техники; многие новороссы были в прошлом наемными солдатами и диверсантами, а кое–кому довелось даже попиратствовать в Сиреневой туманности. Поэтому недостатка в опытных командирах не было. На дисплеях, которые стояли перед каждым участником военного совета, ежесекундно появлялись скупые строки донесений, сообщавших о том, что отряды новороссов движутся к опорным пунктам захватчиков. По данным косморазведки, повстанцы имели на вооружении махолеты, боевые роботы и даже давным–давно не применявшиеся бробили – допотопные прообразы тритберов, вооруженные не чоппингами, а орудиями, посылавшими снаряды. Судя по слегка озадаченным лицам посьеррян, со снарядами им приходилось сталкиваться лишь на занятиях по военной истории.

– Не хватало еще, чтобы они обстреляли наш штаб какими–то снарядами! – возмущенно заметил генерал Сатг, ознакомившись с этим донесением. Он отдал ряд четких указаний, и трое офицеров, козырнув, отбыли организовывать заслоны на наиболее опасных направлениях. Еще один был назначен военным министром Новой России, а симпатичный майор Таром – комендантом Тореммы.

– Если иррационалисты вздумают сопротивляться, не миндальничайте! – велел ему Сатг.

Двух оставшихся офицеров генерал отослал под надуманными предлогами. Было очевидно, что генерал хочет остаться наедине со своим необычным гостем.

Как и все посьерряне, Сатг предпочитал напиток солдат – ром.

– Старая Гавана, – заметил он, наполняя вместительные бокалы желтоватой пахучей жидкостью. – Был такой городишко на Древней Земле. Его уничтожили мономолекулярной бомбой во второй день Религиозной войны.

Ром приятно обжег нёбо. Керл погонял его во рту и проглотил. Затем он взглянул на Сатга, который выглядел весьма озабоченным.

– Насколько я понимаю, события развиваются не совсем так, как вам хотелось бы?

Генерал суетливым движением потряс свой бокал.

– Нет, все идет, как я и предполагал. Я был уверен, что новороссы не сдадутся без боя. Но мы намного сильнее. Мы – армия, а они – вооруженный сброд. Кроме того, если события примут неблагоприятный для нас оборот, я уполномочен применить книлтическое оружие. Неподалеку отсюда уже возведен купол, под которым монтируется излучатель.

– Вот как! – Керл удивленно вскинул брови. – Но ведь книлтическое оружие запрещено!

– В общем–то, да. Однако Особый корпус располагает одной установкой. По личному распоряжению Президента Содружества.

Гладиатор поставил свой бокал на стол. Его лицо выражало негодование.

– Я знал, что паци не слишком искренни, уверяя, что они против убийства вообще, но считал, что, по крайней мере, они отрицают массовое убийство!

– Великий древнеземной ученый Роб Оппенгеймер был пацифистом, но это не помешало ему принять активное участие в разработке мономолекулярного оружия, в котором он видел прежде всего средство для поддержания мира. Он говорил, что ради достижения мира стоит заплатить любую цену. Мы придерживаемся того же принципа. Эта планета заражена духом насилия. Пацифистские идеи оправдывают все средства, если они способствуют искоренению насилия.

– Выходит, насилие ради искоренения насилия?!

Подняв вверх указательный палец, генерал подчеркнул:

– Разовое насилие ради искоренения вечного. Словно удалить больной зуб. Мы отрицаем иррациональный принцип, признающий право человека на обоснованное убийство. Заповедь третья гласит – убийство противоречит человеческой натуре. Гладиаторские бои, вендетта, узаконенные разборки с оружием в руках… Насилие должно быть искоренено! Так завещал первый Секретарь Пацифиса Шерм Стоурт.

– Но в этом случае вы вступаете в противоречие с самими собой. Выходит, ради того, чтобы предотвратить вероятную – я подчеркиваю, вероятную! – гибель сотни новороссов, вы готовы уничтожить многие тысячи!

– Да, но это случится лишь единожды. Мгновенно. Раз – и больше не будет никаких убийств. Никогда!

– Это логика людоеда, генерал. Ведь для тысяч погибших этот раз будет последним!

– Идея стоит жертв, дорогой мой Вельхоум! Мир нуждается в упорядочении. Все необходимо свести к определенным канонам. И мы сделаем это. Надеюсь, ты обратил внимание на солдат Особого корпуса?

– Да. – Керл усмехнулся. – Сдается мне, вы выращиваете их в одном инкубаторе!

Генерал растянул губы в вежливой улыбке, продемонстрировав ровные, без единого изъяна, зубы.

– Хорошо сказано. Ты почти угадал. С помощью сомметанских геноинженеров мы работаем над созданием расы солдат. Пока идет первый этап программы, в ходе которого мы отбираем наиболее пригодных по своим психофизическим параметрам юношей и девушек и сводим их вместе, чтобы в будущем получить идеальных детей, из которых вырастут совершенные солдаты. Этой расе будет принадлежать будущее!

– Напоминает селекцию скота, – заметил Керл, – Впрочем, идея не нова. Нечто подобное, кажется, пытались сделать тернеладцы во время второй Рифовой войны.

– И не только они. Наместники Тернелада реанимировали генетические программы древнеземного государства, именовавшегося третьим рейхом. А еще ранее подобные опыты проводил великий полководец Александр, цари Спарты и теночтитланские инки. Но все это было на примитивном уровне. Сейчас же над генетическими программами работают лучшие умы Пацифиса. Пока мы применяем естественно–биологические методы, но вскоре перейдем к искусственному вынашиванию перспективных зародышей в специальных инкубаторах.

– Вы уже заключили в тесные оковы пацифистских догм сознание, теперь же вы хотите подогнать под одну мерку и человеческое тело!

– А почему бы и нет? Что в этом плохого? Я не думаю, чтобы ты предпочел дурнушку красавице. Зачем же загрязнять мир уродливыми созданиями? Пусть его заселят люди, похожие на моих рейнджеров или на гладиатора Керла Вельхоума – сильные и красивые. Или я не прав?

Генерал был в чем–то прав, но Керл не думал сдаваться.

– А что станет с теми, кто слабы и некрасивы, кто страдает от телесных болезней? Вы уничтожите их?

Сатг развел руками, словно желая сказать: неужели обо мне можно так думать?

– Они вымрут сами. А если этот процесс затянется, мы немного поможем им.

– И воцарится искусственный человек!

– Нет, мы против сознания искусственного человека. Достаточно того, что существуют киборги Кромера. Наш человек будет вполне естествен, но с максимально богатыми данными и хорошей наследственностью. Он будет умен, могуч телом, у него будет хорошая память, сердце, легкие, зубы, ему будут неведомы неврастения, ипохондрия и слизняковые опухоли. Жизнь будет доставлять ему лишь удовольствие.

– Умен, красив, весел, хорошие зубы, – задумчиво произнес Керл. – Так это же точный портрет генерала Сатга!

Гладиатор искоса взглянул на хозяина кабинета. Тот добродушно усмехнулся.

– Нет, я рожден обычной матерью от обычного отца. Хотя могу с гордостью отметить то обстоятельство, что мои данные также заложены в банк генетической программы, как, впрочем, и данные большинства моих рейнджеров. Кстати, я давно подметил, что у инопланетников сложился определенный стереотип в отношении военных, который можно охарактеризовать тремя словами – сила, исполнительность, тупость. Возможно, так оно и есть, но только не на Посьерре. Наши военные великолепно развиты не только физически, но и умственно. Я, например, закончил университет и Космическую академию, изучал древнеземную историю, философию, психологию, космоискусство, неплохо разбираюсь. Мои любимые композиторы – Глюк и Родинович…

Керл жестко усмехнулся.

– Поклонники Глюка ни за что перерезали глотки пятерым тургерам и глашатаю на Площади игр.

– Суровая необходимость. Это был мой приказ. Новороссы должны позабыть даже само слово «гладиатор». Как только беспорядкам будет положен конец, все сфероматериалы и иные документы, касающиеся гладиаторских поединков, будут изъяты, а Площадь игр уничтожена.

– Жаль, – вздохнул Керл, – это лучшая зона в Содружестве.

– Что поделать. Как говорили древние: искусство требует жертв. – Генерал заметил, что Керл не прикасается к бокалу. – Я вижу, ром не по вкусу гладиаторам. Может быть, кофе? Мы пьем настоящий, а не из элтанированной губки.

– Не откажусь.

Сатг протянул руку к пульту управления и нажал на одну из кнопок.

– Два кофе. – Генерал допил свой бокал и убрал бутылку в контейнер–морозильник. – Открою тебе один секрет, Керл. Хотя, скорей всего, это не является для тебя секретом. Мы, посьерряне, подобно вам, гладиаторам, поклоняемся силе, а не какому–то там разуму, миру и тому подобной дребедени. Заповеди Пацифиса – не более, чем побасенки для простаков, в которые не верят даже сами простаки. Древнеземной психоаналитик Фрейд, труды которого были изъяты из информационных хранилищ по распоряжению Совета Пацифиса, справедливо заметил, что человек по сути своей есть дикий зверь, им движет страсть к насилию, стремление подчинить своей воле других людей и распоряжаться их судьбами. Человек жаждет доказать свое превосходство над прочими, потому его тянет убивать и насиловать. Когда он убивает, его охватывает наслаждение более сильное, чем от любовного слияния. Это нормально, в этом суть человека. Подобное наслаждение он должен испытывать и наблюдая за убийством. Унижая и убивая другого, человек расходует отрицательную разрушительную энергию. Это благо, даже мы признаем это. Но дело в том, что эта энергия расходуется бесцельно. А наша задача – собрать ее и направить в нужное русло, заставив служить нашим целям. Потому–то мы и требуем запретить гладиаторские бои, как крайнее проявление иррационализма, как предел бессмысленности. Хотя невозможно отрицать, что это очень увлекательное зрелище, и лично мне жаль, что придется расстаться с ним. Но согласись, Керл, кому это нужно. Ведь даже смерть должна преследовать определенную цель. А те убийства, что совершают гладиаторы, лишены какого–либо смысла. За что один человек убивает другого? За деньги? Или чтобы утолить кровавую похоть испорченных нездоровых людей? Но ведь это лишено всякого смысла!

– Слушаю я тебя, генерал, и мне кажется, что передо мной два человека. Один, облаченный в мрачные одежды, со здоровым румянцем. Он жесток и циничен, но он честен. Я могу не принимать того, о чем он говорит, но он мне понятен и по–своему близок. Но стоит этому человеку обрядиться в белый комбинезон паципроповедника, и передо мной лжец и лицемер. Причем превращение это происходит в считанные мгновения. Еще недавно я слушал честного воина–посьеррянина, и вот уже говорю с криводушным генералом – паци. И истина, которая уже почти нашла выход из сумрачного тоннеля, застревает в тенетах лживых слов. Почему вы, паци, пытаетесь найти во всем какой–либо смысл? Гладиаторские бои нравятся людям, и они готовы платить за это деньги. А я люблю драться и готов драться. И для меня не существует вопроса: зачем. А зачем в таком случае мы живем? Чтобы дышать, жрать и пить? Тогда я живу для того, чтобы сражаться на арене, а они живут ради того, чтобы смотреть, как я сражаюсь. Если это доставляет им наслаждение, то я не вижу здесь ничего дурного. Мы не нарушаем права других граждан. Каждый, кто пожелал стать гладиатором, сделал этот выбор добровольно. Так же добровольно люди сидят у своих сферовизоров и делают ставки. Почему вам, паци, необходим во всем смысл?

Генерал Сатг поспешно накинул на плечи белую пелерину лицемерия.

– Человек должен мыслить рационально. То, что противоречит здравому смыслу и не оправдывается действительно практическими потребностями общества – бессмысленно. А значит – вредно. Это иррационализм, который рано ли поздно будет полностью искоренен. Причем вы сделаете это сами, без нашего вмешательства.

Керл хмыкнул.

– Как это произошло на Новой России!

– Да, как это произошло на Новой России, – ничуть не смущаясь, подтвердил генерал. – Благоразумные люди, составляющие большинство жителей этой планеты, наконец осознали, сколь пагубно для их общества увлечение иррационализмом, и подняли восстание против тех, кто оправдывает убийство. Мы по вполне объяснимым причинам пришли им на помощь.

– На языке военных это называется интервенцией.

– На языке военных это называется братской помощью единоверцам, – поправил Сатг. – А вот и наш кофе!

В кабинет вошла девушка–рейнджер с подносом в руках. Керл взглянул на нее и обомлел. Припухлые губки, чуть вздернутый носик, серые искрящиеся глаза. Вне всякого сомнения, это была таинственная незнакомка, с которой Керл танцевал на Соммете и которая назвалась несуществующим именем – Вельхаум Керл. Гладиатор открыл рот, желая обратиться к той, которую он так долго и безуспешно искал, но она даже не взглянула в его сторону. Поставив поднос на стол, она четко сдвинула каблуки мягких сапожек и вышла. Военная форма была ей удивительно к лицу.

– Так вот, – генерал пригубил кофе, и по лицу его пробежала гримаса удовольствия, – мы избавляем мир от иррационализма, сглаживаем все случайные шероховатости, создавая идеально правильный многогранник. Разве это не благо? Но находятся глупцы, которые отвергают добро, преподносимое им на блюдечке.

– А вы не задавались вопросом: а хотят ли эти глупцы жить по вашим правилам?

– А кто спрашивает их желания? – прямо заявил генерал. – Отвергать рациональное – иррационально, а значит, признается аксиоматично вредным. И, соответственно, подлежит искоренению.

После подобного объяснения Керлу расхотелось дискутировать, и он сказал:

– Генерал, ты тратишь на меня слишком много времени.

Но Сатг только вошел во вкус. В ответ на замечание Керла он махнул рукой и философски заметил:

– А что значит это время? Впрочем, может быть, ты боишься снарядов? – Генерал, медленно, отчетливо разбивая каждый слог, рассмеялся. Керл отрицательно покачал головой, и тогда Сатг продолжил: – Все эти жалкие потуги новороссов не более, чем примитивная инсургентщина. Война против них подобна гладиаторскому бою, где сильному, опытному, прекрасно вооруженному бойцу противостоит зеленый, неумелый юнец, которого нужно отшлепать. Мы, собственно говоря, и существуем ради того, чтобы учить уму–разуму нахальных юнцов. Здесь проявляется еще одно различие между нами и вами, иррационалистами. Я слышал, ты немало учился, прежде чем вышел на арену?

– Да, – ответил Керл, слегка изумленный внезапной переменой темы разговора. – Десять лет.

– Зачем же так долго?

– Чтобы прожить еще тридцать.

– Отлично сказано! Хотя, подозреваю, ты произносишь эту фразу не в первый раз. – Керл не мог отказать генералу Сатгу в проницательности. – Так вот, все эти десять лет тебя учили те, кому предстояло в будущем сразиться с тобой. Я не ошибаюсь?

– Нет, все так и есть. – Керл все еще не понимал, куда клонит собеседник.

– А так как все, кто сражались против тебя, умерли, выходит, они готовили своего будущего убийцу или, говоря иначе, каждый из них научил тебя, как расправиться с собою.

– Выходит, так.

– Но ведь это парадокс. Лишенный всякого смысла парадокс! Разве придет нормальному человеку в голову мысль научить своего потенциального убийцу владеть оружием. Куда как предпочтительней иметь дело со слабым.

– Но тогда поединок теряет всякую привлекательность.

– Игра, за которую приходится расплачиваться собственной шкурой, – задумчиво произнес Сатг. – Русская рулетка. Я тоже игрок, но предпочитаю делать ставки не на свою жизнь, а на чужую, и желательно не рискуя при этом проиграть. Вот мы незаметно подошли к сути дела, ради которого я приказал доставить тебя в мой штаб…

– Генерал умолк, встал и подошел к окну. Какое–то время он безмолвствовал, наблюдая за тем, как строительные роботы заливают бетонопластом площадку для махолетов, затем резко повернулся к Керлу.

– Итак, перейдем к делу. Надеюсь, ты не воспринял всерьез басню о том, будто страстный поклонник мечтал познакомиться со своим кумиром Керлом Вельхоумом.

– Воспринял, – признался Керл.

– Напрасно. Я не солгал, сказав, что видел многие твои поединки и что считаю тебя очень опасным противником. Но я не рукоплещу тем, кто убивает ради убийства. Они психи и полны нездорового азарта. А вот мой приятель, Тулт Данлоэ, занимающий в настоящее время пост военного министра Посьерры, действительно твой поклонник. Он предложил мне заключить пари…

– Ты хочешь посадить меня в одну из зон и стравить со своими толстозадыми сосунками–рейнджерами? – оживился Керл. – Давай! Я докажу, что эти люди будущего годны лишь на то, чтобы щупать девок на Соммете или Микуле.

Слова гладиатора не понравились Сатгу, в его голосе появился холод.

– Нет, для тебя это слишком просто. Я прекрасно понимаю, что в Каменных джунглях ты способен уложить сотню рейнджеров.

– Запросто, – не опасаясь показаться самоуверенным, заявил Керл.

– Поэтому условия пари будут более жесткими. Ты слышал от меня, что мы собираем книлтический излучатель. Так вот, твоя задача избавиться от охраны, которую я к тебе приставлю, выбраться из лагеря и проникнуть в купол. Если сумеешь прикоснуться к двери конверторного модуля, считай, что выиграл.

– Оружие?

– Никакого. С оружием было бы слишком просто. Лишь руки и смекалка. Могу еще пообещать тебе, что запоры в камере, в которую тебя поместят, будут не очень крепки. Я хочу проверить сноровку моих рейнджеров, а не надежность стен.

Керл не выглядел обескураженным.

– Сколько у меня будет противников?

– Четыре охранника у входа в камеру. Ночью это число будет удвоено. Если же тебе удастся выбраться, во что, признаться, я не верю, ты будешь иметь дело с двумя когортами, прикрывающими штаб и купол, несколькими десятками тиммеров, тритберами, махолетами, линиями заграждения, минными полями, всевозможными ловушками. На все тебе дается двадцать шесть часов – полные сутки поместному циклу.

Гладиатор подумал и покачал головой.

– Это невыполнимое задание.

– Я тоже так думаю. А вот мой друг Тулт считает иначе. Он поставил на тебя тысячу двойных кредитов.

– Передай ему, что он проиграл.

– Стало быть, ты отказываешься?

– Да.

Сатг оказался на удивление покладист.

– Хорошо, я так ему и скажу. Жаль, мой друг будет разочарован. Да, – генерал сделал вид, что вспомнил нечто важное, – я забыл упомянуть, что имею приказ военного министра Посьерры Тулта Данлоэ, который предписывает мне казнить гладиатора Керла Вельхоума.

– В чем меня обвиняют? – поинтересовался Керл.

– Ни в чем. Просто как чрезвычайно опасного преступника. Закон об Особом положении, действующий с сегодняшнего дня на Новой России, дает мне такое право. Ну как, ты по–прежнему отказываешься попытать счастья?

– Нет, последнее обстоятельство меняет дело.

– Вот и прекрасно! Мне будет приятно сообщить министру, что Керл Вельхоум принял его предложение.

– Генерал не оставил мне выбора.

– Правильно! – почти пропел Сатг.

Керл потер покрытую щетиной щеку.

– Где гарантии, что мне будет сохранена жизнь, если я выполню это задание?

– Честное слово генерала Сатга! – патетически воскликнул посьеррянин.

Керл не был склонен доверять обещаниям паци, но выбора у него не было. Оставалось лишь получить ответ на последний вопрос.

– Генерал, я хотел бы узнать еще кое о чем.

– Схему заграждений?

– Нет, с ней я как–нибудь разберусь сам. Кто была та девушка, что приносила нам кофе?

Генерал Сатг хмыкнул.

– Ты молодец, Керл Вельхоум! Даже в такую минуту ты ухитряешься думать о девушках. Она из обслуживающего персонала. Если хочешь, я могу навести о ней справки.

– Да, хочу.

Посьеррянин нажал на кнопку вызова и сказал:

– Узнайте и доложите мне имя девушки, которая приносила нам кофе. – Генерал вопросительно посмотрел на Керла. – Если не секрет, чем она тебя так заинтересовала?

– Я видел ее на Соммете. Мы танцевали волшебный танец, а потом она исчезла. Я искал ее три дня, но так и не смог найти.

– Она не могла быть на Соммете. Служащие Особого корпуса не имеют права покидать Посьерру, если… – На лице Сатга появилась кривоватая усмешка. – Если только это не вызвано особыми обстоятельствами.

– И все же я танцевал с ней! – стоял на своем Керл.

– Сейчас узнаем.

Информационная служба у посьеррян была налажена великолепно. Прошло всего несколько мгновений, и на пульте зажегся зеленый огонек.

– Докладывайте! – велел генерал.

– Ее имя Даймэ Ким, классификация три, сержант Особого корпуса. Желаете поговорить с ней?

– Нет.

– Нужна более подробная информация?

– Узнайте, бывала ли она на Соммете, э–э-э… – Сатг взглянул на гладиатора.

– Два года назад! – быстро подсказал Керл.

– Два года назад, – повторил генерал, адресуясь к невидимому собеседнику.

В личном деле подобный факт не зафиксирован. Прикажете допросить?

– Нет. Я доверяю своим солдатам. – Сатг отключил связь и развел руки в стороны. – Она никогда не бывала на Соммете.

Керл уже и сам начал сомневаться. Все же прошло столько времени…

– Может быть, попросить ее принести нам еще кофе, – предложил Сатг.

– Нет, не надо. Наверно, я ошибся.

– Ну, как знаешь. В таком случае тебе пора идти. Отсчет времени пошел. Удачи тебе, Керл Вельхоум.

– Спасибо, – ответил Керл, поднимаясь. – Мне уже желали ее сегодня.

Подойдя к двери, гладиатор внезапно обернулся и спросил:

– Генерал Сатг, а что ты будешь делать, если вдруг наступит день, когда все планеты войдут в Пацифис? Ведь тогда вы лишитесь последних своих врагов.

– Ничего. – Генерал изобразил улыбку. – Мы изобретем себе новых.

Командующий Особым корпусом сдержал свое слово. Запоры в помещении, куда поместили Керла, были чисто символическими, но за дверью сидели четверо вооруженных до зубов рейнджеров, саженные плечи которых настраивали Керла на пессимистические размышления. Солдаты были поставлены в известность о том, кто их пленник, и знали, что он должен попытаться освободиться. Поэтому они держались настороже, а входили к Керлу не иначе, как вчетвером.

Керл пробыл в своей тюрьме примерно пять часов, но так ничего и не придумал. Скоро должно было стемнеть. Ночью, по словам генерала, караул удвоят. Затем наступит рассвет, солнце медленно доползет до полуденной отметки. Ровно в пятнадцать Керлу принесут обед, а через два часа его поставят к стенке. Сомневаться, что генерал исполнит свое обещание, не приходилось. Гладиатор мерял шагами узкое пространство комнаты и размышлял.

Спасительная идея пришла совершенно неожиданно. Сколь ни хороша была военная подготовка рейнджеров, инструкторы не смогли изменить их психологию, психологию паци. Если человек мертв, значит, он умер. Именно так подумали охранники, обнаружив, что Керл болтается в петле под потолком камеры. Один побежал доложить о случившемся генералу Сатгу, другой бросился за доктором. Двое оставшихся стали снимать повесившегося гладиатора. Первый из них придерживал ноги Керла, а второй полез на табурет, чтобы перерезать веревку. С таким же успехом он мог пилить пальцем титановую трубу. Солдат упрямо тупил свой нож о керамическую жилу, и в этот миг Керл открыл глаза. Рейнджер хотел завопить, но кулак гладиатора врезался в его шею, и посьеррянин рухнул с перебитым кадыком. Второму охраннику Керл разбил коленом лицо, а потом добил его, уже лежащего, ударом ножа. Он не спешил и дождался доктора и третьего охранника. Право же, познания Керла в области анатомии были ничуть не хуже, чем у космомеда, явившегося засвидетельствовать его смерть. Тот даже не успел удивиться и рухнул навзничь с раздробленной височной костью. Рейнджера Керл удавил керамической жилой, с помощью которой так ловко изобразил повешенного.

Следовало поторопиться. Керл обыскал мертвецов, пополнив свой скромный арсенал двумя чопперами и гранатами. К его огорчению, гранаты были обычные, а не синхронизированные, иначе он оставил бы своим тюремщикам небольшой подарок.

Генерал Сатг был настолько уверен, что Керлу не удастся справиться с приставленными к нему рейнджерами, что даже не позаботился о внешней охране. Керл беспрепятственно покинул модуль, в который его поместили. Теперь следовало подумать о том, как выбраться из лагеря.

Имелись две возможности, и обе далеко не идеальные. Можно было попытаться выбраться через вал, предварительно разорвав спирали Риола гранатами или мелтановыми импульсами, но в этом случае Керл привлек бы к себе всеобщее внимание, что не входило в его планы. Кроме того, за рвом могли располагаться минные поля и ловушки, избежать которых в темноте было очень непросто. Куда предпочтительней было покинуть лагерь через ворота, но и в этом случае беглецу пришлось бы пустить в ход оружие, что, впрочем, не гарантировало успех, так как ворота представляли собой двухсекционный ангар, разделенный прочнейшей нефелитовой перегородкой, которую было не прожечь даже плазменной струей.

В легком замешательстве Керл огляделся вокруг себя и чертыхнулся. Как он мог позабыть про махолеты! Шесть летающих машин стояли на плацу рядом с энергетическими модулями. Керл неторопливо направился к ним, и в этот миг его бегство было обнаружено.

Пронзительно завыли сирены, вечерний полумрак прошили лучи установленных по периметру лагеря прожекторов. Из жилых модулей посыпались рейнджеры, напяливая на ходу шлемы и бронедоспехи. Они орали и суетились, командиры отдавали на ходу путаные приказы. В воздухе витало напряжение, словно перед взрывом. Достаточно было поднести спичку, что Керл и сделал.

Он размахнулся и швырнул сразу две гранаты. Черные шарики взвились в воздух, чтобы через мгновение превратиться в огненные цветы. Одна из гранат угодила в стену модуля, где размещались офицеры, другая разметала скопившихся на плацу рейнджеров. Как и следовало ожидать, началось всеобщее веселье, в котором Керл был главным заводилой.

Паника соткала в воздухе зеленую мелтановую паутину. Рейнджеры палили во все стороны, Керл старательно отстреливал прожектора. Шальной импульс попал в один из энергетических контейнеров, и тот превратился в огромное огненное кольцо, испепелившее все в радиусе двухсот футов. Напрасно голос генерала Сатга, доносившийся из радиорателя, призывал рейнджеров успокоиться. Сообщение, что на территории лагеря находится сбежавший из плена гладиатор Керл Вельхоум, вызвало еще большую панику. Рейнджеры хорошо знали это имя.

Предоставив посьеррянам истреблять друг друга, Керл устроился в тени одного из махолетов и стал дожидаться, пока не появится какой–нибудь пилот. Как и всякий другой гладиатор, Керл умел управлять этими летающими машинами, но он не знал оборонительной системы лагеря, а кроме того, ему требовались более подробные сведения о куполе.

Ожидание затягивалось, и Керл избавился еще от пары гранат, дав веселью новый толчок. Рейнджеры почему–то решили, что он прячется в одном из модулей, и буквально растворили ни в чем не повинное строение в море мелтановых импульсов. Керл ждал.

Наконец у взлетной площадки появился человек, на шлеме которого был изображен значок с двумя перекрещенными лопастями. Керл, не мешкая, схватил его за шиворот и впихнул в один из махолетов.

– Пилот?

– П–пилот, – лязгая зубами, подтвердил пойманный. Ему явно недоставало той храбрости, которая, по словам генерала Сатга, должна была переполнять каждого рейнджера.

Керл ласково улыбнулся посьеррянину.

– Тогда летим.

– Куда?

– Высадишь меня прямо на купол.

– Нельзя. Там полно тиммеров. Нас собьют. – Пилот немного успокоился, в его голосе появились нотки уверенности.

– Ну, тогда высадишь меня около купола.

– А ты меня не убьешь?

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил Керл и добавил:

– Ведь ты не будешь делать глупости?

– Нет.

– Полетели!

– Но…

Керл решил прекратить дискуссию, в бок пилота уперся ствол чоппера. Под влиянием этого аргумента пилот поспешно поднял махолет вверх и вывел его за пределы лагеря… Хаос мечущихся прожекторов, мелтановых импульсов и пламени остался позади. Керл позволил себе расслабиться.

Воздушное путешествие было недолгим. Вскоре машина приземлилась на небольшую лужайку. До купола, смутно поблескивавшего во тьме, оставалось не менее мили.

– Эй, приятель, я же велел тебе высадить меня около купола!

– Это невозможно, – ответил пилот. – Купол окружен минным полем. Видишь вон ту штуковину? —Посьеррянин указал на бетонный куб, смутно виднеющийся неподалеку. – Это знак, что дальше идти опасно. Все это поле напичкано ритм–минами. Знаешь, что это такое?

Керл кивнул. Ему приходилось сталкиваться с подобными взрывными устройствами, реагирующими на частоту колебаний человеческого сердца. Гладиаторы со свойственным им черным юмором именовали эти мины «сердечными друзьями». Человек не мог ни безнаказанно миновать, ни обезвредить подобное устройство, для этого требовался специальный робот.