Текст книги "Вне закона на Горе"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Пусть их расплавят, – приказала Лара, – и сделают из них золотые монеты. Потом раздадут их тем, кто пострадал от старых жестоких законов Тарны.

– А из серебряных масок сделайте серебряные монеты, ведь теперь ни одна женщина в Тарне не будет носить маску – ни золотую, ни серебряную.

И эти слова Лары стали законом. С этого дня ни одна женщина В Тарне, включая саму татрикс, не имела права носить маску.

После победы восстания горожане сменили свою серую одежду на яркую и разноцветную. Члены касты Строителей стали украшать дома, что раньше было запрещено, так как считалось фривольным и легкомысленным. Черный булыжник мостовой был заменен цветным плитками, выложенными радующими глаза узорами. Черные ворота отполировали и выкрасили, медные полосы начистили до блеска.

В Тарну стали прибывать караваны торговцев. Город наполнился веселым смехом, шумом и гамом. На людях стали появляться золотые и серебряные украшения.

Дома горожан украсились прекрасными гобеленами из Ара, пушистыми коврами из Тора.

Везде, даже в мельчайших деталях одежды, проступала новая Тарна. Пряжки, пуговицы, ленточки и ремешки – все говорило о том, что люди стали радоваться жизни, наслаждаться ею.

Рынок уже не был просто площадью, где совершаются новые сделки, здесь встречались друзья, устраивались обеды, назначались свидания, обсуждались вопросы политики, погоды, философии, тысячи других проблем.

Я заметил еще одно новшество, которое не одобрял, считая бессмысленным: с площадок на крышах цилиндров были сняты перила.

Я сказал Крону, что это достаточно опасно, на что тот ответил просто:

– Тот, кто боится высоты, пусть не появляется там.

Среди мужчин появился новый обычай – они стали носить на поясе два желтых шнура. По этому признаку теперь всегда можно было узнать жителя Тарны.

На двадцатый день после победы восстания была решена судьба серебряных масок.

Их согнали, связанных друг с другом, на арену Дома Развлечений. Здесь они должны были услышать приговор. Они стояли на коленях перед Ларой, бывшие когда-то надменными и гордыми, а сейчас жалкие и несчастные. Они стояли на том самом песке, который много лет подряд орошали своей кровью мужчины Тарны для их удовольствия.

Лара долго думала, как поступить с ними, советуясь со многими, в том числе и со мной. Ее решение было более сурово, чем я ожидал, но должен признать, что Лара лучше знает свой город и своих людей.

Я знал, что старый порядок восстановить невозможно. Мужчины Тарны, попробовав во время восстания женщин, не пожелают отказываться от этого удовольствия. А те, кто видел танцующих перед ним женщин в прозрачных одеждах, слышал звон их колокольчиков, ощущал запах их распущенных волос, теперь хотел получить их в полную собственность.

Следует заметить, что изгнать женщин из города означало бы обречь их на невероятные мучения и скорую смерть.

Учитывая все это, приговор татрикс был милосердным, хотя и был встречен негодующими воплями несчастных созданий.

Каждой серебряной маске предоставлялось право жить за общественный счет в Тарне в течение шести месяцев. За этот срок они должны были найти мужчину, который возьмет их к себе в дом.

Если мужчина отказывается взять ее как друга, то он может взять ее в качестве рабыни или вовсе отказаться от нее. В этом случае она должна предложить себя другому мужчине, и так далее.

По истечении шести месяцев, если ее поиски хозяина окажутся неудачными или недостаточно энергичными, ее инициатива в этом вовсе теряется и она будет принадлежать первому, кто наденет на нее ошейник рабыни со своим именем. И тогда с ней можно будет обращаться как с девушкой, похищенной из другого города. Таким образом Лара дала возможность серебряным маскам самим выбрать себе господина. И хотя в конце концов она будет принадлежать животному, но зато сама выберет того, кто свяжет ее желтыми шнурами и на чьем алом ковре будет произведен ритуал покорности.

Вероятно, Лара знала то, чего не понимал я – этих несчастных женщин нужно было учить искусству любви и привязанности. А этому может научить только хозяин, а не равноправный партнер. Лара с болью в сердце осуждала своих сестер на столь мучительную участь, но это был шаг, который необходимо было сделать, пусть даже насильно. Это был шаг по той дороге, по которой прошла сама Лара – по дороге любви.

Когда я спросил об этом Лару, она ответила, что истинная дружба возможна только тогда, когда научишься истинной любви. И она еще добавила, что самая искренняя любовь возможна только тогда, когда на женщине цепи рабыни. Я был удивлен ее словами.

Больше мне говорить, пожалуй, не о чем.

Крон остался в Тарне, где занял довольно высокий пост в Совете татрикс.

Андреас и Линна решили покинуть город, так как поэт сказал мне, что есть много дорог, по которым он еще не ходил, и где им может встретиться много прекрасных песен. Я всем сердцем надеюсь, что он найдет то, что ищет.

Вера из Ко-Ро-Ба собирается некоторое время пожить в Тарне – как свободная женщина. Она не была серебряной маской, поэтому избежала их судьбы.

Останется ли она здесь навсегда, я не знаю. Она, как и все жители Ко-Ро-Ба, изгнанница, а изгоям трудно найти себе новый дом. Они чаще предпочитают трудную и полную опасностей жизнь вне городов, чем жалкое существование за их безопасными стенами. А кроме того, все в Тарне будет напоминать ей о капитане Торне.

Эти утром я прощался с татрикс, с прекрасной и благородной Ларой. Я знал, что мы любим друг друга, но судьбы у нас разные.

Мы крепко поцеловались.

– Правь справедливо, – сказал я.

– Постараюсь, – ответила она.

Голова девушки лежала на моем плече.

– А если у меня опять появится желание быть жестокой, – сказала она с улыбкой, – я вспомню, что когда-то меня продали за пятьдесят серебряных монет, а один воин выкупил меня за ножны и шлем.

– В ножнах было шесть изумрудов, – добавил я со смехом.

Моя туника промокла от ее слез.

– Желаю тебе всего хорошего, прекрасная Лара.

– И я желаю тебе удачи, воин, – сказала девушка.

Она взглянула на меня. Глаза ее были полны слез, но в глубине все же таилась улыбка.

Лара рассмеялась:

– И если придет время, воин, когда ты захочешь иметь девушку-рабыню, которая будет носить прозрачный шелк, твой ошейник и клеймо, вспомни, если захочешь, о татрикс Тарны.

– Конечно, – сказал я.

И я снова поцеловал ее.

Она будет править Тарной и править хорошо, а я продолжу свой путь в Сардарские Горы.

Что я там найду – не знаю.

И я снова, в который уже раз, задумался над всеми тайнами, которые скрывали эти мрачные горы. Я думал о Царствующих Жрецах, об их могуществе, их кораблях и агентах, их планах относительно меня и всего мира. Самой главное – я должен обязательно узнать, почему разрушен мой город, а жители рассеяны по всей планете, что случилось с моими друзьями, отцом, Таленой. Но я иду в Сардарские Горы не только за правдой, меня влечет туда жажда кровавой мести. Я клялся в верности городу и мстить за него, за мой исчезнувший народ, за разрушенные стены и башни – мое право. Я – воин Ко-Ро-Ба! Я иду в Сардар не только за истиной, но и за кровью Царствующих Жрецов!

Какая глупая самонадеянность!

Что мои слабые руки могут сделать против могущества Царствующих Жрецов, кто я такой, чтобы вызывать их на поединок? Я ничтожнее, чем облачко пыли у них под ногами, чем травинка, которая может уколоть их в ногу. И все же я, Тэрл Кэбот, иду в Сардарские Горы, чтобы требовать ответа у Царствующих Жрецов, будь они хоть самими богами!

Где-то на улице послышался крик фонарщика:

– Зажгите ваши лампы! – нараспев кричал он.

Иногда я задумываюсь, пошел бы я туда, если бы мой город не был разрушен? И мне кажется, что если после возвращения я нашел бы свой город, своих друзей, отца и Талену, у меня даже бы мысли бы не было о походе куда-либо, я не променял бы радости жизни на сомнительное удовольствие узнать тайны Царствующих Жрецов. Мне иногда приходила в голову мысль – и она ужасала меня – что мой город был разрушен именно для того, чтобы заманить меня в Сардарские Горы, ибо они твердо знали, что я заберусь даже на Луну, чтобы призвать к ответу Царствующих Жрецов.

Значит, возможно, я иду прямо в расставленные сети. Они знают, что я приду, они все тщательно рассчитали и спланировали. Я уверял себя, что иду туда по своей воле, просто мое желание совпадает с волей Царствующих Жрецов. Если они играют в какую-то игру, то это и моя игра.

Но зачем им нужен Тэрл Кэбот, он ведь простой человек, пылинка по сравнению с ними. Он просто воин, у которого нет города, который он мог бы назвать своим, и, следовательно, он вне закона. Могут ли могущественные Царствующие Жрецы нуждаться во мне? Это выглядит глупо – ведь им ничего не нужно от людей.

Пора отложить перо в сторону.

Жаль только, что никто не возвращается с Сардарских Гор – ведь я так люблю жизнь. Жизнь, которая в этом варварском мире предстала передо мной прекрасной и жестокой, радостной и мрачной. Жизнь прекрасна и устрашающа. Я видел это в исчезнувших башнях Ко-Ро-Ба, в полете тарна, в звуках музыки, в раскатах грома над зелеными полями Гора. Я чувствовал это в дружеской пирушке, на поле битвы, в прикосновении женских губ и волос, в оскале клыков слина, в масках и цепях Тарны, в запахе желтых цветов любви и в свисте кнута надсмотрщика. Я благодарен богу, что появился на свет и живу.

Я – Тэрл Кэбот, воин Ко-Ро-Ба!

И даже Царствующие Жрецы не властны изменить это.

Уже вечер. Во многих окнах Тарны зажглись лампы любви. На стенах города горят сигнальные огни и я слышу отдаленные крики охранников. В Тарне все спокойно.

Цилиндры четко вырисовываются на фоне темнеющего неба. Скоро я покину город, но всегда буду помнить, что когда-то был в его стенах.

Оружие и щит под рукой. На улице кричит мой тарн.

Я доволен.

Желая вам всего хорошего, Тэрл Кэбот.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ НАДПИСЬ НА РУКОПИСИ

Рукопись заканчивается подписью Тэрла Кэбота. И это все. За те несколько месяцев, что прошли с момента таинственного появления рукописи, не было получено никакого другого сообщения.

По моему глубокому убеждению, а я склонен верить этим записям, Тэрл Кэбот, действительно отправился в Сардарские Горы. Я не буду строить предположения о том, что он там обнаружил, но не думаю, что мы когда-нибудь узнаем об этом.