Текст книги "Реальные ублюдки"

Автор книги: Джонатан Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Наоборот, – сказала Блажка. – Он ел мало. Или вообще не ел, чаще всего. Думал, сможет перенести голод лучше остальных. Такая глупость!

– И ты его прогнала?

Мозжка, казалось, больше занимал спусковой крючок его тренчала, чем ответ, но Блажка все равно сказала:

– Нет. Он по-прежнему служит копыту. Только в другом месте, где не заморит себя голодом.

– Повезло ему, значит. Вдали от лишений и от опасности.

– Он в Яме Почета.

Мозжок вскинул голову. Пристально посмотрел на Блажку, забыв об арбалете. Затем, осознав, что она не шутит, тяжело выпустил воздух из-под заросших щек.

– Давно? – спросил он.

– Дольше, чем наш шлюханенок пробыл в Уделье. – Блажка кивнула на спящего Лодыря.

Мозжок изумленно хмыкнул и с двойным усердием продолжил возиться с арбалетом.

– Вот почему в Уделье не видно богов. Они все смотрят за твоим другом.

– Значит, они знают, на кого им ставить.

Больше они не говорили. Вскоре Мозжок отставил тренчало в сторону и устроился на тонкой скатке. И, под треск костра, полуорки захрапели вместе со своими свинами.

Блажка удостоверилась, что оба кочевника всецело предались снам, и достала яд, который дал ей Костолыб. Сперва она минуту приглядывалась к пузырьку, затем вытащила пробку. Осторожно наклонила его над открытым ртом, пока не почувствовала, как капля упала ей под язык. Яд обжег мягкую плоть, сделав ее шероховатой. Во рту появился неприятный металлический привкус. Блажка поводила языком, сплюнула, но едкое ощущение проникло сквозь зубы и отказалось уходить.

Облака так и не рассеялись. Блажка провела ночь, дрожа и потея, лихорадочно истекая слезами, кусая себя за руки, чтобы не поднять вой, и надеясь, что ее спутники не проснутся.

Глава 5

– ШПИОНЫ КОРМЯТ МУХ, – критическим тоном прочитал Лодырь слова, вырезанные на теле трупа. – Я думал, они умнее этого.

– Лжи не нужно быть умной. – Мозжок плюнул в землю.

Блажка ничего не ответила, предоставив озвучить свое согласие насекомым, которые с жужжанием пировали над несчастным полукровкой, пригвожденным к дереву. Его голое тело распухло от жары. Старые шрамы, выдававшие в нем кочевника, тянулись поверх татуировок копыта, почти неразличимых из-за пурпурных пятен гнили. В нескольких милях отсюда был виден его свин – зверя клевало полдюжины стервятников. Кавалеро, должно быть, находили удовольствие в самой погоне, раз позволили бедолаге проделать такой путь пешком.

– Уверен, что это ложь? – Лодырь почесал загривок. – Я слышал, орки в том году чуть не дошли до Гиспарты. Народ говорит, они бы так далеко не продвинулись, если бы им не помогли.

Мозжок сурово взглянул на тертого.

– Вольные ездоки не шпионят для тяжаков, малец. Усек? Никогда. Это тебе истина, которую можешь рассказать у себя на севере.

– Орки обошлись бы с любым полукровкой куда хуже, если бы его поймали, – добавила Блажка.

– Хуже? – Лодырь уставился на жуткую тушу.

– Вот тебе еще истина, – согласился Мозжок.

– Зачем тогда врать? – спросил Лодырь. – Хилякам, насколько я знаю, никогда не требовались причины, чтобы убивать полукровок. Зачем тогда нести эту чушь про шпионов?

– Капитан кастили поехал умом, – ответил Мозжок. – Потерял ногу и тронулся. Ему теперь всюду враги мерещатся.

Блажка снова промолчала. Бермудо в самом деле лишился ноги, а может, и разума, но из всех кочевников он охотился только за одним. За полуорком, который, Блажка знала, был теперь далеко от Уделья.

Мозжок снова плюнул в землю.

– Давайте его снимем.

– Оставь.

Слова Блажки заставили кочевника застыть в седле.

– Черта с два я его оставлю!

– Оставишь, иначе другие кочевники пострадают так же, как он. – Блажка кивнула на дерево и то, что его украшало. – Потому что это лучшее предостережение для других вольных, что здесь ездят кавалеро. Если мы положим его в землю, то предостережения они не получат.

Мозжок задумался над ее словами с недовольством, но возразить против здравого смысла не сумел.

– До борделя уже недалеко, – сказал он. – Есть приличный шанс, что хиляки, которые это сделали, сейчас там.

Блажка уже подумала о том же.

– Ты ищешь расплаты? Или причину не ехать?

Мозжок указал на вспаханную землю вокруг дерева.

– Здесь было десятка два лошадей. А то и больше.

– Я видела. – Блажка кивнула.

– Если найдем их, будет семеро на одного, – заметил Лодырь.

– Шлюхан прав, – заметила Блажка Мозжку.

Кочевник недовольно хмыкнул.

– С такими шансами не поквитаешься.

– И еще нам придется убить их всех. Потому что если хоть один останется – донесет в кастиль.

– Допустим, удастся. Но ничто не помешает девкам Ресии рассказать, кто это сделал. Или ты думаешь их тоже перебить в придачу?

– Не думаю, – сказала Блажка.

– Тогда что?

– Это самое трудное. – Блажка обвела обоих полукровок значительным взглядом. – Оставим их в покое.

Это понравилось Мозжку еще меньше, чем идея оставить убитого полукровку непогребенным. Он выпятил челюсть.

– Если не сможешь, лучше уезжай сейчас, – сказала ему Блажка. – У меня есть дело к Ресии. Я не могу допустить, чтобы пролилась кровь и ему помешала.

Мозжок сердито посмотрел на висевшее на дереве тело.

– А если они не смогут этого оставить? Когда эти уроды-хиляки увидят двух вольных и женщину-полукровку и решат напасть? Что тогда?

Блажка чувствовала, что Лодырь смотрит на нее, ожидая ответа.

– Это риск, – признала она. – Для тебя необязательный. Езжай дальше. Я ни хрена не подумаю о тебе плохо. Ведь ты кочевник, Мозжок. Ты рискуешь закончить свои дни пригвожденным к дереву или закопанным по шею в землю. Может, тебе и повезет никогда не пересечься с кавалеро. Но если ты все же их встретишь, ты предпочтешь быть один, как этот несчастный? Или лучше тебе быть с вождем Реальных ублюдков и претендовать на посвящение в копыто? Люди Бермудо убивают кочевников, но ради этого им приходится лгать. То есть кое-чего они все-таки боятся. Короны? Сомневаюсь, нахрен. Скорее всего – нас, копыт полукровок. Когда двадцать человек гонятся за одним, это говорит об их трусости. Я готова поспорить, что, когда они будут без лошадей, а мы встанем перед ними, им не хватит мужества даже посмотреть нам в глаза.

– А если ты ошибаешься? – спросил Лодырь, больше из любопытства, чем с тревогой.

Блажка пожала плечами.

– Мы погибнем прежде, чем сядет солнце. Обычное дело для Уделья. Зато ты, по крайней мере, умрешь в борделе. Почти как в твоих мечтах, Шлюхан.

Молодой полукровка ухмыльнулся.

– Мне подходит. Я с тобой. Ты что скажешь, Мозжок?

– Скажу, что у меня есть пара серебряных мараведи[2]2
  Старинная испанская монета.


[Закрыть] и кучка задних хиляков не удержит меня от того, чтобы потратить их у Ресии.

Блажка хмыкнула.

– Щелки – источник всей отваги у полуорков.

– К черту щелок, – заявил Мозжок. – Я хочу горячей закуски. Лучше заплатить за полный живот, чем за пустые яйца.

– Здесь лежит Мозжок, – провозгласил Лодырь тем же тоном, каким читал ту надпись, выведенную ножом. – Он погиб за похлебку.

Блажка ухмыльнулась и повернула свина, оставив дерево с двумя гнездами личинок смотреть ей вслед.

У Санчо.

Это место легко называть иначе, находясь вдали от него, но видя кучу низеньких построек, обосновавшихся на уродливой равнине, что дают передышку от пустошей и изобилуют неприятными воспоминаниями, Блажка не могла не думать о нем никак, кроме как о том, чем оно было на самом деле.

С вольными ездоками по бокам она въехала за ограду пыльного двора. Вокруг не было никого, кроме одинокой фигуры у колодца. Женщина-полукровка, наполнявшая ведра. Блажка подвела ездоков к конюшне. У Санчо там работал парнишка, Оливар, – он ухаживал за животными, на которых приезжали посетители, но, как и многие слуги жирного зануды, сбежал после того, как хозяин заведения был убит. Теперь позаботиться о свинах им предложил сутулый мужчина средних лет.

Блажка отмахнулась от него и, одновременно с Мозжком, спешилась. Лодырь остался в седле, чтобы нести дозор, как они условились. Оставив Щелка и Мертвую Невесту с Мозжком, Блажка прошла мимо встревоженного конюха. Очутившись среди зловонных стойл, она быстро провела подсчет.

Брови Мозжка сдвинулись сильнее прежнего, когда он увидел лицо Блажки, вышедшей обратно во двор.

– Они здесь.

– Семь лошадей, – подтвердила Блажка. – Все из кастильской кавалерии.

– Всего лишь семь, – хмыкнул Лодырь. – Даже повезло.

Блажке не нравилась ухмылка, появившаяся у Мозжка между бакенбардами. Она метнула взгляд на конюха.

– Почему на них до сих пор седла?

Горбун провел языком по пухлой, недавно рассеченной нижней губе.

– Кавалеро настояли.

– Как и на том, чтобы наш брат болтался на том дереве, – заметил Мозжок.

– Там еще варвар, – сообщила Блажка, желая его отвлечь. – Кочевничий свин.

– Знаешь его? – спросил Мозжок.

– Знаю. – Блажка кивнула.

Она перекинула ногу через свина и толкнула его, чтобы пересечь двор. Женщина-полукровка у колодца взглянула на нее, когда Блажка проезжала мимо. Лицо женщины было испещрено множеством пересекающихся шрамов. Неудивительно, что она была одета как простая работница – в жалкую тунику и штаны, выгоревшие на солнце. Откровенные шелка на ней только зря бы перевелись. Черт, Санчо в свое время даже не позволил бы ей находиться здесь с таким лицом. Ресия, управлявшая борделем теперь, очевидно, была куда более терпима.

Снаружи главного строения у коновязи никаких лошадей не было. Спрыгнув из седла, Блажка начала привязывать свина, жестами показывая Лодырю и Мозжку привязать своих у противоположного конца, оставив Щелкочесу место для проявления ужасного норова, коим тот обладал. Когда она затянула последний узел, тень изувеченной женщины с ведром вытянулась на земле рядом со столбом коновязи.

– Вы…

– Не медлю, – закончила Блажка и толкнула дверь.

Находившиеся в жалкой бордельной харчевне встрепенулись при ее появлении. Один мужчина вскочил на ноги, с грохотом повалив табурет. Его спутник стукнулся о стол, спешно пытаясь встать, и опрокинул чаши. На пол плеснулось вино, когда оба мужчины прищурились от яркого света, который Блажка впустила за собой. Свет тут же померк, когда проем заслонили Мозжок и Лодырь. Шагнув внутрь, они вернули в комнату мрак: тот появился на встревоженных лицах присутствовавших здесь мужчин.

Блажка насчитала троих кавалеро. Двое вскочили, третий остался сидеть – отдельно за столом в темной глубине помещения. Все на мгновение замерли, держа руки на рукоятях мечей, но сталь никто не обнажал. Ситуацию разрядила женщина, прибывшая с новыми чашами на стол, за которым сидели двое. С хмурыми лицами они уселись обратно на места. Одиночка молча следил за вошедшими, но женщина быстро преградила его пристальный взгляд, когда, маневрируя между столами, подошла к Блажке.

– Добро пожаловать, мастер копыта, – проговорила она с гиспартским акцентом, в котором чувствовался анвильский оттенок. Она предложила им три оставшиеся чашки на подносе. – Для меня большая честь, что вы решили отдохнуть у нас.

Блажка лишь смутно припоминала эту распутницу с молочной кожей и темными локонами. Та как-то сидела у Шакала на коленях, играя роль идеальной скромной юной забавы, которую они делили с Делией. Блажка вспомнила, как ждала, что старшая шлюха заревнует и прогонит Ресию, но этого не случилось. Новая девка знала свое дело и соблазняла Шака, не вытесняя Делию. Соблюдала хрупкий баланс. Блажку это одновременно отталкивало и впечатляло. Теперь эта миловидная девушка с мастерски надутыми губками управляла борделем, который частенько посещали кавалеро и полуорки. Блажка надеялась, что умение Ресии соблюдать баланс впечатлит ее и сейчас.

– Где остальные четверо? – спросила она тихо, принимая чашу.

Ресия, продолжая уверенно улыбаться, многозначительно глянула в сторону кавалеро.

– Трое в комнатах, проводят время в компании женщин. Еще один в бане.

Блажка поднесла вино к лицу, прикрыв чашей губы.

– А Щерба где прячется?

– На крыше бани, – ответила Ресия невозмутимо.

Блажке захотелось выругаться, но она сдержалась.

– Нам нужна комната. И не вздумай спрашивать с меня монет.

Ресия запросто выдержала ее грубость и жестом пригласила следовать за собой.

Они прошли по тесному мрачному коридору, что тянулся от задней части харчевни. Одна из дверей открылась как раз в тот момент, когда Блажка проходила мимо, и оттуда вывалился мужчина, чтобы обнаружить, что проход заблокирован. Блажка резко остановилась, но не из-за раскрасневшегося кавалеро, все еще поправлявшего на себе влажную рубашку – а потому, что на кровати за его спиной находилась голая полукровка. В нелепой позе, она прощалась с ним, побуждая к скорому возращению. Глаза Нежки широко распахнулись, когда встретились с Блажкиным взглядом, но удивление и стыд быстро переросли в вызов и негодование.

– Сюда, – указала Ресия.

Блажка двинулась дальше.

В конце коридора Ресия открыла дверь, которая ничем не отличалась от остальных. Шагнув внутрь, Блажка увидела ветхую мебель, почувствовала затхлый запах и вспомнила те ночи, что проводила в этом проклятом месте. Лодырь и Мозжок ввалились следом, отчего в этом пространстве, и так довольно тесном, стало совсем не развернуться. Ресия также вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Выведи того хиляка из бани, – сказала ей Блажка.

– Его уже склоняют к выходу, – ответила шлюшья госпожа.

– Кавалеро спрашивали про свина?

– Спрашивали. Я сказала им, он пришел без ездока.

– И они поверили?

– Конечно.

– Они отделились от большого отряда?

Ресия покачала головой.

– Похоже, что они часть основной группы, – заметил Мозжок, усаживаясь на край кровати. – А те уже должны были дойти до кастили. Этим повезло остаться здесь на страже. Везучие гады.

– Нервные такие, – сказал Лодырь. – Заметили?

– Трусы всегда такие, – ответил Мозжок, фыркнув.

Блажка предостерегающе зыркнула на него.

– Давай обойдемся без фантазий. Я сказала, мы оставим их в покое.

– Это было, когда их было двадцать, – сказал кочевник.

– Это было, когда я сказала, мать твою! – Блажка почувствовала холодное щекотание в горле, переходящее в кашель. Затем, содрогнувшись, сглотнула, заставив его уйти вниз. – Мои приказы не меняются в зависимости от количества. Они меняются, когда я говорю, что они меняются.

– Ну и отлично. Только кажется, зря это. – Мозжок пошарил у себя в бриганте. Вынув монету, вручил ее Ресии. – Еды. Столько, сколько можно. Надеюсь, это будет что-то сытное.

Женщина опустила подбородок и посмотрела на Блажку.

– А вы? Зачем пришли?

– У тебя есть девки с детьми? Или кормящие? Найденышам в копыте нужна кормилица.

На лице Ресии не проявилось никаких чувств.

– И не смей со мной лукавить, – предостерегла Блажка. – Я, если придется, сама опрошу каждую.

Ресия глубоко вдохнула через нос.

– У Хильде скоро срок. Я спрошу ее.

– Я сама спрошу. Пришли ее сюда.

– Она гуабка и плохо говорит по-гиспартски. Лучше будет, если я…

– Я говорю по-гуабски, – заявил Лодырь.

На старательно контролируемом лице Ресии отразилось негодование.

Блажка улыбнулась ей.

– Давай. Мой Шлюхан поговорит с твоей. Шли ее сюда.

Вернув самообладание, Ресия выскользнула из комнаты.

Мозжок принялся заряжать арбалет – Блажка с Лодырем вопросительно уставились на него. Старший кочевник указал подбородком на дверь.

– Она скорее навлечет на нас кавалеро, чем согласится потерять щелку для монет, а я бы хотел встретить их не только оскорбленными чувствами.

– Справедливо, – сказала Блажка и вставила стрелу в тренчало.

Лодырь, оглядевшись по сторонам, понял, что натягивать тетиву здесь негде, и с встревоженным видом вынул нож.

Когда дверь снова открылась, в проеме оказались не кавалеро и не беременная хилячка из Гуабии. Это была Нежка с подносом, на котором лежал хлеб, полкруга сыра, баранья нога и миска с чем-то дымящимся. От аромата желудок Блажки превратился в разъяренного пса. Мозжок отставил арбалет в сторону, встал с кровати и со вздохом глубокого удовлетворения принял поднос.

Блажка не видела Нежку с полгода и не слишком-то хотела лицезреть ее сейчас. Кокетливая девка с пышным задом, она умела возбуждать мужчин одним взглядом – по крайней мере, так говорили братья в копыте. Ей никогда не хотелось становиться никем иным, кроме как койкогрелкой, чтобы жить в Горниле. Она мечтала об этом еще малой сиротой под опекой Берил. Блажка до сих пор помнила эти признания, высказанные шепотом, вперемежку с хихиканьем, и все Нежкины расспросы с придыханием, о том, кто из Ублюдков ей нравился. От этого Блажку тошнило даже тогда, несмотря на то, что она много лет оставалась Нежкиной поверенной.

Довольный Мозжок шумно набросился на еду. Нежка замешкалась. Блажка попыталась прогнать ее взглядом, но получила настойчивое приглашение подойти. Выругавшись про себя, Блажка вышла в коридор. Когда дверь плотно закрылась, Нежка решительно посмотрела на нее.

– Хильде не придет, – сообщила она. – Ни в эту комнату, ни в Отрадную.

– Если эта анвильская потаскушка думает, что может удержать ее от меня…

Блажка повернулась, чтобы двинуться по коридору, но Нежка схватила ее за руку.

– Не из-за Ресии.

Развернувшись и высвобождая руку одним движением, Блажка вскипела.

– Я не собираюсь тут играться. Объясни, нахрен.

– Из-за меня, – заявила Нежка, отвергая страх. – Я сказала Хильде не идти. Сказала ей, что ее ждет, если она пойдет к Ублюдкам.

– Отказ от немытых членов, которые она берет за монеты?

– И от питания чаще чем раз в три дня!

– Она ела бы чаще, чем…

– Каким образом? – спросила Нежка, ее голос начинал дрожать. – Колючка ела не чаще! Поэтому ты сюда пришла? Она умерла? Вы наконец-то высосали ее всю? Черт, я молила ее уйти со мной и…

– Стать шлюхой не выход…

– А теперь ты убила ее, нахрен. Скольких еще ты приведешь к смерти, прежде чем…

– Она жива…

– Откажешься от этой дурацкой затеи быть вождем?

Блажке едва удалось сдержаться, чтобы не схватить мелкую проститутку за горло. Но все же она инстинктивно подалась вперед, оскалив зубы.

– Осторожно, Нежка, – прорычала она, оказавшись с уступавшей ей в росте женщиной почти нос к носу, но агрессия только подпитывала непокорность той.

– С чего? Ты здесь не главная. И не можешь мне приказывать. Это не твой надел. Не твое копыто. Ты не распоряжаешься ничем, что есть в этих стенах, Изабет.

Легкие Блажки угрожающе захрустели, но она скрыла недомогание и ярость за усмешкой.

– Тебе стоит знать, – почти шепотом проговорила она, – с того дня, как ты ушла, Хорек умолял меня отпустить его, чтобы приехать к тебе. Я отказала. Не знаю, намерен ли он положить тебя на рожок седла и увезти назад в Отрадную… или содрать шкуру за то, что его бросила. Мне не хотелось жить ни с одним из этих исходов, если говорить честно. Но попробуй еще раз ответить мне с неуважением, тупая ты щелка, и я позволю ему приехать, и тогда посмотрим, что будет.

Нежка распахнула глаза, затаив дыхание.

Блажка посмотрела вдоль коридора.

– Можешь вернуться к своему делу.

Как только шлюха убежала, Блажка толкнула дверь и обнаружила, что Мозжок уже обмакивает в миске кусок хлеба, а Лодырь с досадой наблюдает за ним.

– Ты уже со всем управился?

– Я быстро ем.

– Очень быстро, – подтвердил потрясенный Лодырь.

Блажка наклонила голову в сторону коридора.

– Мы уезжаем.

Мозжок запихал хлеб в уже и так набитый рот и встал, взяв тренчало. Не сделали они и трех шагов, как за тонкими стенами борделя поднялся переполох. Раздались мужские голоса, скрежет и звуки борьбы. Все они доносились со стороны бани.

Блажка замерла.

Щерба.

Черт.

Оставить в покое. Вот как она решила поступить. Они могли пойти сразу к своим свинам, должны были сразу идти к ним. Но оставить труп на дереве и его убийц безнаказанными – это одно. А позволить тем же людям убить еще одного полуорка, каким бы никчемным трусом тот ни был, – совсем другое.

Блажка побежала к противоположному концу коридора, Мозжок и Лодырь – за ней следом. Двери в баню не было – только арочный проем в огороженный двор, соединявший ванны и их обветшалый навес с борделем. Ввалившись в эту арку, Блажка увидела Щербу – тот с ножом в руке не подпускал к себе двух кавалеро. У одного, обнаженного и мокрого, вдоль ребер зиял порез, и из него струилась кровь. Другим был тот, что пил один в харчевне, полностью одетый в кольчугу, – он тыкал в Щербу мечом, стоя по другую сторону ванны от него. Ванн было четыре – больших и дубовых, каждая могла с легкостью вместить трех человек. Щерба пританцовывал вокруг одной из них, не давая кавалеро приблизиться вплотную. Стоявший подле Блажки Мозжок вскинул тренчало, но она опустила его оружие.

– Мы здесь не за этим, – заявила она всем, кто был в помещении, и в этот момент в арку вбежали еще трое кавалеро. Лодырю пришлось убраться с их пути, опрокинув лавку – и чуть не споткнувшись о нее, – чтобы поскорее оказаться подальше от их клинков. Блажка не успела помешать Мозжку развернуться и нацелить арбалет на прибывших, но увидев прямо перед собой острия заряженных оружий, одобрила их сдерживание. Это была та пугливая парочка из харчевни и вместе с ними мужчина, который трахал Нежку.

Ресия появилась в арке вслед за всеми.

– Я этого не допущу! – крикнула она во двор. – Сложите оружие!

Обнаженный кавалеро, держась за окровавленный бок и косясь на Щербу, заорал в ответ.

– Ты солгала нам, Ресия!

– Я сказала правду! Этот полукровка, наверное, прокрался, чтобы забрать свое животное. Я не знала, что он здесь!

Мелкий кочевник не оценил сообразительности хозяйки.

– Дьяволица ты с раздвоенным языком!

– Заткнись, нахрен, Щерба! – рявкнула Блажка.

Обнаженный мужчина указал на нее пальцем.

– Она его знает!

– Знаю. Он не…

– Это шпион! – Обвинение донеслось из-за Блажкиной спины, от одного из троих кавалеро, что стояли в проеме. – Они пришли за нами!

– Не за вами! – возразила Блажка. – Мы пришли по делам копыта, и все!

На лице обнаженного мужчины отразился безумный взгляд. Он быстро, по-птичьи завертел головой, пытаясь обратиться к товарищам, не упуская из виду Щербу.

– Мы не можем этому поверить! Вы, ребята, что, хотите, чтобы полукровки за нами следили? Мы никогда не дойдем до Плавок…

– Заткни свой рот, чтоб тебя, Сино! – прорычал ближайший к нему мужчина с мечом сквозь стиснутые зубы, стукнув голого товарища по плечу. Его взгляд метнулся к Блажке, но она не дрогнула лицом, притворившись, будто не слышала… И все же по ее телу побежали мурашки, когда ее осенило. Оседланные лошади. Подозрительная нервозность. Разговоры о горах. Они не были кавалеро. Больше не были. А это грозило куда большей опасностью. Она слышала. И догадалась. Если эти хиляки поймут, что она догадалась…

Блажка указала пальцем на Щербу.

– Я пришла за ним. Этот долбаный плут недавно укрывался у нас. И отплатил за доброту тем, что изнасиловал одну из койкогрелок и сбежал с мешком бобов.

Лицо Щербы аж перекосило от неверия.

– Хрена с два я это делал!

Блажка словно его и не слышала – ее взгляд оставался прикован к голому хиляку. Он был ранен и уязвим. Если ей удастся его убедить, то, возможно, все ограничится тем порезом, что у него уже есть.

– Я серьезно намерена забрать его в Отрадную, чтобы женщина, которую он обидел, оскопила его, а потом мои сопляки сделают из него мишень. Но… – Блажка перевела взгляд на мужчину с окровавленным боком, – поскольку он тебя порезал, мне будет достаточно, если вы захотите сами отвести его в кастиль. Знаю, ваш капитан проследит за тем, чтобы правосудие было совершено.

Простая уловка – все равно что бросить змею в полную людей комнату, – но она возымела желаемое действие. Теперь, перед лицом того, чего они сильнее всего страшились, эти мужчины сосредоточились только на том, чтобы убраться подальше.

– Нет, – отрезал мечник, наклоняясь ближе к истекающему кровью Сино. – Пусть забирает, да? Пусть грязнокожие сами разбираются со своими.

– Он же порезал меня, нахрен. – Сино выпятил челюсть.

Щерба пригрозил ему лезвием.

– Я тебе показал, как стягивать меня с крыши, ты и поплатился, хиляк дурной!

Мечник хихикнул.

– Это было неразумно, Сино, чтоб тебя.

Блажка вклинилась в паузу, пока напряжение не усилилось.

– Нужно быть смелым мужчиной, чтобы сражаться со стручком, развевающимся на ветру. Готова спорить, такого мужчину девушки Ресии должны быть счастливы обслужить.

– Весьма счастливы, – поддержала бордельщица.

Остальные три кавалеро, до этого хмурившие брови, смягчились.

Блажка снова посмотрела на одинокого мечника.

– Что скажете, если мы, полукровки, уедем, чтобы вы, люди, смогли остаться в лучшей компании?

Когда он слушал ее, было видно, что ему нравится даже, как звучат ее слова. Он посмотрел за ее спину и опустил руку с мечом.

– Скажу, что мы уберем сталь, парни. Это не…

Щерба вдруг обогнул ванну и воткнул нож мужчине в ухо. Тот мгновенно оцепенел, а потом забился в конвульсиях.

И баня будто взорвалась.

Блажка услышала, как трое кавалеро выругались, затем щелкнул арбалет. Мотнув головой, увидела, что стрела Мозжка насквозь вошла в горло одного из мужчин и вонзилась в арку, осыпав штукатурку перед бросившейся наутек Ресией. Когда кавалеро, стоявший посередине, пал замертво, его товарищи ринулись в бой. Один обрушился на Лодыря, но его меч задел нижнюю балку крыши бани и застрял. Лодырь покрыл расстояние до него и вонзил нож в открывшийся ему живот. Удар вышел неумелым – точно в кольчугу кавалеро, – однако сила полуорка оказалась такова, что лезвие пронзило ее и вспороло кишки. Пораженный мужчина захрипел, и из-за его стиснутых зубов показалась кровь.

Второй, управлявшийся с мечом в тесноте проема, оказался более смышленым. Мозжок отскочил в сторону, выхватил топор у нападчика из-за пояса и всадил ему в череп.

Блажке хотелось крикнуть, чтобы они остановились, но было слишком поздно. Теперь оставалось только довершить бойню.

Она уже была прямо перед Сино. Это был храбрец, который дрался голышом. Он боролся со Щербой, стремясь заполучить контроль над ножом. И эта борьба закончилась, когда кочевник заехал ему коленом по яйцам, стукнул головой о край ванны и перерезал горло.

Все стихло. Ванна окрасилась кровью. Блажка стояла, ошеломленная картиной резни, со все еще заряженным тренчалом. Ее взгляд скользил по пятерым мертвецам, растянувшимся на влажных досках.

Еще двое. Должно быть еще двое. Они не могли не услышать. Что это за мужчины, которые не пришли на помощь товарищам?

У Блажки закипел мозг.

– Конюшня! Последние двое! Они уходят!

Лодырь выскочил под арку и исчез в проеме, прежде чем Мозжок успел среагировать.

У Блажки на уме был другой путь. Подпрыгнув, она одной рукой ухватилась за край крыши бани и подтянулась. Два быстрых шага и прыжок – и она очутилась на крыше борделя. Затем пронеслась по плоской кровле и достигла переднего края точно в тот момент, когда в другой части двора из теней конюшни показались двое кавалеро. Они яростно пришпоривали лошадей. Блажка не могла их отпустить. Эти трусы не имели отношения к кастили. Это были убийцы. Хиляки!

Блажка прижала арбалет к плечу и спустила крючок. Избранный ею мужчина мчался навстречу своей смерти, не ведая того. Стрела попала ему в грудь, и он повалился назад, под карниз конюшни.

Другой кавалеро поскакал дальше. Блажка выругалась и выпустила еще стрелу. А в следующий миг почувствовала стеснение в груди, поняла, что сейчас вот-вот начнется приступ кашля, постаралась сдержать его еще несколько мгновений. Легкие жалобно затрепетали, руки затряслись от напряжения, когда она на ощупь перезарядила оружие, но затем наружу вырвалась мокрота и стрела с шумом упала на крышу.

Последний кавалеро миновал низкую стену борделя, и его лошадь перешла в полный галоп. Блажка поддалась приступу, понимая, что бороться с ним бессмысленно. Затем она заметила какое-то движение внизу. Лодырь, отвязав своего борова, прыгнул в седло и, с луком в руке, бросился в погоню. Но ему нечего было и надеяться догнать кавалеро. Лошади скакали быстрее варваров. Но ему не нужно было ловить наездника. Только сократить расстояние.

Не сбавляя скорости, Лодырь встал в стременах. Он дернул рукой и трижды, раз за разом, потянулся к луку. Стрелы на таком отдалении были неразличимы, но Блажка видела, что после первого пуска наездник выпал из седла. Следующими двумя тертый повалил лошадь.

Если бы Блажка могла дышать, то выдохнула бы с облегчением.

Ко тому времени, как Лодырь вернулся во двор, приступ успел пройти. Блажка пересекла крышу и вернулась к бане. Спрыгнув вниз, она обнаружила, что Мозжок ушел, а Щерба обшаривает мертвецов.

Увидев Блажку, он выпрямился и скривил лицо.

– Ни одной монеты.

– А ты думал, у дезертиров будут набитые кошельки?

Хилячный, крякнув, отмахнулся и, изобразив ухмылку, обвел баню руками.

– Ну как, это стоит того, чтобы примкнуть к Ублюдкам, а?

Блажка заехала ему ботинком в живот, повалив на пол.

– Пес ты бешеный, нахрен!

Щерба по-крабьи отполз от нее по влажному полу. Затем отчаянно указал рукой на кучу свежих трупов. – Я же помог! Я дрался!

– Хочешь награду? – рявкнула Блажка, вынимая тальвар.

При виде обнаженного меча Щерба, спотыкаясь, вскочил на ноги, в панике расплескивая окровавленную воду. Стена бани внезапно треснула его по спине. Щерба двинулся влево, но Блажка бросилась на него, вонзив изогнутое лезвие в деревянный настил рядом с его головой. Сталь рассекла дерево, войдя так глубоко, что вокруг разлетелись щепки. Хилячный тревожно вскрикнул и устремился в противоположную сторону. Блажка не дала ему уйти, схватив за перед намокшего бриганта. Затем, прижав вторую руку к его щеке, толкнула его головой навстречу тальвару, все еще дрожащему в стене. Она заставила его прижаться лицом к голомени клинка.

– Думаешь, я сбрендила? – прошипела Блажка. – Думаешь, я дура?

– Д-думал, ты хотела их… ай! Хотела их убить!

Одной рукой она продолжила давить на голову Щербы, а второй крепко держалась за рукоятку тальвара. Затем медленно нажала на лезвие, опустив его к ключице кочевника.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу. Ты просто вошь, которая пытается прицепиться к свиной спине.

Ребро тальвара скользнуло вниз. Щерба попробовал вырваться, но Блажка держала его крепко. Руки хилячного были свободны, а за поясом у него, без сомнения, находился кинжал. Но Блажка его не опасалась. Черт, она сама нарывалась. Пусть этот трус только рискнет воткнуть сталь ей в живот, даст ей повод с ним покончить. Пытаясь избежать надвигающегося лезвия, Щерба расслабил колени, но Блажка подцепила его большим пальцем за челюсть, не позволив опуститься ниже. Дерево хрустнуло, когда торчащий в нем меч провернулся, приближаясь к плоти и костям.

– Почему мы, Щерба? Ты опять хочешь стать посвященным братом, но почему не в любом другом копыте? Я тебе скажу. Ты их боишься. А Реальных ублюдков – нет. Меня – нет! Думаешь, у меня сыграет какой-нибудь материнский инстинкт от твоего жалкого вида? Нет уж, Щерба, нет у меня такого инстинкта. Что мне еще сделать, чтобы ты это понял? Что мне сделать, чтобы ты начал меня бояться?