Текст книги "Сага о Форсайтах, том 1"

Автор книги: Джон Голсуорси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

ДЖОН ГОЛСУОРСИ – СОЗДАТЕЛЬ «САГИ О ФОРСАЙТАХ»

«Форсайты путешествуют без виз»,– сказал один из друзей Джона Голсуорси о его героях. Оживленные силой мастерства их создателя, они действительно перешагнули границы Англии. Романы о Форсайтах известны далеко за ее пределами. Особой популярностью они пользуются в широких читательских кругах нашей страны. Этого нельзя сказать о читателях на родине автора, где в течение многих лет после смерти писателя принято было думать, что творчество его имеет лишь историческую ценность (оживление интереса к Голсуорси наблюдалось в Англии в 1967 году главным образом в связи с тем, что к столетию со дня рождения писателя был создан телефильм на основе цикла романов о Форсайтах).

Путь Голсуорси (1867—1933) к мировой известности, которую принесли ему романы о Форсайтах, был труден. И главная трудность была, пожалуй, в том, что он сам принадлежал к семье форсайтовского типа. Ему пришлось преодолевать предубеждения в среде своих близких и в себе самом,– прежде всего для того, чтобы отказаться от респектабельной карьеры адвоката и избрать сомнительную в глазах его отца профессию писателя.

Именно в своей семье Голсуорси нашел прототипы Форсайтов, которых он вывел в первом романе цикла о них – «Собственнике» (1906). С фотографий членов семьи Голсуорси, опубликованных его биографом Х.-В. Мэрротом, глядят на нас старый Джолион (его прообразом был отец писателя), тетя Энн, Суизин... Строгое выражение их лиц, плотно сжатые губы говорят о том, что они чувствуют себя хранителями твердокаменных устоев не только буржуазной семьи, но и государства. В такой семье вырос Джон Голсуорси, окончивший Хэрроу – привилегированное среднее учебное заведение, Оксфорд – привилегированный университет. По словам его однокашника, в последних классах Хэрроу у Голсуорси не было особых устремлений, тяги к независимости мысли; он следовал условному кодексу чести воспитанника английской закрытой школы. В Оксфорде, по отзывам знавших его, он был «спортсменом и джентльменом», придававшим большое значение безукоризненности в одежде.

Как происходило становление выдающегося писателя? Как проявились в «спортсмене и джентльмене» дремавшие возможности? Этому способствовали своего рода нравственные толчки.

Наиболее значительный из них был вызван возмущением Голсуорси войной англичан против буров. Это возмущение, как и протест, по его словам, против стандартных лозунгов, навязанных ему дома, в школе, в университете, явились основой настроений и мыслей, выраженных в лучших его произведениях первого десятилетия XX века, таких, как романы «Остров фарисеев», «Собственник», «Братство», пьесы «Серебряная коробка», «Правосудие» и др.

Важным стимулом нравственных сдвигов было для Голсуорси знакомство с творчеством Тургенева. По свидетельству романиста и критика Форда Медокс Форда, творчество это, проникнутое ненавистью к жестокости и угнетению, явилось важным фактором в формировании Голсуорси как писателя. Произведения Тургенева, как и произведения Толстого, с которыми он познакомился позднее, много значили для него всю жизнь. Творчество русских писателей было поддержкой Голсуорси в его привязанности к лучшим традициям родной литературы (особенно Диккенса), предававшимся забвению в Англии рубежа XIX – XX веков, когда на первый план стал выдвигаться тезис «чистого искусства»; оно помогло ему внести свой вклад в развитие критического реализма XX века. Голсуорси стремился следовать по пути русской литературы, в которой его восхищали высокие этические принципы, страстные, самозабвенные поиски правды. Русская литература помогала ему также преодолевать фарисейские запреты и условности, сковывавшие английскую литературу, сопротивление реакционной критики, считавшей смертным грехом изображение «мрачных сторон» действительности. Читая отрицательные отзывы на самые острые свои произведения, Голсуорси хорошо понимал, что под «мрачным» подразумевается истинное. В «Собственнике» рецензент журнала «Спектейтор» находил «уродливые места» и утверждал, что книга неприемлема для широкого читателя.

Работа Голсуорси над «Собственником» проходила в период сдвигов в общественной жизни Англии начала XX века. В среде английской интеллигенции, главным образом молодежи, нарастал протест против прочно укоренившихся пережитков викторианства и тех, кто был его оплотом, против длительного правления консерваторов, которые удержали за собой власть на выборах 1900 года, объявленных ими до срока, дабы использовать шовинистический угар в годы англо-бурской войны (1899—1901 гг.) – последние годы царствования королевы Виктории. 1906 год был ознаменован поражением консерваторов, побежденных на выборах либералами. Это был год выхода «Собственника», который своей смелостью произвел сильное впечатление на младших современников Голсуорси.

Общественная обстановка в пору, когда создавался «Собственник», сыграла свою роль в подходе Голсуорси к теме романа, помогла ему показать представителей определенного класса, членов выведенной им викторианской семьи – оплота государства – в «лучшую пору жизни», «пору их цветения»; об этом писал автор в начале первой главы романа, точно обозначив время действия – 1886 год.

Кто же такие Форсайты, представшие перед глазами читателей «Собственника»? Ответ на этот вопрос отчасти дает созданное позднее писателем родословное дерево Форсайтов (оно обычно служит приложением к английским изданиям трилогии). На самом верху – родоначальник, Джолион Форсайт, фермер из Дорсетшира, затем идут его сыновья; старший из них – Джолион, подрядчик по строительным работам, является отцом братьев Форсайтов, действующих лиц «Саги» – Джолиона, Джемса, Суизина, Роджера, Николаса, Тимоти и сестер – Энн, Джули, Эстер. Ниже автор размещает многочисленных потомков Форсайтов, даже тех, о ком нет речи в романах. Против имени каждого из братьев Форсайтов указаны годы его рождения и смерти, местожительство, профессия: Джолион – «чаеторговец (фирма «Форсайт и Трефри»), председатель правлений акционерных обществ»; Джемс – «юрист, основатель фирмы «Форсайт, Бастард и Форсайт»; Суизин – «агент по продаже земель и домов»; Роджер – «доходные дома»; Николас – «рудники, железные дороги и доходные дома»; Тимоти – «издатель. Помещал деньги в консоли». Отсюда видно, что Форсайты в основном дельцы, акционеры, рантье. Они уже не вывозят товары, как некогда их предшественник – диккенсовский мистер Домби. Теперь, когда в жизни капиталистической Англии настал новый – империалистический – этап, Форсайты вывозят капитал в колониальные страны для получения сверхприбылей. Вот, например, что кроется за словом «рудники», которым в родословном дереве определяется одно из занятий Николаса Форсайта, директора нескольких акционерных компаний. «Днем ему посчастливилось провести план использования на Цейлонских золотых приисках одного племени из Верхней Индии... Добыча на его приисках удвоится...» А умрет ли человек... «дряхлым стариком у себя на родине или молодым от сырости на дне рудника в чужой стране, это, конечно, не имеет большого значения, принимая во внимание тот факт, что перемена в его образе жизни пойдет на пользу Британской империи». Форсайт, отождествляющий,– следует сказать, с полным основанием,– свои собственнические интересы с интересами Британской империи, твердо уверен в том, что во имя этих интересов естественно принести в жертву людей «низшей расы». Эта уверенность подчеркивается дальнейшими рассуждениями Николаса: «Из-за недостатка двух-трех сотен таких вот людишек мы уже несколько лет не выплачиваем дивидендов...»

«Мной руководит ненависть к форсайтизму»,{Н. V. Marrot. The Life and Letters of John Galsworthy. London, 1935, p. 170.}– писал Голсуорси в одном из писем. Есть основания предположить, что это была его ненависть и к некоторым чертам форсайтизма в самом себе и что она явилась одним из главных источников силы художника.

Обретенной в борьбе с собой способностью бросить взгляд «со стороны» на семью Форсайтов, столь сходную с его собственной семьей, Голсуорси наделил ею и родственного ему персонажа «Собственника» – сына старого Джолиона, молодого Джолиона, который порвал с форсайтовской семьей ради предосудительной, по мнению его отца, профессии художника, да еще женился на гувернантке иностранного происхождения.

«Собственник» – вершина творчества Голсуорси, и вполне понятно, что, судя по его словам в конце творческого пути, этот роман был его самым любимым произведением. В него было вложено им столько душевных сил, столько своего, выстраданного. Но страстность отношения писателя к своей теме не прорывается наружу, она скрыта иронией, которая помогает ему исследовать форсайтизм методически и целеустремленно.

Через частное автор дает общее, показывая, что семья Форсайтов– «точное воспроизведение целого общества в миниатюре» – живет согласно закону собственности, лежащему в основе всей социальной системы Англии.

Обстоятельный анализ форсайтизма находит замечательное выражение в художественных образах, лаконичных формулировках, емких метафорах, сравнениях, эпитетах. Они говорят о том, чем являются для Форсайтов деньги («светочем жизни, средством восприятия мира») и вещи («Если Форсайт не может рассчитывать на совершенно определенную ценность вещей, значит, компас его начинает пошаливать...»), выражают смысл форсайтовской филантропии (похожей на «молоко, с которого сняты все сливки человеческой сердечности»), определяют характер скрытности Форсайтов, имеющей первоисточником требования законов конкуренции («их лица – тюремщики мыслей»), замкнутость их в пределах своего класса («Все Форсайты... живут в раковинах, подобно тому чрезвычайно полезному моллюску, который идет в пищу как величайший деликатес... никто их не узнает без этой оболочки, сотканной из различных обстоятельств их жизни, их имущества, знакомств и жен...»).

В романе показано, что отношение к собственности как основе бытия определяет склад мышления Форсайтов, круг их представлений и интересов, их язык, который отличают определенные, часто повторяющиеся выражения. Истоки некоторых из них относятся еще к эпохе, когда Англия выдвинулась как «владычица морей», самая сильная держава в мире, согласно представлению ее правящего класса. Манере Форсайтов «вести свои дела без лишнего шума и с полным пренебрежением ко всему остальному миру» соответствует пренебрежительный оттенок, с которым они произносят слово «иностранный», знаменующее в их устах нечто недоброкачественное, ненадежное, ненастоящее. Как сходны они в этом с собственниками предыдущей поры, с их литературным предшественником, персонажем Диккенса в романе «Наш общий друг» – мистером Подснепом, который по поводу обычаев и нравов других стран говорил внушительно: «Все это – не наше!»{Чарльз Диккенс. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 24, М., 1969, с. 159.} – и прочие страны уничтожались одним мановением руки.

Под словами «иностранный», «неанглийский» Форсайты, считающие, что именно они представляют Англию в целом, подразумевают также все чуждое их классу.

«...в ней есть что-то иностранное»,– говорит Роджер про Ирэн, жену своего племянника Сомса, желая этим сказать, что в ней, непонятной Форсайтам, заключается нечто неприемлемое для них и тревожное.

Жизненная философия Форсайтов – настойчивых, цепких, прочно занимающих свои позиции, осмотрительных, расчетливых, здравомыслящих, создавших культ своей жизнеспособности, выражается в их изречениях, которые служат своего рода девизами: «держаться», «сохранять энергию», «подождем – увидим», «осторожность прежде всего».

Изображение в романе комплекса форсайтизма отличается единством социального и психологического. Это единство мы видим и в обрисовке характеров Форсайтов.

Автор заставляет нас увидеть, как условия собственнического существования формируют личность, характеры Форсайтов, и в то же время, как в каждом из них проявляется индивидуальность, по выражению автора – «неповторимое я».

Наиболее последовательное выражение собственническая психология находит в образе Сомса. Если в манере обрисовки Джемса, с его беспокойной повадкой, вечной тревогой за цельность собственнического бытия своей семьи, вечным возгласом: «Мне никогда ничего не рассказывают!» – есть смягчающие нотки юмора, то в образе его сына Сомса все жестко, прямолинейно, подчинено единой сути. Автор показывает, как собственническая доминанта проявляется у Сомса во всем, в мелочах и главном. На красоту и обаяние Ирэн он смотрит «как на часть той ценности, которую она собой представляла, будучи его вещью», и ощущает раздражение при мысли, что, обладая ею, отчужденной от него духовно, он не испытывает удовлетворения, которое приносит обладание серебром, домами, деньгами, картинами. Автор дает понять, как много значит для Сомса тот факт, что картины выдающихся художников, которые он коллекционирует, растут в цене.

В образе Сомса проявляется авторский дар воплощения единства внешнего и внутреннего. Глянец на гладких волосах, как и на цилиндре, галстук, не отклоняющийся от перпендикуляра ни на одну восьмую дюйма, «строгость застегнутой на все пуговицы черной визитки» придают Сомсу «замкнутый и непроницаемый вид» и подтверждают форсайтовское убеждение, что безукоризненность в одежде – одно из «средств для достижения жизненных успехов в полном соответствии с законами конкуренции». В то же время, «несмотря на всю его утонченность и высокомерную выдержку денди, квадратная челюсть и линия рта придавали ему сходство с бульдогом». Эта подчеркнутая автором внешняя черта органически связана с присущим Сомсу свойством держаться за все, что он считает своим, мертвой хваткой бульдога.

Искусство писателя в создании характеров Форсайтов проявляется в том, что они живут самостоятельной жизнью. Автор смог вызвать у читателя ощущение их физического бытия; ведь для него они были живыми людьми. Не об этом ли говорит и столь тщательно вычерченное им родословное дерево Форсайтов как реально существующих людей? Один из читателей Голсуорси делился с ним в письме следующим впечатлением: он встретил на улице человека, лицо которого показалось ему знакомым, но он сразу не мог вспомнить, где его видел раньше; внезапно он осознал, что это был Соме Форсайт.

Голсуорси создает у нас также ощущение реальности обстановки, окружающей его героев. Секрет этого искусства в том, что он вживался буквально во все, о чем писал в романе. Среди его черновиков оказался выполненный им чертеж дома в Робин-Хилле, который архитектор Босини строил для Сомса; из приложенного к чертежу перечня материалов было видно, что писатель даже вычислил количество кирпича и цемента, необходимое для постройки дома.

Форсайтизм предстает в романе зримо, не только в результате авторского анализа, но и в силу закона контраста. Стабильному, тусклому, мертвенному существованию Форсайтов в их каменном Лондоне противопоставлена природа в движении, блеске, звучании, полноте жизни. «Над полем дрожал зной, все кругом было пронизано нежным, еле уловимым жужжанием, словно мгновения радости, в буйном веселье проносившиеся между землей и небом, шептали что-то друг другу»; «на дорожку неба между рядами деревьев выбежали новые звезды»; «и вдруг, показался месяц – молодой, нежный. Лежа навзничь, он выплыл из-за дерева, и в воздухе потянуло прохладой, словно от его дыхания»; «липы в этом году были необыкновенные, золотые, как мед».

В изображении одухотворенной автором природы господствуют поэтичность, эмоциональное богатство языка в противовес суховато-сдержанному, ироническому стилю описания форсайтовского бытия.

Центральная тема «Собственника» связана с проблемой буржуазного брака – сферой, где наглядно проявляются жестокие и лицемерные законы форсайтизма. «У них это называется «святостью брачных уз»,– размышляет молодой Джолион,– но святость брачных уз покоится на святости семьи, а святость семьи – на святости собственности».

В процессе развития романа раскрывается все значение предпосланного ему эпиграфа – строк из «Венецианского купца» Шекспира: «...Ответ мне будет: //Рабы ведь эти наши».

В понятие, выраженное шекспировскими словами: <Рабы ведь эти наши»,– Форсайты включают очень многое – от «людишек» в колониях до жен.

История семейной жизни Ирэн – обыденная и страшная в своей обыденности; ее истоки в положении женщины повсюду в мире в эпоху, описанную в «Собственнике». Не случайно так сходны судьбы Ирэн и героини «Анны Карениной» – романа, который имел для Голсуорси огромное значение, как видно из его письма к переводчице романа К. Гарнет, из его статей о Толстом. Обыденна и предыстория брака обеих героинь. Анну в юности выдают замуж за видного чиновника Каренина. Бесприданница Ирэн, чувствуя себя лишней в доме мачехи, после длительных настойчивых домогательств Сомса соглашается выйти за него замуж, взяв с него слово (которое Соме впоследствии нарушил), что он отпустит ее, если их брак окажется неудачным. Анна и Ирэн лишь позднее понимают, что такое подлинная любовь, и обе, оказавшись в оковах буржуазного брака, переживают трагедию.

Роман Толстого помог Голсуорси выразить художественными средствами наболевшую проблему типичного буржуазного брака – освященной церковью коммерческой сделки, в которой страдающей стороной является женщина, помог достичь широты обобщений, представить историю брака Сомса и Ирэн как социальную драму, заключающую приговор законам, по которым живет буржуазное общество.

Некоторые ситуации и образы «Анны Карениной» и «Собственника» заключают в себе общие черты. Таков образ мужа, главы буржуазной семьи, который твердо знает, что на его стороне закон, церковь, традиции. В то же время Голсуорси изобразил драму в доме собственника в ее специфически английском аспекте, как характерную для буржуазной Англии. Живому и острому ее художественному воплощению способствовали и личные переживания автора, сходные с переживаниями молодого Джолиона как в «Собственнике», так и в следующем за ним романе – «В петле», где идет речь об истории его любви к Ирэн и конфликте с Сомсом.

Рисуя в «Собственнике» события, связанные с перипетиями любви Ирэн и Босини, ревностью Сомса, Голсуорси показывает, что критерием для Форсайтов в их суждениях о семейной жизни служит все то же понятие собственности. Художественный лаконизм писателя позволяет ему выразить эту истину в одной фразе, которую произносит Джемс. После безуспешной попытки выяснить у Ирэн причину ее неприязни к Сомсу, Джемс задает ей вопрос: «Ведь у вас как будто нет собственных средств?» За этой фразой кроется такой ход мысли (свойственный и Сомсу): раз у Ирэн нет собственных средств, значит, она во всем зависит от мужа, и следовательно, обязана его любить.

В отношении Сомса к Босини, на которого он подает в суд за превышение сметы на постройку дома, смешиваются воедино чувства собственника, понесшего материальный ущерб, с чувствами оскорбленного мужа, использующего для своей мести оружие собственника. «Босини влюблен в нее. Он ненавидит этого человека и не намерен теперь щадить его... Он разорит этого оборванца!» Ему приносит удовлетворение мысль, что и у Ирэн нет средств: «Оба нищие».

В «Собственнике» Голсуорси затрагивает важную для него проблему искусства и общества.

В образах Босини – человека искусства и Ирэн,– по словам автора в предисловии к «Саге о Форсайтах», «воплощения волнующей Красоты, врывающейся в мир собственников»,– Голсуорси стремился выразить свои идеал. По его убеждению, преобразующее воздействие на собственническое общество должно оказать Искусство, неразрывно связанное с Красотой (эти слова он обычно писал с большой буквы, придавая исключительное значение понятию, которое он в них вкладывал). Искусство в его представлении великая нравственная сила, призванная победить все грубо-материальное, собственнические устремления, духовную слепоту, эмоциональную скудость.

Об антагонизме Искусства и Собственности возвещает первая глава романа, где описано семейное сборище Форсайтов в доме старого Джолиона по случаю помолвки его внучки Джун с Босини. Автор подчеркивает, что в самоуверенности Форсайтов, которые в этот день «казались более, чем обычно, парадными и респектабельными», было что-то настороженно-пытливое, «...предчувствие опасности заставило их навести лоск на свои доспехи». Опасность Форсайты видят в Босини, представителе чуждого им мира, человеке «без раковины», «без оболочки», состоящей из солидных родных и знакомых, солидного капитала.

Выразительная деталь воплощает в себе характерное в ситуации. Истоки тревоги Форсайтов – в шляпе Босини, явившегося с официальным визитом в дом Тимоти. Шляпа вместо цилиндра, полагающегося в таких случаях,– в глазах Форсайтов дерзкий вызов буржуазным устоям. Шляпа и цилиндр предстают как символы двух враждебных миров.

Наметившийся как будто в романе поединок между Искусством и Собственностью не состоится. Писатель, видящий правду жизни, запечатлевает реальное положение вещей – зависимость от собственников людей искусства, как и людей науки. В отношениях Босини и Сомса (ухватившегося за возможность «приобрести» архитектора если и не совсем по дешевке, то с «пониженной пошлиной») Голсуорси выявляет специфическую особенность «извечных взаимоотношений между Искусством и Собственностью, выраженных на многих необходимых приспособлениях нашего века с предельным лаконизмом, который не уступит лаконизму лучших строк Тацита:

Томас Т. Сорроу, изобретатель,

Берт М. Пэдленд, владелец изобретения».

В ходе романа обнаруживается неосуществимость мечты Голсуорси о действенной роли искусства в мире собственников. Об этом говорит и финал – гибель Босини, сломившая Ирэн.

Почувствовав, что образы Ирэн и Босини не получаются у него столь же яркими и жизненными, как образы Форсайтов, Голсуорси дает представление

о них главным образом через восприятие членов форсайтовского клана, которые случайно слышат обрывки их разговоров или видят выражение их лиц и делают выводы о все нарастающем чувстве «недозволенной любви». Центром слухов о них является «Форсайтовская Биржа» в доме Тимоти («нечто вроде торжища, где производился обмен семейными тайнами и котировались семейные акции»).

Признавая в письме к своему другу и критику Эдуарду Гарнету, что Босини не удался ему как живой характер, Голсуорси приходил к выводу, что Боснии все же выполняет свое назначение. По мысли писателя, в истории отношений Босини, Ирэн и Сомса, который довел Босини до гибели – и судебным преследованием, и собственническим отношением к Ирэн,– победа на стороне Сомса, но фактически это его моральное поражение. «Единственный способ,– писал Голсуорси в другом письме к Гарнету,– окончательно прояснить цель книги,– а она в том, чтобы показать, что собственность – пустая оболочка,– это оставить победу за Сомсом»{Джон Голсуорси. Собр. соч. в 16-ти томах, т. 16, М., изд-во «Правда», 1962, с. 476.}.

Читатель ощущает также, что образы Босини и Ирэн – символа Красоты,– противопоставленные форсайтизму, помогают лучше понять его суть, освещают ярким светом духовное убожество Форсайтов. Это не может, однако, помешать увидеть отвлеченность идеала писателя.

Судя по некоторым высказываниям Голсуорси в связи с «Собственником», он видел свою задачу главным образом в критике собственников с точки зрения эмоционально-нравственной, обвиняя их в стяжательстве, черствости, эгоизме, невосприимчивости к красоте. Торжество искусства над всеми этими свойствами кажется ему возможным, ибо он рассматривает их абстрактно, вне их истоков, почвы, их породившей.

В «Собственнике» обнаруживается не только нереальность идеала Голсуорси, придающего искусству столь исключительную роль, но и связанное с этим двойственное отношение писателя к Форсайтам. Оно проявляется наиболее четко в иронической лекции о «симптомах форсайтизма», которую молодой Джолион, выражая мысли автора, читает Филипу Босини.

В «лекции» дана критика форсайтизма, сделаны обобщающие выводы

о Форсайтах как классе. Вместе с тем из ответов «лектора» на вопросы Босини можно заключить, что Форсайты представляют собой внушительную силу, значение их в стране велико и сам молодой Джолион выдержал трудную жизненную борьбу только благодаря форсайтовской стойкости. Нельзя не почувствовать связи между такими ответами Джолиона и словами, которые он мысленно произносит в последней части романа: «Славная форсайтская чаща!.. Мачтовый лес нашей страны!»

Есть также связь между этими словами и некоторыми чертами образа старого Джолиона.

В старом Джолионе, некогда достигшем материального успеха благодаря форсайтовской хватке, Голсуорси подчеркивает черты, которые возвышают его над остальными Форсайтами,– способность мыслить отвлеченно, воспринимать красоту. В то же время он отмечает в старом Джолионе «здравость ума,– выдержку и жизнеспособность – все то, что делало его п многих других людей одного с ним класса ядром нации».

Такое изображение особенностей старого Джолиона, как и некоторые вложенные в уста его сына авторские суждения, заставляют думать, что в представлении Голсуорси собственники– «очеловечившиеся», облагороженные, лишенные крайностей чувства собственности, но сохранившие свойственные именно им, по мнению писателя, здравость ума, энергию и жизнеспособность,– могут сыграть положительную роль в стране. Одной из основных причин такого представления писателя было отсутствие у него глубокого знания народа. Сочувствие народу, его тяжелому положению проявляется в ряде его вещей, написанных в тот же период, что и «Собственник», таких, как «Остров фарисеев», «Братство», «Серебряная коробка», сборник рассказов «Комментарий». Но люди из народа предстают здесь главным образом как угнетенные и обездоленные, чье положение может быть улучшено реформами, благожелательной опекой имущих. В народе, заявляющем о своих правах, в рабочем движении писатель видит стихийную силу, источник анархии.

Но всплывающий в «Собственнике» мотив о «ядре нации» – признак того, что автору не удалось одержать полную победу в своей внутренней борьбе с форсайтизмом,– не может зачеркнуть все основное и противоречащее этому мотиву в романе. Посредством анализа форсайтизма, создания характеров Форсайтов Голсуорси дал блестящее художественное решение одной из острых проблем жизни Англии. Показав, что жизненная философия Форсайтов идет вразрез с подлинной человечностью, раскрыв их нравственную неполноценность, писатель тем самым показал несостоятельность Форсайтов как ведущей социальной силы. Созданная им картина оказалась шире замысла: собственники предстали осужденными как класс, который занимает командные высоты в стране. Именно это почувствовала реакционная критика, подвергшая роман нападкам.

В годы перед первой мировой войной Голсуорси в основном продолжает свой путь реалиста, критика общества. В то же время не ослабевает, но, напротив, становится более острой его борьба с самим собой. Об этом говорит нам его письмо от 13 ноября 1910 года – ответ Э. Гарнету, который находил недостаточно четкой критику аристократов, выведенных Голсуорси в его романе «Патриций» (1910). По словам писателя, «лирическому взгляду на жизнь, эмоциональности и ненависти ко всяким барьерам», присущим одной стороне его «я», противостоит элемент «сухой кастовой властности»,отличающей другую его сторону; он считал, что социальная критика его произведений – результат того, что художник в нем восстает против «другого человека».

Остро сознавая порочность буржуазных норм, таящих в себе угрозу деградации человеческого общества, Голсуорси по-прежнему возлагает надежды на искусство. Оно для него некий символ совершенства, единственная сила, способная противостоять растлевающему воздействию коммерческого духа. Свою идею Голсуорси проповедует в статьях, эссе публичных выступлениях. В речи, которую он произнес в Бостоне в 1911 году, во время завтрака, данного в его честь представителями литературных кругов, он призвал слушателей целеустремленно служить искусству, так, чтобы оно перестало быть «служанкой в доме индустриального материализма, но стало госпожой».{М. Morris. My Galsworthy Story. London, 1967, p. 80.} В противном случае, по его словам, корабль современной цивилизации пойдет ко дну. Неясны, вероятно, и самому писателю пути осуществления его идеала, важно, однако, что он осознает угрозу гибели корабля, управляемого буржуазией.

Предвидение опасности для цивилизации, для всего достигнутого человечеством становится главным в отношении Голсуорси к первой мировой войне. В ряде своих произведений он выступает против шовинизма, военной истерии.

Октябрьскую революцию не мог принять писатель, который всю жизнь упорно верил в возможность излечить буржуазное общество. В его представлении народ, вставший на путь революции, становится разрушительной силой.

Но именно Октябрьская революция, открывшая новую эпоху в истории человечества, побудила Голсуорси задуматься о будущем своей страны, о судьбах класса Форсайтов. Он почувствовал настоятельную необходимость вернуться к истории о них,– через двенадцать лет после того, как с ними расстался, опубликовав «Собственника». Первой вестницей этого возвращения стала новелла о поэтической любви старого Джолиона в конце его жизни– «Последнее лето Форсайта»,– вышедшая в 1918 году. Она явилась для автора стимулом к продолжению форсайтовской семейной хроники. В 1920 году он опубликовал роман «В петле», охватывающий период 1899—1901, годы англо-бурской войны. Большое место в романе занимают попытки Сомса – через двенадцать лет после ухода из его дома Ирэн – добиться доказательств ее неверности, чтобы получить требуемое законом основание для развода. В то же время под влиянием внезапной вспышки прежней его страсти он безуспешно пытается вернуть Ирэн – свою собственность. В доводах Сомса мы узнаем обычный форсайтовский ход мысли: «Вы дали мне священный обет, вы пришли ко мне нищая. Вы имели все, что я мог дать вам. Вы без всякого повода с моей стороны нарушили этот обет...» Заголовок в газете «Буры отказываются признать суверенитет» наталкивает Сомса на сравнение: «Суверенитет! Вот как она! Всегда отказывалась. Суверенитет! А я все же обладаю им по праву».

Соме для войны, спровоцированной Англией, находит «теоретическое обоснование» в духе девизов, маскирующих истинные интересы Британской империи («Буры – полу-цивилизованный народ. Они тормозят прогресс. Нам нельзя отказаться от нашего суверенитета»), Николас же, опасающийся, что упадут цены на акции южноафриканских рудников, не считает нужным стесняться: «...эти буры пре упрямый народишко; на них уходит уйма денег, и чем скорее их проучат, тем лучше».