Текст книги "Открытия, которые изменили мир. Как 10 величайших открытий в медицине спасли миллионы жизней и изменили наше видение мира"
Автор книги: Джон Кейжу
Жанр:
Медицина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Веха № 6
Соприкосновение двух миров: холистический подход к медицине
Врач должен знать об устройстве природы и охотно учиться, если хочет хорошо выполнять свои обязанности… Каким делают человека употребленные пища и питье, каковы его привычки в целом и какое воздействие все это оказывает на каждого человека в отдельности.
Гиппократов сборник, «Древняя медицина», 420–350 гг. до н. э.
Не требуется много усилий, чтобы соединить философию Анаксагора с холистическими взглядами, лежащими в основе медицины Гиппократа. Согласно некоторым свидетельствам, вскоре после того, как Гиппократ встретил Анаксагора в древнем городе Милете и познакомился с теорией философа о материи и бесконечности, он стал развивать свою теорию: состояние здоровья человека неразрывно связано с тем, что его окружает. Правдива эта история или нет, она указывает на важнейший постулат, лежащий в основе Гиппократовой медицины. Его можно найти в конкретных лечебных предписаниях, оставленных Гиппократом, и в общих рассуждениях о медицине и сохранении здоровья. Он отмечает важность внутреннего мира, собственного тела человека, или «конституции», и внешнего мира, окружающей среды. Кроме того, он указывает и на то место, где эти два мира соприкасаются.
Где же? С точки зрения пациентов, имеющих определенный контроль над своим здоровьем, есть по меньшей мере три точки, где внутреннее (их тело) встречается с внешним (миром извне): пища (диета), движения (физические упражнения) и воздух (дыхание). Излагая свои холистические взгляды на медицину, Гиппократ часто обращается к этим факторам. Но, конечно, независимо от того, какой из них он обсуждает в каждый конкретный момент, общая цель в том, чтобы с их помощью восстановить равновесие.
Например, в тексте «О диете I» Гиппократ замечает, что врач должен учитывать не только индивидуальную конституцию пациента, но и роль пищи и упражнений в его жизни.
Тот, кто намерен правильно писать о диете, должен прежде всего приобрести знания и рассуждения о природе человека в целом… и о влиянии, которое имеют вся пища и питье, что мы употребляем… Но одна лишь пища не может поддерживать в человеке здоровье, если он пренебрегает упражнениями. Ибо пища и упражнения, обладая противоположным действием, вносят общий вклад в поддержание здоровья.
В других сочинениях Гиппократ, в духе своего времени, рассматривает диету как один из способов лечения наряду с лекарственными препаратами и кровопусканием. Например, в книге «О диете II» он перечисляет различные качества продуктов, а в книге «О древней медицине» обсуждает бесчисленные «силы» пищи.
Кроме того, Гиппократ часто пишет о важности воздуха и дыхания. В трактате «О дыхании» он замечает: «Все деяния человека имеют начало и конец, ибо жизнь полна перемен, одно лишь дыхание продолжается для всех смертных существ непрерывно». В другом сочинении он добавляет: «Воздух питает рассудок… ибо все тело соотносится с рассудком в той же степени, в какой он соотносится с воздухом… Когда человек делает вдох, воздух прежде всего достигает мозга, затем распространяется по всему телу, оставив в мозге свою суть и тот рассудок, которым он обладает».
Теории Гиппократа об окружающей среде сложно подтвердить, даже имея в распоряжении всю мощь технологий XXI века, но в его концепциях ощущается зерно холистической истины. Он разъясняет ключевую роль времен года в состоянии человека, а также утверждает, что важную роль играют местность, преобладающие в ней холодные или теплые ветры, свойства воды и даже то, в каком направлении обращен город. В сочинении «О воздухе, водах и местностях» он пишет следующее:
Приехав в незнакомый город, врачу следует рассмотреть его положение относительно ветров и восхода солнца… он также должен изучить со всевозможным тщанием природу воды: пьют ли жители города воду мягкую и болотистую, или сходящую с высоких каменистых гор, или солоноватую, вызывающую запоры.
Наконец, следует заметить, что, несмотря на все сказанное о рациональном подходе Гиппократа к медицине и развенчание им сверхъестественных сил как причины возникновения болезней, он вовсе не был атеистом. Из уважения к традициям своей семьи – потомственных жрецов Асклепиона, или прислушиваясь к интуиции, на основе которой он строил и другие свои теории, Гиппократ продолжал считать участие высших сил необходимым условием хорошего здоровья.
Таким образом, хотя немногие сегодня до конца осознают значение вклада Гиппократа в медицину, мы не должны забывать, что он первым предложил уникальный холистический подход к врачеванию. Фактически его взгляды включали те элементы, которые мы сегодня относим к западной и восточной медицине. Особенное значение он придавал следующим факторам.
1. Рациональное мышление и естественные причины заболеваний.
2. Индивидуальные причины здоровья и болезни.
3. Роль диеты, упражнений и окружающей среды.
4. Ценность этики и сострадания.
5. Уважение к высшим силам.
Гиппократ вчера, сегодня… и завтраПациенты стали безликими… Они выздоравливают в помещениях, которые похожи на кабину космического корабля…
Константин Орфанос, 2007 г.
Хотя Гиппократ покинул этот мир около 23 столетий назад, его труды – коллективные сочинения и учение, благодаря которому мы приписываем ему честь «изобретения медицины», – в XXI веке по-прежнему актуальны. Студенты-медики повторяют клятву, названную в его честь; врачи и хирурги превозносят его анатомические и клинические наблюдения; множество людей черпает вдохновение в его работах.
И все же…
Тем, кто не видит (или почти не видит) связи между древней и современной медициной, можно предложить подумать тщательнее о том, где мы находимся сегодня и куда направляемся. На открытии медицинской конференции, состоявшейся недавно на греческом острове Родос, один врач выступил с лекцией, в которой представил обзор истории и достижений Гиппократа. Он заметил, что после расцвета греческой и римской медицины и после того, как в средние века эти знания благодаря арабским ученым вернулись на Запад, медицина стала меняться. В следующие 400 лет, от Возрождения до урбанизации, индустриализации и молекуляризации медицины в XIX и XX веках, фокус медицины сместился. От рутинной заботы и облегчения страданий отдельных больных врачи перешли к высоким технологиям, экономике и бизнес-ориентированному администрированию.
«Пациенты стали безликими, – замечает Константин Орфанос в своем обращении 2006 г. к Европейской академии дерматологии и венерологии. – Хирургическое вмешательство теперь представляет собой рутинную процедуру с определенным кодовым номером, чрезвычайные случаи решаются, и пациенты выздоравливают в помещениях, которые похожи на кабину космического корабля, напичканную высокоточной электроникой…»
По мнению многих, чтобы предотвратить индустриализацию медицины и превращение ее в чистый бизнес, нам нужно обратиться к далекому прошлому, традициям врачевания, которые возникли давным-давно на маленьком острове в Эгейском море. Возможно, нам поможет переосмысление высказываний и сочинений человека, чья врачебная практика была по-настоящему холистической и включала не только рациональность и клиническое наблюдение, но и этику, сострадание и даже веру в высшие силы.
Гиппократ наверняка не стал бы обесценивать невероятные завоевания медицины последних четырех столетий. Но, возможно, он посоветовал бы нам сбавить темпы в погоне за прогрессом и обратиться к философии, которая привела его самого к прорыву, обусловившему существование современной медицины. Он мог бы предложить нам внимательнее взглянуть на вещи и присмотреться к концепции, которую открыл для себя и своих последователей, – концепции соприкосновения внутреннего и внешнего миров, где болезнь и здоровье находятся в идеальном равновесии.
Глава 2
Как холера спасла цивилизацию: открытие санитарии
Крупнейшая речная дельта мира – широко раскинувшийся лабиринт заболоченных солончаковых протоков с берегами, поросшими высокой травой и мангровыми лесами. Образованная слиянием Ганга и Брахмапутры, она занимает 104 тыс. км2 на территории южного Бангладеша, захватывает небольшую часть Индии и впадает в Бенгальский залив. Дельта Ганга не просто огромна. Это один из самых плодородных регионов мира. Здесь буквально кипит жизнь, принимающая самые разные формы: от микроскопического планктона до сомов, выбирающихся из воды на берег; от попугаев, питонов и крокодилов до исчезающих бенгальских тигров. В 1816 г. здесь встретились и заключили стратегический союз две менее экзотические формы жизни, чья деятельность вскоре разрослась до смертельно опасных масштабов. За 15 лет они унесли жизни сотен тысяч человек, прокатились по Индии, отдельным территориям Китая и России, и устремились в Европу. В октябре 1831 г. они прибыли на северо-западное побережье Англии и начали быстро завоевывать новые территории…
* * *
25 декабря 1832 г. Джон Барнс, житель деревни, расположенной в 322 километрах севернее Лондона, получил худший рождественский подарок в истории человечества. Ему прислали коробку из дома сестры, проживавшей в 35 километрах от него, в Лидсе.
Барнс открыл коробку. Она не была похожа на рождественский подарок, и не ясно, догадывался ли Барнс, что найдет внутри. Там лежала одежда его сестры, умершей две недели назад. У нее не было детей, поэтому одежду аккуратно сложили и отослали Барнсу. Может быть, он взял какие-то вещи в руки и рассматривал их пару минут, с нежностью вспоминая, как последний раз видел в них сестру на семейном празднике. Может быть, его жена приложила к себе одно из платьев, чтобы посмотреть, будет ли оно ей впору. Так или иначе, прежде чем сесть ужинать, оба заметили кое-что странное: одежда была не выстирана. К тому времени, как они закончили ужин, ничто не могло предотвратить дальнейшего развития событий.
На следующий день у Барнса начались сильные спазмы и диарея. В следующие два дня она становилась все сильнее. На четвертый день Барнс умер.
Вскоре после этого такая же болезнь поразила его жену. Эту новость передали ее матери, живущей в одной из соседних деревень, и та поспешила к дочери на помощь. Жена Барнса выжила, а ее матери повезло меньше. Она провела два дня с дочерью, стирая ее белье, затем отправилась домой. Ей нужно было пройти всего несколько километров, но по дороге она упала, и ее отнесли в деревню, где ее ждали муж и вторая дочь.
Через два дня мать, ее муж и вторая дочь были мертвы.
В каком-то смысле в этих смертях не было ничего загадочного. Местные врачи установили, что семью поразила холера, которая уже год свирепствовала в Англии. С другой стороны, в них не было ничего, кроме загадок. Как болезнь могла так стремительно и безжалостно уничтожить две семьи, если до этого ни в одной из деревень не было ни одного случая холеры? Даже установив, что Барнс получил нестираные вещи сестры (умершей от холеры), никто не догадался, в чем дело. Ведь в те времена все прекрасно знали, как распространяется недуг. До открытия болезнетворных бактерий оставалось несколько десятков лет, и люди были уверены, как столетия назад, что большинство болезней вызывает вдыхание миазмов – невидимых частиц, которые выделяют разлагающиеся органические вещества. Источником миазмов могло стать что угодно: от стоячей воды и сырой почвы до мусорной ямы, открытой могилы и извержения вулкана.
Но один просвещенный врач того времени, услышав историю Барнса, все же понял ее истинное значение. И хотя уважаемые медики еще полвека упрямо отвергали теорию Джона Сноу, он в конце концов не только оказался прав, но и сыграл ключевую роль в одном из величайших медицинских прорывов в истории.
Промышленная революция: инновации, новые профессии – и торжество грязи
В 1832 г. город Лидс, как и многие города Европы и США, ощутил на себе все неоспоримые плюсы и не менее очевидные минусы промышленной революции. Всего за пару десятилетий идиллические пастбища, бескрайние холмы и леса сменились суровыми пейзажами, расчерченными на квадраты кирпичными громадами прядильных и ткацких фабрик, чьи высокие трубы выпускали облака густого дыма в небеса новой урбанистической эпохи. Стремительный рост промышленности создавал новые рабочие места и приносил больше денег. Но в города в поисках заработка хлынуло множество людей – огромное множество. Всего за 30 лет население Лидса увеличилось более чем вдвое, создав невиданные до тех пор жилищные проблемы. Тысячи рабочих с семьями ютились в крошечных комнатках набитых битком домов в перенаселенных кварталах.
Если вам тревожно думать о том, какую нагрузку на городскую инфраструктуру создает подобный рост, попробуйте представить себе, к чему он привел в те времена, когда никакой городской инфраструктуры не существовало. До Великой индустриальной революции экскременты и бытовые отходы из жилых домов и организаций столетиями сбрасывали в ямы на заднем дворе, в ближайший тупик или прямо на улицу. Оттуда их периодически удаляли золотари или сборщики мусора, которые затем продавали отходы фермерам в качестве удобрения или корма для свиней, коров и других домашних животных. Но на фоне взрывного роста городского населения в начале XIX века предложение быстро превысило спрос. Улицы, переулки и выгребные ямы оказались переполнены и уже не могли удержать в себе нечистоты.
По словам одного встревоженного чиновника, исследовавшего санитарные условия в Лидсе в то время, «уровень улиц значительно поднялся благодаря утрамбованной золе и отходам… грязная вода ручьями течет по улицам и затекает под двери домов бедняков, которым не приходит в голову жаловаться на это; отхожие места перегружены нечистотами и непригодны для дальнейшего использования…». Нередко содержимое переполненных выгребных ям поднималось и просачивалось сквозь доски пола в доме или проникало в расположенные поблизости водосборные резервуары и частные колодцы, откуда брали питьевую воду.
Общественная система водоснабжения была немногим лучше. В одном из отчетов сообщается, что река Эйр, источник питьевой воды для жителей Лидса, «несет содержимое 200 частных ватерклозетов (туалетов) и множества общественных сточных труб, мертвых пиявок и использованные бинты из больницы, мыло, синюю и черную краску, свиной навоз и разлагающиеся останки всевозможных животных и растений».
Таким было положение в мае 1832 г., когда холера прибыла в Лидс и забрала первую жертву – двухлетнего ребенка ткачихи, проживавшей в «маленьком грязном тупике, населенном бедняками». В следующие 6 месяцев (притом что никто не понимал, что это за болезнь и как от нее уберечься) холера унесла еще 702 жизни. В следующем году, до того как вспышка заболевания пошла на спад, в Англии погибло 60 тыс. человек. Врачи и представители власти прикладывали лихорадочные усилия, пытаясь обнаружить невидимого врага и положить конец его преступлениям, но в следующие 35 лет разразились еще три эпидемии, унесшие более 100 тыс. жизней.
Однако задолго до начала эпидемии один не слишком любезный адвокат начал подготовительную работу, которая помогла положить конец разбушевавшейся болезни и потере человеческих жизней. Эдвин Чедвик отличался крутым нравом и не пользовался любовью современников, но он, как и Джон Сноу, сыграл ключевую роль в величайшем медицинском прорыве в истории.
* * *
Если спросить у людей, какое из достижений медицины за прошедшие 200 лет они считают самым важным, они ненадолго нахмурятся, а потом предложат вполне разумные и обоснованные версии: антибиотики, вакцины, рентгеновские лучи и даже аспирин. Читатели British Medical Journal, которым недавно задали этот вопрос, в основном ответили так же, но добавили и несколько удивительных вариантов: оральная регидратация, кровать с железным каркасом и салютогенез[3]3
Направление исследований, занимающееся изучением источников физического и душевного здоровья человека (от лат. salutis – «здоровье» и греч. genesis – «происхождение»). Прим. ред.
[Закрыть]. Но когда BMJ обработал ответы более 11 тыс. читателей по всему миру, оказалось, что одно медицинское достижение далеко опережает все остальные – санитария.
Санитарией называют создание здоровой окружающей среды: подачу чистой воды, безопасную утилизацию отходов и другие гигиенические мероприятия. Возможно, с технической стороны санитария не производит такого сильного впечатления, как вакцина от полиомиелита или компьютерная томография. Но можно утверждать, что это действительно одно из самых важных медицинских достижений. После ее внедрения люди получили возможность не бороться с болезнями, а предотвращать их. Принципы санитарии могут показаться очевидными (большинство из нас учится пользоваться горшком еще в младенчестве), но на заре индустриальной эры невозможность обеспечить санитарию в широких масштабах привела к возникновению серьезной угрозы для будущего современных городов. Потребовалось несколько десятилетий, чтобы хотя бы задуматься о разумном решении этой проблемы, и еще несколько десятилетий, прежде чем решение было найдено и воплощено в жизнь.
В развитие санитарии внесли свой вклад многие, но два человека, благодаря своим уникальным озарениям и достижениям, занимают среди них особое место. В истории Джона Сноу и Эдвина Чедвика есть кое-что общее – бесконечные споры со скептически настроенными современниками, – но в остальном это были два совершенно разных человека. Сноу обладал, по свидетельствам очевидцев, «благожелательной натурой» и был «всегда открытым и приятным в обхождении», а адвокат Эдвин Чедвик считался «самым ненавистным человеком в Англии», которого «никто не мог бы обвинить в том, что у него есть сердце».
Тем не менее в 1830–1850-х оба работали над решением одной и той же проблемы, зародившейся на другом краю света, и пытались найти ответ на один и тот же вопрос: что убивает тысячи людей и как это остановить?
* * *
Болезнь нередко начинается с внезапного пробуждения среди ночи. В животе все бурлит, заставляя человека опрометью бежать в туалет. Оказавшись там, он быстро чувствует, как первоначальное облегчение сменяется тревогой. Водянистая диарея поначалу не причиняет особой боли, но вызывает беспокойство своей обильностью. Тело извергает жидкость с мощностью пожарного шланга. За один день человек может потерять более 9 литров жидкости. Напор так силен, что буквально смывает внутреннюю оболочку кишечника. Частицы ткани придают стулу характерный вид «рисового отвара». Вскоре появляются первые признаки смертельной опасности – обезвоживания: мышечные судороги, сморщенная синевато-лиловая кожа, запавшие глаза и заострившиеся черты лица, голос, упавший до хриплого шепота. Болезнь развивается так стремительно, что смерть может наступить уже через несколько часов. Но даже после смерти в водянистых выделениях продолжает кипеть жизнь, стремящаяся завоевать новые территории и ищущая новые жертвы…
Веха № 1
Первая эпидемия: урок из глубины угольной шахты
Зимой 1831–1832 гг. Джону Сноу было всего 18 лет, и он едва начал учиться медицине, когда его учитель-хирург дал ему незавидное задание. Юноша должен был отправиться в центр холерной эпидемии, угольную шахту Киллингворт близ Ньюкасла, чтобы помочь углекопам справиться со смертельной болезнью, от которой тогда не было ни лечения, ни спасения. Сноу неуклонно следовал инструкциям, и в конце концов его усилия принесли положительный результат: эпидемия среди шахтеров пошла на спад. Однако гораздо важнее то, что этот случай натолкнул его на мысль, которая затем привела его к первому судьбоносному озарению. Если холеру действительно вызывают миазмы, как болезнь распространялась среди шахтеров, работавших глубоко под землей, где нет ни сточных канав, ни болот, ни других источников вредоносных испарений?
Позже Сноу в подтверждение своей теории о том, что холеру вызывают не миазмы, а неблагоприятные санитарные условия, заметил следующее:
В шахтах не оборудованы отхожие места, экскременты рабочих лежат повсюду, и неудивительно, что кто-нибудь может испачкать в них руки. Углекопы проводят под землей по 8–9 часов, они берут с собой в шахту пищу и едят немытыми руками… Таким образом, стоит хоть одному из них подхватить холеру, и болезнь получает необычайно благоприятные условия для распространения…
После окончания первой эпидемии Сноу отправился в Лондон, где завершил медицинское образование и обратился к изучению совершенно другой проблемы – использования эфира для обезболивания пациентов при хирургических операциях. Его работа получила мировое признание – об этом мы поговорим подробнее в другой главе, – но он не забывал и о своем интересе к холере. Изучение свойств вдыхаемых газов только усилило его сомнения в том, что холеру вызывают миазмы. Однако после окончания первой эпидемии у него было недостаточно материала, чтобы развить свою теорию и доказать, что переносчиком холеры становятся водянистые кишечные испражнения больных.
Сноу не пришлось долго ждать новой возможности собрать больше сведений по этой теме. Но будет ли их достаточно?
