Текст книги "Патрик Батлер защищает"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Наручные часы Хью Прентиса громко тикали, отсчитывая секунду за секундой. Огонь в камине, сожрав три подброшенных куска угля, сник. Хью поднялся на ноги.

– Бедняга… бедняга…

– Да.

– И одна странная вещь.

– Какая?

– Я вот о чем думаю. – Хью прижал пальцы к глазам. – В армии нас учили убивать мгновенно и бесшумно. О, я знаю, это не настоящая жизнь, она прошла, мы о ней забыли. Но вот отчего меня затошнило, когда я увидел это: кто-то плохо сделал свое дело и заставил несчастного мучиться перед кончиной. Понятно?

– Понятно. – Джим вдруг встрепенулся. – Да ведь старик Абу сам покончил с собой…

– Нет.

– Что?

– Нет, я тебе говорю.

Тут уже практичный Джим упал в кресло, нашаривая и расстегивая пуговицы жилетки. На его побледневшем лице отчетливо выступили веснушки. Потом он приподнялся.

– Но этот нож! – вскричал Джим, указывая на названный предмет и снова падая в кресло. – Нож-то твой… Мавританский кинжал, который старый мистер Как Его Там привез тебе из Марокко в подарок. Смотри, вон на столе ножны…

Ножны были изготовлены из прочной синей ткани с толстой картонной прокладкой внутри, семидюймовое лезвие кинжала с дымчатой рукояткой из слоновой кости сужалось к концу до одного дюйма. Хью кивнул, не оглядываясь:

– Вижу, Джим. Я всегда держал его в ножнах, чтобы никто случайно не порезался.

– Ну и дальше?

– Слушай же. Пока я был в кабинете, Абу никак не мог взять нож – я за ним очень внимательно наблюдал. И потом не мог. Выходя из кабинета, я автоматически взглянул на свой письменный стол. Там чего-то не хватало, что-то пропало. Только через несколько секунд, оглянувшись, я понял, что кинжала в ножнах нет.

– Ты точно уверен?

– Абсолютно. Рукоятка всегда видна под включенной лампой. Готов присягнуть – точно. Абу не мог взять нож, которого не было в ножнах. Значит, кто-то вошел раньше, схватил кинжал и убил его.

Джим круто развернулся.

– Стой, стой! – крикнул он. – Когда ты в последний раз видел кинжал в ножнах?

– Часа два назад.

– К тебе кто-нибудь заходил, кроме Элен и Абу?

– Никто.

– Допустим. Но кто-нибудь мог пробраться тайком, схватить кинжал и незаметно выскользнуть из кабинета.

– Не вижу такой возможности.

– Тогда о чем мы спорим, разрази меня гром?! – воскликнул Джим, предвидя для них обоих гораздо больше неприятностей, чем могло прийти в голову Хью, и стараясь загипнотизировать его взглядом. – Если ты на секундочку успокоишься, старичок, я тебе объясню кое-что. Оставив Абу одного, ты все время заглядывал в дверь и следил за ним?

– Да. Кроме того момента, когда ты заговорил у меня за спиной.

– Но я же подошел к своей собственной двери с другой стороны. Сообрази, удалось бы неведомому убийце незаметно для нас проскользнуть в кабинет?

– Разумеется, нет.

– Когда мы вбежали, был еще кто-нибудь в кабинете? Мог кто-нибудь где-нибудь спрятаться?

– Разумеется, нет. Тут негде прятаться.

Джим, считая, что выиграл спор, испустил долгий вздох.

– Вот именно, Хью. Мошенника никто не мог убить. По каким-то соображениям он покончил с собой…

Он умолк, уловив во взгляде приятеля неожиданно возникшую мысль. Красавчик Хью, внешность которого портили только жесткие складки от крыльев носа до кончиков губ, выглядел теперь по-другому. Серые глаза возбужденно сверкали, перебегая с топки камина на труп, потом на окна на южной стене.

Он быстро шагнул к окнам, осмотрел шпингалеты, вновь оглядел помещение и кивнул в подтверждение собственных мыслей.

– Кроме того, – сказал Хью, – зачем Абу Испахану кончать жизнь самоубийством, если он рвался мне что-то рассказать? Он был сильно испуган. Сказал, что опасается за своего брата, однако слово «брат» произнес неуверенно и с запинкой. Думаю, он за себя боялся. Могу поспорить…

Хью снова подошел к камину, сунул руку в узкое пространство между решеткой и топкой. Один газетный лист сгорел, свернувшись в черный ком, другие уцелели и лежали на кафельных плитках.

Помня, что па его правой руке еще не высохла кровь умиравшего человека, он схватил листы левой рукой и с содроганием перешагнул через труп Абу Испахана. Той же рукой развернул газету на диване и принялся лихорадочно листать страницы.

– И что же теперь пришло тебе в голову? – почти спокойно спросил Джим.

– Остается надеяться, что это было не на сгоревшей странице… Хочу посмотреть, что идет в кино и в театрах.

– Отлично. И главное – полезно. Именно сейчас нам требуется хорошее кино с кучей трупов, – хмыкнул Джим.

Хью не услышал его.

– Вот! – воскликнул он, водя пальцем по газетной странице. – Нашел. Ничего другого быть не может. – Затем, надев пальто и котелок, он схватил левой рукой ручку кейса. – Джим, – подвел итог Хью, – ты правильно изложил факты.

– Приятно слышать. Если бы тебе еще хватило ума признать самоубийство…

– Никто, – перебил его Хью, – не мог незаметно для нас проскользнуть в дверь, никто не мог здесь спрятаться. Дымоход слишком узок, оба окна – посмотри – крепко заперты изнутри на шпингалеты, а вдобавок в сырую холодную погоду створки так разбухают, что их не откроешь. И все-таки, приятель, кто-то незаметно вошел в кабинет и вышел. – Он повысил голос. – Ничего не поделаешь, Джим, произошло убийство в непроницаемой комнате.

Последовало молчание.

– Хью, – небрежно проговорил Джим, – а ты не мог бы сообразить, в чем тут дело?

– В чем?

Несмотря на мощную комплекцию, Джим быстро метнулся к нижнему ящику железной картотеки, выдвинул его и начал один за другим выхватывать детективные романы, восклицая:

– Вот в чем! И вот в чем! И вот в чем! – Он швырял книжки на пол, поднимая клубы пыли, красочные обложки распахивались, куча росла… Раскрасневшийся Джим схватил Хью за руку. – А теперь, – пропыхтел он, – я уведу тебя в свой кабинет и изложу реальные факты.

Они орали друг на друга, как в детстве, однако, несмотря на протесты, Джим утащил приятеля в соседнюю комнату. Там было холоднее, во всех смыслах этого слова, холоднее и мрачнее. Хью шлепнул свой кейс на стол рядом с потертым портфелем Джима. А Джим, стараясь не выдать охватившего его страха, уселся, подперев кулаками подбородок.

– По какой-то причине, – начал он, – этот тип, прибывший на ковре-самолете, покончил с собой в нашей конторе. Начнем с того, что это плохая реклама. Мы занимаемся исключительно семейными делами, не беремся ни за уголовные преступления, ни за разводы. Как ты думаешь, что обо всем этом скажет твой дядя? Разумеется, ничего хорошего. – Хью молчал. – Нам, естественно, надо набрать три девятки и вызвать полицию, – бушевал Джим. – Нас, естественно, спросят, почему мы этого раньше не сделали. И если мы расскажем сомнительную историю о невозможном убийстве, они не поверят ни единому слову!

– Знаю. – Хью глубоко вздохнул. – И поэтому ухожу.

Тяжелой рукой Джим случайно задел телефон на письменном столе, который дрогнул и звякнул.

– Уходишь?

– Да.

– Смываешься? А меня оставляешь с младенцем па руках?

– Нет, нет, нет! – крикнул Хью, ударив кулаком по столу. – Кто сказал, что я смываюсь? Дай мне пять минут, потом звони в полицию. Я вернусь к их приезду.

– Но куда, черт возьми…

– К Патрику Батлеру, я к нему все равно собирался. Можешь назвать кого-то другого, кто способен помочь в подобной ситуации?

– Но мы не можем представить ему факты, Хью! Нам просто нечего представлять!

– Ничего представлять и не надо. Я ему просто все расскажу. Он ухватится за это дело, ты же знаешь. Для Батлера это хлеб, соль, вода – сама жизнь.

Джим все-таки сомневался.

– Согласен, если ему поможет доктор Гидеон Фелл…

– В данном случае не получится. Доктор Фелл сейчас на Мадейре, или на Майорке, или где-то еще. Да какая разница…

– Какая разница? – вскричал Джим, в свою очередь ударив кулаком по столу. – Слушай! Кто на самом деле решил проблему в том странном деле об отравлении Реншо? Я могу привести тебе не один пример…

– Джим, это не имеет ни малейшего…

– Нет, имеет! Без Гидеона Фелла Батлер в десять раз тупее тебя. Слушай, серьезно, он слишком самонадеян. Ни одного совета не слушает. Хью, остановись, ради бога!

Но было уже поздно.

Хью, схватив кейс и снова велев Джиму через пять минут звонить в полицию, пробежал по коридору, с некоторым трудом открыл двустворчатую дверь и выскочил на выложенную кафелем лестничную площадку.

Очень узкий лифт в стальной клетке не работал уже месяцев пять, нахально застревая между вторым и третьим этажом, несмотря на отчаянные жалобы обитателей здания. Поэтому Хью ринулся вниз по лестнице.

На бегу кейс открылся, он поплотнее защелкнул застежку. На нижнем этаже сгустился туман, но в вестибюле кто-то включил очень яркую верхнюю лампу в круглом стеклянном колпаке. Она освещала каменные ступени лестницы, спускающейся к тротуару, даже сам тротуар и ограду, хорошо видную на расстоянии десять – двенадцать футов.

Хью распахнул застекленную дверь, сбежал по каменным ступеням и наткнулся прямо на полицейского.

Величественный констебль в черном дождевике, услышав на лестнице топот, свернул влево. Хью налетел на него лоб в лоб, инстинктивно правой рукой схватил представителя закона за левую руку, высунувшуюся из плаща, а тот столь же инстинктивно поймал его левое запястье. Оба споткнулись, пошатнулись, глядя друг на друга. У Хью чуть сердце не выскочило.

– Э-э-э… простите, офицер.

– Ну-ка, стойте, – начал полицейский и вдруг замолчал.

Хью отдернул правую руку, на пальцах и тыльной стороне которой виднелась свежая кровь. Полицейский взглянул на нее, на свой левый рукав, на кровавые пятна вокруг замка кейса.

Хотя рядом не оказалось эксперта, способного установить, что это именно пятна крови, но одного взгляда на виноватую физиономию Хью было вполне достаточно. Справа, со стороны Холборна, вывернули размытые желтоватые фары подъезжавшего автомобиля, водитель которого, безусловно, считал, что в тихом квартале, несмотря на туман, можно прибавить скорости.

Полицейский, вытаращив глаза, открыл рот, чтобы что-то сказать, но Хью его опередил, вежливо извинился и бросился бежать навстречу машине.

Фары подпрыгнули, автомобиль вильнул, скрипнул шинами, промчавшись в трех дюймах от него. Летящая черная ракета каким-то чудом выправилась на дороге и загородила обзор.

Хью был уверен, что полицейский пустится за ним в погоню, по крайней мере, ждал, что служитель закона вытащит свисток и свистнет. Однако констебль, разумеется, не сделал ни того пи другого. Тщательно запечатлев в памяти приметы Хью, он побежал по лестнице выяснять, что стряслось в здании.

Хью, тяжело дыша, стоял на противоположной стороне тротуара. Вдруг он почувствовал жгучий холод, перед глазами у него поплыл туман. Он мельком заметил поднимавшегося по лестнице полицейского, догадался, что у того на уме, и побежал по широкому мощеному тротуару к центру обширного сада посреди Линкольнс-Инн-Филдс.

До той самой минуты Хью был убежден, что поступает мудро и верно, но теперь его решение показалось ему ошибочным. Он мысленно представил себе дядю Чарлза, холеного толстяка, лежавшего с гриппом в своем невероятно роскошном особняке в Хампстеде. Представил и собственную темноволосую сестру Монику, помолвленную с Джимом Воганом, хотя их свадьба дважды откладывалась из-за пристрастия жениха к играм на скачках.

Впрочем, все это мелкие неприятности. А теперь…

Теперь его серьезно разыскивает полиция. Это отнюдь не забавное приключение.

Набирая три девятки или звоня дежурному в полицию, почти все считают, что вызов поступает в главное или районное отделение. Хью Прентис знал, что это не так. Звонок идет прямо в информационный центр Скотленд-Ярда, сотрудники которого без всякого шума мигом расставляют сети с очень мелкими ячейками.

«Успокойся! – сказал себе он. – Без паники!»

Посреди сада в Линкольнс-Инн-Филдс стоит павильончик, вокруг которого летом шелестят деревья зеленой листвой да стучат по твердому покрытию теннисные мячи. Хью в холодном поту нырнул туда на минутку, чтобы собраться с мыслями.

– Хуже всего в этом проклятом деле, – провозгласил он вслух, – то, что у меня есть ключ к разгадке!

Кто такой Абу Испахан? Что он собой представлял, каково его прошлое, как он жил до того, как получил смертельный удар кинжалом? Хью Прентис был уверен, что сможет найти ответы на эти вопросы, если только удастся на пару часов улизнуть из сетей Скотленд-Ярда.

Хорошо. До конторы Патрика Батлера шесть-семь минут быстрой ходьбы. По пути придется задержаться, лишь чтобы смыть с руки кровь и позвонить Элен. Она в любом случае будет его поддерживать, а при том плане, который уже складывался в его голове, он в этом страшно нуждался.

Выйдя из павильона, Хью свернул к югу и пошел влево по вымощенной дорожке, которая привела его к Серл-стрит на Грейс-Инн-Сайд. На Серл-стрит он снова повернул налево – на Кэри-стрит. Чуть дальше стояла известная пивная под названием «Семь звезд», где можно вымыть руки. Напротив, за корпусами Дворца правосудия, располагалось не менее четырех кабин таксофонов.

В закрытой пивной было темно. Видимо, сейчас не больше половины шестого, во что, правда, трудно поверить, а паб, должно быть, открывается после шести.

Он стоял в нереальном мире. Впереди слева, в нескольких футах, едва различались низкие дома, мостовая, дальше высилась белая стена, мистически мерцая в туманной тьме, освещаемой немногочисленными бликами света. Тем не менее неподалеку маячили прямоугольные телефонные будки.

Все они пустовали. Хью шмыгнул в одну, чудом нашарил в карманах три пенни, набрал номер квартиры Элен в Найтсбридже.

Пока гудели гудки, он взглянул на окровавленную правую руку, повесил трубку, вытащил из кармана пальто перчатки, которые сунул туда после убийства, и натянул обе. Крови больше не видно, это самое главное.

«Все беды свалились на мою голову из-за ваших перчаток».

Хуже того:

«Мой брат, чародей, escroque». Черт побери, что значит «escroque»?

Хью снова набрал номер, и снова бесконечные безответные гудки. Отправившись домой в подземке, Элен, несомненно, уже успела доехать. Правда, она почему-то разозлилась, но не настолько же, чтобы не отвечать на звонки. Вряд ли…

Неожиданно его бросило в жар. Наконец-то!

– Да? – произнес знакомый голос, добавив что-то неразборчивое.

Он нажал кнопку, и пенни провалились в щелку автомата.

– Элен!

Последовала пауза.

– А… – холодно протянула она. – Это ты? – Снова пауза. – Знаешь, ты вытащил меня из ванны. Я вся мокрая и завернута в полотенце. Слушай, Хью, даже если ты меня считаешь маленькой девчонкой…

Вот в чем дело! Вот что ее мучит. Он никогда в жизни не называл ее девчонкой, но, видимо, обращался с ней именно так, а она этого не забывает.

– Слушай, дело серьезное. Я звоню из автомата на Кэри-стрит, по пути к мистеру Батлеру. Меня ищет полиция, мне нужна помощь…

Снова пауза.

Много миль отделяло его от Элен, но он видел выражение ее лица столь же четко, как если бы она стояла с ним рядом: мгновенно забыла, что он считает ее девчонкой или того хуже, взгляд карих глаз смягчился, губы сочувственно дрогнули.

– Ох, Хью, рассказывай! Наверно, какой-нибудь бред из твоих детективных романов? Что случилось?

– Некогда сейчас рассказывать. Только тот самый перс… мертв. Возникла проблема.

– Ничего, дорогой, ничего. Что ты от меня хочешь?

– Во-первых, собери два чемодана без инициалов и опознавательных знаков. Потом…

На этот раз Хью сделал паузу, чтобы хорошенько подумать.

– Опять детективная белиберда? – совершенно справедливо уточнила Элен.

Разрабатывая замечательный план поисков убийцы, он действовал слепо, не думая о последствиях. Кровь была настоящей. Констебль, который поднимался по лестнице дома номер 13 на Линкольнс-Инн-Филдс, уже поднял тревогу в Скотленд-Ярде.

Хью прокашлялся.

– Извини, – буркнул он. – Я свалял дурака. Не надо тебя впутывать.

– Хью!

– Я потом позвоню, дорогая. Пока.

– Постой! Не вешай трубку!

Он помедлил в мучительной нерешительности. Казалось, будто Элен протягивает к нему руки, умоляет бесконечно любимым тихим, нежным голосом.

– Я не знаю, в чем дело, – сказала она, – и знать не желаю. Но какой во мне прок, если я не сумею помочь? Если ты вообще меня любишь…

– Ты знаешь, что люблю. И поэтому не могу тебя впутывать. До свидания.

Телефонная трубка решительно щелкнула. Близость исчезла, призывы и уговоры смолкли.

Хью подхватил кейс, толкнул плечом дверцу, выскочил на холод, свернул направо на Белл-Ярд к Флит-стрит. Его преследовал образ Элен, что ранило еще больнее. Джим, без сомнения, справедливо упрекал его в том, что он плохо за ней ухаживает. Дело поправимое, но пока о ней надо забыть.

Однако забыть оказалось не так-то просто. Элен шла вместе с ним по затянутой пеленой тумана Флит-стрит, сквозь плотные потоки ползущих мимо домов машин. Неожиданно выплывали автобусы, громоздкие, словно красные освещенные дома, потом останавливались, все вокруг замирало под визгливые требовательные автомобильные гудки. Ничто не двигалось с места, кроме торопливых пешеходов с бледными лицами, которые норовили смести Хью с тротуара.

– Мистер Прентис, мистер Прентис! – укоризненно вскричал тонкий старческий голос, когда Хью распахнул переднюю дверь кабинета Патрика Батлера.

Маленькие часики на каминной полке в передней показывали почти без четверти шесть. Хью взглянул мимо них на дверь Батлера. Она была закрыта.

За аккуратным письменным столом сидел старый маленький мистер Пилки, давний помощник Батлера, качая никогда не седеющей головой с волосами табачного цвета.

– Мистер Прентис, мистер Прентис… – повторял он.

– Наверно… он ушел?

– Да, сэр.

Пилки мог бы напомнить, что Хью опоздал на сорок пять минут. Но старичок настолько же отличался от прочих помощников адвокатов, насколько сам Великий Защитник отличался от своих коллег.

– К сожалению, сэр, мистер Батлер ушел в четыре.

– В четыре?…

– Да, мистер Прентис. Просил передать вам свои извинения. Понимаете, некая юная леди…

– А, клиентка… Тем не менее…

– Нет, сэр. – Пилки сложил вместе кончики пальцев. – Не клиентка. Юная леди, к которой, осмелюсь сказать, мистер Батлер проявляет особый личный интерес.

Хью от изумления забыл о приличиях.

– Разве он не женат? Разве лет семь назад он не женился на вдове, миссис Люсии Реншо?

– Нет, мистер Прентис. Это новая юная леди, – пояснил Пилки, тщательно подчеркнув определение.

– Слушайте, – отчаянно взмолился Хью, – я должен его найти. Вопрос жизни и смерти. Вы, случайно, не знаете, где он?

– Знаю, сэр.

– Отлично! Если можно до него дозвониться…

Пилки сочувственно посмотрел на него. Ему всегда нравился младший Прентис за несгибаемую честность, тогда как его дядюшку он всегда считал жирным старым мошенником.

– В данных обстоятельствах, сэр, трудно будет до него дозвониться. С другой стороны, он находится неподалеку. Вы легко найдете его, если постараетесь.

Хью облегченно вздохнул:

– О! Превосходно! Где же он?

– Мистер Батлер, сэр, в Скотленд-Ярде.

Глава 4

Поднимаясь по лестнице Нового Скотленд-Ярда, Хью пришел к заключению, что его действия не так глупы, как кажется.

На подобную мысль навело его одно слово, случайно прозвучавшее в разговоре с Пилки.

– Понимаете, сэр, – доверительно объяснил Пилки, – сложились необычные обстоятельства. В полиции мистер Батлер не пользуется популярностью. Но ему захотелось показать той самой юной леди Музей столичной полиции.[10]10
  Столичная полиция – официальное название лондонской полиции; се власть не распространяется на Сити, самоуправляющийся административный район, имеющий собственную полицию.


[Закрыть]

– Неужели тот самый, где выставлены чудовищные экспонаты? Тот самый, который называют «черным музеем»?…

Пилки кивнул головой с волосами табачного цвета.

– И она охотно приняла предложение?

– Леди Памела, сэр, потомственная аристократка. Пресыщенная, иначе не скажешь. Можно сказать, скучающая. Вряд ли в нашем огромном городе можно найти другую такую же юную даму, настолько уставшую от привычных…

– Спасибо, – тихо поблагодарил Хью и вышел из кабинета с уверенностью в душе и с блистательным планом в уме.

Сити! Лондонский Сити…

Он совсем забыл, что квартал Линкольнс-Инн-Филдс располагается в центре города, в лондонском Сити, который фактически вовсе не принадлежит столице. В лондонском Сити имеется своя полиция, которая занимается всеми преступлениями, совершаемыми в его пределах, и ревностно оберегает свои права. Сообщение об убийстве и убежавшем мужчине с окровавленной правой рукой должно поступить в полицейское управление Сити, где бы оно ни находилось. По крайней мере, на данный момент известие еще не дошло до Скотленд-Ярда.

Пока он в безопасности даже в самом логове врага.

До Скотленд-Ярда Хью добрался за несколько минут через Темпл-Гарденз и Эмбанкмент – набережную Виктории. Высокая железная решетка, некогда золоченая, скалила зубы вокруг открытой арки, увенчанной королевским гербом. Дальше поблескивал булыжник вымощенного переднего двора, по сторонам которого стояли массивные здания из красно-белого кирпича, теперь зловеще темнеющие в тумане.

Справа светился в туманной дымке сводчатый проем с каменными ступенями, которые вели к широкой застекленной двери с табличкой «Комиссар столичной полиции». Хью без всяких колебаний поднялся по лестнице и распахнул застекленную дверь.

В просторном вестибюле со стенами кремового цвета неподвижно стоял одинокий полицейский и смотрел на него.

И все. Широченный коридор, перекрытый стеклянным сводом, шел налево, другой, точно такой же, тянулся прямо, мимо могучего полицейского. Кроме него, в помещении вроде бы никого не было.

Хью направился к нему, слыша громкое эхо собственных шагов.

– Добрый день, – поздоровался он с притворной сердечностью.

Констебль молча кивнул.

– Моя фамилия Прентис, – с излишней громкостью объявил Хью.

Констебль снова молча кивнул.

– Я солиситор. Ищу здесь барристера по имени Батлер… Его помощник сказал, что он повел кого-то осматривать музей. Нельзя ли мне увидеть его?

– Без проблем, сэр, – наконец оживился могучий констебль и даже улыбнулся. – Только вы должны получить разрешение.

Хью, хорошо помня о своей окровавленной правой руке, натужно улыбнулся в ответ:

– Разрешение? У кого?

– У мистера Ли, мистера Хезертона или мистера Верта.

– Кто они такие?

– Мистер Ли – заместитель комиссара. Мистер Хезертон – начальник уголовной полиции. Мистер Верт – из отдела по связям с общественностью. О… вот и он.

Констебль кивнул куда-то за спину Хью. Дверь какого-то кабинета рядом с парадным входом распахнулась настежь. Из нее вылетел тощий, державшийся прямо мужчина с абсолютно белыми волосами, в очках в роговой оправе, с цветочным бутоном в петлице твидового пиджака. Полицейский неторопливо подошел к нему, чтобы провести тихое совещание.

Проклятое здание нервировало Хью. Слишком похоже на школу или па церковь.

Однако название отдела по связям с общественностью подействовало успокаивающе. Еще больше облегчила душу сердечная, хотя и вымученная улыбка мистера Верта.

– Мистер Прентис? – уточнил он. – Желаете осмотреть музей? Да-да, я очень рад. Инспектор Василиск как раз сейчас там.

– Спасибо. Гм… мне нужен пропуск или еще что-нибудь?

– Пропуск? Нет-нет, проходите, под мою ответственность. Без всяких проблем! – Мистер Верт гостеприимно махнул рукой в сторону своего кабинета. – Не желаете ли снять пальто? Шляпу? Перчатки…

– Нет, спасибо!

– Как угодно. Извините, что не могу уделить вам больше времени, – добавил мистер Верт, взглянув на наручные часы. – Пойдемте со мной. Сюда, пожалуйста.

Хью очутился в большом коридоре за спиной полицейского. Перед ним открылась и закрылась стеклянная дверь, после чего он попал в нишу перед дверью с железным номерком 31. Она была чуть приоткрыта, придерживаемая язычком английского замка.

– Ах, – сказал мистер Верт, – я не захватил ключ. Спускайтесь вниз.

Они спустились по деревянной лестнице в глубокую и гораздо более теплую тишину. В длинном высоком зале стояли плоские стеклянные витрины и разделявшие помещение на отсеки шкафы с застекленными дверцами, увенчанные сверху какими-то бесцветными бюстами. Сначала атмосферу школьного класса нарушало лишь шарканье ног по бетонному полу, когда невидимый инспектор Василиск вел посетителей в дальний зал.

А потом прозвучал другой, неожиданный звук.

Он раздался совсем рядом, там, где двое визитеров решили задержаться перед выставленными в витринах и шкафах воровскими орудиями. Хью Прентис услышал его, стоя у подножия лестницы возле вешалки, нагруженной пальто, замер на месте и круто обернулся. Даже мистер Верт вытаращил глаза.

Это был громкий и звонкий шлепок, отвешенный, без всякого сомнения, мужской рукой. Послышалось восклицание:

– Ой!

Разгневанная девушка, высокая, статная, с переброшенной через руку норковой шубкой, отскочила от своего спутника, наткнулась на столик с жуткой посмертной маской Генриха Гиммлера – то ли гипсовой, то ли каучуковой, остановилась и высокомерно вскинула аристократическую голову.

– Вы меня шле-епнули! – протянула она.

Ее спутник тоже выпрямился и скрестил на груди руки.

– Да, мадам, – подтвердил он.

Мистер Патрик Батлер успешно преобразился в галантного кавалера восемнадцатого века. Недоброжелатели давно утверждали, будто с годами он превратится в краснолицего толстяка, однако в сорок семь лет знаменитый адвокат выглядел не старше Хью Прентиса.

Светлые волосы блестели под мягким светом над орудиями грабителей, высокомерно вздернутый нос компенсировали широкие добродушные губы, интеллектуальное превосходство над окружающими – искрящиеся голубые глаза. Если бы он не обладал искренним добросердечием и почти с идиотским легкомыслием не швырялся деньгами, у него было бы очень много врагов.

Впрочем, в данный момент голубые глаза не искрились. Красивый раскатистый голос заполнял весь музей, как обычно заполнял он судебные залы.

– Как это для меня ни прискорбно, мадам…

– Вы меня шле-епнули!

– Признаю, мадам. Я могу простить вашу непроходящую апатию. Могу, хоть и с трудом, стерпеть ваши дурные манеры. Но не надругательство над английским языком. Когда я услышал, что музей «жутко клевый», я просто не выдержал, разрази меня гром.

Высокая девушка повернулась к нему лицом.

– Вы меня шле-епнули! – трагически повторила она, разразившись слезами.

– Ох ты, черт побери! – воскликнул ирландец, мгновенно преисполнившись искреннего раскаяния.

Хью бросил быстрый взгляд на мистера Верта, который молча демонстрировал всего лишь умеренный интерес к этой сцене, будто нечто подобное ежедневно происходит в Новом Скотленд-Ярде.

Однако раскаяние Патрика Батлера длилось недолго.

– Прошу прощения, дорогая Пэм, – величественно произнес он, – но скажите, в конце концов, разве вы человек?

– Да! Да! Да!

– А откуда этот ваш эфирный облик, будто вы вот-вот улетучитесь?

– Вы меня пуга-аете, – жалобно заныла Пэм. – До кошма-ариков пуга-аете.

Поведение Батлера вновь изменилось. Он – выходец из Вестминстерской школы и оксфордского колледжа Крайст-Черч – частенько и абсолютно сознательно пользовался дублинским акцентом, который англичане называют «провинциальным», хотя страшно любят.

– Слушайте, милочка, ничего не мог с собой поделать. Вы уж зла на меня не держите. Подойдите поближе.

– Не-е-ет, – рыдала Пэм, высоко держа голову. – Вы меня опять шле-епнете.

– Чтоб мне провалиться! Идите сюда.

– Н-ну-у…

Тут мистер Верт вмешался. Таща за руку Хью, который в тот момент снимал шляпу, он поспешил к парочке. Патрик Батлер в прекрасном костюме с Савил-роу[11]11
  Савил-роу – улица в Лондоне, где находятся ателье дорогих мужских портных.


[Закрыть] сразу почтительно выпрямился.

– А, коммандер![12]12
  Коммандер – воинское звание, соответствующее подполковнику.


[Закрыть] – воскликнул он.

– Простите, что помешал, мистер Батлер, – извинился мистер Верт, торопливо взглянув на часы. – Этот джентльмен, как я понял, ваш друг, хочет вас видеть. Теперь, прошу прощения, я должен предупредить инспектора Василиска о его визите.

И мистер Верт исчез.

– Дорогой друг! – вскричал адвокат, просияв и пожимая руку Хью. Он искрение любил молодого человека, зная, что тот, со своей стороны, обожает его и готов для него па все. – Что вы здесь делаете среди кандалов и восковых масок убийц? О, вы, наверно, незнакомы с Пэм. Позвольте представить: мистер Хью Прентис – леди Памела де Сакс.

Хью никак не мог попять, каким образом – разве что по волшебству – слезы исчезли с накрашенного лица Пэм. Вблизи она выглядела совсем уж эфирной, даже призрачной. Зачесанные назад белокурые волосы оставляли полностью открытыми щеки и шею, серые глаза были широко расставлены, одежда очень стильная, хоть и не по сезону. Девушка была высокая, стройная, но вполне полногрудая и с широкими бедрами.

– Мистер Хью Прентис, – грохотал раздраженный Батлер, пока Пэм оглядывала нового знакомого. – Леди Памела де Сакс!

Пэм пробормотала, что ей очень и очень приятно.

Патрик Батлер закрыл глаза, задумчиво помахивая ладонью правой руки.

Неожиданно девушка бросилась к Хью, обняла за шею, поцеловала в губы, причем не небрежно, а, можно сказать, вполне полноценно. Потом отпустила его, отступила, по-прежнему с норковой шубкой в руках.

– Вот так, – объявила она с победоносным взглядом невинных глаз. – Да он ведь жутко мивый! И симпати-и-ич-ный… – пояснила Пэм, глядя на Батлера.

Батлер снова закрыл глаза.

– Это правда, – любезно согласился он. – Страшно подумать, моя кошечка, что вы с первого взгляда можете в него влюбиться. Слушайте, старина, Верт сказал, вы зачем-то хотели меня видеть…

Хью поспешно вытащил носовой платок и стер с губ помаду.

– Минуточку! – попросил он. – Как вы назвали того беловолосого типа, который носится повсюду вроде курьера? Кстати, кто он такой?

– А? – переспросил Батлер. – А вы как думаете?

– Я его принял за старшего клерка. Слышал, что он служит в отделе по связям с общественностью…

– Совершенно верно. Кроме того, это коммандер Джон Верт, кавалер креста Виктории[13]13
  Крест Виктории – высший военный орден Британии.


[Закрыть], начальник особого отдела.

– О, черт побери!

– Вот именно, – согласился Батлер. – Ради бога, будьте поосторожнее в данном обновленном учреждении. Тут никак не поймешь, кто есть кто.

– Стало быть, слово «мистер» означает высокопоставленную персону… – простонал Хью. – Если бы им всем присваивали высокие звания, как в романах, можно было бы догадаться, с кем разговариваешь: с заместителем комиссара или с простым уборщиком… Почему коммандер Верт постоянно поглядывал на часы?

– Потому что к шести часам посетителей отсюда выставляют. А шесть давно уже минуло. Музей обычно открывается в четыре, показывают картографический зал и информационный центр. Но повторяю, зачем я вам понадобился?

Хью оглянулся и понизил голос:

– Во-первых, затем, что меня ищет полиция.

– Что?

– Ш-ш-ш… Мистер Батлер, я не могу вам представить материалы дела…

– Да и не надо, – вставил Великий Защитник, презрительно отметая подобный вопрос.

– …но могу рассказать о загадочном убийстве. Мне точно известно, что мужчину насмерть закололи кинжалом в комнате, куда никто не мог проникнуть. Причем убийство, видимо, связано с парой перчаток.