Текст книги "Кто ты?"

Автор книги: Джон Вуд Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Джон КЕМПБЕЛЛ

Кто ты?

Вонь стояла страшная. В ней смешались затхлый мужской пот и тяжелый, отдающий рыбьим жиром дух полусгнившего тюленьего мяса. Чем-то заплесневелым несло от пропитанных потом и растаявшим снегом меховых курток. В воздухе висел едкий дым горелого жира. Только во врытых в лед палатках антарктической экспедиции и могла стоять такая вонь.

Через все эти привычные запахи машинного масла, людей, собак, кож и мехов слабо пробивался странный чужой аромат, от которого невольно ерошились волосы на шее. В нем угадывалось что-то живое, но исходил он от тюка, упакованного в брезент и перевязанного веревками. Тюк, сырой и чем-то путающий, лежал на столе под светом электрической лампочки. С него медленно капала вода.

Блэр, маленький лысеющий биолог экспедиции, нервно сдернул брезент, обнажив спрятанную под ним глыбу льда, а потом так же нервно набросил брезент обратно.

Начальник экспедиции Гэрри раздвинул белье, висящее на веревке над столом, и подошел ближе. Он медленно обвел глазами людей, набившихся в штабную палатку как сельди в бочку. Наконец он выпрямился и кивнул:

– Тридцать семь. Все присутствуют. – В его низком голосе чувствовался характер прирожденного руководителя, а не только начальника по должности.

– Вам в общих чертах известна история этой находки. Я советовался со своим заместителем Макреди, а также с Норрисом, Блэром и доктором Коппером. Мы не пришли к единому мнению, и, поскольку дело касается всех членов экспедиции, мы решили вынести его на общее обсуждение. Я попрошу Макреди все подробно расска затьвам – до сих пор вы все были заняты исполнением своих непосредственных обязанностей и у вас не было времени интересоваться делами других. Пожалуйста, Макреди.

Метеоролог Макреди, вышедший к столу из клубов табачного дыма, производил впечатление персонажа из забытых мифов – высокая ожившая бронзовая статуя.

– Норрис и Блэр согласны в одном: найденное нами животное неземного происхождения. Норрис предполагает опасность, Блэр считает, что никакой опасности нет. Но я вернусь к тому, как и почему мы его нашли. Насколько было известно до нашего прибытия на это место, оно находилось прямо над Южным магнитным полюсом Земли. Как вы знаете, стрелка компаса указывает именно сюда. Более точные физические приборы, разработанные специально для изучения нашей экспедицией магнитного полюса, обнаружили какой-то побочный эффект – мощное магнитное поле в восьмидесяти милях от нашей базы. Мы отправили туда исследовательскую группу. Нет нужды останавливаться на деталях. То, что мы нашли, не было ни метеоритом, ни залежью руды. Это был космический корабль. Корабль, управляемый силами, неведомыми человеку, и прилетевший из космоса 20 миллионов лет назад, когда Антарктида начала замерзать. С кораблем что-то случилось, он потерял управление и совершил вынужденную посадку. При посадке он врезался в гранитную скалу. Один из членов экипажа вышел наружу, но это существо заблудилось в пурге в десяти шагах от корабля.

Киннер, повар экспедиции, моргнул от напряжения. Пять дней назад он вышел из закопанного в лед лагеря на поверхность, чтобы достать из ледника замороженное мясо. Когда он шел обратно, началась пурга; белая смерть, летящая по снежной равнине, ослепила его в несколько секунд. Он сбился с дороги. Только полчаса спустя люди, вышедшие из лагеря по веревке, нашли его. Да, человеку или существу ничего не стоило заблудиться здесь в десяти шагах.

– Пассажир корабля, – перебил мысли Киннера голос Макреди, – по всей вероятности, не представлял, что может случиться. Он сразу замерз. Мы пытались откопать корабль и наткнулись на это существо. Барклай зацепил его череп ледорубом. Когда Барклай понял, на что он наткнулся, он вернулся к трактору, развел костер и вызвал Блэра и доктора Коппера. Самому Барклаю стало плохо. Он три дня не мог прийти в себя. Когда прибыли Блэр и Коппер, мы вырубили блок льда вместе с этим животным и погрузили на трактор. Мы хотели все же прокопать туннель к кораблю. Добравшись до борта корабля, мы обнаружили, что он сделан из неизвестных нам металлов, которые не могли взять наши инструменты. Мы нашли входной люк, забитый льдом, и решили растопить лед термитной бомбой. Бомба вспыхнула, потом пламя начало гаснуть и вдруг забушевало вовсю. Похоже, что корпус корабля был сделан из магнезиевого сплава, но мы не могли этого предвидеть. Магнезий, конечно, загорелся сразу. Вырвалась наружу вся мощь, впитанная неизвестными нам двигателями корабля от магнитного поля Земли. На наших глазах в огненном аду гибли тайны, которые могли бы подарить человечеству звезды. Ледоруб в моей руке раскалился, металлические пуговицы вплавились в тело. В радиусе мили от места взрыва сгорели все электрические приборы и рации. Если бы не наш трактор с паровым двигателем, мы не вернулись бы обратно на базу. Вот вам и вся история.

Макреди повернулся к тюку, лежащему на столе.

– Сейчас перед нами стоит проблема, – продолжал гигант. – Блэр хочет исследовать это существо. Разморозить и взять пробы тканей. Норрис считает это опасным. Доктор Коппер в основном согласен с Блэром. Конечно, Норрис физик, а не биолог. Но я считаю, что мы все обязаны выслушать его аргументы. Блэр дал описание микроорганизмов, которые, как установлено биологами, способны существовать даже в этой холодной и необитаемой стране. Норрис боится, что эти микроорганизмы окажутся губительными для человека и от них не будет никакой защиты. Блэр придерживается противоположной точки зрения.

Норрис взорвался:

– Плевать я хотел на химию и обмен веществ! Мертвая эта штука или живая – черт ее знает, но не нравится она мне. Блэр, да объясните же вы им всю чудовищность того, что вы предлагаете. Дайте им посмотреть на этот ужас и решить самим, хотят ли они разморозить его у себя в лагере. Разверните его, Блэр.

Блэр распутал веревки и резким движением сбросил брезент Все застыли, как будто загипнотизированные лицом в глыбе льда. В черепе странной формы все еще торчал обломок ледоруба. Три безумных, наполненных ненавистью глаза горели живым огнем. Вместо волос голову обрамляли отвратительные извивающиеся голубые черви. Все отшатнулись от стола. Блэр взял ледоруб.

Лед заскрипел, освобождая добычу, которую цепко держал 20 миллионов лет.

«Клак, – щелкнул счетчик космического излучения. – Клак, клак». Конант вздрогнул и выронил карандаш. Выругавшись, он полез за ним под стол. Щелчки счетчика мешали ему ровно писать. Щелчки и мерные капли с оттаивающего тела, прикрытого брезентом в углу. Конант вытянул из пачки сигарету. Зажигалка не сработала, и он сердито пошарил среди бумаг, ища спички. Спичек не было. Конант решил вытащить щипцами уголек из печки и прикурить от него. Ему не работалось. Все время отвлекало чувство любопытства и нервозности. Он взял со стола лампу и подошел к существу. Оно оттаивало уже 18 часов. Конант ткнул его щипцами с какой-то инстинктивной осторожностью. Тело уже не было твердым, как бронированная плита. Наоборот, оно приобрело упругость резины. Конант вдруг почувствовал желание вылить на него содержимое лампы и бросить горящую сигарету. Три красных пылающих глаза бездумно смотрели на него.

Смутно он понял, что смотрит в эти глаза уже очень долго и что они утратили свое бессмысленное выражение. Но почему-то это не казалось важным, так же как не казались важными медленные движения щупалец, растущих от основания слабо пульсирующей шеи. Конант вернулся к своему столу и сел, глядя на листки бумаги, покрытые вычислениями. Почему-то его больше не отвлекали ни щелканье счетчика, ни шипение угольков в печке.

Не отвлек его внимания и скрип половиц за спиной.

Блэр мгновенно проснулся, когда над ним нависло лицо Конанта. Сначала оно показалось ему продолжением кошмарного сна, но Конант закричал: «Блэр, Блэр, вставай, ты, бревно проклятое!» Разбуженные соседи поднимались со своих коек. Конант выпрямился: «Вставайте, быстро! Твое проклятое животное сбежало».

– Что? Сбежало? Куда сбежало?

– Что за чертовщина? – спросил Барклай.

– Сбежала, тварь проклятая. Я заснул минут двадцать назад, а когда проснулся, ее уже не было. Ну, доктор, что вы скажете теперь? Могут эти существа ожить или нет? Оно еще как ожило и смылось!

Коппер виновато посмотрел на него.

– Оно же неземное, – вздохнул он неожиданно. – Здесь, видимо, земные представления не годятся. Надо немедленно его найти!

Конант выругался.

– Чудо еще, что эта чертова скотина не сожрала меня спящего.

Бледные глаза Блэра наполнились ужасом:

– А что, если она действительно съе… гхм, надо немедленно начать поиски.

– Вот и начинай. Это ведь твой любимчик. С меня хватит – семь часов рядом просидел, пока счетчик щелкал, а вы все выводили рулады носами. Удивляюсь только, как я заснул. Пошли в штабную палатку, разбудим Гэрри.

Вдруг из коридора донесся дикий, совершенно необычный вопль. Все замерли на месте.

– Можно считать, нашли, – сказал Конант, сорвав со стены кольт и ледоруб. – Оно, видно, забрело в палатку к собакам.

Лай, отчаянный вой и шум схватки смешались вместе. Конант рванулся к двери. Остальные бросились за ним.

У поворота коридора Конант застыл.

– Великий боже! – только и выдохнул он.

Три выстрела раздались один за другим. Потом еще два. Револьвер упал на утоптанный снег. Массивное тело Конанта загораживало Барклаю обзор, но он понял, что Конант принял оборонительную позу с ледорубом в руках. Вой собак стих. В их урчании было что-то смертельно серьезное. Неожиданно Конант ступил в сторону, и Барклай замер на месте. Существо ринулось на Конанта. Человек отчаянно рубанул по извивающимся щупальцам. Красные глаза его противника горели неземной, незнакомой людям ненавистью. Барклай направил струю огнетушителя прямо в них, ослепляя чудовище ядовитой химической струей. Макреди, растолкав остальных, подбежал к ним ближе, держа в руках гигантскую горелку, которой обычно прогревали моторы самолета, и открыл клапан. Собаки отпрянули от почти трехметрового языка пламени.

– Быстро кабель сюда! Стукнем его током, если огонь не поможет! – кричал Макреди. Норрис и Вэн Волл уже тянули кабель.

Пасти собак, окруживших чудовище, были такими же красными, как и его глаза. Макреди продолжал держать горелку наготове. Барклай ткнул существо раздвоенным концом кабеля, наспех прикрепленного к длинной палке. Существо дернулось от удара тока. Вдруг огромный черный пес прыгнул на затравленного пришельца и начал рвать его клыками. Красные глаза на ужасном лице затуманились. Щупальца задрожали, и вся стая собак бросилась на них. Клыки продолжали рвать уже неподвижное тело.

Гэрри обвел взглядом переполненную комнату. Тридцать два человека да еще пятеро зашивают раны собакам. Весь персонал на месте.

– Итак, – начал Гэрри, – все вы знаете, что произошло. Блэр хочет исследовать останки существа, чтобы убедиться в том, что оно окончательно и бесповоротно мертво.

– Я не знаю даже, видели ли мы его настоящего. – Блэр посмотрел на прикрытый брезентом труп. – Может быть, оно имитировало образ создателей корабля, но мне кажется, что это не так. Судя по всему, оно родом с более жаркой планеты, чем Земля, и в своем истинном обличье нашей температуры не выдерживает. На Земле нет ни одной формы жизни, приспособленной к антарктической зиме, но лучший компромисс из всех – собака. Оно нашло собак и принялось за вожака – Чернака. Остальные собаки всполошились, порвали цепи и напали на существо прежде, чем оно успело закончить свое дело. То, что мы обнаружили, было частично Чернаком, а частично тем существом, которое мы нашли у корабля. Когда собаки напали на него, оно стало принимать обличье, самое, по его мнению, подходящее для боя, превращаться в какое-то чудовище своей планеты.

– Превращаться? – резко спросил Гэрри. – Как?

– Все живое состоит из протоплазмы и микроскопических ядер, которые ею управляют. Это существо всего лишь вариация природы: клетки из протоплазмы, управляемые ядрами. Вы, физики, можете сравнить клетку любого животного существа с атомом – основная масса атома состоит из орбит электронов, но сущность его определяется ядром.

То, с чем мы столкнулись, не выходит за пределы нашего понимания. Все это так же естественно, так же логично, как и любое другое проявление жизни, и повинуется обычным законам. Дело лишь в том, что в протоплазме встреченного нами существа ядра управляют клетками произвольно. Существо переварило Чернака и, переваривая, изучило все клетки его тканей, чтобы перестроить свои клетки по их образцу.

Блэр отдернул брезент, из-под которого показалась собачья нога.

– Вот. Это не собака. Имитация. Но со временем даже с микроскопом нельзя будет отличить перестроенную клетку от настоящей.

– А если бы у него хватило времени? – спросил Норрис.

– Тогда оно превратилось бы в собаку. А другие собаки приняли бы ее. И мы тоже. И не смогли бы ее отличить от других ни рентгеном, ни микроскопом, ни другими способами. Мы столкнулись с представителем в высшей степени разумной расы, познавшей тайны биологии и умеющей использовать их.

– Что же оно собиралось делать дальше? – спросил Барклай, глядя на тело под брезентом.

– Захватить наш мир, по всей вероятности, – ответил Блэр.

– Захватить мир? В одиночку? – выдохнул Конант.

– Нет, – мотнул головой Блэр. – Оно бы стало населением нашего мира.

– Как? Бесполовым размножением?

Блэр проглотил слюну.

– Гораздо проще. Оно весило 85 фунтов. Чернак весил около 90. Оно превратилось бы в Чернака и оставило бы 85 фунтов на Джека или, скажем, Чунука. Оно ведь способно воспроизвести все, что угодно, кем угодно стать. Попади оно в океан, то стало бы тюленем, а то и двумя тюленями. Эти два тюленя напали бы на касатку и стали бы либо касаткой, либо стадом тюленей. А может быть, оно превратилось бы в альбатроса и полетело бы в Южную Америку. Оно непобедимо. Напади на него орел, оно превратится в орла. Или в орлицу. Чего доброго, совьет еще гнездо и будет нести яйца.

– Вы уверены, что это исчадие ада мертво? – тихо спросил доктор Коппер.

– Да, слава богу.

– Тогда нам остается только благодарить судьбу за то, что мы в Антарктике, где ему некого имитировать, кроме наших животных.

– И нас, – хихикнул Блэр. – Нас! Собаке не пройти 400 миль до побережья, ей не хватит еды. Пингвины так далеко не заходят. Мы единственные существа, способные достичь океана. И мы мыслим. Неужели вы не понимаете – оно вынуждено имитировать нас, чтобы добираться дальше нашим самолетом и стать хозяином Земли. Сначала оно само этого не поняло. Не успело. Ему пришлось торопиться. А теперь слушайте. Я – Пандора! Я открыл этот ящик, и моя единственная надежда на то, что ничего еще не успело выйти из него. Я это сделал, но я и исправил содеянное. Я уничтожил все магнето. Самолет не сможет теперь лететь! – Блэр снова хихикнул и рухнул в истерике на пол.

– Черт бы побрал Макреди, – буркнул Норрис.

– Макреди? – удивленно переспросил Гэрри.

– У него была теория относительно кошмаров, когда мы нашли эту тварь.

– То есть?

– Он тогда еще предполагал, что существо вовсе не умерло, что у него просто во много раз замедлился темп жизни, что такая форма существования позволяла ему ни много ни мало осознавать течение времени, заметить наше появление. А мне тогда еще снилось, что оно способно имитировать другие формы жизни.

– Так оно и есть, – сказал Коппер.

– Мне еще кое-что снилось. Например, снилось, что оно умеет читать мысли.

Макреди мрачно кивнул.

– Мы знаем, что Конант – это Конант, потому что он не только выглядит как Конант, но и говорит как Конант, ведет себя как Конант. Но чтобы имитировать мысли и поведение, нужен действительно сверхчеловеческий мозг.

Конант, одиноко стоявший в другом конце комнаты, оглядел их неверящим взглядом. Лицо его побелело.

– Да заткнитесь вы, пророки Иеремии! – голос его дрожал. – Что я вам? Образчик, который вы под микроскопом исследуете? Червячок, о котором в его присутствии можно разговаривать в третьем лице?

Макреди встретил его взгляд.

– Конант, если тебе так тяжко нас слушать, отойди подальше, пожалуйста. У тебя перед нами преимущество: ты один знаешь ответ. Вот что я тебе скажу: теперь из всех здесь присутствующих тебя и боятся больше всего, и уважают больше всего.

– Черт побери, видел бы ты сейчас свои глаза, – выдохнул Конант. – Да не смотри ты на меня так! Что ты намерен делать?

– Что вы можете предложить, доктор Коппер? – спокойным голосом спросил Гэрри. – Ситуация складывается невыносимая.

– Да? – резко выкрикнул Конант. – Вы посмотрите только на эту толпу. Прямо как стая собак там, в коридоре. Бенинг, ты кончишь хвататься за ледоруб?

От неожиданности механик уронил топор, но тут же поднял его, обводя комнату взглядом своих карих глаз. Коппер присел на лежанку Блэра.

– Как уже говорил Блэр, микроскоп не поможет.

Прошло слишком много времени. Но пробы сыворотки будут решающими.

– Пробы сыворотки? А точнее? – спросил Гэрри.

– Если взять кролика и вводить ему регулярно человеческую кровь, которая для него яд, то кролик станет иммунным к человеку. Если потом взять немного его крови, влить в чистую сыворотку и добавить туда человеческой крови, то начнется реакция. Вполне достаточное доказательство, чтобы убедиться, кто человек, а кто нет.

– А где мы вам достанем кролика, док? – спросил Норрис. – Ближе, чем в Австралии, их нет, а ехать туда нам некогда.

– Я знаю, что в Антарктике кролики не водятся, согласился доктор. – Но для проб любое животное сойдет. Собака, например. Только времени это займет больше – несколько дней. И потребуется кровь двух людей.

– Моя подойдет? – спросил Гэрри.

– Вот нас и двое, – ответил доктор Коппер. – Я немедленно приступлю к работе.

– А с Конантом как же, пока суд да дело? – спросил повар Киннер. – Я скорее выйду за дверь и потопаю прямиком к морю Росса, чем буду ему готовить.

– Он, может быть, человек… – начал Коппер.

– Может быть! – взорвался Конант. – Может быть, будь ты проклят! Да кто же я, по-твоему, черт тебя подери?

– Монстр, – отрезал доктор Коппер. – Заткнись и слушай.

Кровь отхлынула от лица Конамта, и он тяжело сел, слушая свой приговор.

– Пока мы точно не выясним, что к чему, а ты знаешь, что у нас есть серьезные основания сомневаться, с нашей стороны было бы вполне разумным посадить тебя под замок. Если ты не человек, то ты гораздо опаснее несчастного свихнувшегося Блэра, а его я наверняка запру. Потому что следующей стадией его помешательства будет желание убить тебя, всех собак и всех нас. Он проснется убежденным в том, что мы все – монстры, и ничто в мире его не переубедит. Было бы более милосердным дать ему умереть, но мы не имеем на это права. Мы его изолируем, а ты останешься в своей лаборатории. Я думаю, что ты и сам решил бы так же. А сейчас я пойду взгляну на собак.

Конант горько покачал головой.

– Я человек. Сделай свою проверку побыстрее. Ну и глаза у тебя. Жаль, что ты не видишь сейчас своих глаз.

– Если, – сказал Гэрри задумчиво, – они способны произвольно перестраивать протоплазму, почему бы им просто не превратиться в птиц и не улететь? Они ведь могут получить информацию о птицах, даже никогда не видав их. Или имитировать птиц своей родной планеты.

Коппер отрицательно мотнул головой и помог Кларку освободить собаку.

– Человек веками изучал птицу, пытаясь построить аппарат, способный летать подобно ей. Но ничего пока не вышло. В конце концов пришлось ведь махнуть на все рукой и использовать принципиально новые способы. Что же касается их планеты, то атмосфера там могла быть сильно разреженной и непригодной к полетам птиц.

Вошел Барклай.

– Все в порядке, док. Теперь из лаборатории Конанта не выйдешь без помощи извне. А куда мы поместим Блэра?

Коппер посмотрел на Гэрри.

– Биологической лаборатории у нас нет. Не знаю даже, куда поместить его.

– Как насчет восточного сектора? – спросил Гэрри.

Восточным сектором называлась хижина, расположенная от основного лагеря примерно в минутах сорока ходьбы. – И за Блэром нужен уход?

– Нет, скорее уход нужен за нами, – мрачно ответил Коппер. – Отнесите в хижину печь, пару мешков угля, еду и инструменты. Надо бы протопить как следует, там с осени никто не жил.

Барклай собрал свои инструменты и посмотрел на Гэрри.

– Судя по тому, как Блэр бормочет сейчас, у него это песня на всю ночь. И нам она вряд ли придется по душе.

– Что он говорит? – спросил Коппер.

Барклай кивнул головой.

– Я не особенно прислушивался. Послушайте сами, если вам охота. Но похоже, что этого идиота посетили те же видения, что и Макреди, плюс еще кое-что. Он ведь спал с тварью рядом, когда мы везли ее в льдине на базу. Ему снилось, что она жива. Ему много чего снилось. И, черт бы его побрал, он уже тогда знал, что это не сон. По крайней мере, имел все основания знать. Он знал, что наша находка обладает телепатическими способностями, что эти способности и начали пробуждаться, что проклятая тварь не только могла читать чужие мысли, но и проецировать свои. Он же не сны видел, он телепатически воспринимал мысли пришельца, так же как мы сейчас слушаем его бормотание сквозь сон. Вот почему он так много о нем знал. А вы и я, видимо, оказались менее восприимчивыми, если вы, конечно, верите в телепатию.

Блэр беспокойно заерзал на кушетке. Барклай, Макреди, Коппер и Бенинг расплывались перед его взором.

– Не приходите сюда, я сам буду себе готовить, – выпалил он. – Может, Киннер и человек, но я не верю. Я буду есть только консервы.

– Хорошо, Блэр, мы принесем консервы, – пообещал Барклай. – Уголь у тебя здесь есть, огонь в печке мы развели. Я только… – Барклай шагнул вперед.

Блэр вжался в угол.

– Убирайся! Не подходи, ты, тварь! – Визжа от страха, маленький биолог впился ногтями в стенку. – Не подходи ко мне, я не дамся, не…

Барклай сделал шаг назад.

– Оставь его, Бар, – сказал доктор Коппер. – Ему будет легче, если он останется один. Но дверь придется усилить и закрыть снаружи.

Они вышли из комнаты и принялись за работу. В Антарктике замков не было – в них раньше не испытывали нужды. По обеим сторонам дверной рамы восточной хижины ввернули прочные болты и накрепко натянули между ними кабель из толстой проволоки. Барклай прорезал в двери окошко, чтобы в комнату можно было передавать еду. Открыть окошко изнутри Блэр не мог. За дверью слышалась возня. Барклай открыл окошко и посмотрел. Блэр забаррикадировал дверь своим топчаном.

Войти в комнату без его позволения было невозможно.

Конант наблюдал за опытом пристальней всех. Маленькая пробирка, наполовину наполненная жидкостью соломенного цвета. Одна-две-три-четыре-пять капель чистого раствора, изготовленного доктором Коппером из крови, взятой у Конанта. Доктор осторожно встряхнул пробирку и поставил ее в кювету с чистой теплой водой.

Щелкнул термостат.

В пробирке начали отчетливо выделяться белые пятнышки осадка.

– Боже мой! – Конант рухнул на лежанку, обливаясь слезами. – Боже мой! Шесть дней! Шесть дней я там просидел и все думал, что же будет, если этот чертов тест наврет…

– Этот тест не врет, – сказал доктор Коппер. – Реакция правильная.

– С ним все в порядке? – выдохнул Норрис.

– Он человек, – уверенно сказал доктор, – а та тварь мертва.

В штабной палатке началось ликование. Все смеялись, шутили. Конанта хлопали по плечам и разговаривали с ним неестественно громкими голосами с подчеркнуто дружелюбными интонациями. Кто-то крикнул, что надо пойти к Блэру, сказать, успокоить, он, может быть, придет тогда в себя. Человек десять одновременно побежали за лыжами. Доктор Коппер все еще возился у штатива с пробирками, нервно пробуя различные растворы. Люди, собравшиеся идти в восточную хижину к Блэру, уже пристегивали лыжи. На псарне дружно залаяли собаки – атмосфера общего радостного возбуждения передалась и им.

Макреди первым заметил, что доктор Коппер все еще возится с пробирками и что лицо его стало совсем белым – белее сыворотки, на которую он смотрел. Из-под прикрытых век Коппера текли слезы. Сердце Макреди стиснул холод. Коппер поднял голову.

– Гэрри, – хрипло выговорил он. – Гэрри, бога ради, подойдите ко мне.

Гэрри шагнул к доктору. В комнате стало совсем тихо. Конант поднялся и замер.

– Гэрри, я взял пробу ткани монстра. Она тоже выпадает в осадок. Тест ничего не доказывает. Ничего, кроме того, что собака иммунна не только к человеку, но и к найденному нами существу. И что один из доноров – то есть вы или я – один из нас монстр!

– Бар, позови всех обратно и скажи, чтобы к Блэру никто не ходил, – сказал Макреди. Барклай подошел к двери. Люди в комнате, напряженно наблюдающие друг за другом, слышали, как он кричал. Потом Барклай вернулся к ним обратно.

– Они возвращаются. Я не объяснил почему. Сказал просто, что доктор Коппер велел к нему не ходить.

– Макреди, – вздохнул Гэрри, – теперь начальник ты. Пусть бог тебе поможет, а я уже ничем помочь не смогу.

Гигант-метеоролог молча кивнул, не сводя глаз с Гэрри.

– Может быть, монстр я, – продолжал Гэрри. – Я-то знаю, что не я, но доказать это вам ничем не могу. Тест доктора Коппера оказался безрезультатным. То, что доктор доказал его безрезультатность, говорит в его пользу: монстру было бы выгоднее это скрыть. Так что, видимо, он человек.

Коппер раскачивался вперед и назад на лежанке.

– Я знаю, что я человек, но доказательств у меня тоже нет. Один из нас двоих лжет, потому что тест лгать не может. Я доказал безрезультатность теста, что вроде бы свидетельствует в мою пользу, что я человек. Но если Гэрри монстр, то он не стал бы говорить об этом, ведь он тогда действовал бы против себя. Голова кругом идет!

Макреди посмотрел на оставшуюся сыворотку.

– По крайней мере, эта шука хоть для одного сгодится. Кларк и Вэн, помогите мне. Остальные оставайтесь здесь и следите друг за другом.

Макреди, Кларк и Вэн Волл шли туннелем к псарне.

– Тебе нужна еще сыворотка? – спросил Кларк.

Макреди покачал головой: думал о тестах. «Мы здесь держим четырех коров, быка и почти семьдесят собак. А эта штука реагирует только с человеческой кровью и кровью монстров».

Макреди вернулся в штабную палатку и подошел к штативу с пробирками. Минуту спустя к нему присоединились Кларк и Вэн Волл. Губы Кларка дергались в нервном тике.

– Чем вы там занимались? – неожиданно спросил Конант.

– Этот монстр, – ровным голосом ответил Вэн Волл, – мыслит логично. Он очень логичен. Наша иммунная собака была в полном порядке, и мы взяли еще немного сыворотки для тестов. Но тесты мы делать больше не будем.

– А нельзя попробовать человеческую кровь на другой собаке? – начал Норрис.

– Собак больше нет, – ответил Макреди, – и скота больше нет.

– Нет? – У Бенинга подкосились ноги, и он сел.

– Они очень противные, когда начинают меняться, – сказал Вэн Волл. – Противные, но медлительные. Эта штука с кабелем, которую ты придумал, Барклай, действует очень быстро. Осталась только одна собака, которой мы привили иммунитет. Монстр оставил ее нам, чтобы мы могли позабавиться тестами. Остальные… – он пожал плечами.

– А скот? – спросил Киннер.

– То же самое. Коровы очень странно выглядели, когда начали менять свой облик. Твари никуда не деться, если она на цепи или привязана в стойле.

– Так, с ходу, – сказал Макреди, – я могу придумать только один достаточно достоверный тест. Если человеку выстрелить в сердце и он не умрет, значит, он монстр.

– Ни собак, ни коров не осталось, – сказал Гэрри. – Остались только мы, люди. А изолировать всех бессмысленно. Пожалуй, твой способ кажется разумным, Мак, но применить его на деле будет нелегко.

Кларк оторвал взгляд от печки, когда вошли Вэн Волл, Барклай, Макреди и Бенинг, отряхивая снег с одежды. Люди набивались в штабную палатку и старались вести себя как обычно: играли в шахматы, в покер, разговаривали. Ральсен чинил стол, Вэн и Норрис занялись обработкой данных по магнитному полю.

Доктор Коппер мягко посапывал на лежанке. Гэрри и Даттон просматривали пачку радиограмм. Конант занял почти весь письменный стол своими таблицами. Несмотря на две закрытые двери, из кухни через коридор доносились вопли Киннера. Кларк молча подозвал Макреди жестом руки. Метеоролог подошел к нему.

– Я не против готовить вместо него, – сказал Кларк нервно, – но нельзя ли заставить его замолчать? Мы подумали и решили, что лучше бы запереть его в физическую лабораторию.

– Киннера? – Макреди посмотрел на дверь. – Боюсь, что нельзя. Я мог бы, конечно, его усыпить, но у нас довольно ограниченный запас морфия. Да и вообще у него просто истерика. Он не свихнулся.

– Зато мы скоро свихнемся. Ты уходил на полтора часа, а он все это время орал. И до этого еще два часа. Всему, знаешь ли, есть предел.

Медленно и робко к ним подошел Гэрри. На какое-то мгновение Макреди уловил страх в глазах Кларка и понял, что Кларк прочел то же самое на его лице. Гэрри или Коппер – наверняка один из них был монстром.

– Бога ради, – сказал Гэрри, – найди ты какой-нибудь тест. Все друг за другом следят.

– Ладно, готовь еду. А я постараюсь что-нибудь придумать.

Макреди незаметно подошел к Вэн Воллу.

– Ты знаешь, Вэн, – сказал он, – мне кое-что пришло на ум. Я сначала не хотел говорить, но потом вспомнил, что эта тварь умеет читать мысли. Слушай, ты займись пока кино, а я постараюсь представить себе его логику. Я займу эту лежанку, отсюда хорошо видно всю комнату.

Вэн Волл кивнул.

– Может быть, тебе стоило бы поделиться с нами. Пока что только монстры знают, что у тебя на уме. Ты и сам можешь превратиться в монстра прежде, чем начнешь осуществлять свой план.

– Если я прав, то на его осуществление много времени не потребуется.

Макреди откинулся на лежанке и глубоко задумался.

Все расселись по своим местам. Зажглось изображение на экране. Лампы погасли, но экран достаточно хорошо освещал комнату. Молитвы Киннера были еще слышны, и Даттон усилил звук. Голос повара был слышен так долго, что Макреди без него чего-то недоставало. Вдруг он понял, что Киннер замолчал.

– Даттон, выключи звук, – Макреди вскочил. Наступила тишина. – Киннер перестал молиться, – сказал Макреди.

– Да включите вы звук, бога ради, он, может, и замолчал, чтобы послушать! – крикнул Норрис.

Макреди вышел в коридор. Барклай и Вэн Волл последовали за ним. Даттон выключил проектор, и изображение исчезло с экрана. Норрис стоял у двери. Гэрри присел на лежанку, потеснив Кларка. Остальные оставались на своих местах. Только Конант ходил по комнате из угла в угол.

– Если ты не перестанешь ходить, Конант, мы без тебя обойдемся, будь ты хоть человек, хоть кто угодно, – выплюнул Кларк. – Сядешь ты или нет, черт бы тебя побрал?