Текст книги "Возвращение короля"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

Они расстались, и Пиппин заторопился в цитадель. Путь казался ему длинным, он вспотел и чувствовал сильный голод; быстро стемнело. Ни одной звезды не было видно в небе. Берегонд с радостью встретил Пиппина, усадил его рядом и принялся расспрашивать о сыне. После еды Пиппин оставался недолго, ему захотелось увидеть Гэндальфа.

– Вы найдете дорогу? – спросил Берегонд, стоя у выхода из маленького зала в северной части цитадели, где они сидели. – Ночь темная, к тому же приказано закрыть все огни в городе. Относительно вас получено распоряжение: завтра утром вас вызывают к повелителю Денетору. Боюсь, что вам не служить в третьем отряде. Но я надеюсь на встречи. До свидания и спите спокойно!

Комната была темна, только на столе горела маленькая лампадка. Гэндальфа не было. Пиппин чувствовал беспокойство. Он взобрался на скамью и попытался смотреть в окно, но это было все равно, что смотреть в бассейн с чернилами. Он слез со скамьи, закрыл ставни и лег в постель. Он некоторое время лежал, прислушиваясь, не возвращается ли Гэндальф, потом уснул неспокойным сном.

Он проснулся ночью и увидел Гэндальфа, расхаживающего взад и вперед по комнате. На столе стояли свечи и лежали свитки пергамента. Пиппин слышал, как колдун вздохнул и пробормотал:

– Когда же вернется Фарамир?..

– Привет! – сказал Пиппин, высовывая голову из-за занавеса. – Я думал вы совсем забыли обо мне. Рад видеть вас снова. День был очень длинным.

– Но ночь будет слишком короткой! – сказал Гэндальф. – Я вернулся сюда, потому что должен немного побыть в одиночестве. Спи, пока можешь. На восходе солнца я отведу тебя к Денетору. Нет, когда придет вызов, а не когда взойдет солнце. Тьма началась. Рассвета не будет.

2. ПОХОД СЕРОГО ОТРЯДА

Гэндальф ускакал, топот Обгоняющего Тень затих в ночи, когда Мерри вернулся к Арагорну. У него было с собой немного вещей, потому что он оставил свой мешок в Порт Галене и теперь у него было лишь несколько предметов, подобранных в разрушенном Изенгарде. Хасуфель была уже оседлана. Леголас и Гимли со своей лошадью стояли рядом.

– Итак, нас осталось еще четверо из нашего товарищества, – сказал Арагорн. – Мы поедем вместе. Но я думаю, мы будем не одни. Король решил выступить немедленно. Со времени появления крылатой тени он хочет двигаться к горам под покровом ночи.

– А потом куда? – спросил Леголас.

– Не могу еще сказать, – ответил Арагорн. – Что касается короля, то он отправится на сбор, назначенный им в Эдорасе через четыре ночи. Там, я думаю, он выслушает новости о войне, и всадники Рохана отправятся в Минас Тирит. Что же касается меня и тех, кто захочет идти со мной…

– Я захочу! – воскликнул Леголас.

– И Гимли тоже! – сказал гном.

– Да, что касается меня, – продолжал Арагорн, – то путь мой темен. Я тоже должен явиться в Минас Тирит, но каким путем, не знаю еще. Приближается давно ожидавшийся час.

– Не оставляйте меня, – сказал Мерри. – Я был не очень полезен, но не хочу быть отброшенным в сторону, как ненужный багаж. Не думаю, чтобы всадники захотели беспокоиться обо мне. Хотя, конечно, король сказал, что я буду сидеть с ним рядом и рассказывать об Уделе, когда он вернется домой.

– Да, – согласился Арагорн, – я думаю, Мерри, ваша дорога с нами. Но не ждите веселья в конце пути. Много времени пройдет, прежде чем Теоден спокойно сядет в Медусельде. Много надежд развеет эта горькая весна.

Скоро все было готово к отправлению: 24 всадника, причем Гимли сидел за Леголасом и Мерри – перед Арагорном. Вскоре они быстро ехали через ночь. Они приблизились к бродам через Изен, когда сзади прискакал всадник.

– Повелитель, – сказал он, обращаясь к королю – за нами всадники. Мне показалось, что я слышу их немного раньше, а теперь мы в этом уверены. Они догоняют нас.

Теоден немедленно приказал остановиться. Всадники развернулись и приготовили копья. Арагорн спешился, опустил Мерри на землю и, обнажив меч, встал у стремени короля. Эомер со своим оруженосцем отъехал в тыл. Мерри сильнее, чем раньше, чувствовал себя ненужным багажом и размышлял, что же ему делать в случае схватки. Предположим маленький отряд короля попал в засаду, а ему удастся скрыться в темноте – что он будет делать один в диких полях Рохана без всякого представления о том, где он среди этих бесконечных миль? Плохо! – подумал он, вытащил меч и потуже затянул пояс.

Ущербная луна, закрытая небольшим плывущим облаком, снова стала видна, вокруг посветлело. Теперь все услышали топот копыт и в тот же момент увидели темные фигуры, быстро приближавшиеся к ним от бродов. Лунный свет блестел на остриях копий. Число преследователей определить было трудно, но казалось, что их по крайней мере не меньше, чем всадников короля.

Когда они находились в пятидесяти шагах, Эомер громко крикнул:

– Стойте! Кто скачет в Рохан?

Преследователи остановились. Наступило молчание. В лунном свете было видно, как один из всадников спешился и неторопливо пошел вперед. Руки его казались белыми, когда он протянул их ладонями вверх в знак мира. Но люди короля приготовили оружие. В десяти шагах человек остановился. Он был высок, темная стоящая фигура. Послышался его ясный голос.

– Рохан? Вы сказали Рохан? Это радостное слово. Мы торопимся издалека и ищем эту землю.

– Вы нашли ее, – сказал Эомер. – Когда вы перешли через броды, выступили в Рохан. Это королевство короля Теодена. Никто не смеет ездить тут без его разрешения. Кто вы? И почему торопитесь?

– Я дунадан Хальбарад, Следопыт с севера, – ответил человек. – Мы ищем Арагорна, сына Арахорна, и слышали, что он в Рохане.

– Вы нашли его! – воскликнул Арагорн и передав поводья Мерри, он побежал вперед, обняв прибывшего. – Хальбарад! – Сказал он. – Из всех радостей – эта самая неожиданная.

Мерри вздохнул с облегчением. Он решил было, что это последняя уловка Сарумана, чтобы подстеречь короля, когда его охраняют лишь несколько человек, но, по-видимому, не будет необходимо умереть, защищая Теодена. Он вложил меч в ножны.

– Все в порядке, – сказал Арагорн оборачиваясь. – Это мои товарищи из далекой страны, где я живу. Хальбарад расскажет нам, сколько их и почему они прибыли.

– Со мной тридцать человек, – сказал Хальбарад. – Это все, что мы сумели собрать в спешке, с нами братья Элладан и Элрогир. Мы скакали быстро, получив ваш вызов.

– Но я не вызывал вас, – сказал Арагорн, – разве что мысленно. Я часто думал о вас, но не посылал ни слова. Но все это может ждать! Вы нашли нас в спешке и опасности. Поезжайте с нами, если король позволит.

Теоден обрадовался новости.

– Хорошо, – сказал он. – Если ваши товарищи хоть немного сходны с вами, мой Арагорн, тридцать таких рыцарей представляют силу, которую нельзя измерить числом голов.

Всадники снова пустились в путь, и Арагорн некоторое время ехал с дунаданцами. И когда они поговорили о новостях на севере и юге, Элрогир сказал ему:

– Я привез вам слово моего отца: дни коротки. В спешке не забудь о тропах смерти.

– Да, слишком короткими кажутся мне дни, чтобы выполнить желанное, – ответил Арагорн. – И велика будет моя спешка, если я вступлю на эту тропу.

– Это мы скоро увидим, – сказал Элрогир. – Но не будем больше говорить о таких вещах на открытой дороге.

И Арагорн сказал Хальбараду:

– Что это вы несете с собой, родич?

Он увидел, что вместо копья Хальбарад с собой несет высокий шест, похожий на знамя, но крепко обвязанный черным полотном.

– Это дал, который я привез вам от госпожи Раздола, – ответил Хальбарад. – Она делала его в тайне, и долго длилась ее работа. Она тоже послала вам слова: дни теперь коротки. Либо осуществится наша надежда, либо придет конец всякой надежде. Я шлю тебе то, что изготовила для тебя. Доброго пути, эльфийский камень!

И Арагорн сказал:

– Теперь я знаю, что вы несете. Несите для меня это еще некоторое время.

Повернувшись, он посмотрел на север под большими звездами и всю остальную часть пути был молчалив и задумчив.

Ночь подходила к концу, и восток светлел, когда они миновали долину глубокую и подъехали к Хорнбургу. Здесь они решили немного отдохнуть и посоветоваться.

Мерри спал, пока его не разбудили Леголас и Гимли.

– Солнце высоко, – сказал Леголас. – Все уже встали и занялись делом. Идемте, мастер лентяй, посмотрите на это место, пока есть возможность.

– Три ночи назад здесь была битва, добавил Гимли, – и мы с Леголасом играли тут в игру, в которой я выиграл лишь одного орка. Пойдемте посмотрим, как это было! А какие здесь удивительные пещеры, мой Мерри! Как вы думаете, Леголас, мы сможем в них попасть?

– Нет! Сейчас не время, – сказал эльф. – Не нужно торопиться, когда наслаждаешься. Я дал слово вернуться сюда вместе с вами, если снова наступят дни мира и свободы. Но сейчас скоро полдень, мы поедим и снова поедем, как я думаю и как я слышал.

Мерри встал и звонко зевнул. Несколько часов сна было мало для него: он чувствовал себя усталым и несчастным. Он потерял Пиппина и считал себя багажом, а вокруг все готовились к делам, которых он не понимал.

– Где Арагорн? – спросил он.

– В высоком кабинете Бруга, – сказал Леголас. – Я думаю, он совсем не спал и не отдыхал. Он ушел туда несколько часов назад, сказав, что должен подумать, и только его родич Хальбарад пошел с ним: мне показалось, что Арагорн чем-то обеспокоен.

– Какие необычные эти вновь прибывшие, – сказал Гимли. – Сильные люди и величественные; всадники Рохана кажутся рядом с ними мальчишками; их суровые лица кажутся высеченными из скалы, да и у Арагорна такое же лицо. И они так молчаливы.

– Но когда они нарушают молчание, они вежливы, как и Арагорн, – сказал Леголас. – А вы заметили братьев Элладана и Элрогира. Они прекрасны, как эльфийские принцы. Неудивительно: ведь они сыновья Элронда из Раздола.

– Почему они пришли? Вы не слышали? – спросил Мерри. Он набросил свой серый плащ, и втроем они пошли к разрушенным воротам Бурга.

– Они отвечали на вызов, как мы слышали уже, – сказал Гимли. – Они сказали, что в Раздол пришла весть: Арагорн нуждается в своих родичах. Пусть дунаданцы скачут к нему в Рохан. Но теперь они сомневаются, кто послал этот вызов. Вероятно, Гэндальф.

– Нет, Галадриэль, – сказал Леголас. – И разве она не передала через Гэндальфа о приезде серого отряда с севера?

– Да, вы правы, – сказал Гимли. – Госпожа леса! Она читает много сердец и желаний. А почему бы и нам не подумать о наших родичах, Леголас?

Леголас стоял у ворот, устремив свои глаза на север и на восток, его прекрасное лицо было встревожено.

– Не думаю, чтобы они пришли, – ответил Леголас. – Им не нужно искать войну: война уже движется на их земли.

Некоторое время три товарища шли вместе разговаривая о новостях. Миновав ворота, они прошли мимо могильной насыпи на земляном поле у дороги и оказались у входа в пропасть Хэлма. Отчетливо видны были следы деятельности хуорнов. Люди Дунленда и много жителей Бруга работали в крепости, на полях и на обвалившихся стенах, но все казалось необыкновенно спокойным – усталая долина отдыхала после сильной бури. Скоро они повернули назад и пошли обедать в зал Бруга.

Король тоже был здесь, и как только они вошли, он подозвал Мерри и усадил его рядом с собой.

– Не совсем то, что я хотел, – сказал Теоден, – этот зал похож на мой, но еще не скоро, вероятно, мы с вами сможем посидеть за высоким столом в Медусельде; и когда я вернусь туда, не будет времени для пиров. А сейчас ешьте и пейте, и давайте поговорим, пока есть возможность. А потом вы поедете со мной.

Мерри был удивлен и обрадован.

– Это будет прекрасно! – он никогда не был столь благодарен за добрые слова более этого. – И, боюсь, я не похож на сильных людей, – запинаясь заговорил он, – но я хотел бы сделать все, что могу.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал король. – Я приказал приготовить для вас хорошего горного пони. Он понесет вас так же быстро, как лошадь. Потому что из Бруга мы двинемся горными тропами, а не равниной, и прибудем в Эдорас через Дунхарроу, где меня ждет леди Эовин. Вы будете моим оруженосцем, если хотите. Есть ли здесь доспехи, Эомер, пригодные для оруженосца?

– Здесь нет больших запасов, повелитель, – ответил Эомер. – Может, мы подберем для него легкий шлем, но кольчуги и меча, подходящих ему по размеру, нет.

– У меня есть меч, – сказал Мерри, вставая и извлекая свой маленький яркий меч. Полный любви к этому старику, он преклонил колено, взял руку короля и поцеловал. – Могу я положить меч Мериадока из Удела у ваших ног, король Теоден? – Воскликнул он. – Примите мою службу?

– С радостью принимаю ее, – сказал король и, положив свои длинные старые руки на каштановые волосы хоббита, он благословил его. – Встаньте, Мериадок, роханский оруженосец гвардии Медусельда! – сказал он. – И возьмите свой меч и пусть он верно служит вам.

– Вы для меня как отец, – сказал Мерри.

– К сожалению, ненадолго, – ответил Теоден.

Они поговорили во время еды, потом заговорил Эомер.

– Близок час, когда мы должны выступить, повелитель, – сказал он. – Могу я приказать трубить в рога? Но где же Арагорн? Место его пусто, и он не ел.

– Пусть все будет готово к выходу, – проговорил Теоден, – и пошлите сказать Арагорну, что час пробил.

Король со своей стражей и с Мерри вышел из ворот Бруга туда, где на зеленой траве собирались всадники. Здесь их было уже много. Выступал большой отряд: король оставлял в Хорнбурге лишь маленький гарнизон, и все, кто мог носить оружие, отправлялись с ним в Эдорас. Около тысячи копий готово было двинуться в Эдорас; более пятисот человек должно было идти с королем – по большей части люди с полей и долин Вестфолда.

Немного в стороне в строгом порядке стояли следопыты, молчаливые, вооруженные копьями, луками и мечами. Они были одеты в темно-серые плащи, капюшоны которых были накинуты на шлемы и головы. Лошади их были сильны, с гордой повадкой и грубой шерстью. Одна из них стояла без всадника. Это была лошадь самого Арагорна, пришедшая с севера; звали ее Рохарин. В одежде и оружии Следопытов не было драгоценностей или золота, не было красивых вещей, у всадников не было никаких значков или символов, только плащ каждого из них был заколот на левом плече серебряной брошью в виде лучистой звезды.

Король сел на свою лошадь – Снежную Гриву, а Мерри – на пони по кличке Стибба. Вскоре из ворот вышел Эомер; с ним шли Арагорн, Хальбарад, несущий завернутый в черное жезл, и два высоких человека, не старых и не молодых. Сыновья Элронда были так похожи друг на друга, что немногие могли их различать: темноволосые, сероглазые, с прекрасными, как у эльфов, лицами, одинаково одетые в яркие кольчуги под серебряно-серыми плащами. За ними шли Леголас и Гимли. Но Мерри смотрел только на Арагорна, пораженный происшедшей в нем переменой. За одну ночь как будто много лет легло на его голову. Лицо у Арагорна было угрюмое, серое и усталое.

– Я обеспокоен, повелитель, – сказал он, останавливаясь возле лошади короля. – Я слышал странные слова и видел новые далекие опасности. Всю ночь провел я в размышлениях и, боюсь, теперь изменил свой план. Скажите мне, Теоден, скоро ли вы достигните Дунхарроу?

– Сейчас час после полудня, – сказал Теоден. – К концу третьего дня мы придем в крепость. Луна будет на одну ночь, старше полнолуния, и через день должен состояться назначенный мною сбор. Если мы хотим собрать силы Рохана, то быстрее мы не сможем двигаться.

Арагорн промолчал.

– Три дня, – пробормотал он, – и сбор Рохана лишь начнется. Но я вижу, что быстрее невозможно. – Он посмотрел вверх; было похоже, что он принял решение, лицо его стало спокойнее. – Тогда с вашего позволения, повелитель, я должен посоветоваться со своими родичами. Мы поедем собственной дорогой и больше не будем скрываться. Для меня время скрытности миновало. Я поеду скорейшим путем и пройду тропами смерти.

– Тропы смерти! – воскликнул Теоден и задрожал. – Зачем вы говорите о них?

Эомер, повернувшись, взглянул на Арагорна, и Мерри показалось, что лица всадников, которые находились поблизости и слышали, этот разговор побледнели.

– Если эти тропы и вправду существуют, вход в них находится в Дунхарроу, – продолжал Теоден. – Но ни один живой человек не может пройти через них.

– Увы! Арагорн, друг мой! – сказал Эомер печально. – Я надеялся, что мы вместе поедем на войну: но если вы ищите тропы смерти, мы должны расстаться, и маловероятно, чтобы мы еще раз встретились под солнцем.

– Тем не менее я пойду этой дорогой, – сказал Арагорн. – Но говорю вам, Эомер, что в битве мы еще встретимся с вами, хотя бы все войска Мордора разделяли нас.

– Поступайте так, как хотите, Арагорн, – проговорил Теоден. – Должно быть, ваша судьба идти такими дорогами, на которые не смеют ступить другие. Это расставание печалит меня и уменьшает мою силу, но теперь я должен идти горной тропой и уже не могу задержаться дольше. Прощайте!

– Доброго пути, повелитель! – сказал ему Арагорн. – Скачите к великой славе! До свидания, Мерри! Я оставлю вас в хороших руках, лучших, чем мы надеялись, когда шли по следам орков в Фэнгорну. Гимли и Леголас снова пойдут со мной, но мы не забудем вас.

– До свидания! – ответил Мерри. Он больше не нашел, что сказать. Он чувствовал себя очень маленьким и был угнетен туманными словами. Все были уже готовы, лошади беспокойно двигались: Мерри хотел, чтобы они уже тронулись.

Теоден что-то сказал Эомеру, тот поднял руку и громко крикнул, и все всадники двинулись вперед. Они выехали из пропасти, проехали по глубокой долине и затем, резко свернув на восток, вступили на дорогу, на протяжении примерно мили огибающую подножье горы, затем поворачивающую к югу и исчезающую из вида. Арагорн ждал, пока все люди короля не исчезнут в долине. Потом повернулся Хальбараду.

– С ними ушло трое, которых я люблю, и самый маленький из них не самый последний, – сказал он. – Он не знает, к какому концу едет; но даже если бы он знал, он все равно поехал бы.

– Маленький народ, но многого стоит, эти жители Удела, – сказал Хальбарад. – Они не знают о нашей долгой работе по защите их границ, и я все же не испытываю недовольства.

– А теперь наши судьбы переплелись, – сказал Арагорн. – И однако, увы, мы расстаемся. Что ж, я немного поем, а потом мы тоже должны будем двигаться. Идемте, Леголас и Гимли! Мы поговорим за едой.

Вскоре они вернулись в Бруг; некоторое время Арагорн молча сидел в зале за столом, остальные ждали пока он заговорит.

– Давайте, – сказал наконец Леголас. – Говорите и успокойтесь, отряхните тень! Что случилось с тех пор, как мы серым утром вернулись в это укромное место?

– Была борьба, более трудная для меня, чем битва за Хорнбург, – ответил Арагорн. – Я смотрел в камень Ортханка, друзья.

– Вы смотрели в этот проклятый колдовской камень? – со страхом и удивлением воскликнул Гимли. – И вы видели его? Даже Гэндальф опасался такой схватки.

– Вы забыли, с кем говорите, – строго сказал Арагорн, и глаза его блеснули. – Я разве не провозгласил открыто свой титул у дверей Эдораса. Чего вы боитесь? Нет, Гимли, – добавил он более мягким голосом, и суровое выражение покинуло его лицо, он стал похож на человека, проработавшего бессонной ночью долгое время. – Нет, друзья мои, я законный хозяин камня и я имею право и силу им воспользоваться. Во всяком случае, так мне кажется. Право не может быть оспорено. Силы хватило – едва.

Он глубоко вздохнул.

– Это была жестокая борьба, и усталость от нее проходит медленно. Я не сказал ему ни слова и в конце концов подчинил камень своей воле. Этого ему не вынести. И он видел меня. Да, мастер Гимли, он видел меня, но в другом облике, чем вы видите меня сейчас. Если это поможет ему, тогда я совершил ошибку. Но я так не думаю. Я считаю, что для него было ударом узнать, что я живу и хожу по земле: до сих пор он этого не знал. Глаза Ортханка не проникают под доспехи Теодена, но Саурон не забыл Исилдура и меч Элендила. Теперь, казалось бы, в час исполнения его желания, потомок Исилдура появился на свет, и меч восстановлен: я показал ему скованное заново лезвие. Он не так могуч, чтобы не знать страха; и его грызет сомнение.

– Но тем не менее он владеет огромными силами, – сказал Гимли, – и теперь ударит быстрее.

– Торопливый удар тоже бывает неудачным, – сказал Арагорн. – Мы должны наступать на врага, а не ждать, пока он начнет. Понимаете, друзья, овладев камнем, я узнал многое. Огромная опасность надвинулась на Гондор с юга, она отвлечет много сил от обороны Минас Тирита. Если ее быстро не отразить, город падет через десять дней.

– Тогда он погиб, – сказал Гимли. – Какую помощь мы можем послать туда, и как она прибудет туда вовремя?

– Я никого не могу послать на помощь, – сказал Арагорн, – поэтому пойду сам. Но лишь путь под горами приведет меня к береговой линии до того, как все погибнет… Это тропы смерти.

– Тропы смерти! – воскликнул Гимли. – Какое странное название; и я заметил, что люди Рохана его не очень любят. Может ли живой использовать эту дорогу и не погибнуть? И даже если мы пройдем там, могут ли несколько человек противостоять силе всего Мордора?

– Живые никогда не использовали эту дорогу со времени прихода рохиррим, – сказал Арагорн, – она закрыта для них. Но в трудный час потомок Исилдура может воспользоваться ею, если посмеет. Слушайте: вот какие слова своего отца, мудрейшего из знатоков сказаний, передали мне сыновья Элронда: прошу Арагорна помнить слова пророка и тропы смерти.

– А что это за слова пророка? – спросил Леголас.

– Так говорил пророк Малбет в дни Арведуи, последнего короля в Форносте, – пояснил Арагорн.

 
Над миром лежит длинная тень.
Крылья Тьмы дотянулись до запада.
Башня дрожит; к могилам королей
Приближается судьба. Мертвые проснулись,
Потому что пришел час нарушенных клятв:
У камня Эреча будут они стоять снова
И слышать рог, звенящий в холмах.
Чей это будет рог? Кто позовет их,
Забытых людей, из серых сумерек?
Потомок того, кому они нарушили клятву.
С севера придет он, необходимость приведет его:
Он пройдет тропами смерти.
 

– Тропы эти, несомненно, темны, – сказал Гимли, – но для меня не темнее этих строк.

– Если вы поймете их лучше, чем я, прошу вас идти со мной, – сказал Арагорн, – так как этим путем я намерен идти. Но я делаю это нерадостно: лишь необходимость заставляет меня, поэтому я беру с собой только тех, кто идет по доброй воле, потому что и там ждет нас тяжелая работа, и большой страх, и, может, еще что-нибудь похуже.

– Я пойду с вами по тропе смерти туда, куда они могут привести, – сказал Гимли.

– Я тоже пойду, – сказал Леголас, – но я не боюсь мертвых.

– Надеюсь, забытые люди не забыли, как сражаться, – сказал Гимли, – я иначе не понимаю, почему мы должны дрожать перед ними.

– Это мы узнаем, если доберемся до Эреча, – сказал Арагорн. – Они нарушили клятву бороться с Сауроном и должны сражаться теперь, если хотят выполнить ее. В Эрече стоит черный камень, который, как говорят был принесен из Нуменора Исилдуром; он был установлен на холме, и на нем король гор поклялся в дружбе с ним с самого основания Гондора. Но когда Саурон вернулся и снова стал силен, Исилдур призвал людей гор выполнить их клятву, но они не сделали этого: они преклонились перед Сауроном в темные годы.

Тогда Исилдур сказал их королю: «Ты будешь последним королем. И если запад окажется сильнее Черного Хозяина, я налагаю на тебя и твой народ проклятие: не знать отдыха, пока ваша клятва не будет выполнена. Эта война будет длиться бесчисленные годы, и однажды вы будете призваны снова». И они бежали перед гневом Исилдура и не осмелились выступить в войне на стороне Саурона; и они притаились в тайных местах в горах и не имели связей с другими людьми, но медленно уменьшались в числе. И ужас бессонной ночи лежит на холме Эреча и на всех местах, где жили эти люди. Но я должен идти этим путем, потому что никто из живущих не поможет мне.

Он встал.

– Вперед! – воскликнул он, выхватывая меч и взмахнув им в сумеречном зале Бруга. – К камню Эреча! Я иду к тропам смерти. Идите со мной, кто может!

Леголас и Гимли не ответили, но встали вышли вслед за Арагорном из зала. На лужайке ждали, молчаливые и неподвижные, следопыты в капюшонах. Леголас и Гимли сели на лошадь. Арагорн прыгнул на рохарина. Тогда Хальбарад поднял большой рог, и трубный звук эхом отдался в пропасти Хэлма. Всадники двинулись вперед, бурей пронеслись по долине глубокой, а люди, оставшиеся в пропасти и в Бруге, с удивлением смотрели им вслед.

И пока Теоден пробирался по горным дорогам, серый отряд пронесся по равнинам и в полдень следующего дня прибыл в Эдорас; здесь они сделали короткую остановку, проскакали долиной и к наступлению темноты были в Дунхарроу.

Леди Эовин приветствовала их и была рада их прибытию; она не видела таких сильных людей, как дунаданцы и прекрасные сыновья Элронда; но чаще всего ее глаза были устремлены на Арагорна. Когда они все сели ужинать, она услышала обо всем, что произошло с отъезда Теодена; она узнала о битве в пропасти Хэлма и о гибели врагов, и глаза ее сияли.

Но наконец она сказала:

– Господа, вы устали и должны идти в свои помещения, которые спешно для вас приготовлены. Завтра мы разместим вас лучше.

Арагорн ответил:

– Нет, леди, не беспокойтесь из-за нас. Если мы сможем переночевать и позавтракать утром, этого вполне достаточно. Потому что у меня срочное дело, и в первом свете утра мы выедем.

Она улыбнулась ему и сказала:

– Вы совершили добрый поступок, несколько свернув со своего пути, чтобы принести новости Эовин и поговорить с нею в ее изгнании.

– Ни один человек не счел бы такую поездку напрасной, – сказал Арагорн. – И однако, леди, я не приехал бы сюда, если бы моя дорога не вела через Дунхарроу.

Она ответила с видом человека, которому не нравятся его слова:

– Тогда вы ошиблись: из Дунхарроу ни одна дорога не ведет на восток или юг; вам придется повернуть назад.

– Нет, леди, – сказал он. – Я не ошибся; я бывал в этих землях до того, как родились вы, чтобы украсить их. Из этой долины ведет одна дорога, и по ней я и пойду. Завтра я двинусь по тропам смерти.

Она пораженно смотрела на него, лицо ее побледнело, и она долго сидела молча.

– Но, Арагорн, – сказала она наконец, – неужели ваша задача – искать смерть? Больше ничего не найдете вы на этой дороге. По ней не позволено идти живым.

– На этот раз мне могут позволить пройти, – возразил Арагорн, – по крайней мере, я попытаюсь. Никакая другая дорога мне не подходит.

– Но это безумие, – сказала она. – С вами славные и доблестные люди, они нужны на войне, а вы уведете их в тень. Прошу вас остаться и ехать с моим братом; тогда наши сердца возрадуются, а надежда будет сильней.

– Это не безумие, леди, – ответил он, – я иду предназначенной мне дорогой. А те, кто идут со мной, делают это добровольно: если они хотят остаться и ехать с рохиррим, они могут это сделать. Но я пойду тропами смерти, и даже один, если понадобится.

Больше они ни о чем не говорили и ели в молчании, но глаза Эовин не отрывались от Арагорна, и все видели, как она мучается. Наконец они встали, поблагодарили леди за заботу и отправились отдыхать.

Когда Арагорн подошел к палатке, установленной для него с Леголасом и Гимли и его товарищи вошли туда, сзади его окликнула леди Эовин. Он обернулся и увидел ее в мерцании ночи, потому что она одета была в белое; глаза ее горели огнем.

– Арагорн, – сказала она, – зачем вы идете этой смертоносной дорогой?

– Потому что я должен, – ответил он. – Только так надеюсь я сыграть свою роль в войне с Сауроном. Я не выбирал, если бы я шел, куда хочу я бы сейчас бродил далеко на севере, в прекрасной долине Раздола.

Некоторое время она молчала, как бы обдумывая его слова. Потом взяла его за руку.

– Вы мужественный и решительный человек, – сказала она, – такие люди заслуживают славы. – Она помолчала. – Если вы должны идти, позвольте мне следовать за вами. Я устала скрываться в горах и хочу смотреть в лицо опасности и битве.

– Ваш долг быть с вашими людьми, – возразил он.

– Слишком часто слышала я о долге! – воскликнула она. – Но разве я не из дома Эорла, разве я не умею носить меч? Я долго ждала. Разве я не могу теперь вести такую жизнь, какую хочу?

– Мало кто делает это с честью, – ответил он. – Что касается вас, леди, разве вы не приняли на себя управление людьми до возвращения повелителя? Если бы не вы были избраны, на это место был бы назначен какой-нибудь маршал или капитан, и он не мог бы отказаться и уехать, устал он или нет.

– Я всегда должна быть выбрана? – с горечью спросила она. – Должна я всегда и оставаться, когда всадники уезжают, чтобы беречь их дома, пока они завоевывают славу, и чтобы, вернувшись, они нашли еду и постель?

– Может наступить такое время, – сказал он, – когда никто не вернется. Тогда не нужна будет слава, потому что некому будет помнить о делах, которые были совершены при последней защите наших домов. Но деяния не станут менее славными от того, что они не прославлены.

И она ответила:

– Все, что вы говорите, звучит так: ты женщина, и твоя участь – оставаться дома. Когда мужчины умирают в битве с честью, ты можешь сгореть в доме, потому что мужчины не нуждаются в тебе больше. Но я из дома Эорла, я не служанка. Я умею ездить верхом, я владею мечом, я не боюсь ни боли, ни смерти.

– Чего же вы боитесь, леди? – спросил он.

– Клетки, – ответила она. – Сидеть за ее прутьями, пока не привыкнешь и не состаришься, когда великие деяния уже не смогут быть сделаны.

– И вы советуете мне отказаться от дороги, потому что она опасна.

– Так может один воин советовать другому, – сказала она. – Но я не прошу вас бежать от опасностей, а ехать на битву, где ваш меч заслужит и славу и победу. Я не хочу видеть, как бесполезно пропадает высокая доблесть.

– Я тоже, – согласился он. – Поэтому я и не говорю вам: леди, оставайтесь! У вас нет дела на юге.

– Нет его и у тех, кто войдет с тобой… Они идут потому что не хотят расставаться с тобой – потому что они любят тебя.

Она повернулась и исчезла в ночи.

Когда стало светать, но солнце еще поднялось из-за хребтов на востоке, Арагорн был готов к отъезду. Все его товарищи уже сидели в седлах, и Арагорн хотел подняться в седло, когда леди Эовин пришла прощаться с ними. Она была одета, как всадник и вооружена мечом. В руке у нее была чаша; поднеся ее к губам, она отпила от нее немного и пожелала им хорошей скорости; затем она передала чашу Арагорну, он отпил из нее и сказал:

– Прощайте, леди Рохана! Я пью за счастье вашего дома и за ваше счастье и счастье вашего народа. Передайте вашему брату – за тенью мы встретимся снова…

Гимли и Леголасу, стоящим поблизости, показалось, что она всхлипнула. Но она сказала: