Текст книги "Безмолвный убийца"

Автор книги: Джон Сэндфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Может быть, – задумчиво проговорила Лили.

– Как ты познакомилась с Кеннетом? – неожиданно спросил Лукас.

– На одном из общих совещаний.

– И ты уже была ассистенткой заместителя начальника?

– Господи, Лукас, – пробормотала Лили.

– Так это он? Ведь он знал вас обоих. Мог ли он предвидеть…

– Понятия не имею. Ты же знаешь, они друг друга недолюбливают. – Лили привстала и принялась ерзать на месте, как собака, которая пытается устроиться удобнее. – Знаешь, ты сумел создать теорию, не имея ни одного реального доказательства…

– Мне известен один очень любопытный факт, о котором никто не знает, – ответил Лукас, в свою очередь холодно улыбаясь.

– Какой?

– Я знаю, что О'Делл пытается подставить Кеннета. Знаю наверняка. Вопрос лишь в причине: быть может, Кеннет виновен и это единственный способ до него добраться? Или заместитель начальника ищет козла отпущения?

– Чушь собачья, – пробормотала Лили, но Лукас видел, что она шокирована.

– Я нашел Рыжего Рида в Чарльстоне, Южная Каролина, – продолжал Лукас. – Он старый знакомый О'Делла по Колумбийскому университету.

И Лукас рассказал ей почти все, за исключением странной вещи, сказанной миссис Логан, когда они беседовали с ней в ее квартире, расположенной этажом ниже Петти.

Глава
24

Лили смотрела, как Лукас звонит Фелл, и наблюдала за его лицом, когда он назначал ей свидание. Лукас почти сразу же ушел, а она осталась стоять у окна с сумочкой в руках, глядя на улицу. Он остановил такси, посмотрел вверх, увидел Лили, указал на ее сумочку и помахал рукой.

А потом уехал.

Она прошлась по квартире, прикасаясь к разным вещам. Ее преследовало жуткое ощущение, что в ее жизни происходят серьезные перемены.

Кеннет? Нет. Но и представить себе, что это О'Делл, Лили не могла. Неужели он способен хладнокровно убрать одного из своих людей?..

Наконец она набрала номер телефона на яхте Кеннета.

– Лили, – сказал он, взяв трубку.

Польщенная, она спросила:

– А как ты догадался, что это я?

– Я подумал: может быть, это любовь, – ответил он. – Ты чувствуешь себя одиноко?

– Ты читаешь мои мысли.

– Река сегодня очень красивая…

Река спокойно несла воды, пахло тиной, нефтью и солью. Фал позвякивал об алюминиевые мачты. Ночной шквал ушел вдоль побережья на северо-восток, и далеко за огнями Манхэттена они видели в небе вспышки молний.

Когда Лили и Кеннет занимались любовью, для нее наступил момент полной ясности. Она слышала печальную песню группы «Crash Test Dummies» – звуки доносились с соседней яхты, приглушенные бесконечным шумом набегающих волн.

Позднее, в кубрике, Кеннет тихо сказал:

– Господи, я сижу здесь и порю чепуху, а ты устроилась напротив и плачешь. – Он осторожно вытер ей щеки. – Что с тобой?

– Я просто смотрела на реку и думала, какая красота кругом и как здесь чудесно. А потом вспомнила о Уолте – он никогда больше этого не увидит.

– Петти?

– Да. Будь оно все проклято.

– Этот парень притягивал тебя к себе, моя дорогая, – сказал Кеннет, стараясь, чтобы его голос прозвучал небрежно: он хотел разговорить Лили.

– А ты знаешь почему? – спросила она, принимая его приглашение.

– И почему же?

– Потому что мы были очень жестоки к нему. Мы, девочки-школьницы. Лукас заставил меня вспомнить прошлое…

– Мне трудно представить тебя жестокой, – заметил Кеннет.

– Тогда я об этом не думала. Проблема в том, что Уолт всегда был готов мне помочь. И неизменно делал это с радостью. А когда мы учились в школе – и даже потом, уже в те времена, когда я работала в полиции, – мы отвечали ему насмешками, дразнили за неумение одеваться, потешались над манерами, над авторучками, которые он всегда носил с собой. Мы превращали его в клоуна, а он им не был. Но всякий раз, когда он пытался быть серьезным, мы ему не позволяли. Мы причиняли Уолту боль. Вот о чем я сейчас думала – как девочки обижали его в старших классах и про несчастный взгляд, который появлялся на его лице, когда он пытался что-то сделать, отыскать контакт, а над ним смеялись. Он не понимал… О господи…

Она неожиданно разрыдалась, и Кеннет принялся беспомощно поглаживать ее по спине.

– Боже мой, Лили…

Немного успокоившись, она сказала:

– Ты католик. Ты веришь в знамения? В Деву Марию, в ее беседу с пастухами?

– Я бы хотел увидеть это своими глазами, – сухо произнес Кеннет.

– Дело в том, что я постоянно вижу Петти… – Она рассмеялась коротким печальным смешком и толкнула Кеннета в бок. – Нет, нет и нет, он не летает по моей спальне. Передо мной возникает его образ…

– Ничего себе!

– И картина получается такой четкой. Уолт бежит по улице, его напомаженные волосы тщательно приглажены, но уши все равно торчат… Господи! Уолт был единственным человеком, который меня любил и ничего не хотел в ответ. Ни секса, ни детей, ни одолжений; для счастья ему было достаточно просто находиться рядом.

Кеннет не нашел что ответить. Они молча сидели, поджав ноги, и смотрели на темную реку. Через какое-то время Лили снова заплакала.

Глава
25

Лукас позвонил Фелл от Лили и извинился за позднее время.

– Я собираюсь спуститься в бар, – сказала она. – Почему бы нам не встретиться там?

Он остановил такси. Лили с улыбкой смотрела на него из окна. Лукас помахал ей, она подняла вверх левую руку с сумочкой, а правую засунула внутрь и нащупала рукоять пистолета. «Помнить прошлый раз?»

Когда машина остановилась возле бара, Лукас вытащил двадцатку из зажима для денег и получил у водителя два доллара сдачи за поездку, которая стоила восемь. Фелл устроилась в дальней кабинке, перед ней стояло пиво и тарелка с арахисом. Она читала бесплатную газету.

– Привет, – сказал он, входя в кабинку.

– Привет. Узнал что-нибудь новое у Ротенберг?

– Нет.

– Хорошо, – сказала она.

Лукас потряс головой.

– Господи. – Потом он добавил: – Мне нужно заказать пива.

Он помахал официантке, выразительно посмотрел на стакан Фелл и сделал двумя пальцами знак победы.

Пока они ждали, смуглый мужчина в светло-голубой спортивной куртке и брюках цвета хаки подошел к их кабинке и обратился к Фелл, не слишком удачно имитируя Богарта:

– Привет, милашка. Видел твое имя в газетах.

– Здравствуй, Томми. Присаживайся. – Фелл похлопала по стулу рядом с собой и указала на Лукаса. – Это Лукас Дэвенпорт, он полицейский.

– Я знаю, кто он, – сказал человек, входя в кабинку. – Но меня почему-то не внесли в список приглашенных на интервью.

– Лукас, – продолжала Фелл, – это Томми Кантор, репортер из «Виллидж войс».

Они немного поговорили о деле, а потом Кантор пригласил к их столику внештатную журналистку, свою подругу. Они предложили ей стул и заказали еще пива. Вскоре появилась еще одна женщина, телевизионный продюсер, и заговорила с Фелл.

– Из тебя получится штучный товар, – сказала она.

– Совершенно с вами согласен, – с непроницаемым видом заявил Лукас.

– Мерзкий Дэвенпорт… – проворчала Фелл.

Они вернулись в квартиру Фелл в два часа ночи, провели десять мыльных минут в душе, а потом оказались в ее постели.

– Я получил удовольствие, беседуя с этими людьми, – признался Лукас. – Если только твой приятель Кантор не устроит нам неприятности.

– Он всегда держит в тайне свои источники информации, – заверила его Фелл. – Все будет хорошо. Меня удивило, что ты с такой легкостью общался с журналистами…

– По большей части они мне симпатичны, – признался он. – Некоторые из них немного глуповаты, а половина готова убить за пару долларов, но лучшие из них мне нравятся.

– А это тебе нравится? – спросила она.

– О-о-о-о, думаю, да, – ответил Лукас. И добавил чуть позже: – Я в этом уверен.

На следующее утро он вышел из душа, вытирая волосы махровым полотенцем, и услышал голос Фелл из гостиной. Она прошла по коридору в спальню, пока он натягивал нижнее белье. Все еще обнаженная, Фелл встала на цыпочки, чтобы поцеловать Лукаса.

– Я только что говорила с Картером. Ничего нового.

– Хорошо. Ты принесла досье?

– Документы в гостиной на полу, – ответила она.

– Я некоторое время посижу и почитаю, а потом съезжу в отель и переоденусь. Мне бы хотелось находиться рядом, когда его возьмут.

– Чушь собачья. Ты бы отдал левое яйцо, чтобы взять его самому. Как и я.

– Ты готова отдать мое левое яйцо? – с возмущением спросил Лукас.

– Ну… Хочешь рогалик со сливочным сыром и чесноком и сок?

– Да, если уж на то пошло.

Они читали досье и разговаривали, а около часа Лукас загнал ее обратно в спальню, и они оставались там до двух.

– Я поеду в отель, – сказал он, надевая куртку. – Почему бы нам не встретиться в Мидтауне в четыре тридцать, чтобы сделать очередной обход?

– Хорошо…

Он посмотрел на пол у ее ног, где лежали копии фотографий Уайтчерча, убитого в больнице. Несколько жалких двадцаток торчали из-под его тела, как символ жадности.

– Коней на переправе не меняют, иначе ты плохо кончишь, – сказал он.

– Что?

– Старинная пословица. Мать часто повторяла мне ее.

– Чепуха.

– Ты называешь мою мать лгуньей?

– Проваливай отсюда, Дэвенпорт. Встретимся в половине пятого.

Он спустился на лифте вниз, кивнул охраннику, который сразу понял, что́ здесь делал Лукас, вышел в холл и заметил остановившееся у тротуара такси. Из него вышел пассажир, и Лукас похлопал себя по карману, где лежал бумажник.

– Проклятье, – пробормотал он.

– Что такое? – Охранник поднял голову и удивленно посмотрел на Лукаса.

– Извините. Я не вам… кое-что забыл наверху.

Он поднялся и постучал в дверь. Завернутая в полотенце Фелл впустила его в квартиру.

– Ты можешь дать мне взаймы двадцатку? – спросил он. – У меня осталось два доллара. Я оставил все дорожные чеки в отеле.

– О черт… – Она нашла сумочку, открыла ее и вытащила деньги. – Всего шесть долларов. – Потом ее лицо просветлело, и она снова принялась копаться в сумочке. – И кредитка. В конце квартала есть банкомат. Я доверю тебе мой код, но сменю его, если ты меня обманешь.

Он посмотрел на карточку, и тут его взгляд снова упал на пол, где лежали фотографии мертвого Уайтчерча. Из-под трупа торчало несколько двадцаток. Деньги, деньги… Беккер!

– Одевайся, – резко скомандовал Лукас. – И ради бога, поторопись.

Возле тела Уайтчерча были найдены три двадцатидолларовые банкноты. Они вытащили их из пластикового пакета и разложили на стойке под пристальным взглядом охранника.

– Номера последовательные? – нетерпеливо прошептала Фелл.

Она с трудом сдерживала волнение. Лукас посмотрел серийные номера.

– Да, на двух банкнотах, – ответил он и переписал числа в свой блокнот. – А теперь пообщаемся с федералами.

У Террела Скоупса из Федерального резервного банка имелась процедура на все случаи жизни, в том числе и для тайн серийных номеров.

– Я не могу впустить вас сюда.

Он махнул рукой, словно хотел показать, что они не соответствуют неким стандартам.

Лукас выглядел изрядно помятым, волосы Фелл растрепались и окружали голову ореолом.

– Если у нас уйдет несколько часов для получения нужных нам сведений, а Беккер вырежет сердце еще кому-нибудь, то ваша фотография появится на первой странице «Нью-Йорк таймс» рядом с убийцей, – прорычала Фелл, наклоняясь над его столом.

Служащий, и без того бледный, стал еще бледнее.

– Одну минутку, – пробормотал он. – Мне нужно кое-что уточнить.

Через некоторое время он вернулся и сказал:

– Ситибанк.

В Ситибанке с ними сразу согласились сотрудничать, но процесс занял немало времени.

– Деньги были получены из банкомата на Принс, но чтобы узнать, когда именно и с какого счета их сняли, нам потребуется время, – сообщила круглолицая служащая банка по имени Элис Буонокаре.

– Это очень срочно, – сказал Лукас.

– Мы делаем все возможное, – бодро ответила Буонокаре. – Нам необходимо совершить множество операций – нужно отследить путь банкнот с записанными вами номерами. К сожалению, многое приходится делать вручную. Мы не подготовлены к решению подобных задач, к тому же речь идет о двадцати тысячах позиций.

– А как насчет фотографий?

– У них не слишком хорошее качество, – призналась Буонокаре. – Если вам известно только, что у него светлые волосы, то на пленке мы найдем тысячи блондинок… Легче сначала получить данные о серийных номерах, а потом искать видеозапись.

– Хорошо, – сказал Лукас. – Сколько вам потребуется времени?

– Точно не знаю: час или даже два. Кроме того, близится время закрытия банка.

– Послушайте…

Лукас начал злиться.

– Я пошутила, – усмехнулась Буонокаре и подмигнула Фелл.

Им потребовалось три часа. В процессе была обнаружена ошибка: возник еще один банкомат на Хьюстон-стрит.

– А теперь, – сказал один из операторов в шесть часов, – нам нужно еще двадцать минут, чтобы уточнить, кто именно снимал деньги. Если вы хотите посмотреть прямо сейчас, я могу предложить вам группу от восьми до десяти человек – девяносто процентов, что он окажется среди них.

– А как насчет видеозаписи?

– Мы готовы предоставить вам пленку.

– Давайте посмотрим эти десять счетов, – предложила Буонокаре.

Пальцы программиста затанцевали по клавиатуре, и на зеленом экране появился номер счета. А потом еще и еще. Всего десять, шесть мужчин и четыре женщины. Они сразу исключили одного мужчину и одну женщину, которые жили не на Манхэттене.

– Нельзя посмотреть, какие суммы снимались с этих восьми счетов в последние два месяца? – спросила у оператора стоящая за его плечом Буонокаре.

– Не проблема.

Он застучал по клавишам, и на экране появились сведения о первом счете.

– Ничего необычного, – через минуту заметила Буонокаре. – Давайте следующий.

– Нам нужно торопиться, – сказала Фелл. – Еще немного и я обмочусь.

Счет Эдит Лейси оказался пятым.

– О-о-о, – протянула служащая и тут же попросила оператора: – Покажите, что было раньше.

– Конечно…

Когда на мониторе появился полный отчет, Буонокаре нажала на несколько клавиш и стала перелистывать страницы. Затем она обернулась и посмотрела на полицейских.

– Вот взгляните: шесть недель назад на ее счету было сто тысяч, а потом она начала снимать по пятьсот долларов практически каждый день. И даже сейчас делает это три или четыре раза в неделю.

– Возможно, это он, – возбужденно воскликнул Лукас. – Давайте посмотрим фотографии. У вас есть имя и адрес этой женщины?

– Эдит Лейси.

– В Сохо. Да, это подходящий вариант, – сказала Фелл, указывая на экран.

– А как насчет видео?

– Минутку… – ответила Буонокаре.

Она записала число на листке, и служащий банка тут же унес его в архив. Очень скоро нужную кассету поставили в магнитофон, и Буонокаре начала просматривать запись, сверяя номера.

– Вот, – сказала она.

На экране появилась блондинка, ее лицо было опущено.

– Ничего не видно, – проворчала Фелл. – Клянусь богом, я сейчас описаюсь.

– Давайте попробуем посмотреть, как она снимает деньги в другой раз.

Буонокаре перемотала пленку и вновь начала поиск. Наконец ей удалось найти еще одну блондинку.

– Подонок, – выругался Лукас, не отводя взгляда от экрана. – Рад снова тебя видеть, Майк.

– Это он? – спросила Фелл, вглядываясь в изображение. – Какой симпатичный.

– Да, это он, – ответил Лукас.

Беккер улыбался в камеру, его светлые волосы были скромно убраны со лба.

Глава
26

Беккер проснулся в полдень, сразу направился в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало. Хорошенькая блондинка. Впрочем, с нею покончено.

Он плакал, сидя на краю ванны, но понимал, что выхода нет – это необходимо. Беккер обрил голову. Он взял большие ножницы с желтыми ручками из коробки для шитья миссис Лейси и срезал тонкие светлые волосы. Потом смочил все, что осталось от былой роскоши, шампунем и сбрил короткие волоски безопасной бритвой. Беккер дважды порезался – розовая кровь на коже…

Он вздохнул.

Беккер обнаружил, что стоит перед зеркалом и мыло вокруг ушей успело засохнуть. Волос больше нет… Из глаз хлынули слезы. Его голова стала слишком маленькой, болезненно белой, как мрамор. Где Красавица?

Он посмотрел на себя взглядом надсмотрщика Саймона Легри. [40]40
  Персонаж романа «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, жестокий, деспотичный рабовладелец.


[Закрыть]Лысый. Слишком бледный. Ничего хорошего. Даже в Гринвич-Виллидж цвет кожи головы будет привлекать внимание, тут никакой грим не поможет.

Шрамы… они выдадут его. Беккер прикоснулся к лицу, нащупал неровную плоть, изборожденную рубцами. Ему требовалось новое амплуа. Он рассчитывал, что побреется и вновь станет мужчиной, но ничего не получилось. К тому же у женщин больше возможностей для перевоплощения. Придется вернуться к парикам, которыми он пользовался, пока не отросли его собственные волосы.

Беккер прошелся по квартире и по пути к лестнице остановился, чтобы коснуться пауков, висевших над письменным столом. Такие изящные, такие красивые…

Нужно идти. Надеть парик, одеться – он до сих пор этим не озаботился. Одежда казалась неудобной и сковывала движения. Беккер ускорил шаг – «пи-си-пи» вел его, – расправил плечи, напустил на себя важный вид, но тут его внимание привлек пенис, подпрыгивающий, как слишком большой и дряблый нос, сводя на нет все его усилия. Беккер прижал член к бедру, но ритм торжественного шага был нарушен…

Из автомата падает очередной шарик жевательной резинки. Откуда это? Пятидесятые? Комик из шоу Эда Салливана? Да. Маленький человечек смотрит в коробку для сигар и беседует с доносящимся оттуда голосом… «Нормально? Нормально». Кажется, так звучали слова? Да.

Беккер прошел мимо кухни, но остановился и решил туда зайти. Открыл холодильник и заглянул внутрь.

– Хотите колу, мистер Беккер?

– Благодарю.

– Нормально? Нормально.

Очень смешно! Он расхохотался…

Держа в руке бутылку с колой, он нетвердой походкой вернулся к телевизору, включил Си-эн-эн и несколько минут смотрел на экран. О Беккере шла речь в одном из утренних выпусков новостей, показывали фотографии женщины по фамилии Карсон. Над ним смеялись: диктор сказал, что ореол над головой Карсон получился из-за отпечатков пальцев на фотобумаге. Что это значит? Ошибка в методологии? Ему уже трудно было вспомнить…

Он смотрел, рассчитывая снова увидеть этот сюжет, но в новом цикле новостей его вырезали.

Беккер спустился вниз, все еще босой и обнаженный, аккуратно переступил через мусор в мастерской на первом этаже и направился в подвал. Отыскал темный парик с короткой стрижкой, вернулся в ванную комнату и надел его. Голове сразу стало тепло, словно это был мех, кожу немного покалывало. Впрочем, смотрелся он неплохо. Теперь следовало поработать над бровями и ресницами. Может быть, подправить цвет лица…

Миссис Лейси была слишком старой, чтобы использовать изощренную косметику, ей вполне хватало румян для пары розовых пятнышек на щеках, как у Рональда Рейгана. Но у нее нашелся карандаш для бровей. Беккер взял его, подошел к туалетному столику, смочил грифель языком и занялся ресницами. В зеркале стало появляться новое лицо…

Он рискнул выйти из дома в пять тридцать, когда солнце еще ярко светило, и осторожно двинулся в сторону площади Вашингтона. Беккер успел отвыкнуть от солнечного света, и ему приходилось щуриться, обостренное наркотиками зрение не справлялось с интенсивностью прямых солнечных лучей. Он захватил с собой сумочку и старый блокнот, найденный в комоде миссис Лейси.

Пешеходов было совсем немного – как движущихся на север, так и на юг. Беккер выбирал теневые стороны более узких улиц, стараясь держать голову опущенной. Темные волосы, темные брови, темная блузка, джинсы, спортивные туфли. Несколько мужеподобно. Чересчур мужественная для женщины. Тут важна установка.

Когда он проводил первую разведку в городе, Беккер заметил, что на площади происходит немало интересного. Он сразу распознал дилеров. Мешочки с травой и наличные. Он ощущал присутствие пластиковой коробочки в кармане джинсов, таблетки тихонько перекатывались внутри. Осталось всего шесть, шесть между ним и… Беккер не мог об этом думать. У него было пять тысяч долларов и пистолет – на всякий случай.

Теперь ему требовалось немного удачи.

У Оливио Диаса было при себе десять таблеток экстези и десять «спида». Чтобы их продать, оставалось около двух часов. Сегодня вечером намечалась вечеринка; на вырученные деньги он купит себе кокаин. Кокаин круче, чем «спид». Если принять достаточно «спида», Оливио мог попасть куда угодно. А с кокаином он уже находился там.

Дилер пересек южную сторону площади и увидел Беккера – тот сидел на краю бетонной стены и что-то рисовал в блокноте. Издалека Диас принял женщину за симпатичную пуэрториканку – его ввели в заблуждение черные, как смоль, волосы. Подойдя ближе, он решил, что это ирландка с темными волосами и бледной кожей.

Художница не обращала на него внимания, склонив лицо над блокнотом. Карандаш сновал по бумаге. При этом Беккер незаметно поглядывал по сторонам.

– Эй, Оливио, приятель…

Диас повернулся, и на его лице появилась привычная улыбка. Он знал типа по имени Шелл. Молодой белый парень с разбитым лбом и голубыми глазами, подернутыми дымкой. Бейсболка «Метс» повернута козырьком назад. У Оливио была теория: ум парня измерялся тем, как далеко повернут козырек. Полностью назад – значит, это полнейший придурок, если только он не бейсбольный кетчер. Этот тип носил бейсболку козырьком назад.

– Эй, приятель! – повторил Шелл и поднял руку для приветствия.

– Дружище, что происходит?.. – спросил Оливио.

Шелл работал в мастерской, где меняли покрышки, и у него иногда водились наличные. Он быстро посмотрел направо.

– Ты продаешь?

– Что тебе нужно?

На лице Диаса тут же возникла улыбка. Он считал себя профессионалом, уличным Миком Джаггером, и улыбался каждые десять секунд. Улыбка – непременная часть сделки.

– Мне нужно расслабиться…

– У меня есть десять порций очень крутого дерьма из Майами, приятель…

Беккер сидел на стене и старался изобразить пожарный гидрант; как ему казалось, он делал это неплохо. Он научился этому в медицинском колледже, что оказалось полезным умением для патологоанатома. Рисунки позволяли лучше понять строение тела, все упрощали. Он продолжал работу, одновременно наблюдая за болтовней Оливио и белого парня – те кружили на месте и все время озирались, нет ли рядом полицейских. Наконец пластиковый пакетик перешел из рук в руки.

Беккер огляделся. Он увидел копов, но они находились далеко, в противоположном конце площади, возле арки. Три синих «плимута» были припаркованы рядом, полицейские сидели на капотах или опирались о бамперы и мирно беседовали. Беккер взял свою сумочку и, как только белый парень ушел, лениво приблизился к дилеру.

– Продаешь? – пропищал Беккер.

Диас подскочил на месте. Он увидел женщину с опущенной головой, держащую в руке блокнот. Лицо оставалось в тени, но Оливио сразу понял, что не будет ей ничего продавать. «Что-то не так. Полиция?»

– Отвали от меня.

– У меня полно наличных, – заявил Беккер все тем же тонким голоском. Ему самому казалось, что это пищит мышь. – И я в отчаянии. Я не коп…

Слово «наличные» остановило дилера. Он понимал, что ему нужно уходить. Оливио это твердо знал, он давно уже взял за правило не продавать товар незнакомцам. Но все же спросил:

– Сколько?

– Много. Мне нужен «спид», или «ангелы», или и то и другое…

– Вонючий коп…

– Нет…

Беккер оглядел улицу, посмотрел в сторону полицейских автомобилей, а потом вытащил из сумочки конверт, набитый банкнотами.

– Я могу заплатить. Прямо сейчас.

Диас огляделся, облизнул губы и ответил:

– А как ты выглядишь, мамочка?

Он протянул руку, схватил Беккера за подбородок и попытался заглянуть в лицо. Но Беккер вцепился в его запястье и вывернул. Диас ощутил силу и понял – это мужчина. Беккер оттолкнул Диаса и поднял голову, его глаза широко раскрылись, он оскалил зубы.

– Сволочь… – пробормотал дилер, отшатываясь сторону. – Ты тот самый убийца!

Беккер отвернулся и зашагал по улице, он почти бежал, его разум отчаянно пытался найти выход, взывал о помощи…

У него за спиной Оливио повернулся в сторону патрульных машин, стоящих на дальнем краю площади.

– Эй! – выкрикнул он, перевел взгляд с полицейских на Беккера, потом снова посмотрел на копов и помчался к ним, крича и размахивая руками. – Эй, это он, это он!..

Беккер побежал. В спортивных туфлях это не составляло труда, но вокруг было полно полицейских, и если они появятся достаточно быстро и начнут спрашивать о пробежавшей женщине…

В мусорном баке у входа в переулок копался бродяга. На нем была мятая шляпа и грязный плащ с погончиками, доходящий до колен.

На тротуаре валялась половинка кирпича, остатки бетона окружали его, точно глазурь морковное пирожное.

Беккер оказался в узком переулке, на целый квартал вокруг никого не было, в их сторону никто не смотрел.

Он на бегу подхватил кирпич. Бомж поднял голову, выпрямился и отступил на шаг в сторону. Когда Беккер ударил его кирпичом в грудь, в глазах несчастного появилось удивление. Бродяга ударился о мусорный бак и упал на спину.

– О-о-о, – простонал он.

Убийца дважды ударил его кирпичом между глаз. Он нависал над ним, рыча, точно питбуль, чувствуя, как закипает в его жилах кровь…

Послышался вой сирены, потом еще одной.

Беккер сорвал с бродяги шляпу и плащ, натянул его на себя, спрятал под ним сумочку, снял парик, надел шляпу и глубоко надвинул ее на лоб. Бездомный захрипел, на его губах запузырилась кровь. Все еще живой… Беккер рванулся обратно к выходу из переулка, готовясь исполнить новую роль нищего.

Из-за его спины раздался булькающий звук. Он обернулся: один глаз на изуродованном лице был широко раскрыт. Бродяга умирал. Беккер узнал булькающий хрип. В его сознании зазвучал холодный далекий голос: «Черепно-мозговое кровотечение, множественные переломы теменной кости».

И уставившийся на него глаз. Бомж умрет, а потом вернется и будет за ним наблюдать. Беккер быстро огляделся по сторонам и поспешно вернулся к бездомному. Он вытащил перочинный нож и нанес несколько быстрых ударов. Глаза исчезли. Бродяга застонал, но он все равно уже умирал.

Обломок кирпича лежал рядом с головой бомжа, убийца поднял его и засунул в карман. Хорошее оружие. Пистолет слишком шумный. Тем не менее он вытащил «дерринджер» из сумочки и переложил в карман плаща.

Он вышел на улицу. Нужно пройти шесть кварталов. Беккер заметил проезжающий мимо патрульный автомобиль. Раздался скрежет тормозов, машина остановились на перекрестке, и полицейские принялись осматривать улицу через окна. От плаща воняло застарелой мочой. К горлу Беккера подкатила тошнота, он представил, как на его тело перебираются вши. Со всех сторон доносился вой сирен, кругом было полно копов. Беккер ускорил шаг…

Он свернул на Грин-стрит, пошатываясь, точно пьяный. Драный плащ волочился по тротуару. Навстречу шла какая-то женщина. Беккер перешел на другую сторону. Перед глазами у него потемнело, время сделало прыжок вперед: он уже приближался к дому Лейси. К входной двери квартиры подходила старуха…

Что?..

На мгновение его охватила паника. В голове все смешалось. Что ей нужно? Равнодушные фронтоны зданий смотрели на него сверху вниз. Падает шарик жевательной резинки. Он красный, заряжает гневом. Те люди собирались наказать его – человека с талантами. Пожилая женщина стояла вполоборота и смотрела на окна дома.

В голове прозвучал далекий голос: «Бриджит. Бриджит Ленд. Пришла с визитом…»

Он расправил плечи, перешел улицу, удаляясь от старухи. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула его и толкнула дверь. Бриджит Ленд, он совсем о ней забыл… Она не должна знать.

Старуха с видимым трудом распахнула дверь и сгорбившись – сказывался возраст – вошла внутрь. Охваченный гневом Беккер увидел, что у него появился шанс, и рванулся вперед. Пространство и время исчезли. Он врезался плечом в дверь и ударил Бриджит.

Беккер двигался стремительно, как может двигаться только тот, кто полон «ангельской пыли», быстрее, чем полузащитник в американском футболе. В следующее мгновение обломок кирпича впечатался в лицо старухи. Она упала со странным хриплым криком, как ворон, получивший пулю в крыло.

Окончательно потеряв осторожность, Беккер захлопнул за собой дверь, схватил Бриджит за волосы и потащил вниз по лестнице.

Он забыл об одежде бомжа и не обращал внимания на женщину, которая визжала, словно чихуа-хуа с костью в горле. Беккер затащил ее в комнату и привязал. Ее ноги начали дергаться. Беккер засунул ей в рот кляп и примотал его проволокой; он работал с лихорадочной быстротой, склонившись над своей жертвой…