Текст книги "Рождественские розы"

Автор книги: Джон Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кристофер Джон
Рождественские розы

Джон Кристофер

Рождественские розы

Перевод с англ. В.Лимановской

Автопилот превосходно произвел посадку. Я не сводил глаз с его циферблата в течение всего времени и видел, что стрелка ни разу не отклонилась больше чем на четыре деления. Для такого старого корабля, как наш "Аркленд", это было хорошо – мне случалось производить посадку на Землю и при отклонении стрелки на семь делений. Но никогда я не чувствовал себя при этом плохо. Молодой Стенвей выскочил из своего гамака раньше, чем амортизаторы прекратили работать. Я продолжал лежать. И он наклонился ко мне, улыбаясь.

– Вставай, Джо, – сказал он. – Что, о пенсии мечтаешь?

Я поднялся рывком и, шутя, так толкнул его, что он оказался опять в своем гамаке. Мы снова ощущали нормальное земное притяжение; во всем теле в мускулах и костях – чувствовалась какая-то правильность. Такое чувство знакомо всем, кто хоть на небольшой период покидал Землю. Мне было приятно чувствовать себя все еще крепким и здоровым, несмотря на большой срок работы на межпланетных магистралях.

– Итак, мы в Вашингтоне, – снова сказал Стенвей, – какой сегодня день?

– Не так быстро, детка. Откуда мне знать, какой сегодня день? Я ведь здесь только гость и ненадолго.

Он улыбнулся, слегка покраснев, и подошел к многократному календарю, перелистал его с нахмуренным лицом.

– Пятница, – сказал он наконец. – Послушай, Джо, если у нас уйдет больше 14 дней на подготовку к отлету, мы отпразднуем здесь Рождество.

– Если у нас уйдет больше 10 дней на подготовку к отлету, – ответил я, – правление компании в полном составе покончит жизнь самоубийством. Что тебя беспокоит? Ты получишь пудинг с изюмом и в Луна-Сити.

Он криво усмехнулся в ответ и поспешно вышел. Мне было немного жаль его. Он меньше года находился на службе у компании и еще не привык к нашим порядкам. Возможно, что он считал некоторых из нас слишком жестокими, но мы не делали ему поблажек, считая, что так он привыкнет быстрее. Я отправился повидаться с Луи. Он работал на межпланетных магистралях всего на два года меньше меня, и мы оба служили на "Аркленде" с момента его вступления в строй, что было 8 лет тому назад. Но мы почти не видели друг друга, так как работали в разных сменах и почти на противоположных концах корабля. Я застал его в хлопотах – он прихорашивался.

– Хелло, Джо, – сказал он. – Ты все еще с нами?

– Почему бы и нет? – ответил я. – Юным бываешь только раз в жизни.

– Заимствованное время, – промолвил он. – Всего только заимствованное время.

– Луи, – попросил я его, – сделай кое-что для меня.

– Все незначительное.

Он положил щетку для волос и начал припудривать свое лицо, чтобы скрыть красноту, говорившую о том, что он находился в безвоздушном пространстве. Этого я не понимал. Краснота на лице выделяла тебя из общей массы людей, говорила о том, что ты межпланетник, но кто бы стал стыдиться этого?

– Ты будешь руководить погрузкой для следующего рейса? – спросил я.

Втирая пудру концами пальцев, он утвердительно кивнул.

– Я хочу погрузить кое-что на борт, – сказал я.

– Это "кое-что" каких размеров? – спросил Луи. Я пожал плечами:

– Около пяти футов в длину. Возможно, три фута в обе стороны в ширину, самое большее. Но оно немного сожмется.

Луи поднял подбородок и куском черного бархата слегка провел по всему лицу.

– Как насчет здания Пентагона, если тебе нужен сувенир? – сквозь зубы проговорил он. – Слушай, Джо, ты знаешь наши порядки. Ты знаешь стоимость межпланетных грузоперевозок. Ты знаешь, что каждая четверть унции груза на учете. Что же ты хочешь взять на борт?

– Это для старого Ганса. Я хотел привезти ему рождественскую елку.

Минуту Луи помолчал. Он хорошо втер пудру, но под ней все равно виден был узор красноты на лице.

– Хорошо. Привези ее сюда в ночь перед взлетом. Я сделаю это для тебя.

– Спасибо, Луи, – сказал я. – Кстати, когда мы летим? Они сказали тебе это?

– Девятнадцатого. А теперь отправляйся и гуляй девять дней. Не забудь завтра медицинский осмотр.

Я пристально взглянул на него, но он снова занялся своим лицом. Медицинские осмотры были обычаем и производились всегда между восемнадцатью и двадцатью четырьмя часами после посадки. Доктора знали или, во всяком случае, говорили, что знают, зачем они проводятся.

"Аркленд" приземлялся в Вашингтоне каждый пятый рейс. Я знал места, где можно отдохнуть, и пошел по обычному своему маршруту. Прошло два дня, прежде чем я зашел в контору компании. Она занимала целый квартал на бульваре Рузвельта, который больше по площади, чем весь Луна-Сити. Отдел благосостояния находился на 32-м этаже. У меня кружилась голова, когда я смотрел из его окон.

Маленькая блондинка сидела за конторкой. Она встретила меня очень приветливо. Мне пришло в голову, что в следующий раз я смогу воспользоваться услугами благосостояния в начале отпуска.

– Помогите мне, – сказал я. – Я хочу кое-что купить.

Она слушала молча.

Я сказал:

– Да-а. Я хочу купить рождественскую елку.

Она удивилась и как-будто разочаровалась, но принялась тут же за дело. Просмотрев массу различных справочников, она нашла наконец то, что искала:

– Рождественские елки. Самые лучшие продаются в питомниках Ликлиф. Владелец м-р Клиф. Пятнадцать миль от города. Можете нанять вертолет на нашей крыше.

– Не говорите мне, что у этой вещи есть крыша, – пошутил я.

Она мило улыбнулась.

– Оставьте свободной неделю в следующем ноябре – я вернусь, – сказал я ей на прощание.

Вертолет доставил меня на место в течение 10 минут. Там, где он опустил меня, нельзя было догадаться, что на земле существует такое место, как Вашингтон. В одну сторону уходили ряды низких сараев и несколько оранжереи. С другой стороны были поля, покрытые различными растениями. Только глядя на этот простор, я осознал, что прошло более 10 лет с тех пор, как я последний раз выезжал за город в отпуске на Земле.

Из конторы позвонили м-ру Клифу, что я поехал к нему. "Хорошее обслуживание" было девизом компании. Он ждал меня, когда вертолет приземлился. Это был маленький круглый человек, на лице которого застыло выражение удивления.

– Майор Дэвис, я восхищен встречей с вами. Мы редко имеем возможность встретить межпланетников в наших местах. Пройдите и посмотрите мои розы.

Он был полон страстного нетерпения, и я позволил увлечь себя. Я не очень-то торопился вернуться в город. У него была оранжерея, полная роз. Я остановился в дверях. М-р Клиф сказал:

– Ну?

– Я забыл, какой они имеют запах, – сказал я.

Он гордо ответил:

– Это настоящая выставка! Такая выставка за одну неделю до Рождества! Взгляните на эту фрау Карл Друшки.

Это была белая роза исключительно красивой формы и с чудесным ароматом весны. Розы завладели мной. Я ползал повсюду вслед за м-ром Клифом, осматривая и ощупывая розы, вдыхая их аромат. О времени я вспомнил, когда начало темнеть.

– Я приехал купить рождественскую елку, – сказал я.

Мы нехотя ушли из розария. М-р Клиф спросил:

– Рождество на Земле для разнообразия?

Мне понравился м-р Клиф. Я ответил:

– Нет, Луна-Сити. Это кое для кого там.

Он ждал продолжения моего рассказа.

– Для парня по имени Ганс, – сказал я. – Он почти сорок лет находится в Луна-Сити. Он родился в маленькой деревушке в Австрии. Эта деревушка расположена в горах, вокруг все заросло сосновым лесом, и снег лежит на деревьях зимой. Он очень тоскует по дому.

– Почему же он не возвращается?

Очень неприятно узнавать, что люди ничего не знают о жизни, которую ты ведешь, хотя я думаю, что ругать их за это нельзя.

– Доктора запретили ему. У них это называется накопленным напряжением. Дело в том, что при посадке да и при взлете корабля человек испытывает повышенную нагрузку. Эта нагрузка бывает различна и зависит от планеты и величины корабля. Самая большая нагрузка бывает на Земле.

Я замолчал, вдыхая полной грудью этот чудный воздух.

– Надо обладать хорошим здоровьем и быть физически развитым, продолжал я. – Но даже и при этих условиях с течением времени нагрузки сказываются, главным образом, на сердце. Врачи предупреждают, когда оно начинает давать перебои. Получив такое предупреждение, можно уйти со службы на пенсию. Но немногие поступают так. Чаще и после предупреждения мы продолжаем свою службу, потому что служба межпланетника – это как запой трудно оторваться. И вот...

– И вот... – повторил м-р Клиф.

– За первым предупреждением бывает второе и последнее. После каждого рейса все межпланетники проходят медицинское освидетельствование. И вот после одной из таких проверок врачи говорят: "Нет". Спорить и возражать бесполезно – больше межпланетника к кораблю не допускают. Врачи говорят, что следующий взлет убьет человека, но проверить это еще никому не удавалось после этого просто не пускают на корабль.

– Они весьма предусмотрительны, – сказал м-р Клиф.

– Да, очень, – с горькой усмешкой ответил я.

– Особенность этой предусмотрительности в том; что медицинские осмотры устраиваются после каждой посадки. Ганс получил свое последнее предупреждение в Луна-Сити.

М-р Клиф наклонил голову и понюхал красную розу в петлице пиджака.

– Сколько лет прошло с тех пор?

– Ганс уже старик. Ему более семидесяти лет. Чаще всего первое предупреждение получают в возрасте около 30 лет. Ближе к сорока.

– А велик ли этот Луна-Сити?

– Это общеизвестно и написано во всех справочниках. Пара кварталов в длину и квартал в ширину. Он также частично расположен под поверхностью.

– Это ужасно, – тихо промолвил м-р Клиф. – Сорок таких лет. Ни деревьев, ни птиц... – И молодые люди знают об этом и все же рискуют? Я не могу этому поверить.

– Вам не понять этого, м-р Клиф, – сказал я. – В этой жизни есть что-то притягивающее. Иногда между первым и вторым предупреждениями проходит больше пяти лет. У одного парня прошло десять. И всегда есть возможность совершить еще один рейс, прежде чем осядешь окончательно. К тому же межпланетников, которые быстро уходят, не берут на службу. И всегда есть возможность оказаться счастливчиком и получить последнее предупреждение здесь, на Земле.

Он деликатно спросил:

– Когда вы получили ваше первое предупреждение, майор Дэвис?

Я покраснел:

– Три года назад. Ну и что же? Так вот, как быть с рождественской елкой, м-р Клиф?..

– Я покажу вам, – ответил м-р Клиф. – Примите эту елку как подарок от меня. Пожалуйста. Я прошу вас.

– Спасибо, м-р Клиф. От меня и от Ганса.

– Я имею несколько акций Лунных Копей, – он задумался. – Сорок лет...

Он провел меня к елям, и аромат роз сменился сильным запахом свежей сосны, запахом, который напомнил мне детство и каникулы на озерах.

– Я подумал, майор Дэвис, и хотел бы сделать вам предложение, которое, возможно, заинтересует вас...

Я не видел Луи при погрузке дерева на борт корабля; один из его ребят помог мне. Поблизости не было видно никаких признаков полицейской службы компании, и я догадался, что Луи отвлекает их внимание от корабля, занимая игрой в покер в ночной дежурке. Я также подумал, что Луи, вероятно, обыгрывает их, так как не в его привычках быть в проигрыше. Луи я увидел только в конце моей второй вахты в рейсе. Экран радара был на редкость чистым – в это время года метеоров почти не встречалось. Луи лежал перед радаром, читая "Трех мушкетеров".

– Я вижу, что я сильно промахнулся, став штурманом. Неужели тебе еще платят за это?

Луи знал, что я говорю это шутя. Он улыбнулся в ответ:

– У меня слабое сердце. Разве ты не знал?

Я бросил ему сигарету.

– Спасибо за то, что помог погрузить крошку на борт. Как тебе удалось провести их?

Он покачал головой:

– Я не открываю своих секретов. Послушай, если ты неточно проложил курс, мы можем угодить на Солнце вместо Луны. Риск велик.

– Не волнуйся, мой курс точен. Более точный курс, чем этот, я проложу только один раз. В следующий рейс я проложу точнейший курс. Луна – Земля. Это будет мой последний курс. После этого тебе не придется беспокоиться о точности моей прокладки.

– Я рад слышать это, Джо, – сказал Луи. – Я никогда не сомневался в том, что ты примешь разумное решение. Я сам выйду из игры после первого же намека. Так я решил.

– Да, – сказал я. – Я действительно ухожу.

– Ты будешь скучать по своему делу, но это пройдет. А чем ты займешься?

– О, я буду жить за городом, Луи. В питомнике. Буду разводить самые различные виды растений. Елки и хризантемы, нарциссы и розы на Рождество. И Луна не будет для меня чем-то необходимым. Я не буду скучать по ней.

– Ты счастливчик, Джо. Ты просто счастливчик.

Мы совершили удачную посадку, но снова, как иногда раньше, я почувствовал долгую острую боль в груди, как будто мое сердце и легкие были связаны веревкой, и кто-то закручивал ее все туже и туже. Но через несколько минут все это прошло, и я вскочил с гамака, ощущая легкость и стремление двигаться, как всегда на Луне. Не теряя лишнего времени, я вскочил через главный люк. Я искал старого Ганса среди встретивших нас, но его нигде не было видно. Увидев Португальца, который держал винную лавку, я окликнул его:

– Португалец! Где Ганс? Я привез ему кое-что.

Он подошел, легко переваливаясь с боку на бок: Глядя на его грузную фигуру, я почти понимал, почему он обосновался в Луна-Сити. Он пожал плечами, одновременно поднимая руки и брови.

– Слишком поздно, – сказал он. – Ганс скончался сразу после полуночи.

На Луне нет ничего лишнего. Нет там и грунта, в котором можно выкопать могилу. Когда люди умирают там, их тела держат до наступления ночи. Ночью тело умершего грузят на вездеход и отвозят к какой-нибудь отдаленной расщелине в древних скалах. С восходом солнца во мху, которым покрыты скалы, оживают мельчайшие лунные насекомые. Густой тучей они оседают на трупе – и вскоре расщелина снова пуста.

Португалец вел вездеход. Луи и я сидели сзади, а между нами лежало тело старого Ганса, покрытое простыней. Мы сидели молча, в то время как вездеход, гремя металлическими гусеницами, трясся на хаотических нагромождениях гранита и застывшей лавы. Мы все думали о Гансе, которого любили, думали о том, что он уже освободился от своего вынужденного заключения в Луна-Сити, и не его смерть ввергла нас в молчание. Вокруг все было мертво, и эта окружающая нас безжизненность подавляла.

Португалец остановил вездеход на гребне возвышенности на полпути между Луна-Сити и кратером Келли. Это место использовалось как кладбище. Поверхность планеты была здесь изрезана глубокими трещинами – следами какой-то древней катастрофы. Мы закрепили маски наших костюмов и вышли из вездехода. Вдвоем с Португальцем мы вынесли старого Ганса. Опустили его осторожно в широкую и глубокую расщелину. Я повернулся, чтобы идти к вездеходу. Луи шел к нам, неся рождественскую елку. Ее ветви были покрыты каплями воды, которая моментально замерзла, повиснув сосульками. Дерево выглядело так, как будто было выставлено в центре витрины универмага. Это показалось бы хорошей мыслью там, в Луна-Сити, но здесь не подходило к окружающей обстановке.

Мы укрепили елку в скалах. Португалец прочел молитву, и мы пошли назад к вездеходу, радуясь возможности снять маски и закурить. Через передний иллюминатор было видно дерево, зеленое с белым на фоне немого черного кратера Келли. Прямо над нашими головами повисла Земля. Я ясно различал очертания Италии, но дальше к северу любимая Австрия Ганса была скрыта от нас густыми декабрьскими облаками. Мы молчали. Потругалец погасил свою сигарету и повел вездеход назад к Луна-Сити. Поставив вездеход в гараж, Португалец снова подошел к нам. Он обнял нас за плечи:

– Пойдемте, ребята. Выпьем за спасение души старого Ганса.

– Сначала медицинский осмотр, Португалец, – сказал Луи. – Мы зайдем к тебе потом. Подогрей рому.

Он ушел, и мы направились к зданию администрации. Все уже прошли комиссию, и каждого из нас уже ждал доктор. После осмотра мы сидели в приемной и ждали, пока нам выдадут наши карты. Наконец в динамике раздалось: "Майор Грейвс. Эскадра Эндерби. Карточки готовы".

Луи получил первым свою карту. Он посмотрел на большую голубую звезду первое предупреждение – и улыбнулся:

– Мы выйдем из игры в одной упряжке, Джо. Для тройки не достает еще одного партнера.

Я молчал. Я увидел свою карту, прежде чем врач дал ее мне. Я видел красную звезду на ней, а их я видел слишком много, чтобы не знать, что это значит. Это была отметка изгнания, это было начало истории, подобной той, конец которой мы засвидетельствовали у кратера Келли под дразнящим земным шаром. Я сказал:

– Это мой последний рейс, доктор. Когда мы сядем в Антверпене, я уйду со службы.

Он покачал головой:

– Я очень сожалею, майор.

– Мне все равно, мои шансы один против миллиона, доктор. Я беру всю ответственность на себя и готов оставить письменное свидетельство.

– Ничего не выйдет, майор. Вы знаете правила. Мы не можем позволить вам совершить самоубийство.

Я знал, что споры не помогут. Луи ушел. Мы все так поступали, когда кто-нибудь получал красную звезду. У меня было достаточно времени, чтобы разглядеть доктора. Он был очень молод и не выглядел счастливым. Я догадался, что ему не приходилось вручать раньше красную звезду. Я посмотрел ему в глаза, и он отвел их в сторону.

...С самой высокой точки в Луна-Сити я люблю смотреть в небесный свод. По ночам я вижу звезды и нежно светящуюся Землю. Дальше, к западу, Сириус сверкает над кратером Келли. Я смотрю так часами, и мне кажется, что я чувствую запах роз.