Текст книги "Сокрушённые (ЛП)"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Сокрушённые
(Джон Френч)

'Я жалею не мёртвых, но живых. Те, кто оставлен у могильной черты – это они несут бремя смерти. Это они должны учиться жить, зная, что ничто уже не может быть как прежде'.

– из «Плача по Фениксу», записано примархом Фулгримом в 831.М30

1

– Когда мы его освободим?

Голос был первым, что Крий услышал после того, как очнулся в тюрьме своей брони. Он был негромким и низким, точно море, плещущееся об утёс. Вокс-система его шлема вернулась к жизни, затрещав и защёлкав статическими шумами. Мрак остался, давя на его глаза.

– Когда достигнем рубежа солнечного света, Борей, – сказал второй голос. Его источник находился дальше, но всё ещё неподалёку.

– Он очнулся там внутри?– спросил первый – тот, кого назвали Бореем.

– Возможно.

Вверх по позвоночнику Крия побежали слабые толчки электричества. В системы его брони потихоньку сочилась энергия – в количествах, достаточных для того, чтобы ощущать, но не для того, чтобы двигаться. Так, конечно же, и было задумано. В этом состоянии его доспехи с парализованными мышечными волокнами и застопоренными сервоприводами были такой же полноценной тюрьмой, как и любая камера.

"Это не Кхангба Марву, – подумал он, и месяцы безмолвия в гигантской тюрьме Терры ожили и истаяли по мере того, как вырисовывалось осознание. – Я больше не заточён под горой". Его кожа ощущала вибрацию брони, ровную и медленную, как электрический пульс.

"Я на корабле", – понял он.

Он провёл на судах большую часть своей жизни, путешествуя по разбросанным звёздам от войны к войне, и ощущения от работы корабля были знакомы ему, как биение собственных сердец. По крайней мере, были когда-то, до того, как он вернулся на Терру, до того, как Крий, лорд клана Кадоран и ветеран почти двух столетий войны, стал легионером Железных Рук в Крестовом Воинстве.

До того, как о нём забыли.

Его глаз коснулся свет. Через поле зрения побежали льдисто-голубые цифры. Он попытался сфокусироваться на проплывающих перед взглядом строчках данных, но обнаружил, что не может. В местах, где его плоть соединялась с аугметикой, зудело – половина контактов была закорочена скремблером, к которому кустодии прибегли, чтобы его усмирить.

Он начал разбирать по пунктам своё положение. У него не было оружия, кроме его собственного тела. При нормальных обстоятельствах – не самая великая из проблем, но его доспехи не были ему подконтрольны и, по всей вероятности, страдали от нехватки энергии. Показатели функционирования его аугметики были гораздо ниже оптимальных. Даже если ему удастся заполучить контроль над своей бронёй, его боевая эффективность составит пятьдесят девять процентов от максимальной. Это, конечно, в предположении, что не существует никаких других ограничителей, удерживающих его на месте.

"Не забывая, что ещё до того, как тебя послали на Терру, ты был слишком стар для фронта, – сообщил голос на заднем плане его мыслей. – Не забывая этого фактора".

Затем ещё имелся вопрос о том, с каким неприятелем он столкнётся. Он вызвал из памяти услышанные голоса, прокручивая в голове их высоту и тембры. Никаких акустических признаков кустодиев, но вокальный диапазон выходил за рамки человеческой нормы: более низкий, с окраской голоса, обусловленной мышцами и системами, которых не было у смертных. В его рассудке сформировалось заключение, имеющее наименьшую вероятность ошибки: космические десантники.

Значит, у него были новые тюремщики, но почему?

"Несущественно". Того, что они являлись космодесантниками, было достаточно, чтобы переиначить исход схватки. "Даже если я смогу двигаться, я, скорее всего, всё же проиграю", – подумал он.

Тогда в нём поднялась ненависть – ненависть к тем, кто предал Императора, ненависть к тем, кто заключил его в тюрьму, но больше всего – ненависть к своей собственной слабости. Он не должен был сдавать до такой степени, что он мог приносить пользу лишь в качестве номинального представителя; он не должен был позволять, чтобы его лишили свободы; ему надлежало быть с остальными из своего клана и Легиона, когда они повергали предателя Хоруса. Ему надлежало...

Он оборвал эту цепочку мыслей, обуздывая их и позволяя, чтобы их страстность наполнила его душу, но не давая ей притупить его логику.

– Правда железа, – пробормотал он сам себе, – направляй меня.

Что-то заскребло по наружной стороне его шлема. Он застыл с напряжёнными, готовыми к действию мышцами. Вокруг его шеи зашипел газ. Глухо стукнули открывающиеся застёжки, и его шлем поднялся вверх. Его глаза затемнились, когда в них хлынул свет, и на короткий момент всё игрилось перед его взглядом, прежде чем обрести чёткость.

На него смотрело широкое лицо. Его сглаженные и утолщённые от мышц черты покрывала загорелая, бугрящаяся шрамами кожа. Это было лицо лучшего из лучших Императора, лицо космического десантника. От центра черепа воина сбегала вниз коротко стриженная полоска волос, пара тёмных глаз не моргая наблюдала за Крием. Крий уставился на него в ответ своими линзами цвета индиго, которые были вделаны в лицо, поделенное между изрубцованной плотью и хромированным керамитом.

Он сидел на троне в центре ярусного помещения из камня. Его тело было обмотано цепями, которые соединялись с оковами на его запястьях и были зафиксированы на креплениях в полу. Стены помещения были чёрными и гладкими, с вкраплениями горного хрусталя, который искрился в свете притушенных газоразрядных сфер. Со стен свисали знамёна, их золотая, чёрная и багряная нить была изорвана дырами от пуль и опалена огнём. Купол потолка наверху был покрыт мозаикой из белых и чёрных плиток, образующих эмблему стиснутого кулака.

Космический десантник, снявший шлем Крия, был одет в жёлтую броню с крестообразным символом на плече, исполненным чёрным по белому. Была в нём какая-то застылость, которая напомнила Крию о мемориальных скульптурах, что стояли на страже могил почитаемых людей.

"Имперские Кулаки, – подумал он. – Преторианцы Терры. Ну конечно".

Имперский Кулак отшагнул назад, и Крий увидел второго, который стоял ещё дальше и молча наблюдал за происходящим. Его броня была закутана в белый табард с чёрным перекрестом, рука покоилась на навершии зачехлённого меча. Крий посмотрел в суровые, холодные глаза цвета сапфира недрогнувшим взглядом.

– Его броня, милорд? – произнёс Имперский Кулак, стоящий над ним. – Мне следует её активировать?

"Борей", – подумал Крий. Так его назвал другой голос.

– Я бы не стал, – сказал он и посмотрел вверх. Борей встретился с ним взглядом, на его лбу начинали формироваться зародыши хмурых морщин. – И если бы я был тобой, я бы также не снимал эти цепи.

– Что?

– Потому что если ты это сделаешь, – продолжил Крий спокойным тоном, – то я убью вас обоих.

Борей бросил взгляд на своего безмолвного товарища, затем обратно на Крия. – Ты...

– Да, я знаю, кто он такой, – прорычал Крий.

– Я не желаю верить в то, что ты предатель, Железная Рука, – сказал второй Имперский Кулак.

– Предательство... – Крий медленно произнёс это слово. – Скажи мне, если бы тебя погребли под горой, заточили бы рядом с теми, в чьих жилах течёт кровь настоящих предателей, – какие мысли ты лелеял бы во тьме? Чего бы ты пожелал тем, кто тебя туда заключил? – фокусировочные кольца его глаз дёрнулись. – Если бы Сигизмунд, Первый Капитан Имперских Кулаков, сидел бы здесь на моём месте – о чем бы думал он?

Глаза Сигизмунда сузились.

– Я бы размышлял о том, каким образом мог бы лучше всего послужить Империуму.

– Правда? – усмехнулся Крий.

Сигизмунд продолжил, словно он этого не слышал:

– Теперь, когда мы вышли за пределы Солнечной Системы, лорд Дорн поручил мне передать тебе его приказы.

Крий медленно покачал головой, не отводя взгляда от глаз Сигизмунда:

– Мой меч следует приказам моегопримарха и повелениям Императора. Не твоим, и не Рогала Дорна.

Борей рванулся вперёд, его каменные черты были изломаны гневом. Его рука уже была собрана в кулак. – Ты смеешь...

"Быстрый, – отметил Крий. – Очень быстрый".

Но Сигизмунд двинулся ещё стремительнее и положил руку на плечо Борея.

– Спокойствие, Борей, – произнёс повелитель храмовников. Борей глянул на своего командира, и что-то передалось от одного к другому в этом взгляде.

Крий открыл рот, чтобы заговорить. Сигизмунд его опередил:

– Феррус Манус мёртв.

Крий услышал слова. Он ощутил, как они обрабатываются его мозгом. Он ощутил, как растекается по нему их смысл. Он ощутил... он не ощутил ничего.

Мгновение растягивалось, и по-прежнему ничего не было. Ни ощущения брони на коже, ни тупой боли в закороченной аугметике, ни пульсации крови в конечностях. Лишь нахлынувшая тишина да чувство падения, словно во вселенной разверзлась дыра и заглотнула его. Он падал, и была лишь пустота – и вверху, и внизу.

"Феррус Манус мёртв". Слова раскатывались в его уме.

Где-то в его воспоминаниях к нему повернулось суровое лицо и неулыбчиво на него посмотрело.

«А ты кто такой?»

"Я Крий. Первая Вексилла Десятого Легиона,– он тогда ещё сглотнул сухой глоткой. – Я ваш сын".

«Это так»,– сказал Феррус Манус.

– Как? – услышал он собственные слова.

Сигизмунд продолжал наблюдать за ним, как и раньше, без единого проблеска эмоций в глазах.

– Он пал в ходе контрудара на Исстване.

– Когда?

– Это неясно, – сказал Борей.

– Когда? – спросил Крий, чувствуя, как его губы расходятся в оскал.

– С тех пор, как мы услышали эту весть, прошло двести сорок дней, – сказал Сигизмунд.

Крий осмыслил число. Половина его разума восприняла его как сухие данные, вторая же взвыла. По всему его телу напряглись мышцы. Его броня заскрипела, загремели цепи.

"Всё это время они знали. Они знали, и всё же ничего не говорили до этого момента".

Он выдохнул, унимая пожар, который расползался внутри, и почувствовал, как к нему возвращается некоторое самообладание. Имперские Кулаки просто наблюдали за ним.

"Феррус Манус мёртв". Нет. Нет, это было невозможно.

"Они знали, и всё же ничего не сказали".

Мысли Крия кувыркались в распахивающейся пустоте его рассудка, пока его рот формировал слова:

– Что насчёт остального контрудара?

– Мы не знаем, не наверняка, – Сигизмунд сморгнул и в первый раз оторвал взгляд от глаз Крия. – Альфа Легион, Повелители Ночи, Железные Воины и Несущие Слово перешли к Хорусу. Вулкан пропал без вести. Коракс дал нам о себе знать, и он докладывает, что Гвардия Ворона потеряна, не считая тех нескольких тысяч, что он привёл с собой.

Крий чуть кивнул головой. Несколько мгновений назад эта новая информация повергла бы его в шок. Сейчас его оцепеневший рассудок просто впитал её и осмыслил. В ушах звенел писк. Он сглотнул, но обнаружил, что кожа во рту суха, как бумага.

"Феррус Манус мёртв..."

"Он возвратится, найдётся способ. Он – Горгон, он – железо, он не может умереть".

– Мой Легион?

– Мы не знаем. Кто-то мог пережить резню. Кто-то мог не достичь системы Исстван. Может статься, что множество их всё ещё остаётся где-то там, вовне, – Сигизмунд сделал паузу и шагнул ближе. – Этого-то и хочет от тебя лорд Дорн – чтобы ты разыскал любых своих братьев, каких только сможешь.

"Феррус Манус мёртв..."

"Он не оправдал наших ожиданий. Он нарушил узы железа. Он пал и покинул нас, оставил жить дальше без него".

– И тогда?

– Доставь их обратно на Терру.

– Чтобы держаться до последнего, – Крий услышал фальшь в собственном смешке. – Считанные единицы против грядущей бури?

– Да, – сказал Сигизмунд, и Крий что-то заметил в синих глазах Имперского Кулака – что-то тёмное и опустошённое мелькнуло, как тень в норе. – Ты согласен пуститься в это предприятие?

Крий отвёл взгляд. Его глаза пощёлкивали, изучая удерживающие его цепи, вбирая в себя каждую из отметин, оставленных при их ковке. Воздух отдавал холодным камнем, ружейным маслом и пластинами брони.

"Феррус Манус мёртв..."

Крий вернул взгляд на Сигизмунда и кивнул.

Сигизмунд извлёк свой меч. В этот момент Крий заметил, что запястье храмовника обвито цепями, которые соединяли руку и оружие. Затрещал разряд, поднимаясь вверх по клинку, и какую-то секунду Крий наблюдал за его пляской в глазах Сигизмунда. Затем меч ударил вниз, и цепи, которые удерживали Крия, распались со звонким шелестом.

Борей ткнул в клавишу управляющего устройства на своём запястье, и Крий ощутил, как восстанавливается полноценная связь с доспехами, отзываясь покалыванием, бегущим вверх по позвоночнику. Он медленно встал, движения его брони и тела были скованными. Он посмотрел вниз, на оковы на своём запястье. К нему приблизился Борей, держа в руке латунный ключ. Но Крий подумал о том, что он подглядел в глазах Сигизмунда, и махнул храмовнику рукой, чтобы тот отошёл прочь, звякнув о броню разрубленными звеньями цепи.

– Нет, – произнёс он и снова повернулся к Сигизмунду. – Оставьте их.

– Как пожелаешь, – сказал Сигизмунд, чуть кивнув головой. – Этот корабль называется "Связанный Обетом", и он понесёт тебя в твоих поисках. Борей полетит с тобой, – он стиснул кулак и поднял его к своей груди. – Надеюсь, что мы встретимся снова, Крий Кадоранский.

Крий тоже отсалютовал в ответ и проводил взглядом Сигизмунда, когда тот развернулся и вышел из помещения.

2

Крий смотрел на звёзды, их бледный свет сливался с двоичными рунами данных, чьи строчки проплывали перед его взглядом. Вокруг него двигались и шептались члены экипажа мостика, передавая друг другу бобины пергамента и информационные планшеты. За ними тянулись кабели нейроинтерфейса. Крий не сидел на командном троне – в конце концов, это был не его корабль, равно как он и не командовал им по-настоящему. Вместо этого он стоял перед главными обзорными иллюминаторами мостика, слушая, наблюдая, ожидая, – точно также, как дюжину раз до этого.

"Вот он я, стою здесь, – подумал он, – в ожидании, что мёртвые подадут голос из ночи".

Его глаза пощёлкивали независимо от его воли, точно моргая.

"Феррус Манус мёртв".

С того момента, как он услышал эти слова, минули месяцы, и всё же они по-прежнему крутились в его мыслях и грёзах наяву. Крий продолжал бодрствовать с тех самых пор, как они покинули Солнечную Систему, выстаивая здесь, на мостике "Связанного Обетом", когда тот выходил из варпа, слушая песнь корабля, когда они шли через потустороннее царство. Он пытался найти успокоение в Кличе Железа и Калькуляциях Цели, но покой ускользал от него всякий раз, когда он пытался его достичь. Он ожидал, что буря внутри него закончится, что холодный процесс логики заявит о себе и оставит его таким, каким он был раньше: с яростью в руке, но с железом в сердце. Вместо этого, с каждым проходящим днём и, затем, с каждым проходящим месяцем он чувствовал, как в его сердцах растёт пустота.

"Мы не были созданы для этого, – подумал он. – Когда нас выковывали, то отсекли всё нужное для того, чтобы пережить это горе".

" Машина сильна, и логика может распахнуть любую сферу понимания, – слова Ферруса Мануса обратились к нему из теней далёкого воспоминания. – Но они – ничто без рук и умов живых. Мы существуем и подчиняем железо нашей воле, но металл может разломиться, механизмы – отказать, а логика – стать порочной. Жизнь – вот единственная верная машина. Отсеки слишком много, и мы утеряем себя. Помни это, Крий".

Глаза Крия щёлкнули, меняя фокус, и воспоминание потускнело. Он услышал позади себя пощёлкивание и гул, знаменующие приближение Борея.

– Двенадцать прыжков, – не оборачиваясь, произнёс Крий. – Двенадцать раз мы мёртво висели в пустоте, пока астропаты просеивали эфир в поисках любого следа моих собратьев. Двенадцать циклов безмолвия.

– Мы должны преуспеть, и неважно, сколько это займёт. Таков наш обет.

Крий кивнул, но не ответил. Борей шагнул ближе. Крий чувствовал на себе взгляд воина, но не отвернулся от своего созерцания звёзд.

– Когда Хорус придёт, Терре понадобится каждый клинок для её обороны, – сказал Борей.

– Ты уверен, что он придёт?

– Так считает лорд Дорн.

– Почему?

– Как же иначе Хорус может надеяться победить в этой войне?

Крий пожал плечами и, обернувшись, посмотрел на Борея. Тёмные глаза глядели на него в ответ – пронзительные, непреклонные и полностью лишённые эмоций.

– Ты так уверен, что речь идёт о победе? – спросил Крий.

– О чём же ещё?

Крий вернул взгляд на звёзды.

– Об изничтожении, – произнёс он. Мгновение тянулось в молчании.

По мостику раскатился ещё один усиленный голос:

– Лорд Крий.

Обернувшись, Крий увидел капитана "Связанного Обетом". Кастерра был стар, его глаза сверкали яркой зеленью на лице, изрубцованном временем и ледяными ветрами Инвита. Хотя он и был обычным человеком, Кастерра провоевал почти семнадцать десятилетий, служа Имперским Кулакам, и ещё десятилетие перед этим – Империи Кластера Инвит. Крепкий и уравновешенный, старый капитан напоминал колонну, созданную с расчётом на то, чтобы выдерживать большой вес.

– Лорд, – после кратчайшей паузы произнёс Кастерра, – у астропатов кое-что есть.

– В чём состояла суть послания? – спросил Борей. Кастерра перевёл взгляд с Крия на Борея и затем обратно.

– Образ горы, – сказал Кастерра. – Огромное жерло уходит вниз с её вершины к её сердцу. Сердце горы темно, его пламень давно остыл.  Астропаты говорят, что их всё ещё гнетёт грёза об её сердце. По их словам, она отдаёт кремнем и свинцом, – он помолчал. – Вторичная череда образов – метафора стандартного кода для системы в скоплении Аринат.

Крий кивнул в знак благодарности и отвернулся. Борей ждал, наблюдая за ним.

– Игнарак, – наконец произнёс Крий. – Так это называют рождённые на Медузе – безмолвие гор, которые когда-то пылали и которые запылают вновь.

– Что это означает? – спросил Борей.

– Это призыв, – сказал Крий. – Призыв на военный сбор.

3

«Фетида» лежала в тиши космоса, окутанная светом умирающей звезды. «Связанный Обетом» висел на расстоянии, держа в узде энергию своего реактора, чтобы сражаться или спасаться. Крий разглядывал огромную чёрную тушу другого судна, пока «Грозовой Орёл» покрывал дистанцию между двумя кораблями.

"Фетида" была рождена в небесах Марса. Её тушу от двигателей и до молотоподобного носа покрывала шкура из чёрного камня и неполированного железа. Она походила на город-кузницу, отправленный плавать среди звёзд, её раздутое тело было наполнено мастерскими, печами и складами. Последний раз, когда Крий её видел, она была царицей в центре флотилии меньших судов, и вокруг её причальных отсеков светлячками сновали огоньки транспортников и балкеров. Нынче же её железная шкура несла отметины гигантских ран, корпус потемнел от ожогов. На месте причальных отсеков зияли неосвещённые провалы. От крепости на её хребте остались беспорядочные руины разрушенных строений. Пустые дыры орудийных стволов, массивы датчиков и иллюминаторы смотрели на звёзды бок о бок с рваными воронками. Спроецированная изнутри на машинные глаза Крия, она гляделась трупом, плавающим в чёрной воде.

"Она одна", – подумал Крий. Увязывание данных с вероятностями в его уме вело к неопределённым выводам. Он убрал изображение "Фетиды", но оставил глаза слепыми к внутреннему пространству "Грозового Орла". Их линзы были закрыты лепестками полированного металла, и темнота его мира нарушалась лишь светящимся водопадом постоянного потока данных. Он слышал, как где-то слева заскрёб доспехами Борей, сдвигаясь в своём магнитном удерживающем устройстве. Рокочущее урчание двигателей отзывалось в конечностях и броне Крия тупой болью.

Он предпочитал такое состояние, предпочитал находиться внутри своих собственных мыслей. Это напоминало ему о времени, когда он ещё не узнал о смерти своего отца, когда мир складывался из прямых линий логики и силы.

"Что происходит с Легионом, когда умирает его примарх? – продолжали вихриться мысли в его голове, пока "Грозовой Орёл" скользил к "Фетиде" сквозь пустоту. – Что случается с его сынами без его направляющей руки? Что станется с нами?"

– Крий.

Голос Борея прервал вихрение его мыслей. Крий встряхнулся и открыл глаза. Они достигли "Фетиды", осознал он.

"Грозовой Орёл" уселся, заскрипев корпусом, его двигатели и системы вздыхали, отходя ко сну. Борей стоял, глядя вниз на Крия с этим своим будто высеченным из камня выражением лица, которое нарушалось лишь для того, чтобы обнаружить гнев. Свет, отблёскивающий от брони храмовника, выхватывал орлиные крылья, выгравированные на золотисто-жёлтой пластине брони. Со спины Борея свисал чёрно-красный плащ, а череп на навершии его зачехлённого меча подмигивал Крию глазами чёрного янтаря.

– Готов к этому, Крий? – спросил он, и Крию на секунду показалось, что он видит в тёмных глазах воина проблеск какой-то эмоции.

"Жалость? – спросил он себя. – Это всё, что остаётся на нашу долю?"

Он кивнул Борею, отстегнул магнитное удерживающее устройство и встал. Сервоприводы в его ноге засбоили. Тело прострелило болью и сообщениями об ошибках. Он чертыхнулся про себя, но не позволил, чтобы это проявилось на его лице. После того, как они покинули Солнечную Систему, неисправности в его аугметике стали хуже, словно металл, присоединённый к его плоти, вторил трещинам в его душе.

"Или отвергает растущую во мне слабость", – подумал он, проверяя громовой молот на спине и прикреплённый к бедру болт-пистолет.

– Я готов, – наконец сказал Крий, и они развернулись лицом к опускающейся рампе "Грозового Орла". Глаза Крия на секунду затемнились от яркости освещения, затем восстановили баланс. Их боевой катер стоял в центре круга прожекторного света внутри в остальном тёмной каверны. Крий повернул голову, обозревая гулкое пространство, которое простиралось во мрак по обеим сторонам. Палуба была покрыта штурмовыми судами, безмолвными и холодными, с отметинами повреждений на корпусах. "Грозовые Птицы", "Громовые Ястребы" и таранно-штурмовые корабли теснились вместе с судами дюжины прочих конфигураций. Он узнал раскраски Саламандр, Повелителей Ночи, Гвардии Ворона, полков Имперской Армии и Адептус Механикум. Всё было смешано в одну кучу, напоминая склад расхитителя помоек. Воздух был таким, словно его выдохнуло из распахнутой заслонки топки.

Их ожидали двенадцать фигур. Крий обежал их глазами, подмечая чёрную, покрытую царапинами и вмятинами броню и обозначения пяти разных кланов Железных Рук. Доспехи каждого выглядели так, словно их ремонтировали снова и снова, всякий раз наращивая их объём. Крий не узнал никого из легионеров, но с того дня, как его послали на Терру, прошло почти десять лет, и за это время сто тысяч лиц Легиона могли существенно измениться.

– Я Крий, – произнёс он и услышал, как отдаётся эхом его голос. – Когда-то был главой Кадорана и эмиссаром Ферруса Мануса в Солнечной Системе, – он сделал паузу, поворачиваясь, чтобы указать на Борея. – Рядом со мной стоит Борей, храмовник Седьмого Легиона. Я прибыл с вестями и приказами от Рогала Дорна, Преторианца Терры.

Железные Руки не шевельнулись и не отозвались. Крий нахмурился.

– С кем я говорю, братья?

– Я Афанат, – произнёс голос, насыщенный статическими шумами. Лицом говорившему служил чёрный железный череп с дырчатой решёткой для рта. В его глазницах пылал холодный огонь голубого света. В верхнюю часть головы Афаната были воткнуты кабели, их шлейф уходил в горжет его брони. Сами доспехи были мешаниной различных типов и моделей, спаянной в единое целое вокруг своего носителя. Крий отметил такие детали, как сутулые плечи, оканчивающиеся оружием руки и вспомогательные поршни, видимые через проломы в пластинах на руках и ногах. К покрытой вмятинами броне пристали капельки жидкости, похожие на брызги дождя.

– Я знаю твоё имя, Крий Кадоранский, – добавил Афанат. – Я служил под твоим началом на Йерронексе. Немногие всё ещё числили тебя среди живых.

Крий начал перебирать в памяти послужные списки и образы легионеров и наконец обнаружил лицо строевого сержанта с глазами цвета стали. Если бы не имя, ему вряд ли пришло бы в голову, что это был тот же самый воин.

– К каким кланам-ротам вы принадлежите? – спросил Крий.

– От того, чем мы были, не осталось ничего, – Афанат сделал паузу, его слова завершило царапанье статики, – брат.

Крий обвёл взглядом круг Железных Рук.

– Те, кто стоит рядом с тобой? – он снова отметил их неподвижность. Как и у Афаната, их доспехи блестели от влаги. "Почему воздух такой жаркий?" – удивился он про себя.

– Те немногие, что явились с полей бойни, – сказал Афанат, – Теперь мы принадлежим "Фетиде".

– Вы были на Исстване V?

Пауза тянулась несколько долгих мгновений.

– Да, Крий Кадоранский. Мы там были, – произнёс Афанат, решётка его динамика испускала щёлканье и треск. – И на Гагии, и на Сакриссане, и на Агромисе.

– Эти места мне неизвестны, – сказал Крий.

– Это места битвы, места отмщения и смерти, принесённой предателям, – сообщил ещё один из Железных Рук, который стоял рядом с Афанатом.

Крий поглядел на него. Лицо легионера было обнажено, без следа аугметики на нём, но сталь присутствовала в его взгляде. Его многослойную броню усеивали гнёзда интерфейсных разъёмов, а кабели, выходившие из основания черепа, свисали вниз, будто плащ из змей. Его губы были поджаты, и хмурая гримаса пропечатала свои морщины между штифтами выслуги на его лбу.

– Я Фидий, – сообщил он слово бы в ответ на вопрос, который собирался задать Крий. – Я – командующий "Фетидой" и её хранитель, – Крию помстилось, что он уловил какой-то промельк в пристальном взгляде Фидия. Возможно, это была краткая вспышка эмоций. – Славно видеть среди живых ещё одного из нашего рода.

– Сколько здесь с тобой воинов из вашего Легиона? – требовательно спросил Борей. Афанат медленно повернул голову и посмотрел на легионера Имперских Кулаков.

– Наши силы стоят перед тобой, сын Дорна.

"Так мало..." Крий почувствовал, как разрастается свинцовый груз на его душе. Когда он последний раз видел "Фетиду", она несла три тысячи воинов в полной боевой готовности. Прежде чем он успел совладать со своим умом, в воображении встала картина трупов, разбросанных под пламенеющим небом. "Сколько же их потеряно и лежит мёртвыми рядом с нашим отцом?"

– Рогал Дорн просит, чтобы вы вернулись на Терру, – сказал Крий. – Чтобы держать там оборону вместе с нашими братскими Легионами.

– Просит? – произнёс Афанат.

– Или требует? – добавил Фидий.

– Для защиты Терры до́лжно собрать силы всех Легионов, – сказал Борей, делая шаг вперёд. Крий мог видеть, как становятся резче морщины на лице храмовника. – Вы должны вернуться с нами, как говорит лорд Крий.

– Лорд Крий... – проурчал Афанат, кивая на разрубленные цепи, по-прежнему свисающие с запястий Крия. – Чей он лорд?

Борей дёрнулся ответить, но Афанат заговорил вновь:

– Твоя сила давным-давно иссякла, Крий Кадоранский. Мы не возвратимся с тобой. Мы не покажем спину тому, что лежит перед нами.

– Что насчёт сигнала, который вы посылаете в пустоту? – спросил Борей. – Военный сбор?

– Мы здесь, – сказал Фидий.

– А прочие выжившие, остаток Легиона?

– Мы не видели никого другого из Легиона со времени резни, – сказал Афанат.

– До настоящего момента, – пробормотал Фидий.

В голове у Крия щёлкнуло – детали встали на место, довершая схемы и отсекая возможности. В нём вырисовывалось осознание. Он протяжно выдохнул и, несмотря на стелющийся в воздухе зной, вдруг ощутил потребность поёжиться.

– Сигнал – это не призыв, – произнёс он. Борей повернулся к нему. – Это приманка.

– Мы завлекаем к себе наших врагов, – кивнул Фидий.

– Среди звёзд ошиваются охотники, – сказал Афанат. – Они сейчас ищут нас, как не переставали заниматься этим с момента нашего побега с Исствана. Они услышат наши призывы. Они знают о нас достаточно, чтобы понять их смысл. Они придут, и мы встретим их лицом к лицу.

– С горсткой? – спросил Борей.

– Со всем оружием, которое только у нас есть, – ответил Афанат.

– Если бы вы имели численность в сто раз больше... – сказал Крий, затем покачал головой. – Вы здесь сгинете, братья.

– Сгинете... – эхом отозвался Афанат, отправляя слово катиться сквозь горячий воздух.

– Как можете вы надеяться добиться здесь чего-то помимо вашей смерти?

И тогда Афанат засмеялся. Это был трескучий раскат, который прогромыхал в тишине, как скрежещущие шестерни.

– Это больше не война под флагом надежды, брат, – это война ради отмщения, война на истребление, – он покачал головой. – Примарха не стало, с Великим Крестовым Походом покончено, и вскоре придёт очередь Империума. Всё, что имеет значение, – это чтобы те, кто привёл нас к этому концу, разделили наши могилы.

Борей гневно взрыкнул. Крий услышал скребущий звук клинка, начинающего покидать ножны храмовника. Он развернулся и стиснул руку на рукояти полуизвлечённого меча, встречаясь глазами с пылающим взглядом Имперского Кулака. Он услышал, как со всех сторон пискливо завывают заряженные фокусировочные кольца и клацают предохранители волкитного и болтерного оружия, приводимого в боевую готовность.

– Нет, – произнёс Крий. – Здесь и сейчас твоя или их смерть не послужит никакой цели.

Борей упёрся в Крия взглядом, его бесстрастное лицо служило оправой бешенству в его глазах. Крий слышал, как завывают сервоприводы его рук, силясь удержать меч в неподвижности. Крий медленно разжал свою хватку и повернулся обратно к Афанату.

– Прости нашего родича из Седьмого. Твои слова... – Крий замолк, его язык замер за раздвинутыми зубами. Его глаза щёлкнули и перефокусировались. – Твои слова его удивили.

– Ты неправ, когда говоришь, что смерть не служит никакой цели, – сказал Афанат. – Смерть – это всё, что сейчас есть.

"Что сталось с этими братьями?" – спросил себя Крий, когда Афанат отвернулся от него, скрипя и шипя бронёй. Фидий и остальные Железные Руки развернулись, чтобы последовать за ним.

– Мы останемся с вами, – объявил Крий. Борей поймал его взгляд, но промолчал. – Пока что.

– Ты так говоришь, словно существовал какой-то другой выбор, – заметил Афанат, уходя прочь.

4

– Безумие, – выдохнул Борей.

Крий не ответил. Они с Бореем стояли на мостике "Фетиды", на гранитном полуострове, который располагался под её командным троном и над каньонами систем управления, наполненными сервиторами. Весь зал имел пятьсот метров в длину и был вполовину меньше в ширину. Колонны, тянущиеся ввысь, уходили к сводчатому потолку в ста метрах над палубой. С цепей свисали жаровни из чёрного железа, добавляя зарево тлеющих углей к холодным зелёным и синим цветам гололитических экранов. Безмолвные члены экипажа сидели за своими пультами, склонив головы. Из складок их тёмно-серых одежд змеились кабели, соединяясь с блоками аппаратуры. Между машинами привидениями двигались техножрецы в белых и красных одеждах.

Даже в этом месте воздух был напитан неистовым жаром, пахло изношенным металлом и электричеством. Крию всё это было не в диковину, но в то же время вызывало тревожное ощущение, словно лицо друга, тронутое едва уловимыми шрамами.