Текст книги "Восхождение на Эверест"

Автор книги: Джон Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

В Тхьянгбоче до нас дошли телеграммы, отправленные ранее и переданные через индийское радио. Мы начали понимать, что по выполнении нашей задачи на Эвересте нас ожидают новые заботы – другого рода, но не менее трудные. Среди многих посланий, полученных в то время, была очень любезная телеграмма от нашего шефа герцога Эдинбургского. Другое, особенно понравившееся нам, исходило от любезного начальника радиостанции в Намче, поздравлявшего нас «с сокрушительной победой над Повелителем приключений».

На следующий день из Тхьянгбоче вышла передовая группа в составе Грегори, Бурдиллона и меня, с тем чтобы возможно скорее прибыть в Катманду. Там нас ожидала масса спешных дел. Основная часть экспедиции под руководством Эдмунда Хиллари должна была тронуться, как только удастся нанять носильщиков, что было не простым делом в эту пору, когда каждый занят на своем поле. Покидая Тхьянгбоче, мы также расставались и с Чарльзом Эвансом. Он собирался остаться в Непале до осени и теперь, хотя его и соблазняла перспектива вернуться вместе с нами и принять участие в общем торжестве, он решил выполнить давно намеченный план. Он начал собирать данные, необходимые для составления карты района Эвереста, для чего хотел вернуться на несколько дней в те долины, где мы проводили предварительную тренировку перед штурмом Эвереста. Аннулу и Да Тенсинг остались с ним.

Наше выступление началось неудачно. Для шерпов нет ничего на свете дороже, чем хорошая выпивка. Поводов всегда достаточно, и едва ли можно найти лучший повод, чем восхождение на Эверест. Как только мы добрались до наиболее высоко расположенной деревни в первой долине, они, не теряя времени, устроили пиршество, что сделало наш выход из Намче-Базара весьма затруднительным. 5 июня, прождав болыную часть дня наших шерпов и тех немногих носильщиков, которые должны были нас сопровождать, мы, наконец, увидели их в сильно нетрезвом виде. Состояние их еще более ухудшилось в течение следующего часа, и трем нетерпеливым "сагибам" пришлось покинуть деревню в сопровождении лишь одного Давы Тхондупа, оказавшегося более крепким, чем остальные шерпы. Мы очень спешили (на обратном пути предполагалось делать двойные переходы) и не могли отнестись снисходительно к подобному проступку. Я послал Чарльзу Уайли срочное требование выслать к нам одного более надежного шерпа, который должен был догнать нашу группу возможно скорее. Мы не рассчитывали тогда, что увидим вновь наших шерпов.

Позднее мы узнали, что произошло с нашим посланцем. Чарльз выбрал Пембу – спокойного и надежного человека. Чтобы обеспечить быстроту передвижения, для него был нанят пони. Чарльз передал Пембе для меня срочное письмо. На следующий день, когда основная группа приближалась к Намче, она наткнулась по пути на печальное зрелище: на обочине тропы, с вывихнутой лодыжкой и остекленевшими глазами, сидел совершенно пьяный Пемба. Лежа поперек тропы, отсыпался второй шерп. Никаких признаков пони не было и в помине. Помня о задании, данном ему Пембой до того, как тот окончательно опьянел, лежащий шерп вдруг приподнялся и, протягивая Чарльзу его собственное письмо, торжественно произнес: "Весьма важно, сагиб!"

Когда мы спускались вдоль речки Дуд-Коси, начался дождь; он шел чуть не с утра до вечера в течение нескольких суток, пока наша передовая группа спешно проходила обратный путь. Дорога была долгой и утомительной. В густом липком тумане под проливным дождем мы пересекали высокие бесконечные отроги. Иногда мы устраивали из двух наших брезентов простой навес и спали под ним. Чаще, спасаясь от дождя и пиявок, мы пользовались гостеприимством какого-нибудь семейства шерпов и ночевали с удобствами в верхнем этаже прочного, построенного из камня и дерева, дома. По мере продвижения наша слабость быстро исчезала и вместе с этим разыгрывался аппетит. Пасанг Дава, снова пришедший в нормальное состояние и догнавший нас, и Анг Темба были нашими поварами. Питались мы рисом, яйцами, иногда цыплятами, а также уничтожали пеммикан, галеты, джем, кофе и чай, оставшиеся от штурмовых запасов (рационы "компо" давно уже кончились). Мы купались в реках, наслаждаясь ощущением чистоты впервые после трех месяцев. Обычно мы заканчивали наш двойной переход лишь в сумерки, а на рассвете следующего дня уже были в пути. Спали мы, во всяком случае, сном праведников; это было большим наслаждением после длительного периода, когда мы не могли заснуть без снотворного.

Принесенные муссоном облака обычно закрывали горизонт, и внезапное появление в разрыве тумана какой-нибудь грандиозной вершины всегда являлось сенсацией. Горы уже казались нам невероятно высокими и далекими, как нереальное видение. Прелесть окружающей природы была гораздо ближе нашему сердцу, в особенности в первые дни, когда наш путь проходил еще на высотах 3000—4300 м. В то время когда мы направлялись к Эвересту, местность была еще безжизненной. Сейчас все кругом нас утопало в зелени. По обочинам дороги цвели пурпурные орхидеи, пурпурные и бледножелтые азалии, шафран и яркорозовые рододендроны. Землю покрывал ковер спелой земляники. Нам удавалось заметить экзотических птиц. Всем нам навсегда запомнились миниатюрные, сказочно красивые нектарницы с желтой спиной и огненно-красным хвостом. Порхая над рододендронами в своем ярком красно-желтом оперении, они выводили на высоких нотах жалобную песню. Даже тучи не были лишены известного величия, когда, отягощенные влагой, они торжественной процессией проплывали неизменно на север.

Незадолго до того как мы стали подниматься по большим горным склонам, покидая долину Дуд-Коси, мы были поражены, услышав над нами рокот крупного самолета. Вскоре в разрыве облаков мы увидели блестящий на солнце фюзеляж. Самолет направлялся на север, к Эвересту, и мы подумали – не нас ли он разыскивает? Только по возвращении в Катманду мы узнали, что самолет был послан для аэрофотосъемки. Командующий военно-воздушными силами Индии, проявив большую заботливость, откладывал этот полет до тех пор, пока не было уверенности, что мы благополучно спустились, так как звуковая волна от работающих моторов могла вызвать лавины или каким-либо другим образом помешать нам во время восхождения.

Ежедневно теперь встречали мы гонцов, вручавших нам пачки телеграмм и первые поздравительные письма. Мы продолжали удивляться и отказывались верить тем откликам, которые вызвал во всем мире наш успех. Изнывая в жаре предгорий, мы все же двигались с максимальной скоростью, и вечером 13 июня, спустя девять суток после выхода из Тхьянгбоче, измученная передовая группа прибыла, наконец, в Катманду. Здесь нас горячо принял наш посол Кристофер Саммерхейс; признаться, мы ждали этого дня уже давно.

Основная часть экспедиции двигалась более медленным темпом, так как с ней было все оставшееся снаряжение, составлявшее около сотни тюков. Нашим товарищам также было трудно выйти из Намче не только из-за «чанга» и «ракши», но также и вследствие вмешательства матерей наших шерпов – весьма решительных женщин, привыкших властвовать в своем доме. Юный Мингма, преданный помощник Гриффа Пафа, сын оставшегося с Чарльзом Эвансом Да Тенсинга, горел желанием сопровождать караван, чтобы взглянуть на мир вне пределов долины Кхумбу. Однако его мать, довольно естественно, придерживалась другой точки зрения. Появившись в лагере ранним утром, перед уходом экспедиции из Намче, она обрушилась на предполагаемых «похитителей» ее ребенка. «Вы взяли уже моего мужа, – кричала она, – а сейчас хотите еще отнять у меня сына! Мингма, иди сюда!» И обливающийся слезами четырнадцатилетний подросток был насильно водворен в отчий дом.

Другой юноша, семнадцатилетний Анг Тсеринг, самый молодой из шерпов, поднимавшихся на Южную седловину, оказался хитрее. Когда его мать, обуреваемая теми же чувствами, что и мать Мингмы, появилась в лагере, он уговорил ее отпустить его с караваном до Гхата, в одном переходе вниз по долине, обещая вернуться оттуда домой. Женщина была настолько наивна, что вняла его мольбам. Само собой разумеется, Анг Тсеринг и сейчас находится вместе с другими парнями в Дарджилинге.

После двухнедельного путешествия основная часть экспедиции добралась до Банепы, у восточного конца Непальской долины.

Через неделю после нашего возвращения в Катманду я выехал, чтобы встретить основную часть экспедиции, приближающуюся к Непальской долине. Меня сопровождали моя жена, прилетевшая из Англии, чтобы приветствовать меня, и корреспондент «Таймса» Джемс Моррис. Мы провели с нашими товарищами ночь в Хуксе, где был последний бивуак экспедиции перед тем, как они достигли конечного пункта доступной для автомобилей дороги. Вся долина была охвачена бурным оживлением, носящим определенную политическую окраску и вызванным в основном подвигом Тенсинга. Так как он родом из Непала и заслуженно был признан своими соотечественниками национальным героем, на следующий день на всем пути нас встречали овациями, и под конец наше путешествие превратилось в торжественное шествие. В украшенной цветами правительственной карете мы ехали по улицам, запруженным густыми толпами возбужденного и кричавшего народа, осыпавшего Тенсинга, Хиллари и меня рисом, священной красной пылью и даже монетами. Так нас сопровождали до самого дворца, где мы были чрезвычайно любезно приняты королем.

Прием представлял собой волнующее зрелище, хотя и не без некоторого юмористического оттенка. Присутствовали разодетые в нашу честь придворные непальского короля, сидевшие вдоль стен, наблюдая за церемонией награждения орденами некоторых членов экспедиции. С другой стороны – члены экспедиции, попавшие сюда после трехнедельного путешествия из далеких гор, испачканные, немытые, небритые, в грязной одежде, в трусиках, спортивных тапочках и т. п. Паф, стоявший, к счастью, в задних рядах, был одет в ту самую пижамную пару, которую он не снимал, начиная с подходов к вершине и кончая обратной дорогой.

Однако в эти радостные дни я не мог отделаться от чувства сожаления, что большая часть прекрасного непальского народа не разобралась в истинном характере экспедиции. Законно гордясь Тенсингом и радуясь его успехам, они совершенно забывали о роли остальных шерпов и большинства других членов экспедиции, его товарищей по великому подвигу.

Мы покинули Катманду после четырех дней, в течение которых мы были заняты упаковкой нашего багажа и наслаждались радушным гостеприимством и приемами, устраиваемыми в нашу честь королевским двором и правительством, индийским посольством, индийской военной миссией, нашим посольством и многими другими.

На аэродроме мы распрощались с нашими друзьями Тхондупом, Давой Тхондупом, Пасангом Давой и Анг Тембой. Так же как и другие сопровождавшие нас на обратном пути шерпы, они на следующий день собирались выехать в Дарджилинг. Но некоторые остались в Кхумбу. Среди многих непальских друзей, тепло провожавших нас, присутствовал также высоко оценивший наш успех премьер-министр М. П. Койрала. Временно участники нашей экспедиции разделились. Чарльз Уайли и Майкл Уорд взяли на себя самую тяжелую задачу – перевозку багажа автомашинами и поездом до Лакхнау. Здесь его должен был принять представитель пароходного агентства, который в виде любезности специально приехал для этого из Бомбея. Хиллари, Грегори, Тенсинг со своей семьей, а также я с женой летели до Калькутты, где нас ждали губернатор и городские власти, жаждавшие чествовать экспедицию и особенно великого гражданина штата Западной Бенгалии – Тенсинга. Остальная часть экспедиции направлялась через Патну в Дели, где мы все должны были собраться к 27 июня.

Три дня в Калькутте прошли как в лихорадке. Население города приветствовало нас с величайшим радушием. Всюду мы встречали исключительную сердечность и гостеприимство, в особенности со стороны губернатора Мукхерджи, представителя верховного комиссара Великобритании в Калькутте Шеннона и его сотрудников, а также со стороны членов Гималайского клуба. Невозможно было равнодушно взирать на то неподдельное волнение, которое вызвал наш успех в широких народных массах и в особенности среди молодежи Бенгалии. Для моей жены и меня это было особенно приятным эпизодом на нашем пути на родину, так как мы жили в Бенгалии перед войной; сейчас многие бенгальские друзья навещали нас.

Несмотря на жару, не менее радостно прошли грандиозные торжества в Дели. Завершением этой триумфальной поездки была торжественная церемония в Раштрапати Бхаване, где президент Индийской республики Раджендра Прасад вручил ордена некоторым членам экспедиции и специально выгравированные серебряные пластинки всему нашему коллективу. Не забудем мы также исключительную любезность и гостеприимство премьер-министра Джавахарлала Неру, заместителя верховного комиссара Великобритании Джорджа Миддлтона, его жены, сотрудников верховного комиссара, а также генерал-майора Уильямса и многих других.

С особой радостью мы встретились в Дели с Джорджем Финчем, ветераном экспедиции 1922 г. и инициатором применения кислорода при восхождениях. В эти дни его присутствие среди нас было как нельзя более кстати, так как нам хотелось, чтобы сыпавшиеся на нас почести были бы по праву разделены с теми, кто прокладывал нам путь. Джордж Финч – один из двух выдающихся альпинистов первой экспедиции, пытавшихся в 1922 г. достичь вершины (другим был Джордж Меллори). Он же был горячим приверженцем применения кислородной аппаратуры в те времена, когда многие не верили в ее эффективность, а другие принципиально были против ее применения. Безусловно, никто лучше Финча не смог бы представлять прошлое. Мы все приветствовали его.

С большим сожалением нам пришлось отказаться от многочисленных приглашений посетить другие города Индии. Официальные приглашения были нами получены из Мадраса, Бомбея, Патны, Дехры-Дуна и Дарджилинга. Необычайный энтузиазм, проявленный Индийским народом в связи с победой над Эверестом, явился для нас откровением. Однако нас с нетерпением ожидали на родине, да и мы сами, естественно, с неменьшим нетерпением стремились поскорее попасть домой.

Итак, благодаря щедрости "Таймса" мы вылетели наконец в Англию на самолете Британской трансокеанской авиационной компании. К нашей радости, с нами летел Тенсинг со своей семьей. Где бы ни приземлялся наш самолет – в Карачи, Бахрейне, Каире, Риме, Цюрихе, – везде мы встречались с проявлением неподдельного энтузиазма. Все были крайне любезны. Особый интерес представляла для нас встреча в Цюрихе с членами швейцарской экспедиции на Эверест и создавшей эту экспедицию "Организации содействия альпинистским исследованиям". Никто из альпинистов не мог лучше оценить нашу победу, чем группа швейцарцев, которые в предыдущем году были так близки к успеху. За короткое время, проведенное с ними, мы смогли обсудить с нашими швейцарскими товарищами Раймондом Ламбертом, Габриэлем Шевалле, Фейцем и другими все вопросы, связанные с восхождением, которые нам были хорошо знакомы, так как наш путь почти на каждом шагу был тесно связан с их попыткой штурма. Я пользуюсь также случаем отметить с радостью, как горячо был встречен наш успех французскими альпинистами, которые в случае нашей неудачи готовились организовать в 1954 г. экспедицию на Эверест.

3 июля мы приземлились на Лондонском аэродроме. Здесь нас ожидала наиболее радостная и долгожданная встреча – встреча на родной земле, со своим народом.

Эпопея Эвереста закончилась.

Глава XVIII
ВЫВОДЫ

В чем же причина нашего успеха? Почему нам удалось достичь вершины, тогда как столь многие до нас потерпели неудачу? Второй вопрос я ставлю только для того, чтобы подчеркнуть одно обстоятельство, имевшее, по моему мнению, решающее значение и являющееся ответом на первый вопрос, ибо еще раз я хочу отдать должное работе прежних экспедиций.

Значение всех предшествующих попыток восхождения заключалось прежде всего в том, что вне зависимости от достигнутой при этом высоты каждая такая попытка вносила свой вклад во все возрастающий фонд опыта борьбы с Эверестом. Этот опыт должен был достичь определенного уровня, прежде чем задача смогла быть разрешена. Возведение такой "пирамиды опыта" было жизненно необходимым для окончательной победы. Никакая команда альпинистов не была бы в состоянии возвести вершину этой пирамиды, пока все сооружение не достигло определенной высоты. С этой точки зрения нельзя сказать, что прежние экспедиции терпели неудачу, – они содействовали успеху. Необходимая сумма опыта имелась уже налицо к тому времени, когда предыдущей зимой мы готовились к новой попытке восхождения. Только тогда, никак не ранее, стали хорошо известны все препятствия, делавшие безуспешными предшествующие попытки штурма Эвереста. Оставалось их изучить и сделать правильные выводы. Это дало возможность ввести в бой еще одну команду из хорошо подобранных людей, вооруженную всеми материальными средствами, необходимыми для борьбы с Эверестом. Все мы, участники экспедиции 1953 г., гордимся тем, что делим славу с нашими предшественниками.

Независимо от опыта прошлых экспедиций нас в особенности вдохновлял пример их настойчивости, пытливости, их непреклонной решимости бороться до конца, не сдаваясь. И мы должны прежде всего благодарить предшествующих восходителей на Эверест именно за то, что участники нашей экспедиции при выполнении задачи всегда проявляли волю к победе.

Отдавая должное прошлому, следует также упомянуть о тех, кто работал в комитетах по организации экспедиций, и о тех, кто щедро финансировал их, без чего никакие экспедиции не были бы возможны.

Далее, в порядке значительности я должен поставить наш основательный, всеобъемлющий и детально продуманный план. При восхождении на Эверест организационные задачи приобретают такое же значение, как на войне. Я настаиваю на этом сравнении и подчеркиваю, что именно по этому принципу было организовано зимой 1952 г. планирование восхождения на Эверест. Лишь благодаря этому мы не только смогли предусмотреть до мельчайших деталей наши потребности (правильной их оценке нам помог опыт наших предшественников), но в дальнейшем, на каждом этапе экспедиции, перед нами была всегда четкая программа действий: подходы, акклиматизация, подготовка пути через ледопад, первый и второй этапы организации лагерей, разведка и прокладка пути на стене пика Лходзе и, наконец, в общих чертах даже план самого штурма. Окончание каждого этапа было запланировано на определенное число. Мы обязаны были выполнить во-время каждое такое задание в отдельности и все вместе. И мы сделали это.

Затем я должен еще раз отметить высокое качество нашего снаряжения. Оно подверглось в горах суровому испытанию и с честью его выдержало. Все торговые фирмы и заботливые руки, которые потратили столько труда, чтобы изготовить как в Англии, так и за рубежом все необходимое нам снаряжение (часто в крайне сжатые сроки), а также те, кто оказывал нам финансовую помощь, – все они должны по праву разделить с нами славу победителей.

Среди нашего многочисленного снаряжения я должен особенно отметить кислородную аппаратуру. Многое из оборудования имело важное значение. Однако главную роль в достижении успеха сыграли, по-моему, кислородные аппараты. Тем, кто, удовлетворяя требованиям экспедиции, занимался этим вопросом, досталась наиболее трудная задача, так как времени было очень мало. Не будь мы снабжены высококачественной кислородной аппаратурой, нам, без сомнения, не удалось бы достичь вершины.

При проведении крупных гималайских экспедиций часто успех мероприятия ставился под угрозу вследствие заболевания участников. Значительное увеличение состава для избежания этой опасности повело бы к тому, что экспедиция оказалась слишком громоздкой, и мне представлялось чрезвычайно важным свести до минимума самую возможность заболеваний. В нашей экспедиции было достаточно альпинистов для выполнения намеченного плана, однако запасных людей было мало. Принятый план был несколько оптимистичным в том отношении, что он предполагал активное участие на большой высоте почти всего состава экспедиции: если бы несколько членов нашей экспедиции заболели в тот момент, когда создались благоприятные для штурма условия, вряд ли нам удалось бы подняться на вершину. Наше хорошее физическое состояние объясняется прежде всего тщательным отбором команды. Позднее в горах тренировка и акклиматизация, проведенные в установленные сроки, дали замечательные результаты. Мы должны также благодарить тех, кто обеспечил нас превосходным и достаточным питанием и посоветовал ежедневно потреблять большое количество жидкости в течение всего времени пребывания на Эвересте, и в особенности на большой высоте. Мы никогда также не забудем заботы наших врачей. Для иллюстрации физического состояния участников и вместе с тем для характеристики применения кислорода весьма интересно будет привести некоторые цифры. Из альпинистской группы на Южной седловине побывало девять участников; из них трое поднимались туда дважды. Из этих девяти человек семеро поднялись по Юго-восточному гребню – по самой скромной оценке – до высоты 8250 м, четверо достигли Южного пика (более 8750 м), наконец, двое поднялись на вершину. Из этих девяти трое провели на высоте около 8000 м. и выше – четверо суток, трое других – трое суток. Хотя некоторые из нас при возвращении в Передовой базовый лагерь чувствовали себя очень слабыми, никто все же не дошел до состояния резкого упадка сил.

Прежде чем покончить с вопросом о питании, мне бы хотелось подчеркнуть еще одно обстоятельство, а именно – влияние ассортимента продуктов на настроение альпинистов. Само собой разумеется, невозможно полностью удовлетворить личные вкусы всех участников. Это выходит за пределы транспортных возможностей даже такой крупной экспедиции, как наша. Однако я считаю, что тщательно продуманный и подобранный ассортимент продуктов питания должен оказать большое влияние не только на здоровье альпинистов, но также и на их общее настроение.

И, наконец, выше всего я должен поставить значение спаянности коллектива. Вне всякого сомнения, она явилась самым важным из всех факторов успеха. Восхождение на Эверест, пожалуй, более, чем любое из человеческих предприятий, требует высокой степени самоотверженного товарищества; отсутствие сплоченности не сможет быть компенсировано никаким, даже самым лучшим снаряжением или питанием. Трудно было бы найти более дружный коллектив, чем наш. Характерно, что за все четыре месяца совместного пребывания, часто в тяжелых условиях, я ни разу не слышал, чтобы члены экспедиции разговаривали друг с другом в резком или раздраженном тоне. Для меня лично это намного облегчило задачу, в особенности когда наступило время определить индивидуальные задания каждого из участников в период подготовки и проведения штурма. Честь участия в попытке взойти на вершину не могла выпасть на долю каждого, и некоторые, безусловно, должны были быть разочарованными, тем более, что хорошее самочувствие позволяло им надеяться на успех. Однако каждый из нас считал, что на его долю приходится важная задача – содействовать всеми силами тому, чтобы, по крайней мере, двое альпинистов достигли вершины. Именно с таким настроением каждый участник выполнял свою работу: производил разведку и прокладку пути на стене Лходзе, вел шерпов с припасами для штурма на Южную седловину, поднимался с тяжелым грузом для установки последнего лагеря, а также занимался другими, менее заметными, но нужными делами – поддерживал коммуникации с Базовым лагерем или руководил снабжением и всеми хозяйственными работами в Передовом базовом лагере. Все это выполнялось хорошо и без единой жалобы. В этом, а также в отличной работе наших шерпов заключается непосредственный секрет успеха.

Шерпы проявили себя великолепными восходителями. Их участие в общей работе всей экспедиции, их личные достижения – выше всяких похвал. Лучшим доказательством является тот факт, что из двадцати семи шерпов, выбранных для работы выше Западного цирка, до Южной седловины поднялись девятнадцать человек, а из них шесть человек – дважды. При переводе на вес грузов это означает, что на высоту 7900 м. было поднято около 340 кг. Это обеспечило возможность пребывания наших штурмовых групп на высоте в хорошем состоянии и без излишнего ослабления организма в течение более длительного времени, чем предполагалось. Товарищеские взаимоотношения между альпинистами и шерпами поддерживались всеми членами экспедиции, но особая заслуга в этом деле принадлежит Тенсингу и Уайли.

Соединенными усилиями шерпов и альпинистов удалось достичь того, что последний лагерь был разбит на высоте 8500 м. Здесь подверглись высшей проверке те, кто должен был поддерживать штурмовую двойку при ее конечной попытке достичь вершины; в эти два дня, 26 и 28 мая, задачи шерпов и сагибов уже более не дополняли одна другую. Они были одинаковыми. На долю всех приходились равные грузы, каждый пользовался одинаковым снаряжением, каждому пришлось испытать трудности восхождения и влияние большой высоты. Таким образом, нам удалось выполнить то, за что так страстно ратовали в свое время Нортон и Лонгстефф, считая это необходимым предварительным условием для окончательной победы.

Наконец, большую роль в нашем успехе сыграла погода. Вначале, в период подготовки, она в течение целых пяти недель сильно мешала выполнению наших планов (с 8 апреля по 14 мая почти каждый день шел снег). Затем со второй половины мая прочно установилась ясная погода. Несомненно, нам повезло в отношении этого единственного не зависевшего от нас фактора. Однако необходимо отметить, что в продолжение этого периода далеко не каждый день условия были благоприятны для штурма, так как в любой момент мог подняться ветер, а предугадать его было невозможно. Исключительной удачей было то, что двое восходителей достигли вершины в сравнительно безветренный день; в предыдущие и, без сомнения, в последующие дни восхождение было бы невозможным.

Итак, основными обстоятельствами, определившими в той или иной мере наш успех, явились: опыт, накопленный всеми, кто до нас пытался взойти на Эверест, детально разработанный план и вся остальная подготовка, высокое качество снаряжения, моральные и физические данные альпинистов и шерпов, благоприятная погода. Я должен еще упомянуть об одном неосязаемом и трудно оцениваемом факторе – это мысли и горячие пожелания многих и многих, кто следил за нашей экспедицией, ждал и надеялся на ее успех. Мы смутно ощущали эту невидимую силу, которая вселяла в нас бодрость.

Стоила ли игра свеч? Для нас, членов экспедиции, в этом нет сомнения. Мы участвовали в грандиозном предприятии, мы наблюдали величественные и прекрасные картины, мы создали в своей среде длительную крепкую дружбу и смогли увидеть плоды этой дружбы. Никогда не забыть нам волнующих дней, прожитых на склонах Эвереста.

История восхождения на Эверест – это история коллективного творчества. Чувство удовлетворения, сопутствующее совершению физического подвига, скоро проходит. Гораздо длительнее и сильнее чувство товарищества и те моральные качества, которые его определяют. Товарищество, вне зависимости от расы и веры, выковывается в высоких горах, среди трудностей и опасностей, подстерегающих смельчаков, которые штурмуют вершину. Оно вызвано необходимостью объединения усилий для достижения общей цели, оно создается в те незабываемые, волнующие минуты, которые пережиты вместе.

Ну, а как для остальных? Считают ли они также, что игра стоила свеч? Я думаю, что да, если только допустить, что человечеству нужны смелые подвиги и что такие подвиги – при этом не обязательно физические – могут совершаться во многих областях, а не только в альпинизме. В конечном счете восхождение на Эверест получит свое оправдание (если только оно нуждается в нем) в борьбе других за свои "Эвересты" – борьбе, для которой наша победа будет служить вдохновляющим примером, так же как наши предшественники вдохновляли нас. По тому впечатлению, которое произвело наше восхождение не только в Англии и в Британском Содружестве Наций, но и во многих других странах, можно судить о том, что жажда подобных подвигов распространена еще повсюду. До выезда экспедиции, в течение ее работы и особенно по окончании ее мы получали из всех уголков земного шара бесчисленные подарки и послания – как в прозе, так и в стихах – с пожеланием успеха, с выражением восхищения; нам писали главы правительств и представители простого народа. Многие из этих писем были написаны детьми и молодежью. Повидимому, восхождение на Эверест пробудило стремление к приключениям и подвигам, дремлющее в каждом сердце.

Есть много оснований считать, что это стремление к подвигу может приобрести постоянный характер. В качестве примера могу сказать, что, когда мы были в Калькутте, главный министр штата Западная Бенгалия Б. Ч. Рой рассказал нам, что в Дарджилинге предполагается открыть специальную тренировочную школу, в которой наиболее опытные восходители шерпы должны обучать юношей различных профессий теории и практике альпинизма. Этот проект был выдвинут в память нашего восхождения на Эверест и, в частности, в честь шерпов, многие из которых живут в Бенгалии. Организацию такой школы, сходной с нашими школами типа "Аутуорд Баунд", можно только приветствовать.

Что же можно сказать о перспективах на будущее? Нет никаких оснований для уныния в связи с покорением Эвереста. Быть может, мы смутно и сожалеем о том, что высочайшая вершина мира побеждена и уже не бросит нам вызов, однако я думаю, хорошо и вполне своевременно, даже с чисто альпинистской точки зрения, что летом 1953 г. на нее совершено восхождение. Борьба за Эверест отвлекала слишком много сил, могущих способствовать исследованиям других горных районов; теперь, когда вершина достигнута, можно будет оказать практическую помощь многим альпинистам и смелым исследователям в организации экспедиций в Гималаях и других районах, в изыскании новых объектов восхождений, в достижении других целей.

Когда-нибудь восхождение на Эверест будет повторено. Может быть, вершина будет достигнута и без кислорода, хотя, по-моему, в настоящее время шансы на это невелики. Будем надеяться, что граница между Непалом и Тибетом будет открыта для альпинистов по обе стороны этого политического барьера, ибо восхождение на вершину с севера предстоит еще довести до конца. Быть может, придет время, когда вопрос о траверсе Эвереста, то есть подъеме по одному гребню и спуску по другому, не будет уже казаться фантастическим. Перечисленные выше и многие другие возможности открывают в одной лишь этой небольшой части земного шара обширное поле деятельности для альпинистов.