Текст книги "Срази и спаси!"

Автор книги: Джон Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, мне его преподнесли. – Шарм отстегнул ножны и протянул их Медведю, который с уважением начал разглядывать Разящий.

– Очень, очень даже ничего. И как уравновешенно! – Он раскрыл инструменты, вделанные в рукоять. – Это что за крючок? Орехи выковыривать?

– Хм… по-моему, чтобы сращивать концы веревок.

Они поговорили об урожае, о местных состязаниях, об охоте и прочем. Затем Шарм начал расспрашивать своего недавнего противника о терновой изгороди, а Энн и Мандельбаум, перебивая его, вставляли свои вопросы.

Медведь запустил пятерню в жесткие космы и потряс головой:

– Лес и вправду заколдованный, но ни про какие граали я в жизни не слышал. Это вот старичье, – он кивнул в сторону деревенских старожилов, которые уже снова стучали костяшками домино, – уж конечно, много чего про него нарассказывали бы, если бы он там был. Ну а терновник окружает замок принцессы Авроры.

– Никогда не слышал про такую.

– История-то не из обычных. Лес-то, как вы могли заметить, заколдован феей, и терновник совсем не простой.

Шарм, Венделл и Энн переглянулись.

– Да-да, мы заметили.

– Понимаете, старый король Стефан построил свой замок аккурат посередь этого леса, да и не поладил с тамошней феей. Была она сущая сучка, плюгавенькая такая, по имени Эсмерельда. Так, в день свадьбы принцессы Авроры она наложила чары на весь замок, а принцессу Аврору погрузила в сон. По сказанию выходит, что разбудить ее может только поцелуй принца.

– Как ужасно! – воскликнула Энн.

– Но что ужасно? – спросил Шарм. – Что ее погрузили в сон или что разбудить ее может только поцелуй?

– То, что она лишилась своей свадьбы. Вы знаете, какого труда требует организация подобных мероприятий?

– Подумайте о ее несчастном женихе. Он же лишился своей брачной ночи!

– Заткнитесь, а?

– Ну, тут вокруг замка кольцом выросла терновая изгородь и закрыла все, что внутри. И с тех пор больше никто не видел ни короля, ни принцессы, ни, что самое странное, Эсмерельды.

Тут хозяин принес блюдо с говядиной, и кружки были вновь наполнены элем. Медведь с Венделлом навалились на еду, но остальные трое, откинувшись на спинки стульев, размышляли об услышанном.

– Только подумайте о ней, – мечтательно сказала Энн, – все еще спит, год за годом… Краснеют, желтеют и опадают листья, сменяют друг друга времена года, а ей снится день, когда придет ее принц и разбудит ее. – Она вздохнула. – Вспомните о бесчисленных свадебных подарках, так и не развернутых!

– Я бы не стал излишне доверять этой истории, – сказал Шарм. – Волшебство фей не настолько могущественно. Нашлось бы много умелых ребят, которые запросто сняли бы такое заклятие. Например, Мандельбаум.

– Со всей скромностью, – возразил Мандельбаум, – я вынужден указать, что мало кто из колдунов хотя бы равен мне. Тем не менее оценка принца Шарма в основном верна. Грааль штука слишком темная и эзотерическая, чтобы расходовать на нее время, но вот когда награда – целый замок со всем содержимым, эту ограду из шипов проломили бы за час-другой.

– Вы кое о чем забываете, – сказал Медведь, подцепляя на вилку хрящик. – На свадьбе собрались все вельможи королевства. И они там, внутри. Как и все именитые купцы, торговцы и ростовщики. Свадьба ведь была очень пышная, понимаете? Приглашены были все, кто что-то значил. Проклятущая фея разом обезглавила руководство страны. Снаружи остались одни крестьяне. Не было ни единого человека с достаточным капиталом или хотя бы достаточно предприимчивого, чтобы нанять первоклассного мага.

– Да, в результате явно возник порядочный вакуум власти. Почему соседние короли не попытались наложить руку на страну?

Медведь удивился:

– Ваше высочество, почему «не попытались»? Ваш собственный дед, король Шарм, объявил Аласию протекторатом Иллирии.

– Иллирия владеет Аласией?

– Неужели вы не знали? – спросила Энн.

Шарм покачал головой:

– Я политикой не занимаюсь. Моя область – конкретные миссии.

– Я знаю. Сражая и спасая, так?

– Правильно.

– Но неужели народ не сохранил верность собственному королю?

Медведь поизучал дно собственной кружки.

– Ну, у простонародья был выбор. Либо платить налоги королю и подати вельможам, владеющим их землей. Или платить только налоги новому королю. Вот сами и сообразите.

Энн все это чрезвычайно не понравилось.

– Мандельбаум, по-вашему, есть там принцесса? Или как?

– С одной стороны, ваше высочество, местный фольклор – источник крайне ненадежный. С другой стороны, создать такую изгородь – это вам не фунт изюму. Полагаю, она оберегает что-то весьма значительное.

– Ну ладно. Я думал махнуть рукой на этот Грааль, но если там ждет спасения принцесса, мой долг ясен. Завтра я отправлюсь туда.

– Но, государь, мне понадобится три-четыре дня, чтобы проанализировать заклятие изгороди и найти способ, как его обезвредить. А если придется послать за оборудованием в Иллирию, так и несколько недель.

– Забудьте про изгородь. У меня есть идея.

Мандельбаум просиял:

– Нет, погодите! Я знаю способ. Вы когда-нибудь обращали внимание, как дым в топящемся камине улетает в трубу…

– Перенестись через нее на мешке с дымом? Бросьте! – сказал Шарм.

Мандельбаум посмотрел на Венделла.

– Быть может, вам плохо объясняли. Это непременно сработает.

– Не сомневаюсь. Но у меня есть идея получше. Помните, как военный отряд гнался за разбойниками, а они перешли по мосту через реку Лассендаль и сожгли за собой мост? Так вот…

Шарм коротко изложил свой план. Мандельбаум погладил бороду и кивнул:

– Это, государь, в моих силах. Сейчас же займусь приготовлениями, и к рассвету все будет готово.

Венделл вскочил:

– Я вам помогу, Мандельбаум!

– Валяй, – сказал Шарм. – Но только и поспи, Венделл. Неизвестно, что нас ждет по ту сторону.

– В таком случае, с вашего разрешения, мы возьмемся за работу. – Мандельбаум встал, поклонился один раз Шарму и один раз Энн. – Спокойной ночи, Маленькая Принцесса! – И он удалился с Венделлом.

– Какой обаятельный человек! – сказала Энн.

Встал и Медведь.

– Я, пожалуй, тоже пойду. Спасибо за обед, Шарм. Ты парень что надо! – Он ухмыльнулся. – А приемчик с мечом – красотища!

Со стола убрали, и хозяин счел, что настала его очередь.

– Принц Шарм, просто выразить не могу, какая это честь, что вы изволили остановиться в моей убогой гостинице.

– Почему же убогой? Я нахожу ее превосходной.

Хозяин выпятил грудь.

– Благодарю вас, ваше высочество. Вы убедитесь, что я поместил вас в самом нашем обширном и удобном номере и снабдил вас тюфяком, набитым гусиным пухом. Ваша свита займет соседний номер. Ваша служанка может спать на кухне с нашими девушками. – Он ласково улыбнулся Энн. – Моя супруга постелила ей рядом с плитой, так что ей будет тепло.

– Хм, – сказал принц и взглянул на Энн, ожидая, что она объявит о своем королевском происхождении и потребует номер, подходящий ее высокому положению. Однако она ответила ему невозмутимо холодным взглядом и промолчала, так что ему пришлось сказать:

– Собственно… э… мне необходимо, чтобы моя служанка занялась кое-какой штопкой… хм, да, штопкой, и ей надо будет о многом у меня справляться допоздна, так почему бы вам не поместить ее в соседнем со мной номере?

Хозяин был так шокирован, что лишился языка. Багровая краска разлилась вверх по его шее и вскоре добралась до лысины. Энн не сомневалась, что только мысль о законе о карах за оскорбление королевского достоинства помешала ему ударить юного принца. Затем его осенила какая-то мысль, гнев его угас с той же быстротой, с какой вспыхнул, и он захохотал.

– Понимаю, – задыхался он, – ваше высочество изволили пошутить! Хо-хо-хо! Вы же не могли подумать, что мы поместим незамужнюю женщину в одном крыле с мужчинами! А я, дурак, попался было на ваш подвох!

Шарм свирепо поглядел на Энн. Но она продолжала молчать, и он выдавил из себя улыбку.

– Да-да, я просто шутил. Конечно, уложите ее на кухне. А если она причинит вам какие-то беспокойства, вылейте на нее ушат холодной воды.

Энн встала и сделала ему низкий реверанс.

– Как прикажет, его высочество, – сказала она кротко. – Но я должна буду принести вам вечером ваше молочко. Принц всегда выпивает на сон грядущий стакан теплого молока с овсяным печеньицем, – объявила она хозяину гостиницы.

Шарм скрипнул зубами.

– А? – сказал хозяин. – Печеньице? – Он посмотрел на Шарма, потом на Энн. – Это, пожалуй, можно. Тебя проводит кто-нибудь из замужних. А теперь, с вашего дозволения, государь, я должен заняться другими посетителями.

Шарм милостиво наклонил голову. Энн разгладила юбку.

– А теперь, с вашего дозволения, государь, я должна заняться своим местом на кухне.

– Погодите! Почему вы ему не сказали… – Но Энн уже упорхнула, оставив Шарма одного в быстро пустеющей зале. – Девчонки! – буркнул он.

А потом поднялся в свой номер. Венделл аккуратно распаковал вещи, однако блистал своим отсутствием, видимо, все еще помогая Мандельбауму.

Шарм стянул сапоги и бросился на постель. Набивка из гусиного пуха оказалась достойна всяческих похвал, но ему никак не удавалось расслабиться. Его мысли занимала Энн. Лицо у нее было прелестное. Но эта девчонка его бесила. Она упрямо игнорировала тот факт, что он ПРИНЦ ШАРМ! Подумать только! И вообще, что ей от него нужно? Он перекатился на живот, потом опять перекатился на спину. А груди у нее – во! Одежда служанки очень даже выгодно их облегает. Он перекатился на живот и замолотил кулаками по подушке. Потом взбил ее. Потом перекатился на бок. «Тюфяк чересчур мягкий, в этом вся беда!»

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Венделл.

– Ух, здорово! Заклятие будет еще то!

Он вытащил из мешка несколько свечей и убежал.

– Им-то хорошо! – сказал Шарм пустой комнате.

Шарм очень уважал Мандельбаума и искренне восхищался талантами колдуна. Знания старика были обширнейшими. Но у колдунов и магов был тот недостаток, что им не удавалось гарантировать повторяемости результатов. Вот почему ему не нравилось прибегать к чарам, если прежде он раза два не наблюдал, как они срабатывают.

Вообще-то Мандельбаум был очень надежен, хотя и не сумел подловить его на всю эту лабуду про символизм. Наполнение грааля водой, решил принц, не более символично, чем вкладывание меча в ножны.

В дверь тихонько постучали. Так тихонько, что Шарм сперва решил было, что ему почудилось. Но тут стук раздался снова – три легких удара, дверь бесшумно отворилась, в нее молча проскользнула Энн со свечой в руке и затворила ее за собой.

Энн была воплощением, пленительности.

Огонек свечи подсвечивал ей щеки и отражался в темных глазах. Глянцевые черные локоны ниспадали на ее плечи пышными волнами. Губки были пухлыми, алыми, влажными и чуть приоткрытыми, а ресницы мягко касались нежной безупречной кожи. На ней была простая ночная рубашка из белого холста, успешно скрывавшая контуры ее фигуры, хотя те округлости, которые все же были заметны, все находились на положенных им местах и сулили очень многое. И она была босой.

У Шарма пересохло во рту.

Энн поставила свечу на тумбочку и села рядом с Шармом.

– Привет! – сказала она негромко.

– Привет, – сказал Шарм, – а где замужняя?

– Они все спят. И я воспользовалась случаем подняться сюда к вам. – Она иронически улыбнулась. – Но без молочка и печеньица. Только я одна.

– Ну, я не огорчен. Однако почему вы не сказали хозяину, кто вы? У вас был бы свой номер.

– Глупенький! – Энн взяла обе руки Шарма в свои. – Хозяин не желал поместить женщину в одно крыло с мужчинами, но ведь он вряд ли мог выставить принца Шарма из его номера! А потому он отвел бы мне одну из задних комнат – мне одной, а для этого вышвырнул бы из нее всех остальных девушек.

– И где бы они спали?

– На конюшне.

– Угу. Понял. Вы поступили прямо-таки замечательно, не ткнув ему в нос свое королевское происхождение.

– О, у нас в замке я переделала столько черной работы, что научилась смотреть на вещи с точки зрения судомоек!

– Ну… э… По-моему, вы все равно замечательная. – Шарм внезапно ощутил острую необходимость продолжать этот разговор. – Э… ну… я хочу сказать, что было замечательно с вашей стороны… э… уступить им свою комнату. – Он почувствовал себя круглым идиотом. – Понимаете? Лечь спать в кухне, чтобы им не пришлось спать на конюшне, это… э… замечательно… о черт!

– Только подумать! Полный шарма принц, Шарм потерял дар речи?

– Так вы же застали меня врасплох, войдя сюда. Дайте мне минутку!

– Не надо, не торопитесь. – Энн наклонилась и уперлась локтями в колени, что отнюдь не помогло Шарму сосредоточиться. Он оторвал взгляд от ее грудей, чуть вздымавшихся и опускавшихся с каждым вздохом, и посмотрел ей прямо в глаза.

Потом сказал:

– Энн, сегодня вечером, когда я поднялся к себе в номер, я подошел к окну и увидел розовый куст. Обычно такие кусты зацветают только летом, но этот, укрытый от ветров, уже дал бутоны. Свет из окна падал на единственный цветок, и несколько капелек воды на нежных лепестках мерцали, точно жемчужины, в лучах лампы. Вот все, что мне было видно, Энн: выхваченная из мрака единственная безупречная роза, и, увидев ее, я подумал о вас.

– О-о! – вздохнула Энн. – Как мило! – Она прильнула к принцу и положила голову ему на плечо. Шарм чувствовал легкое дыхание, овевавшее его шею. Его артериальное давление взлетело к небесам. Настал миг испробовать кое-какие приемы.

– Знаете, Шарм, у вас и у меня много общего.

Он обвил рукой ее талию, прикидывая, насколько велик риск, если он дотронется до ее бедра.

– Правда?

– Угу. Ваш отец и моя мачеха завидуют нашей юности и народной любви к нам.

Другой рукой он откинул волосы с ее лба.

– Пожалуй…

– Мы одинаково серьезно относимся к нашему долгу перед нашим народом.

– Э… Угу… Вроде как. – Он слегка придвинул ее к себе, и она еще теснее прижалась к нему всем телом. Он наклонил голову к ее лицу, и теперь его губы от ее губ отделяли какие-то дюймы.

Энн блаженно закрыла глаза, ее мысли куда-то уплыли, и, не думая, она продолжала шептать:

– И ваша и моя мать умерли родами.

Принц напрягся.

– Ну и что?

– Когда я была маленькой, я все время думала о ней. А вы думаете о вашей матери?

– Э… не в такие минуты.

– Так странно – расти без матери, зная при этом, что она умерла, чтобы дать жизнь тебе.

– Одну минуту!

– В определенном смысле мы повинны в их смерти, почти так, будто мы их убили.

Артериальное давление Шарма рывком вернулось с небес на землю.

– Э-эй… – Такая мысль могла охладить даже семнадцатилетнего юношу в приапическом раже.

– Не то чтобы я ощущала какую-либо вину. А вы, когда росли, вы думали о чем-либо подобном?

– Нет! – Принц выпрямился и уронил голову Энн на подушку. – Нет, я никогда о подобных вещах не думал. И в эту минуту у меня нет особого желания размышлять о них. Эх, умеете вы убить романтическое настроение!

– Романтическое настроение? – Энн словно бы только сейчас поняла, где находится, и соскочила с кровати. – Простите. Я не хотела… вы же не думаете, будто я… Мне пора! – Она распахнула дверь. – Ну, увидимся утром. – Она протянула ему руку для пожатия.

Принц словно не заметил ее руки.

– На улице холодно?

– Э… кажется, немного знобко.

– Отлично! – вздохнул Шарм. – Пойду погуляю.

Стук его сапог разбудил весь этаж, и Энн лишь с большим трудом удалось вернуться в свою постель, оставшись незамеченной.

* * *

Когда они выехали из деревни, солнце еще не выпило утренние туманы, однако на этот раз Шарм и Венделл не стали мешкать и развлекаться, даже когда деревня скрылась из вида. Венделлу удалось поспать часа четыре – более чем достаточно, если в вас кипит энергия юности, и, бурля веселым возбуждением, он то и дело далеко обгонял остальных, исследовал боковые тропы и мчался назад галопом. Шарм испытывал внутреннее напряжение, которое возникает в предчувствии близкой опасности. Хотя внешне он сохранял полное спокойствие, ему не терпелось поскорее взяться за дело. Мандельбаум трудился всю ночь, однако на его лице не было и тени утомления. Он крепко сидел в седле и с апломбом попыхивал трубкой.

Энн смотрела прямо перед собой, ехала молча, а на все расспросы отвечала «м-м-м». Принца она старательно игнорировала. Тот факт, что никто, казалось, не замечал, с какой тщательностью она его игнорирует – а сам принц тем более, – делал его поведение накануне ночью еще более нестерпимым. Когда они добрались до терновой изгороди, Венделл порыскал туда-сюда, пока не нашел кучу обгорелых веток.

– Вот тут. Тут все и было. Видите, тут мы развели костер.

Мандельбаум внимательно разглядывал изгородь. И Шарм тоже.

– Ни малейших следов. Ничем не отличается от остальной. Взгляни! Я врубился где-то здесь, но при взгляде на нее теперь и не догадаешься.

Мандельбаум кивнул, достал из кармана маленькие ножницы, отстриг веточку, завернул ее в тряпицу, а потом положил в карман куртки вместе с ножницами. После чего забросил плащ через плечо.

– Ну, так за работу!

– Что вы собираетесь делать? – спросила Энн, не выдержав.

– О! – сказал Шарм. – Она все-таки заговорила!

– Заткнитесь! Что вы собираетесь делать?

– Наблюдать и ждать.

Шарм сидел перед деревом и что-то вырезал из ивовой коры, а Мандельбаум с Венделлом открыли два больших мешка и начали доставать оборудование. Сначала они вытащили десятки деревянных колышков, покрытых сложной резьбой, и вбили их в землю примерно по кругу. Видимо, расстояние между колышками имело огромное значение – они постоянно измеряли его куском веревки с узлами. Потом достали кожаные кисеты с порошками и посыпали этими порошками землю между колышками. Потом вскрыли флаконы с вонючими жидкостями, набрали их в стеклянные пипетки и покапали на землю и на колышки. Потом достали металлические колпачки из меди, бронзы, а также, к удивлению Энн, из золота и серебра и надели их на некоторые колышки.

– А вы ничего делать не собираетесь? – спросила Энн у Шарма.

– Я уже делаю. Видите, я вырезал свисток.

– Помочь им, вот я о чем!

– Похоже, у них все ладится и без меня.

– Хм-м-м! – Энн гневно отошла, и Шарм отметил про себя, что ее одежда просто сшита для гневных движений.

Она направилась к Мандельбауму.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Нет, – сухо ответил Мандельбаум. – Вы будете только мешать. Ночью я показал Венделлу что к чему. Просто посидите где-нибудь там.

Энн вернулась к дереву и села возле Шарма.

– Ну, хорошо. Наверное, я сглупила. Собственно говоря, мне, наверное, следует поблагодарить вас за вчерашнюю ночь.

– Что? Поблагодарить меня? За что, собственно?

– За то, что… не злоупотребили… вчера ночью. Я, кажется, как-то забылась. Я была готова… поцеловать вас… и вообще. Вчера ночью мне почудилось, что вы меня отвергли, но теперь я поняла, насколько не права. Если бы не ваша сила характера, я могла бы сделать то, о чем теперь мы оба сожалели бы.

– А! – сказал принц, затем несколько раз открывал рот, словно собирался что-то сказать, но в последний миг передумывал. Молчание продлилось несколько минут, и он наконец сказал: – По-моему, я могу быть с вами абсолютно откровенным. Я ушел погулять не потому, что был облачен в броню добродетельности. Я ушел потому, что расстроился из-за разговора про матерей. То есть меня правда очень влекло к вам.

– Правда?

– Угу. По-моему, вы красавица. И что куда важнее, вы не просто красавица, вы чудо!

– Спасибо! Вы сейчас сделали меня очень счастливой.

– Не стоит благодарности. Вы могли бы сказать мне, каким красивым я, по-вашему, выгляжу сейчас.

– Выглядите неплохо.

Он показал ей язык, она рассмеялась и хлопнула его по плечу.

– А теперь объясните, как мы переберемся через изгородь.

– Погодите немного. Мандельбаум уже завершает приготовления.

Собственно говоря, Мандельбаум их завершил, и земля между колышками чуть затлела. Венделл запаковывал мешки и оттаскивал их на безопасное расстояние. Принц с Энн встали, но ближе не подошли. Мандельбаум бормотал заклинания и постукивал киянкой то по одному, то по другому колышку. Потом он выбил свою трубку и торопливо отбежал. Плащ захлопал у него за спиной.

Все произошло за какие-то секунды. Вот в центре круга возник голубоватый огонек, а миг спустя заполыхал весь круг, и тотчас с ревом к небу устремился столп пламени, разбрасывая хлопья сажи и дымящиеся угольки. Однако минуту спустя огонь погас, и остался только выжженный в траве круг.

– И только? – сказала Энн. – Вот это поможет нам пробраться сквозь изгородь?

– Погодите!

У себя под ногами Энн ощутила вибрации, сопровождаемые глухим рокотом. Они стремительно усиливались.

– Что происходит?

– Отойдите!

Вокруг нее земля вздымалась и содрогалась, будто море в бурю. Деревья тряслись, сбрасывая листья и сухие ветки. Шум ветра перешел в пронзительный стон, и у нее по спине побежали ледяные мурашки.

– Вот оно! – крикнул принц.

С оглушительным ревом из земли на неизмеримую высоту вырвался столп воды. Тысячи галлонов в минуту рвались ввысь к прозрачному голубому небу. Где-то под облаками энергия бьющей струи истощилась, и вниз ливнем посыпались капли.

– Аи! Я промокла насквозь!

Шарм смеялся:

– Во-во! – но тут он увидел, как намокшее тонкое платье прилипло к ее грудям, и торопливо отвел взгляд.

Мандельбаум размахивал руками, стараясь подчинить струю своей воле. И водяной столп начал раскачиваться и гнуться, будто пальма в ураган, разбрызгивая воду по лесу на сотни шагов. В конце концов струя загнулась до земли, образовав безупречную арку над терновой изгородью.

– Отличная работа, – сказал принц.

– Но мы же не можем оседлать ее, нас убьет!

– Он еще не кончил. Сейчас будет самое интересное.

Мандельбаум оглянулся на них и подмигнул. Затем взмахнул руками, и тишина оглушила Энн.

А Шарм уже шел к Мандельбауму. Энн пошла за ним. Внезапно поднялся пронизывающий ледяной ветер, и по ее телу в намокшей одежде пробежала дрожь. Тут она заметила, что в лесу вовсе уж не было так тихо – как и прежде, шелестели листья и щебетали птицы. Просто смолк громовой рев воды. Но она по-прежнему видела изящную изогнутую арку. К ней подбежал Венделл, протягивая полотенце, которое она с благодарностью взяла. Когда она вытерла лицо и глаза, то вновь поглядела на струю, и все стало ясно.

– Так она же замерзла! Вы превратили ее в лед!

– Не прикасайся к ней, – предостерег принц. – Кожа примерзнет! У меня для вас есть перчатки.

– Лед очень холодный, – сказал Мандельбаум. – И несколько часов будет сохранять свою структуру без изменений. Это дает вам достаточно времени найти принцессу, поцеловать ее и выбраться наружу. Конечно, при условии, что вы не поддадитесь соблазну осмотреть замок.

– Хм-м-м, – протянула Энн.

– Что значит «хм-м-м»?

– Ну послушайте! Вы же не собираетесь всерьез целовать эту особу, эту Аврору, если она в действительности существует, правда?

– А почему нет?

– Принц Шарм! Вы даже не были ей представлены!

– А как я мог быть ей представлен? Она же зачарована.

– Я об этом и говорю. Вы не можете просто войти в спальню девушки и поцеловать ее, пока она спит. Она не в состоянии изъявить свое согласие. Это почти равно изнасилованию!

– Если спасти ее можно только поцелуем, то я буду вынужден ее поцеловать. Это моя работа. Я принц.

– Извращение какое-то!

– Ты просто ревнуешь.

– Ревную? Я? Ха!

– Предвижу, что такого рода бесплодный спор может затянуться на много дней, – вмешался Мандельбаум. – Почему бы вам не продолжить его, пока вы будете перебираться через изгородь? Два часа минуют гораздо быстрее, чем вам покажется.

– Верно! – сказал Шарм. – Венделл, подай нам веревки и ледорубы.

– Нет, – сказал Венделл. – Мандельбаум распорядился, чтобы я их с собой не брал.

– Я приготовил вам сюрприз, – сказал колдун. – С тех пор как вы в последний раз видели этот фокус, я ввел кое-какие улучшения. – Он опустил руку в один из своих многочисленных карманов, извлек серебряную ложку, чуть-чуть подул на нее и бережно вытер о свой плащ. Осторожно зажав ее между большим и указательным пальцами, он нагнулся к ледяному мосту и легонько постучал по нему.

Раздалось нежное «дзинь», как будто щелкнули по хрустальному кубку. Звук этот начал расти, шириться, обретать десятки обертонов и нюансов. Он длился несколько минут, иногда почти затихая, а затем становясь громче, прокатываясь взад и вперед по ледяной арке. Внезапно он оборвался.

Тут от арки начали отлетать кусочки льда и, сверкая, падать на землю. Когда заклятие наложилось окончательно, принц увидел вырезанную во льду безупречно удобную лестницу.

– Отлично! – сказал он.

– Очень мило, – сказала Энн. – Очень-очень.

– Обеспечило мне два выдвижения на премию Золотой Пентаграммы для колдунов, чародеев и волшебников, – с гордостью объявил Мандельбаум. – За лучшее Новое Заклятие и лучший Особый Эффект.

– Вот и хорошо. Ну, пожалуй, мне лучше сбегать туда поцеловать красотульку. Тяжелая работа, но кто-то же должен ее выполнить!

Он натянул перчатки и начал подниматься по лестнице, даже не оглянувшись. Энн поколебалась, а потом последовала за ним. Лед был скользким, как лед, и на третьей ступеньке она потеряла равновесие. Принц ухватил ее за плечо. На нем были сапоги, подбитые гвоздями, а потому ступал он уверенно, а ее обнял за талию, чтобы помешать ей поскользнуться.

Венделл, тоже в сапогах, подбитых гвоздями, остановился на первой ступеньке и обернулся.

– Мандельбаум, а это дорогое заклятие?

– Очень дорогое, Венделл.

– Дороже приема с мешком дыма?

– О да. Гораздо. Гораздо дороже.

– Так почему вы не стали настаивать на мешке с дымом?

Мандельбаум посмотрел на принца, убедился, что он не расслышит, и наклонился к самому уху Венделла:

– Это государственный заказ, малыш. Когда-нибудь ты поймешь.

Венделл пожал плечами и вслед за принцем начал подниматься по ледяным ступенькам.

Перейти через арку особых затруднений не составило. Выдолблены ступени были достаточно грубо, так что шагать по ним было не более опасно, чем, скажем, по замерзшему озеру в разгар зимы. Тем не менее в верхней точке арка достигала в высоту добрых ста футов, а потому принц и его спутники двигались со всемерной осмотрительностью. Сверху терновая изгородь выглядела не более заманчиво, чем снизу, и сулила не слишком приятное приземление тому, кто поскользнулся бы и сорвался вниз. В ширину она достигала примерно тридцати футов, и ледяной мост завершался по ту ее сторону. Наверху арки принц остановился и подождал остальных. Энн была лишь на десяток ступенек ниже его, а Венделл поднимался сразу за ней. Она, слегка запыхавшись, остановилась за плечом Шарма.

– О-о! Недурен, – сказал принц.

– Он мне нравится больше нашего, – заявил Венделл.

Они созерцали замок. Выглядел он весьма внушительно и явно относился к тому архитектурному стилю, в котором форма доминирует над функцией. Построен он был из белого глазированного кирпича и выкрашен некогда ярко-голубой краской, теперь выцветшей и облупившейся. Высокие стрельчатые окна принадлежали к тому типу, который приводит горничных в исступление, а на крыше во множестве красовались витые башенки и шпили, единственным назначением которых было, видимо, придавать замку празднично-пряничный вид. Двери и ставни из полированного дерева покрывала пышная резьба, а парадный вход окаймлял целый прайд каменных львов. Хотя замок несколько пострадал за двадцать лет полной заброшенности (например, петли входных дверей проржавели насквозь), он все еще выглядел относительно новым. Ров, видимо, наполнялся родниками, так как вода в нем была глубокой и прозрачной и в него не впадал и из него не выбегал ни единый ручеек. От замка до терновой изгороди со всех сторон простирался широкий газон. Траву давно не подстригали. С башни уныло свисал флаг, превратившийся в лохмотья.

– Вот и конец нашим поискам Грааля! Этому модерну не больше тридцати лет.

– А он мне все равно нравится, – сказала Энн. – Такой светлый и воздушный! Какое идеальное место для свадьбы!

– Дракон, – сказал принц.

– Что?

Минуту назад Шарм достал из-за пазухи своей туники небольшую медную подзорную трубу и разглядывал через нее все, что возможно было увидеть.

– Венделл, кареты!

– Вижу.

– Что ты видишь?

Перед замком в четыре ряда стояли кареты, числом около двадцати. Они были не в лучшем состоянии, чем замок: время и непогода оставили свои следы на позолоте, бархатных занавесках и кожаной упряжи. У некоторых сгнило одно-два колеса, и их кузова наклонялись под причудливыми углами. А несколько валялось на боку. Между спицами колес вырос высокий бурьян.

Шарм протянул трубу Энн:

– Поглядите на вон те две кареты.

Энн поднесла трубу к глазу. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что кареты эти опрокинулись не сами собой. Все колеса были у них на месте, а по деревянным кузовам тянулись длинные параллельные царапины. Верх одной был сорван с огромной силой, оставив торчать расщепленные распорки. Было ясно, что какой-то могучий зверь разломал карету, будто панцирь краба.

– Что нам делать?

– Держать ухо востро.

– Как? Мы пойдем дальше?

– Вы можете вернуться, если хотите.

– Если вы идете туда, то и я пойду.

– Отлично. – Шарм на пару дюймов вытащил меч из ножен и подушечкой большого пальца проверил наточенность лезвия. – Только пропустите Венделла вперед. Он нужен мне рядом со мной.

Венделл и Энн бочком поменялись местами, и все трое начали спускаться вниз по дуге: принц впереди, за ним Венделл, за Венделлом Энн. Спуск был чуть более коварным, чем подъем, так как лед начинал подтаивать и покрылся водяной пленкой, усиливающей скольжение. Тем не менее они достигли земли без неприятных происшествий и со льда ступили в прохладную сочную траву высотой по колено. Принц сразу направился к дверям замка.

– А как же дракон? – спросила Энн.

– Возможно, он внутри. Будь он снаружи, мы его увидели бы.

– Но если он внутри, то не следует ли нам быть снаружи?

– Нет. Нам следует быть внутри, а дракону – снаружи. К несчастью, слишком много дверей выломано, а окон разбито, и не допустить его внутрь возможности нет. А потому от этой стратегии нам никакой пользы не будет.

– И вы всерьез намерены сразить его без коня и копья?

– Знаете, не будем забегать вперед. Сначала просто оглядимся.

Парадная дверь была отперта. Шарм прижал ладонь к створке и слегка нажал. Сохранившаяся петля взвизгнула. Он отдернул руку, повернулся к своим спутникам и приложил палец к губам. Энн и Венделл кивнули. Принц проскользнул внутрь через полуоткрытую створку. Он подождал, пока Венделл и Энн не присоединились к нему.

Вестибюль прекрасно сохранился, хотя все в нем покрывал густой слой пыли. Энн ожидала увидеть завесы паутины, осиные гнезда, крысиный помет, следы мышиных зубов на портьерах и гобеленах. Однако хотя мебель и прочее пострадали от времени, местная фауна их практически пощадила. Она шепнула Шарму: