Текст книги "Гимн перед битвой. Предвестник шторма"

Автор книги: Джон Ринго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

27

Провинция Андата, Дисс IV.

18 мая 2002 г., 22:08 по Гринвичу.

– Тук, тук, не против, если я присоединюсь к вам? – Лейтенант О’Нил использовал локальную частоту. Он знал, что в следующей комнате находятся бойцы роты «Чарли», но не знал, кто они. ПИР мог ему подсказать, он был слишком занят, чтобы спросить. Кроме того, он знал лично очень мало солдат из «Чарли». И, учитывая, как сильно все были на взводе, показалось хорошей идеей дать им знать о себе, прежде чем вломиться в дверь.

– Заходите, – произнес сержант Джон Риз, посмотрев через плечо.

Через двойную дверь прошла коренастая фигура, тащившая на буксире антигравитационную платформу, груженную оружием и боеприпасами. Среди всего прочего там была еще одна «М-300» и пусковая установка ГСР на сошках. Риз опознал его как лейтенанта О’Нила, такой силуэт не спутаешь. Лейтенант явно предпочитал готовиться добротно.

– Вам помочь, сэр? – Риз мотнул головой подносчику патронов, рядовому Пэту Макферсону пойти помочь с грузом.

– Спасибо. Я надумал присоединиться к вечеринке, если не возражаете. – В верхней части дисплея скафандра Майка высветились имена и звания облаченных в броню фигур. Это была команда тяжелого оружия во главе со старшиной отделения. Их собственная тяжелая гравивинтовка «М-300» была установлена, снаряженные кассеты с боеприпасами уложены рядом, готовые к применению. Все три солдата команды пригнулись у наружной стены, силовые экраны прикрывали вероятный вектор сближения. Заходящее солнце Ф-1 освещало все жутковатым фиолетовым светом и покрывало скафандры пурпурными пятнами.

– Черт, нет, сэр. Каждая мелочь поможет, – сказал помощник стрелка, специалист четвертого класса Сэл Бенетт.

– Это, случаем, не попытка пошутить, специалист? – спросил Майк с притворной строгостью.

– О черт, сэр. Я совсем не это имел в виду!

– Знаю, знаю, просто немного легкомысленно, верно? Немного легкомысленно, да?

Группа засмеялась, когда Майк стал сбрасывать у стены тридцатикилограммовые кассеты с боеприпасами.

– Мишель, дай мне красно-зелено-синее расположение индоев, послинов и людей в секторе девяти блоков.

ПИР высветил трехмерное изображение девяти мегаскребов, затем начал обозначать скопления послинов, людей и индоев красным, зеленым и синим. Сплошная зелень покрывала углы Квалтрена и Квалтрева, с редкими пятнами позади. Индои плотно сконцентрировались в Салтрене и Салтреве, и синева струилась вниз, словно песок в песочных часах, в Квалтрене и Квалтреве. Для обитателей этих мегаскребов отпущенное время истекало. На бульваре Сисалав лента сплошного цвета вытекала за пределы чувствительности сенсоров, но совсем рядом, прямо за углом Далтрена/Далтрева, цельная синяя лента внезапно стала красной.

– Они сейчас покажутся, – сказал Майк, глотнул воды и пригнулся за иллюзорным прикрытием стены, включая установку ГСР на автоматическое ведение огня.

– Приказано не открывать огня до сигнала от капитана Веро. Куда вы смотрите?

– Мишель, покажи отделению голограмму, – сказал Майк, приготовив ракетную установку. Он настроил ее следовать за направлением его собственного огня со смещением в десять метров. Он принялся устанавливать М-300 по другую сторону отделения и настраивать ее делать то же самое. Таким образом он будет вести огонь не только из своей легкой гравивинтовки, но и будет управлять двумя серьезными агрегатами. Технически прием был не сложен для освоения. Но батальон, конечно же, его не отрабатывал.

– Хм, – чуть погодя произнес сержант Риз, – я не знал, что они способны на такое.

– Ваши не могут, не в такой степени. У командирских скафандров больше вычислительная мощность и выше возможности для сбора данных. – Несколько мгновений стояла тишина, затем Майк сказал плоским тоном: – Вот и они.

Слова прозвучали неожиданно, сержант Риз вскинул голову от голограммы и всмотрелся в окутанный сумерками каньон.

– ПИР, – скомандовал он, – увеличение шесть, сделать ярче и стабилизировать.

Изображение рывком увеличилось и просветлело.

Стабилизационная система работала таким образом, что изображение двигалось иначе, чем в реальном мире, и это всегда вызывало у него легкое подташнивание. Зрелище на экране вызвало у Риза сильную дурноту. Его прошиб холодный пот, он весь покрылся мурашками, сфинктер сжался. От мочевого пузыря шли сильные позывы, рот пересох. Когда стошнило Пэта, он не сдержался и присоединился к нему. Тут контроль пропал полностью.

Послины восстановили порядок в первой шеренге, и безжалостная резня шла полным ходом. По обе стороны они видели, как замешкавшиеся индои торопливо покидали мегаскребы, стараясь уйти от надвигающейся орды. К этим индоям легче было проникнуться чувством сопереживания, наблюдая за их передвижениями внутри и между мегаскребами, пока они обустраивались на позиции. Робкие маленькие тихони, которых послины забивали, как скот, стали почти соседями, и зрелище их резни порождало ужас.

Тебе всегда говорят, что бояться – это нормально, но, конечно же, не имея в виду такой сильный ужас, такой животный страх. Предыдущие инструктажи были вполне конкретны. Хотя скафандры защищали от многого, режущая кромка перепончатых клинков послинов состояла из одной мономолекулы, они могли распластать скафандр, как домохозяйка курицу. Все, о чем Риз мог думать сейчас, когда безжалостные послины преследовали бегущих индоев, что эти ножи направляются в его сторону и что весь мир казался состоящим из одной только сверкающей стали.

Он не мог этого понять. Он был одним из храбрецов, бесстрашных воздушных десантников. За пять лет он свыше пятидесяти раз прыгал с парашютом, не испытывал страха перед первым прыжком, стойко переносил полученные травмы. То, что пугало других, ему доставляло удовольствие. Внутри он подсмеивался над парнями, которые бледнели и тряслись, кто шел к открытой двери зажмурившись. Ему нравилось смотреть из открытого люка самолета на купола парашютов внизу, нравилось, когда земля, самолет и небо вращались хаотичным калейдоскопом в первые мгновения прыжка. Раскрытие купола почти вызывало сожаление, приземление хлопот не доставляло, если, конечно, обходилось без переломов. Но страх – никогда. А сейчас ему было страшно. Он боялся послинов и удивлялся, почему те бледневшие солдаты прыгали снова и снова.

Хладнокровная переработка беззащитных индоев почти превосходила предел того, что Риз мог выносить. В его глазах индои не отличались от детей, с их малым ростом и любовью к ярким краскам. По мере сокращения дистанции до послинов он обнаружил, что все плотнее прижимает к плечу приклад М-232 и 202 поглаживает спуск.

– Давайте, давайте. – Когда он посмотрел на показатель уровня боеприпасов, то не заметил катившихся по щекам слез и не почувствовал вони перегруженной системы обеспечения жизнедеятельности. Страх постепенно уступал место гневу, раскаленной добела ярости по отношению к приближающимся злобным желтым скотам. – Давайте, ублюдки.

Майк снова отсоединил магазин и на этот раз осознанно посмотрел на него. Упс, его надо активировать. Он присоединил его и нажал зарядную кнопку. С едва слышным жужжанием первая каплеобразная бусина из обедненного урана встала на место. Ему казалось, что он смотрит на окружающий мир сквозь толщу воды. Он понимал, что причиной такой реакции был страх, и игнорировал ее. Мозг работал на сумасшедшей скорости, быстрее, чем когда-либо в жизни. Он приготовил планы практически на всевозможные случаи. Он так усердно готовился к этому моменту, что ему казалось, словно он уже переживал подобное: смертельное дежа вю.

– «И чудится мне, что раньше стоял я на сцене уже, – тихо пропел он. ПИР рассудил, что это личное, и не стал транслировать. – И жонглировал ночь напролет для все той же толпы…»

– Рота «Чарли», приготовиться.

Майк прижал приклад к плечу. Поговорим про изобилующее мишенями окружение.

– «И арлекины, что со мной, когда-то тоже здесь плясали…»

– Огонь!

Свыше трех сотен винтовок и пулеметов, объединенная огневая мощь рот «Чарли» и «Альфа», и четыре тераваттных лазера изрыгнули металл и когерентное излучение на орду послинов. Словно одно большое животное, вся фаланга содрогнулась, треть ее исчезла в серебряном пламени мчащихся на релятивистских скоростях снарядов.

Вот так! – думал Майк. Работает! Задницу нам надерут в любом случае, их слишком до хрена, но долбаное снаряжение работает! Установка ГСР начала плеваться по врагу кинетическими ракетами, «М-300» вторила ей.

Затем тысячи оставшихся послинов подняли свое оружие в направлении источника стрельбы.

– За что мы собираемся получить… – прошептал Майк, перенося огонь на задние ряды.

В передней фаланге осталось восемь тысяч нормалов и двадцать бого-королей. Бронескафандры служили достаточной защитой от большинства видов оружия, но у врага еще оставались пятнадцать тяжелых лазеров и пять многоствольных установок ГСР с автоматической системой наведения на цель, девятьсот трехмиллиметровых винтовок и четыреста пятьдесят ручных пусковых установок ГСР. Когда шквал огня накрыл позиции батальона, сражение деградировало до оргии взаимного уничтожения. В течение двух минут, последовавших за первым залпом, было уничтожено еще шесть тысяч послинов, но погибло свыше шестидесяти десантников и еще двадцать ранено. С этого момента битва была проиграна. Количество десантников было ограничено, а мертвых послинов восполнял непрерывный поток кентавров. Когда плотность огня батальона уменьшалась, послины продвигались вперед, желтой лавиной устремляясь к источнику стрельбы. И по мере наступления им становилось легче обнаруживать эти источники.

Тяжелый лазер, нацеленный на пулемет роты Чарли, ударил по помещению, где находились Майк с тремя солдатами. Специалист четвертого класса Бенетт уже никогда не увидит родной Трентон в штате Нью-Джерси. Луч прошел наискосок, внутренняя часть стены взорвалась, на мгновение ослепив отделение тучей пыли. Он едва не задел сержанта Риза, только расплавил голографические проекторы у него на шлеме и полоснул Бенетта по диагонали от левого плеча до правого соска. Его не смогли удержать ни силовое поле, ни высокая отражательная способность скафандра.

Лазер рассек переднюю часть скафандра, но масса тела и задняя стенка брони поглотили энергию, и луч насквозь не прошел… Страшный жар когерентного пучка света обратили его торс в смесь пара и сублимированного кальция. Броня, однако, осталась цела, за исключением щели длиной пять сантиметров, из нее струей хлестнула суспензия останков Бенетта, словно газировка из взболтанной бутылки. Реактивная отдача струи метнула его через всю комнату.

Лазер послужил целеуказателем бригаде послинов-нормалов бого-короля, которые изрыгнули лавину шрапнели и ракет на злополучную пулеметную команду. На дистанции семьсот метров не могло быть и речи о прицельной стрельбе. Надо было быть очень невезучим, чтобы в тебя попали. Но у Господина Случая нет любимчиков.

Лейтенанта О’Нила и сержанта Риза отбросило назад ударом массы металла. Некоторое время О’Нил отстреливался, поливая врага длинными очередями, как отрабатывал на тренировках, а его более тяжелый скафандр-прототип противостоял граду пуль. Рядовому Макферсону повезло меньше. Две трехмиллиметровые бусины прошили отсек амуниции на поясе, подорвали обойму с гранатами, которые вырвали предохранительные панели в море слепящего белого пламени, затем пробили внутренний броневой лист. После этого вырваться наружу они не смогли и начали метаться внутри. Скафандр Макферсона начал судорожно подскакивать и мотаться из стороны в сторону, руки и ноги молотили воздух пока две гиперскоростные бусины теряли кинетическую энергию внутри его тела. Когда через две секунды все наконец прекратилось, единственным свидетельством причиненного вреда остались два крошечных отверстия, одно над правым бедром и одно почти по центру пупка. Шквал огня сократился до легкого дождика, и сержант Риз направился к нему.

– Забудь об этом, – сказал О’Нил, осматривая план местности в поисках новой позиции.

– У него были конвульсии! – сказал Риз, удивленный и рассерженный вмешательством лейтенанта в оказание первой помощи.

– Он мертв. Проверь его телеметрию. Конвульсии не… – сказал он и повернулся, чтобы остановить бойца, но было уже поздно. Сержант Риз освободил защелки шлема, и на пол потекла красная масса, неприятно похожая на соус для спагетти. Риз согнулся в приступе сухой рвоты, когда голова Макферсона выкатилась из шлема и с хлюпаньем упала в то, что осталось от его тела. Скафандровый гель, весь в красных прожилках, вытекал следом.

– … проявляются в виде заднего сальто с поворотом. Пошли, сержант, пора мотать отсюда.

О’Нил вынул батарею из антигравитационной платформы, подзарядил оружие, подобрал два цинка с боеприпасами и пошагал к двери.

– Пошли. Они мертвы, мы нет. Постараемся остаться в живых.

Следующие тридцать минут слились в памяти сержанта Риза в одно мутное пятно. Он забыл свое звание, свое подразделение, даже свое имя. Все, на что он был способен, это слепо следовать за лейтенантом О’Нилом и стрелять, когда и куда ему скажут. Смутно, как во сне, он припоминал виды из разных окон и быструю стрельбу перед броском на другое место. Он припоминал приказ лейтенанта Браунинга, заместителя командира роты по оперативным вопросам, отступать к Салтрену, отданный сдавленным от ужаса голосом. Он вспоминал необъяснимые приказы лейтенанта О’Нила разрушить определенные балки и арки и размещал взрывчатку в низких, ярко освещенных коридорах, в которых ему приходилось пригибаться, тогда как невысокий лейтенант передвигался со смертоносной кошачьей грацией. Он вернулся в суровую реальность во время первого ближнего боя с послинами.

Они находились в полуподвале и бежали ему неведомо куда вдоль стены гигантского склада. Стеллажи были уставлены зелеными цилиндрами, похожими на бочки для нефтепродуктов, только резиновые. Когда лейтенант миновал один из проходов, оба ПИРа проверещали запоздалое предостережение. Отряд примерно в пятьдесят послинов с бого-королем во главе открыл огонь по лейтенанту из всех видов оружия.

Вдоль позвоночного отдела скафандра располагались шесть инерционных компенсаторов высокой плотности. Они находились там для предотвращения травм от инерционных перегрузок жизненно важных органов владельца. Лейтенант О’Нил взлетел вверх и в сторону от опасности, инстинктивное движение отработано за сотни часов на симуляторах, а его ПИР при этом старался удерживать инерционные компенсаторы на минимально допустимом уровне. Последствия были разные, хорошие и плохие, но основной смысл заключался в снижении вероятности для шрапнели пробить броню, как в случае с рядовым. На этой дистанции проникающая способность пуль значительно возрастала.

Отсутствие инерции позволяло скафандру перемещаться самому или от внешнего толчка так, словно он весил не больше пушинки. В комбинации с крепостью брони оно позволило скафандру успешно выдержать первый залп, но сделало его таким же неустойчивым, как шарик пинг-понга в центре урагана. Его подхватило градом ударов, беспрестанно крутило в воздухе, шваркнуло о стену склада и сдуло в сторону.

Сержант Риз завопил и начал палить в направлении вектора, высветившегося на его дисплее. Послины скрывались за бочками, но он рассудил, что мощности гравивинтовки хватит их быстро распилить и вести по послинам прямой огонь.

Когда это произошло, стрелять прямо в послинов оказалось излишним. Весь огромный склад был забит бочками с маслом, производимым из водорослей. Индои пользовались им для приготовления пищи. Оно применялось повсюду, подобно кукурузному маслу, и пять миллионов индоев Квалтрена потребляли его в таких количествах, что для него требовался склад площадью в половину квадратного километра. И подобно кукурузному маслу, у него была достаточно высокая температура вспышки, но при определенных условиях оно могло гореть и даже взрываться.

Бусины обедненного урана гравивинтовок летели со скоростью, составляющей доли скорости света. Разработчики тщательно подобрали баланс между максимальным кинетическим эффектом и проблемой релятивистской ионизации и сопутствующего ей радиоактивного излучения. Результатом явилась крошечная каплеобразная бусина, мчащаяся с быстротой, трудно поддающейся описанию. В сравнении с ней любая пуля казалась неподвижной. Быстрее любого метеора ни во что не попавшая бусина преодолевала силу тяготения планеты и уходила за пределы ее орбиты, представляя опасность для космической навигации. Она так агрессивно пробивала дыру в атмосфере, что срывала электроны с атомов газа и обращала их в ионы. Энергия полета была настолько велика, что создавала перед ней фронтальный электромагнитный импульс. Оставленные позади атомы и электроны вновь соединялись в фееричном сочетании физических и химических процессов. Испускались фотоны света, выделялось тепло, рождались свободные радикалы и молекулы озона. В результате получался туннель энергетических ионов, неотличимый от молнии. Такой же раскаленный и с такой же энергией. Настоящая свеча зажигания.

За две секунды тысяча этих чрезвычайно деструктивных бусин пробили пятьдесят бочек с маслом. Одной бусины было достаточно, чтобы распылить бочку масла на объем от двух до трех тысяч кубометров воздуха. Следующие встречали перед собой только пар и неслись к другим бочкам, в свою очередь испаряя их содержимое. Масло тысяч бочек внезапно перешло в газообразное состояние, затем вспыхнуло от высокой компрессии, подобно топливу в цилиндре дизеля. В результате получилась вакуумная бомба, следующее по эффективности после атомной бомбы земное оружие, и склад в подвале стал одним гигантским дизельным цилиндром. Для сержанта Риза мир вокруг него в мгновение ока превратился в пламя.

Склад располагался двумя этажами ниже поверхности земли. Под ним было еще шесть этажей, расстояние до бульвара Сисалав составляло триста пятьдесят метров, и сто пятьдесят метров отделяло его от авеню Квал. Взрыв вакуумной бомбы вырыл кратер диаметром двести метров, уходящий вниз до самого скального основания, распотрошил внутреннюю начинку здания на километр вверх и подорвал все заряды, установленные по плану Джерико. Ударная волна разнесла структурные опоры на всем расстоянии до Сисалава и Квала и выплюнула многих оставшихся бойцов из здания на землю, словно арбузные семечки. От взрыва погибли все не защищенные броней существа: триста двадцать шесть тысяч индоев и восемь тысяч особо быстрых и жадных послинов. Заряды Джерико сработали по плану и разрушили сто двадцать критически важных монокристаллических несущих опор. С удивительной грацией сооружение высотой в милю наклонилось к северо-западу и медленно, словно в почтительном поклоне, упало на Далтрев, заблокировав Сисалав и Квал и разрушив юго-восточный квадрант Далтрева. Оно раздавило еще больше послинов и полностью блокировало продвижение врага от массива к Квалтреву.

Следуя ранее установленному плану, когда последние потрепанные, но способные передвигаться солдаты «Альфы» и «Браво» покинули Квалтрев пять минут спустя, установленные в этом сооружении заряды также были подорваны. Здание рухнуло поперек авеню Аносимо на остатки Далтрева, перекрыв послинам пути наступления и в сектор батальона, и по главному вектору в сектор Седьмого кавалерийского полка. Заблокировав наступление послинов, остатки батальона могли отправиться на поддержку кавалеристов. Если удастся восстановить боеспособность.

Майк застонал и открыл глаза. По крайней мере он подумал, что открыл их, но мир вокруг остался таким же черным, как и до этого, и его чувство равновесия все еще не восстановилось. Либо что-то было не в порядке с его внутренним ухом, либо он лежал на спине головой вниз.

– Лейтенант О’Нил, – произнес его ПИР самым успокаивающим тоном, – вы не ослепли, здесь просто нет света.

– Фары скафандра, – заторможенно пробормотал Майк.

– Позвольте мне сначала рассказать, где вы находитесь. Что вы помните?

– Голова болит.

ПИР правильно понял это как просьбу дать лекарство и выбрал три препарата из аптечки.

– Фу-у, – спустя минуту или две произнес Майк с закрытыми глазами, чтобы не видеть опустошающего душу мрака, – так лучше. Итак, где я? И включи чертов шлем.

– Что вы помните? – тянул время ПИР.

– Как вошел на склад в подвале Квалтрена.

– Вы помните, что произошло в подвале?

– Нет.

– Вы помните сержанта Риза?

– Да. Он жив?

– Едва. Вы наткнулись на послинов. Выстрелив по ним, сержант Риз поразил кинетическими пулями несколько пузырей с маслом. Это вызвало взрыв воздушно-топливной смеси, который, в свою очередь, сдетонировал заряды Джерико…

– Я под Квалтреном, – в ужасе осознал Майк.

– Да, сэр. Вы тут. Над вами примерно сто двадцать шесть метров обломков.