Текст книги "Дынный кризис"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Кит Ломер
Дынный кризис

1

– Джентльмены, – начал посол Оливорм и, сделав паузу, обвел взглядом всех подчиненных ему дипломатов по очереди. Все они сидели перед ним, за двенадцатифутовым конференц-столом, вырубленным из зумового дерева, приготовив остро очиненные карандаши и блокноты для записей. На их лицах было выражение такого внимания, что обращение к ним господина посла и его поднятая вверх рука выглядели риторическими жестами. – Друзья, – продолжил он столь дружелюбным тоном, что, казалось, предложит сейчас всем чокнуться высокими алюминиевыми кружками со знаменитым «Старым Английским». – Наше положение представляется мне необычным, а точнее – просто аномальным. Наша Миссия явилась в мир, не располагающий туземным населением и местным правительством, которому мы могли бы вручить наши верительные грамоты. И, несмотря на то, что я не впал в уныние и даже попросил сотрудников Политического отдела отразить это в посольской депеше, я вынужден признать, что в этом мире, несомненно, наблюдается своего рода вакуум власти общепланетарного масштаба. И тогда я принял следующее решение (подчеркну: весьма разумное решение): считать планету Фрум-93 частью земной собственности по праву открытия. А поскольку мы с вами являемся единственными должностными лицами и землянами здесь, то назначаемся правительством «де факто» этой планеты. Во главе со мной – королем. Впрочем, лучше употреблять слово «президент», ведь в душе я простой человек и не стремлюсь к величию. Поэтому прошу отныне обращаться ко мне просто: «господин президент». А вовсе не «Ваше Величество», как меня уже успели здесь прозвать. С вашей, очевидно, подачи, Маньян. Хотя, разумеется, мне глубоко симпатично ваше искреннее стремление подчеркнуть этим титулом высокий статус моего… то есть я хотел сказать, нашего правления, все-таки я полагаю, что соблюдение пусть внешней, но скромности в настоящее время будет залогом того, что нам удастся предупредить грубые насмешки в свой адрес со стороны вульгарных либералов и анархистов.

– Конечно, Ваше Вели… То есть господин пре… мм… Точнее, господин посо… Э-э… – вмешался в речь посла Хай Феликс, состоявший на должности пресс-атташе. Это был сурового вида пожилой человек с помятым лицом и такими же брюками. Он всегда выделялся в разговоре какой-то особенной циничностью тона, полагая, что это издалека выдает в нем старого мудрого газетного волка. Дело в том, что в молодости ему довелось побыть некоторое время редактором газеты, предназначенной для лиц, увлекающихся разведением домашней птицы. Происходило это в городке Сидорис штата Канзас.

Оливорм повернулся к пресс-атташе, а тот продолжил свою мысль:

– Все это вполне удовлетворит деревенщин там, в Секторе, но как насчет старика Флита и его ребят? Сейчас они преспокойненько заняли то, что, как уверяет меня полковник Хэппифью, называется прочной тактической позицией. Ведь они утверждают, что мы, земляне, осуществляем вторжение на «Новую Гроа»!

– Фантастическая чушь! Нет, какая наглость! – взорвался Оливорм. – Это заставляет меня среагировать сию же секунду и при помощи их же оружия – громких и голословных заявлений! Теперь-то уж ничто не мешает мне объявить, что само присутствие здесь гроасского персонала вовсе не отвечает необходимости иметь на планете свою дипломатическую миссию, а является грубым и открытым вмешательством в дела Земли, попранием земного суверенитета! – Уже тише посол добавил: – Разумеется, я уже предложил послу Флиту вручить мне свои верительные грамоты при первой же возможности.

– О, это правда? Ваше Вели… То есть господин прези… посол! – в волнении воскликнул пресс-атташе. – И что же он вам ответил?

– Не собираюсь утруждать себя повторением хулиганских реплик, – мрачно проговорил Оливорм. – Достаточно будет сказать, что он грубо отвергнул мои мирные предложения.

– Флит – не более чем типичный представитель всех этих пердунов с липкими ладошками. Гроасцы считают, что грубостью им удастся отхватить себе Фрум-93, – сурово проговорил Маньян. – А того не знают, что здешняя почва все равно непригодна для выращивания столь обожаемых ими дынь сорта «хуб»! Слишком мало песчаной земли…

– Давайте не будем все же допускать такой ситуации, когда в результате праведного негодования из наших уст будут срываться подобные, унижающие национальное достоинство противников, эпитеты! Бэн, это я вам говорю! – строго заметил Оливорм. – Да, да! Ведь это от вас приходилось слышать: «Ах, эти мерзкие пятиглазые твари с липкими ладонями!» От вас! От представителя Земного Дипломатического Корпуса! Организации, в основе которой лежит приверженность к демократическим свободам, терпимость! Организации, предназначенной для деятельности, направленной на процветание всех достойных и стремящихся к сотрудничеству рас вне зависимости от их биологического типа, который, согласен, нам может казаться диковинным и даже гротескным!

– Упреки не ко мне, шеф… Я хотел сказать, Ваше Величество… То есть Ваше Превосходительство, – быстро заговорил Маньян. – Что до меня, то я очень внимательно слежу за тем, чтобы эти пресмыкающиеся никогда не догадались о том, что я думаю о них на самом деле.

– Нет, Бэн, это невыносимо! – произнес Оливорм, используя тон Напускной Строгости Добродушного Человека, позаимствовав его из специального кодекса дипломатического этикета, где тот значился под номером 321-к. – Мало того, что вы не утруждаете себя надлежаще обращаться к своему повелите… то есть руководителю, который так великодушно к вам всегда относился! Но вы еще беззастенчиво оголяете перед нами свои ксенофобские взгляды! Взгляды, прямо противопоказанные лицам, профессия которых, к сожалению, в том и заключается, чтобы постоянно общаться с этими отвратите… Я хотел сказать, с этими отличными от нас представителями иноземного Разума. В самом деле, нельзя же так!

– М-да… Все оказалось даже хуже, чем я подозревал, – прошептал первый секретарь посольства Маньян через плечо сидевшему слева от него третьему секретарю Ретифу. – Я боялся, что нас позвали сюда для того, чтобы поведать об очередном тупике, в который забрели переговоры с гроасцами по вопросу о том, к сфере чьих интересов следует относить Фрум-93. Но, судя по выражению лица господина посла – вам-то не надо, конечно, напоминать, что это номер 927-д (Вторая Степень Встревоженности), – совершенно очевидно, что признаки бедствия еще более разрушительны! Настоящая катастрофа за столом переговоров еще, как видно, не наступила, но… Одним словом, готовьтесь, Ретиф, к самому худшему.

– Я уже готов, господин Маньян, – ответил Ретиф, зажигая палочку ароматных курений. – Все важные документы заменены мной в Секторе на фальшивки, а сами замаскированы под обертку для фруктов.

– Что ж, смейтесь, смейтесь, если не можете без этого, – резко проговорил Маньян. – Но мои инстинкты – а вам известно, насколько они натренированы – подсказывают мне, что вот-вот нам сообщат новости, которые похоронным звоном прокатятся по коридорам Штаб-квартиры Сектора. Хотите верьте – хотите не верьте.

– Вы полагаете, что там, – Ретиф поднял палец в потолок, – подумывают о том, чтобы урезать нам посольское содержание?

Услыхав такое, Маньян судорожно передернул плечами.

– Господи, умерьте скорее свое воображение, Ретиф! – прошептал он с волнением в голосе. – Но я готов биться об заклад и поклясться своим шутовским колпаком, что гроасцы сейчас серьезно надумали прервать с нами переговоры. Ситуация настолько близка к непоправимой, что осложнения могут вылиться в самые непредсказуемые формы, вот увидите! Короче, я думаю, что кое-кому вскоре придется довольствоваться должностью пониже сегодняшней.

– Полагаю, – продолжал тем временем Оливорм тяжелым голосом, – что не надо быть большим оптимистом для того, чтобы считать, что все вы – разумеется, отборный контингент из Земного Дипломатического корпуса, специалисты по вопросам Гроа, выдернутые из своих респектабельных департаментов для того, чтобы принять участие в Миссии на этой планете – отлично осведомлены о том, что в течение ухе полутора лет я и группа отлично подготовленных для словесных битв дипломатов находимся в тупиковом положении и конфронтации с гроасцами, время от времени являющимися на переговоры с вами под руководством посла Флита, этого невыносимого и неистового демагога! В настоящее время обсуждается судьба Фрума-93. О, этот желанный и идиллически прекрасный мир! Голубые лагуны! Ослепительно белые пляжи! Сказочные, кишащие дичью леса! Обширные и плодородные долины, не тронутые до сей поры механическим плугом! Залежи минералов! Кристаллы химически чистого угля весом в сотню фунтов! Да что уголь! Помните тот сорокафутовый слиток чистого золота 999-й пробы, преподнесенный в качестве подарка Пенсионному Фонду нашего Корпуса открывателем этого удивительного мира, сэром Найджелом Фрумом?! Это ли не богатство?! Кстати, надеюсь, мы все согласны с тем, что это был поступок редкого благородства и щедрости?

– с этими словами Оливорм извлек на свет огромную, всю в цветочках салфетку и поднес ее к лицу с тем, чтобы приложить к влажным, покрасневшим глазам. Посол думал сейчас о доблестном сэре Найджеле Фруме, подарок которого для сохранности лежал во чреве Фастианского банка.

– Мужайтесь, – прошептал Маньян неизвестно кому. – Начинается…

– Ох, Маньян! – проговорил Оливорм, воспользовавшись для выражения своих чувств соответствующим средством из кодекса дипломатического этикета, а именно модифицированным вариантом номера 203-с (Упрекающая Возвышенная Доброта). – Если у вас есть информация, которая, на ваш взгляд, представляет больше ценности чем то коротенькое сообщение, которое я сейчас делаю для нашего персонала, прошу вас, встаньте и поделитесь с нами, не стесняйтесь!

Маньян как-то весь подобрался, с трудом проглотил неизвестно как появившийся в горле комок величиной с теннисный мяч и разжал губы в гладенькой версии номера 217-ф (Величественная Уверенность, Подкрепленная Чувством Собственного Достоинства).

– Ладно, Бэн, – смягчившись, произнес Оливорм. – Только не надо экспериментировать с номером 217. Это слишком тонкий оттенок, который вам так никогда и не удавалось освоить, как я постоянно отмечал в своих ежеквартальных оценках ваших профессиональных способностей. А вы знаете, что на основе моего того или иного мнения в высоких сферах, – Оливорм ткнул большим пальцем в потолок, – извлекаются оргвыводы. Поэтому использование сейчас вами номера 217 мало было похоже на раскаяние младшего должностного лица в совершенной ошибке, выраженное в ответ на мягкий и оправданный упрек со стороны руководителя Миссии. Если бы на моем месте был кто-нибудь другой, боюсь, он расценил бы эту вашу улыбочку как оскорбление. Да, вот так вот! – Оливорм – руководитель Миссии, он же и заместитель министра иностранных дел Земли – черкнул что-то быстро в блокноте, лежавшем перед ним, и вновь устремил на беднягу выжидающий взгляд.

– О, что вы. Сэр! Вы подумали, что я открыто выразил свое презрение к саркастическому замечанию, выраженному высшим должностным лицом своему подчиненному публично?! – вскрикнул Маньян. – Я бы очень не хотел, чтобы у Вашего Превосходительства сложилось такое обо мне мнение!

– Остановитесь лучше сейчас, пока не брякнули что-нибудь похуже, господин Маньян, – тихо посоветовал ему Ретиф.

– А, ерунда, господин посол, – пропищал майор Фэйнтледи, младший помощник военного атташе, выделенный последним для участия в этом совещании. – Просто он что-то там рассказывал о том, что гроасцы хотят прервать с нами переговоры.

– Ага! Значит, была утечка! – прогрохотал Оливорм. – И я почти уверен… Да нет, я абсолютно уверен в том, что за всем этим стоите вы, Маньян! Ведь всем здесь прекрасно известна ваша неудержимая склонность участвовать во всех наиболее глупых предприятиях, которые компрометируют достоинство и высокий статус нашего Корпуса!

– Н-но, – заикаясь, проговорил Маньян. – Я только сказал, что у вас, возможно, к нам есть какие-то дурные новости… Клянусь господом богом, ни слова больше!

– А вот мне показалось, что я услышал что-то об урезании посольского содержания, – ввернул Фэйнтледи таким тоном, каким задиристый школьник спорит с учителем.

– Так, ну хватит, Маньян! – прогремел Оливорм, и его голос разорвался над столом заседаний, словно осколочная граната. – Если уж вы посвящены в вопросы, выходящие за рамки вашей сферы деятельности, особенно в те, от которых напрямую зависит успех нашей Миссии, – а это без сомнения оказывает сильное влияние на моральный климат в коллективе и… материальную сторону дела, – то уж вы будьте любезны не держать это при себе и поведать нам обо всем сейчас же, пока мы не заподозрили вас в том, что вы намереваетесь употребить эти данные без соответствующего разрешения и в корыстных целях!

– Насколько мне известно, сэр, – слабым голосом проговорил Маньян, – никакого урезания посольского содержания не предполагается… Да если бы и предполагалось, как я мог об этом узнать?!

– Давайте не будем сворачивать в сторону от сути дела и напяливать на себя маску наивности и невинности! – резко воскликнул Оливорм. – Ни для кого в Секторе давно не секрет, что вы принимали самое активное участие в целой серии удачных дипломатических акций, благодаря чему уже давно ходили бы в руководителях Корпуса, если бы не ваша знаменитая репутация укрывателя секретной информации! Нет, не думайте, что сейчас я хочу выяснить вопрос об урезании посольских фондов. Я хочу узнать подробнее о тех слухах о срыве переговоров, которыми вы торгуете тут!

– Вот это да, сэр! – сломанным голосом проговорил Маньян. – Значит, по-вашему, то, что я внимательно отношусь к действительно удивительной информации (которую получаю, кстати сказать, при активной помощи Ретифа), дает основание для того, чтобы называть меня продавцом слухов?! Значит, по-вашему, я виноват еще и в том, что сплетничаю для собственной выгоды?!

– Ладно, Маньян, никто не говорил тут, что вы сплетничаете. Просто если в ваших руках действительно имеется надежная информация о том, что гроасцы намереваются выйти из-за стола переговоров, я требую, чтобы вы сейчас же сообщили все детали. Для того хотя бы, чтобы мы имели возможность выйти из-за этого стола раньше гроасцев и тем самым сохранить свое лицо!

– М-да, а между прочим, это – идея, – с чувством сказал пресс-атташе. – Тогда мы смогли бы все развернуть паруса в сторону дома и там подкопить немного силенок для будущих дипломатических битв, а?

– А я пока считаю это все слухами! Безответственными россказнями! – повторил сурово Оливорм. – И требую сообщить мне, откуда они исходят!

– Боже, да от Ретифа же! – вскрикнул совсем растерявшийся от вышестоящего гнева Маньян и бросил на Ретифа исполненный упрека взгляд. – Он только что вернулся из «полевой столицы», как гроасцы называют свой незаконный лагерь, сэр! Он провел там два дня, специально задавшись целью выяснить все возможные факты.

– Так вот оно что? – воскликнул, будто догадавшись о чем-то важном, посол. – Просим вас, господин Ретиф, просветите, не сочтите за труд! Какие факты вам удалось установить?

Ретиф поднялся со своего места.

– Господин посол, – сказал он, – я убежден, что оснований для продолжения гроасо-земных переговоров по вопросу о владении Фрумом-93 не имеется.

Оливорм устремил на Ретифа сердитый взгляд.

– Так значит это неслыханное по безответственности заявление является единственным объяснением того, что высказались неспособны представить нам подробный доклад на пятистах страницах о выявленных фактах?! – вскричал он. – Так, ну что ж… Разумеется, эта нелепая выходка не останется неотраженной где надо, – похоронным тоном сказал он. – Нет, вы только полюбуйтесь! Какой-то там третий секретарь, лицо, которому вообще никто не имел права доверять выполнение столь важной миссии, считает для себя обычным делом решать судьбу переговоров, проводящихся на самом высоком дипломатическом уровне! И это после многих месяцев огромных усилий множества высших руководителей Корпуса, включая и меня самого! И это после невероятного числа тяжелых для нас уступок гроасцам в качестве цены за их согласие рассматривать вопрос о принадлежности Фрума-93 в Третейском суде! Нет, человек, который позволил себе вмешаться во все это, должен быть просто-напросто отстранен от должности! У меня нет слов!

– Совершенно верно излагаете, господин посол, – поощрил Оливорма майор Фэйнтледи.

– Я доверяю Ретифу, – произнес вдруг Оливорм фразу, которая сводила на нет весь пафос только что законченного блестящего монолога. – Я доверяю ему в том, что это фривольное заявление, которое он тут перед всеми нами сделал, останется при нем. Ни намека на ослабление решимости землян продолжать переговоры не должно просочиться к гроасцам!

– Для начала я повторю то, что сказал, – опять подал голос Ретиф. – Оснований для продолжения переговоров нет никаких. Гроасцы вторглись в территории, входящие в компетенцию Земли, и они прекрасно знают это. Затащить нас к столу переговоров – это была их задача-минимум. Им нечего было терять за этим столом, потому что у них нет и не может быть никаких законных прав на эту планету…

– Насколько мне показалось, сам посол Флит согласился с моей точкой зрения, – ответил Ретиф.

– Ага! Вы отыскали брешь в прочной громаде позиции землян и указали на нее Флиту?! – прогремел Оливорм. – А вам не будет интересно узнать о том, что Флит является не только главой гроасской Миссии здесь, но еще и на редкость упрямым и несговорчивым представителем этой цивилизации на переговорах с нами?!

– Кроме перечисленного вами он еще и большой ценитель коньяка, – невозмутимо добавил Ретиф. – Или по крайней мере он должен быть им, если судить по тому количеству, которое он при мне поглотил.

– Ага! Да вы к тому же дали себя перехитрить пьяному вражескому бюрократу! – крикнул Оливорм и с такой силой грохнул своим карандашом о полированную поверхность стола, что всем стало не по себе. – Дьявол! Ох уж мне эти дешевые гроасские пародии на японское купеческое коварство!

Последние слова, будто пули, просвистели мимо уха Маньяна.

– Кстати, – продолжал Ретиф совершенно спокойно, – когда подошло время, мы немного сыграли.

– Вы… – задохнулся Оливорм. – В-вы играли в карты с этим гроасским чинушей на… планету?!.. – Для усиления слов господин посол подпустил в голос ноток, рекомендуемых кодексом этикета специально для таких случаев – номер 509-с (Крайнее Потрясение От Невероятности Сообщения).

– Не совсем, – пояснил Ретиф. – Это была не карточная игра.

– Значит, в кости, сэр! Вы продули в кости девственный мир! Эту яркую звезду в диадеме мечтаний землян о просвещенной экономической империи!

Ретиф выслушал молча эту редкую метафору и отрицательно покачал головой.

– Проиграл как раз Флит, – сказал он в общей тишине.

– И вы рассчитываете на то, что я в это поверю? – не растерявшись, выкрикнул Оливорм.

– Смело можете верить, сэр. Уже заключено соглашение об эвакуации с Фрума-93, которое Флит подписал.

– И профессиональные дипломаты оказались не нужны! – задал Оливорм риторический вопрос и всплеснул руками. – А я-то! Я-то посвятил многие часы – заметьте, в свободное от работы время! – для того, чтобы разработать идеальное решение проблемы, а какому-то выскочке, как оказалось, ничего не стоило предпринять свои никому не интересные шаги и тем самым растоптать все мои построения!

– И, однако, – веско вставил свое слово Маньян, – теперь, очевидно, мы обладаем неоспоримыми правами на планету.

– Не говорите гоп, любезный! – огрызнулся Оливорм. – Это так называемое соглашение, которое Флит подписал в нетрезвом виде, немедленно будет расторгнуто гроасским правительством! Поблагодарим же Ретифа за то, что он так славно замутил воду!

– Флит признал, что у гроасцев нет законных прав, – сказал Ретиф. – А поскольку он был одним из зачинщиков незаконного захвата части территории Фрума-93, я думаю, Гроа придется уступить.

– Ба! – фыркнул Оливорм и снова всплеснул руками. – И вы надеетесь на то, что я поддержу подобные утверждения? Если это правда, тогда что же получается? Что вся кампания уступок, которые Земля делала Гроа для того, чтобы получить от них согласие разбирать дело в третейском суде – это дурость?! Дурость, в которой я играю видную роль? – Говоря эти исполненные негодования слова, Оливорм не спускал с Маньяна уничтожающего взгляда.

Немного успокоившись, он закончил свою речь такими словами:

– Заварили вы кашу, Ретиф. Не знаю даже, что полагается вам за вашу наглую выходку и ее возможные последствия. Что касается пьяных заявлений Флита, то я буду сражаться с ними до конца, каким бы мучительным он не был. Их опубликование выставило бы меня в последних дураках. Это в лучшем случае!

– Да, но, по-моему, ради интересов Земли стоило бы чуть-чуть поступиться своим собственным «я». Это была бы малая цена за удивительную девственную планету, – несмело проговорил Маньян, оглядываясь вдоль стола в поисках взглядов сочувствия и поддержки, но наталкивался на только опущенные головы перетрухавших не на шутку коллег.

– Чуть-чуть поступиться своим собственным «я»?! – взревел Оливорм. – Сорокалетний труд во благо людей вы называете своим собственным «я», которым призываете «чуть-чуть поступиться»?! Я вижу вы совершенно потеряли надежду на повышение и теперь ведете себя абсолютно бесконтрольно, слепо, стремясь и других утащить с собой вниз?

– Совсем нет, сэр, – бодро вякнул Маньян. – Рассчитываю в свое время подняться до высокого ранга посла.

– Ага, после меня, да? – скорбно возвел глаза к потолку Оливорм. – Я должен был, давным-давно должен был заподозрить! В течение целого ряда лет я замечал разные неуловимые странные штришки, но не придавал им значения! А я-то столь наивно всегда доверял вам, как верному подчиненному, столь безбоязненно посвящал вас в различные важные вопросы административного характера!

– О, я вовсе не хотел… Вовсе не это имел в виду, сэр, быстро заговорил Маньян. – Я хотел сказать, что такому человеку как вы, облеченному такой властью, несущему такой тяжкий груз ответственности, конечно же, простится случайная и скромная оплошность…

– Вы пеняете меня пляжным домиком на Голубой Лагуне, не так ли, любезнейший Маньян? Скромное жилище, предназначенное главным образом для того, чтобы послужить уютным домашним очагом для нескольких несчастных сирот…

– …являющимися очаровательными девочками от восемнадцати до двадцати пяти лет, – промурлыкал майор Фэйнтледи. – Вот так благотворительность! Я и сам не отказался бы поучаствовать в ней!

– Низкая ложь, майор! – проревел Оливорм. – Одной из моих подопечных давно уже исполнилось двадцать шесть! Однако она настолько хорошо сохранилась, что без труда завоевала титул Мисс Ценное Должностное Лицо в соревновании с соперницами, великодушно предоставленными на конкурс военным ведомством!

– Ну что ж, я рад, что хоть кто-то из этих сироток принес какую-то пользу, а, Фрэд? То есть я хотел сказать, господин Оли… Точнее, господин пос… э-э, през… э-э… Ваше Императорское Высочество.

– Прошу от вас немного внимания, – сказал Оливорм, применив для этого случая номер 315-г (Неистощимое Терпение и Снисходительность). – Дело в том, что титул «Высочество», применяющийся обычно в обращениях к некоронованным членам королевских семей, в данном случае неуместен. Достаточно будет говорить: «Величество». Просто и скромно, я ведь не стремлюсь к императорским регалиям.

– Красота! До чего скромен! – промурлыкал в сторону ушей посла сотрудник экономического отдела.

– Что за тон?! – резко вскинулся советник посольства Прайдфол.

– Не обращайте внимания, Ленвуд, – миролюбиво сказал Оливорм, оформив фразу согласно номеру 49-м (Мужественно Перенесенная Бестактность).

– Нет, каково словечко – «красота»! Не слишком ли развязно в такой обстановке?! – не унимался Прайдфол. – По-моему, все эти бракованные питомцы Штаб-квартиры не имеют никакого понятия об учтивости, а? Как ты считаешь, Фрэд? Я имею в виду. Ваше господин Величество?

– Ты, наверно, смеешься надо мной, Ленвуд? – сказал Оливорм, заметно похолодевшим взглядом окинув советника посольства. Тот почти физически ощутил, как его окатило морозцем похлеще полярного.

– Мне смеяться?! Разве я могу смеяться в такую тяжкую минуту, шеф?! – воскликнул Прайдфол, пытаясь запустить в качестве пробного шара номер 95-р (Изумление, Вызванное Необоснованным Недоверием). – Вы в самом деле решили, что я насмехался? Вот это да! Я занимаюсь делами, в которых больше смысла, чем в этом занятии, Ваше Превосходительство.

– Итак, – сказал Оливорм, сцепив свои пухлые пальцы и обведя тяжелым взглядом всех присутствующих за столом; наметив жертву своего очередного монолога, – это был всегда тихий и вежливый советник, который в ту минуту пытался изобразить на лице номер 29-ж (Смущенная Скромность) плюс номер 41-ф (Честные, Но Неправильно Истолкованные Намерения), – он продолжал: – Я могу понять ваши попытки отразить номер 29 и даже одобряю это. Но вкупе с 41 – это уже слишком. Этим вы разрушили правдоподобие ваших чувств. Нет, похоже, вам никогда не научиться обращению с кодексом этикета. Для вас это слишком тонкое дело. Вот вы хотели изобразить на лице что-то возвышенное, а я смотрю на вас и такое впечатление, что вы мучаетесь изжогой. Ладно, все равно все эти пересуды не имеют никакого отношения к основной нашей проблеме: каким образом заманить Флита обратно за стол переговоров?

– Боюсь, это будет очень трудно сделать, господин посол, – вновь заговорил Ретиф. – Согласно заключенному соглашению, Флит и вся его команда, специализирующаяся на краже планет, обязаны покинуть Фрум-93 через полчаса и направиться к границам своих гроасских владений.

– Все! – Оливорм с ужасной силой треснул себя раскрытой ладонью по лбу, отчего зашаталось на носу его пенсне. – Я погиб!

– Ну почему же? Не совсем, – пробормотал Прайдфол. – Да, переговоры прерваны и сорваны, но… планета-то, похоже, в наших руках!

– Не надо отклоняться от темы! – заорал руководитель Миссии землян. – Я был направлен сюда для того, чтобы довести переговоры до конца! А теперь переговоры стали невозможными, и все из-за вмешательства этого выскочки! – С этими словами он устремил указательный палец правой руки в сторону Ретифа. Произошло это столь резко и неожиданно, что некоторые дипломаты из тех, что сидели на одной стороне стола с Ретифом, непроизвольно откинулись на спинки своих стульев, будто боясь быть задетыми убийственной струей гнева, изливавшейся из кончика пальца господина посла на неугодившего подчиненного.

– Эй, сынок, можно полюбопытствовать старику, черт возьми, чем тебе удалось спровадить с планеты этих пятиглазых зверюшек с липкими ладошками, а? – украдкой проговорил майор Фэйнтледи, бросив косой взгляд во главу стола, опасаясь навлечь на себя вторую волну императорского гнева за то, что как ни в чем не бывало обращается к опальному дипломату.

Пресс-атташе тем временем что-то черкнул себе в блокнотик.

– Ничего не писать! – скомандовал Оливорм пресс-атташе. – Здесь прозвучали некоторые э-э… эпитеты, унижающие национальное и расовое достоинство этих э-э… Одним словом, я не допущу, чтобы информация об этом куда-нибудь просочилась. Ведь заседания веду я и вся ответственность лежит на мне.

– Хорошо, но отчет все равно придется делать, – жалобным голосом пролепетал газетчик, – я заменю нехорошие слова на какие-нибудь другие.

– Самым правильным названием им было бы, пожалуй, такое: «трусливые захватчики чужого добра»! Это всего лишь точное их описание, но даже оно выглядит инородным в нашем прекрасном языке.

– О'кей, так и запишем: «трусливые захватчики чужого добра», так, шеф?

– А почему бы нам не вернуться к вопросу майора? – несмело предложил Маньян. – Как вам, Ретиф, удалось избавить планету от этих трусишек?

– Вот! – с удовлетворением произнес Оливорм. – Наконец-то я услышал образец определения гроасцев! – Он глянул в сторону пресс-атташе и распорядился: – Обязательно занесите эти слова Бэна. Заметьте, джентльмены, у Маньяна хватило-таки такта четко и ясно назвать наших противников, – поступок настоящего дипломата, – не издеваясь над некоторыми их оптическими излишествами и всем известными клейкими особенностями их конечностей.

– Спасибо, сэр, – пробормотал засветившийся от удовольствия Маньян и послал своему шефу благодарственный взгляд, значившийся в кодексе этикета под номером 23-в.

– Что?! – изумился тот. – 23-х?! На меня?! Бэн, вы слишком часто уезжали в командировки и многое позабыли. Позвольте уже напомнить вам, что взгляд 23-х бывает уместен в тех случаях, когда вы желаете поухаживать за девушкой, чтобы она согласилась скоротать с вами веселый вечерок… Здесь же… Особенно в такое тяжелое для нас время… Знаете, Бэн, я многое могу понять, но это, вы уж простите, выглядит как-то гротескно.

– Черт возьми, сэр, я вовсе не имел в виду «х» (Тонкий Сексуальный Намек Лицу Женского Пола). Я воспользовался литерой «в»! Клянусь честью!

– Тогда я вам скажу, Бэн, что 23-в (Ненавязчивый Обмен Взглядами Между Двумя Посвященными В Окружении Несведущих) еще менее подходит к данной ситуации, поскольку разница в чинах между мной и вами слишком велика! – сделал Оливорм Маньяну резкое замечание.

– Все это так, но однако же, почему гроасцы, поначалу предъявлявшие слишком много территориальных претензий, теперь собираются потихоньку убраться? – вмешался в разговор майор фэйнтледи и уставился на Ретифа.

– Они решили, что им даром не нужны земли, кишащие мерзкими пресмыкающимися, – ответил тот. – По крайней мере так объяснил мне суть дела сам Флит.

– Ага! Видите?! – вскричал Оливорм. – В то время как мы, земляне, движимые лучшими побуждениями, тщательно вымарываем в протоколах наших заседаний всякие обидные эпитеты в отношении гроасцев, эти липкие оппортунисты вот как нас жалуют в ответ! Это возмутительно! Я полагаю, что такое поведение наших противников не останется незамеченным в печати! – С этими словами Оливорм устремил исполненный значения взгляд на пресс-атташе (тот в настоящую минуту усердно очинял карандаш о свои верхние передние зубы, которые своим видом напоминали о крупных грызунах).

– Будьте уверены, Ваше Величество, не извольте сомневаться! – рапортовал бодрым голосом экс-певец домашней птицы и решительно выплюнул на ковер заслюнявленную деревянную стружку. – Я состряпаю такую историйку, которая принесет миллион чистого дохода любому комику. Чуть-чуть подправить – и можно смело репетировать телевизионное шоу! Миллион хрустящих, как они бы сказали!