Текст книги "Часы смерти"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14
ПОСЛЕДНЕЕ АЛИБИ

– Это хороший образец, – продолжал Карвер, указывая на часы в руке доктора Фелла. – Но он, если можно так выразиться, не имеет индивидуальности – не содержит никаких намеков на то, кто им пользовался. Это мертвый металл. А часы наверху – нет. Ничто так не отражает прошлое людей, как часы. Они подобны зеркалу. Подумайте об этом. – Он сделал паузу, уставясь на огонь в камине. – В 1559 году Марии было семнадцать, она чувствовала себя царицей мира, а Елизавета[40]40
  Елизавета I Тюдор (1533–1603) – королева Англии с 1558 г., по обвинению в заговоре против которой была казнена Мария Стюарт.


[Закрыть] была всего лишь рыжей мегерой, только взошедшей на шаткий трон. Еще не было и тени заговоров, убитых любовников и седины в волосах Марии, когда ее парик упал вместе с головой под топором палача. Тем не менее, джентльмены, вы можете посмотреть на часы наверху и представить себе все это.

Мелсону, профессору английской истории, не нравились подобные разговоры. Он сухо кашлянул, словно собираясь возразить. В любое другое время это могло побудить его ринуться в бой, но сейчас он промолчал. Что-то в насыщенной ужасом атмосфере дома не позволяло ему оторвать взгляд от часов, поблескивающих в руке доктора Фелла. На лице доктора застыло странное выражение. Он положил часы на бархатный поднос.

– Полагаю, – заметил он, – все в доме видели… другие часы?

– Да.

– Они им нравились?

Внезапно Карвер вновь скрылся в раковине сдержанности. Он подобрал поднос.

– Очень… Но давайте продолжим. Если хотите взглянуть на другие экземпляры… – Послышался звук бьющегося фарфора. – Проклятие! Какой же я неуклюжий! Пожалуйста, доктор, поднимите эту чашку или то, что от нее осталось. Я вечно роняю посуду со стола. Благодарю вас. Боюсь, я слишком увлекся. – Он опустил голову, наморщил лоб и едва не налетел на дверной косяк. – Полагаю, вы думаете, что я слишком осторожен, устанавливая сигнализацию для охраны коллекции. Конечно, сейф надежен, и любому грабителю, укравшему что-либо у меня, было бы нелегко это сбыть. Но… с сигнализацией я чувствую себя спокойнее. Особенно учитывая то, что эта дверь, – он кивнул в сторону двери с левой стороны ниши, – выходит на лестницу, ведущую на крышу, и хотя она заперта на крепкий засов…

– На крышу? – перебил доктор Фелл.

Звук его слов еще не замолк, когда дверь открылась и вошел Хэдли. Он выглядел обеспокоенным и пытался спрятать в руке что-то вроде носового платка.

– Слушайте, Фелл… – начал Хэдли, но умолк при виде выражения лица доктора. – Ради бога, не говорите мне, что произошло что-то еще!

– Хм! Хм, хе! Ну, не знаю, можно ли назвать это происшествием. Но, кажется, существует еще один путь на крышу.

– Что такое?

Карвер вновь стал спокойным и суровым.

– Я не знал, инспектор, что это вас интересует. По крайней мере, вы не удосужились сообщить мне об этом. – Он положил поднос в сейф, закрыл дверцу с решительным щелчком и повернул ручку. – Та дверь ведет на лестницу, а лестница поднимается между двумя комнатами, превращенными в кладовые, на верхний этаж и потом на крышу. Думаю, ею пользовались в начале XIX века, как индивидуальной лестницей, по которой хозяин дома поднимался к себе, выпив портвейн… Но что из того? Как видите, с этой стороны двери двойной засов и такой же засов на внутренней стороне люка. Никто не может пробраться в дом таким способом.

– Нет, – сказал Хэдли, – но пробравшийся может выйти на крышу. – Он указал на дверь позади Карвера, в дальней стороне ниши, параллельной стене комнаты. – А это… да, я только что был там. Дверь ведет в комнату миссис Стеффинс, не так ли?

– Да.

– Как насчет кладовых на верхнем этаже? Они тоже выходят на лестницу?

– Да, – без всякого любопытства ответил Карвер.

– Что у вас на уме, Хэдли? – вметался доктор Фелл.

– Любой обитатель дома, имеющий доступ на эту лестницу отсюда или из комнат наверху, мог подняться на крышу и снова спуститься через другой люк – помните, девушка говорила, что раньше он запирался изнутри на засов, но потом засов сломался – подойти к двери на верху главной лестницы, открыть пружинный замок изнутри и… – Хэдли жестом изобразил удар ножом. – Вам это приходило в голову, верно? Или вы внезапно поглупели?

– Возможно, – пробормотал доктор Фелл, дергая себя за ус. – Но к чему такие сложности? Если вы собирались убить беднягу Эймса, разве не было проще подняться за ним по лестнице, сделать дело и благополучно удалиться в свою комнату?

Хэдли посмотрел на него с любопытством, словно чуя какой-то трюк или тайную цель. Но он быстро отбросил эту мысль.

– Вы отлично знаете, что это не так. Во-первых, жертва могла оказать сопротивление и на шум сбежался бы весь дом. Во-вторых, и это самое важное, вы могли пройти в свою комнату тем же путем через крышу, не подвергаясь опасности быть замеченным.

– Едва ли, – возразил доктор Фелл. – Учитывая то, что мисс Карвер и Хейстингс находились на крыше, дыша свежим воздухом и любуясь луной, у вас было бы куда больше шансов быть замеченным, чем в темном уютном коридоре.

Хэдли взглянул на него с подозрением.

– Вы демонстрируете на мне свою изощренность? – осведомился он. – Ведь вы подкрепляете вашу теорию доводом, который доказывает мою. А именно что кого-то действительно видели на крыше и этот кто-то, по всей вероятности, убийца. Элинор Карвер и Хейстингс не встречались на крыше регулярно – убийца вообще мог не знать, что они встречаются там. Пошли. Сейчас мы обследуем эту крышу.

Доктор Фелл открыл рот, чтобы ответить, но его опередил Карвер, устремив на них иронический взгляд и с демонстративным усердием отодвигая засовы на двери, ведущей к лестнице.

– Разумеется, вы должны… хм… обследовать крышу. Мне не хочется остужать ваш пыл, мистер инспектор, но я знаю, что ваша теория неверна.

– Неверна? Почему?

– Если помните, прошлой ночью Миллисент была крайне взбудоражена. Особенно словами Элинор, что юный Хейстингс не мог… э-э… сдерживать свой темперамент и сломал засов на люке. Она рассказала мне об этом. Откровенно говоря, – уголки его рта опустились, – мне самому это не понравилось. Это было ненужно и опасно, несмотря на мои меры предосторожности. Естественно, я поднялся и посмотрел на…

– На люк с другой стороны крыши? Интересно, – сказал Хэдли. – Прошлой ночью дверь на верху лестницы, ведущая к этому люку, была заперта. И ваша подопечная сказала, что ключ у нее украли… Вы нашли ключ? Если нет, то как вы туда попали?

Карвер извлек из кармана связку ключей и начал перебирать их.

– У меня есть дубликаты ключей ко всем дверям дома, – объяснил он. – Вы не спрашивали меня об этом, иначе я бы сообщил вам. Хотите ключ от той двери? Пожалуйста. Вот он.

Отделив один ключ, он бросил его инспектору. Ключ блеснул в воздухе, словно выражая презрение, и Хэдли поймал его.

– Я обследовал люк, – продолжал Карвер. – Элинор ошиблась. Засов был в полном порядке, и люк надежно удерживали три дюйма стали. Никто, оказавшись на крыше, не мог пробраться через него в дом. Следовательно, ваша теория насчет убийцы, поднимающегося через один люк и спускающегося через другой, как персонаж пантомимы, оборачивается чепухой. Если вы сомневаетесь в моих словах… – Он указал на ключ.

Последовала пауза, нарушенная тяжким вздохом доктора Фелла.

– Бесполезно рассуждать о глубоких водах, Хэдли, когда это дело постепенно топит лодку, – сказал он. – Значит, люди на крыше исключаются, а? По-видимому, так. Да, мы должны подняться и осмотреть эту крышу. Но не сразу. В данный момент мне хочется взглянуть на часы.

– На часы?

– Часы Боскома. Я не собираюсь их обследовать, – подчеркнул доктор без всякой на то необходимости, – а просто хочу увидеть их и убедиться, что они на месте… А, доброе утро, мисс Хэндрет.

Он умолк и улыбнулся, когда девушка вошла. Лючия Хэндрет выглядела бодрой и даже веселой. Одетая для улицы, в обтягивающее фигуру пальто с меховым воротником и серую шляпу, она на ходу натягивала черные перчатки, держа под мышкой портфель. От вызывающей неуверенности прошлой ночи не осталось и следа. Ее глаза выглядели утомленными, как у человека, пробудившегося после короткого сна, но от нее исходило ощущение здоровья и энергии вместе с ароматом лесных фиалок, который почему-то создавал впечатление деловитости, подобно портфелю.

– Как ни странно, я должна выйти по делам, – улыбаясь, обратилась она к Хэдли. – Но я рассчитывала поймать вас перед уходом. Не возражаете подойти к телефону?

– Хорошо. Скажите им, чтобы…

– Это не с работы, а насчет моего алиби, – объяснила девушка. – Знаете, на вторую половину позапрошлого вторника. Я говорила вам, что мне нужно заглянуть в дневник, и оказалась права. В тот день я ходила на коктейль. Утром я позвонила супругам, которые устраивали прием, прибыла туда около половины пятого и оставалась там до семи. Кен сейчас на проводе – он и его жена охотно подтвердят мои слова. Кен – художник, но он занимается обложками журналов, поэтому должен быть достаточно респектабелен для вас. Конечно, там были и другие… Я знаю, что вы будете проверять все сами, но хочу, чтобы вы сейчас поговорили с Кеном и позволили мне выбросить из головы малейшие подозрения на мой счет. Меня это беспокоит.

Хэдли кивнул, бросил многозначительный взгляд на доктора Фелла и с удовлетворенным видом последовал за Лючией. Однако доктор Фелл не выглядел удовлетворенным. Он поплелся за ними, но только до коридора. Когда Мелсон, поблагодарив Карвера, вышел и закрыл за собой дверь, то обнаружил доктора стоящим в полумраке, расставив ноги, в сдвинутой на затылок широкополой шляпе, посту кивающим тростью со сдерживаемой яростью по ковру. Мелсон еще никогда не видел его таким. Он снова испытал ощущение приближающегося неизвестного ужаса. Когда Мелсон обратился к доктору Феллу, тот вздрогнул и огляделся вокруг.

– Я не могу этого остановить! – сказал доктор, очередной раз стукнув тростью. – Я вижу, как зло приближается с каждым часом, когда мы находимся в этом проклятом месте, но остаюсь беспомощным, как во время ночного кошмара. Дьявол никогда не торопится. А как я могу этому помешать? Какие осязаемые улики я могу выложить перед двенадцатью добрыми и честными людьми?

– Что именно вас беспокоит? – осведомился Мелсон, которому становилось не по себе при каждом звуке шагов или открываемой двери. – Кажется, вы расстроены, потому что мисс Хэндрет доказала свою невиновность в убийстве в универмаге.

– Да, – кивнул доктор Фелл. – Но я всегда расстраиваюсь, видя, что невиновному человеку грозит повешение.

Мелсон уставился на него.

– Вы имеете в виду, что эта девушка действительно…

– Ш-ш! – шикнул на него доктор.

Хэдли с добродушным видом посматривал на Лючию Хэндрет, выйдя вместе с ней из комнаты напротив. Она наконец натянула и разгладила перчатки.

– Теперь вы чувствуете себя лучше, мистер Хэдли?

– Конечно, мне придется все проверить, но…

– Понимаю. Но думаю, мое алиби подтвердится. Я могу идти? Отлично. Если хотите, можете обыскать мои комнаты. Всего хорошего.

Острые зубы сверкнули в широкой улыбке, а карие глаза блеснули. Звякнула цепочка, хлопнула парадная дверь, и послышалось бормотание толпы, все еще снующей снаружи. Сквозь узкие окна по обеим сторонам двери проникал слабый свет. Мелсон смог увидеть ограждение и раскачивающиеся над ним туда-сюда, словно головы на пиках, лица с открытыми ртами. Камера взлетела вверх, и на фоне осеннего неба мелькнула вспышка. Потом Мелсон осознал, что Хэдли позади него что-то напевает себе под нос, как будто чему-то радуясь. Мелсон плохо знал популярные песни, но эту не мог не узнать, расслышав слова: «…готов к последней встрече».

– Эта женщина отпадает, Фелл, – решительно заговорил Хэдли. – Кроме художника, там, похоже, шумно завтракала целая толпа. Все пытались высказаться и говорили то же самое. Значит…

– Пошли наверх, – прервал доктор Фелл. – Не спорьте. Остается один пункт, который мы должны выяснить.

Он двинулся вперед, почти бесшумно шагая по ковру; остальные последовали за ним. Хэдли, как будто вспомнив о носовом платке, который держал в руке некоторое время, начал говорить, но доктор Фелл яростным жестом заставил его умолкнуть. Двойные двери комнаты Боскома были слегка приоткрыты. Постучав, доктор Фелл распахнул их. На столе виднелись остатки завтрака, оконные портьеры были широко раздвинуты. Безупречно одетый Боском, чье лицо при дневном свете выглядело желтоватым и высохшим, наливал себе виски с содовой у серванта. Он повернулся с сифоном в руке.

– Доброе утро, – поздоровался доктор Фелл. – У нас был необычайно интересный разговор с Карвером. Он рассказывал нам о карманных часах и заинтриговал нас часами-черепом, которые вы купили. Не возражаете показать их?

Взгляд Боскома метнулся к медной шкатулке. Он колебался, а лицо его пожелтело еще сильнее, словно ему не хватало дыхания.

– Возражаю, – ответил он. – Уходите!

– Почему?

– Потому что я не намерен показывать их вам. – Боском повысил голос. – Часы принадлежат мне, и никто не увидит их без моего разрешения. Если вы воображаете, будто можете делать что угодно только потому, что связаны с полицией, то вы ошибаетесь.

Доктор Фелл осторожно шагнул вперед. Боском выдвинул ящик серванта и сунул руку внутрь.

– Предупреждаю: то, что вы делаете, является кражей. Если вы хотя бы притронетесь к этой шкатулке, я…

– Выстрелите?

– Да, черт бы вас побрал!

В этом голосе, полном ярости и унижения, четко слышалось, что, хотя его однажды поймали на лжи, больше он этого не допустит. Хэдли пробормотал ругательство и прыгнул вперед. И тут Мелсон увидел, что доктор Фелл усмехается.

– Боском, – спокойно сказал доктор, – если бы прошлой ночью кто-нибудь заявил, что в будущем вы можете мне понравиться, я бы назвал его лжецом. Но теперь я слегка изменил мнение о вас. По крайней мере, в вашей мелкой душонке оказалось достаточно мужества и привязанности, чтобы защищать кого-то, даже если вы ошибаетесь в том, кто…

– Что, черт возьми, все это значит? – осведомился Хэдли.

– Часы-череп работы Маурера были украдены, – объяснил доктор Фелл. – Но думаю, не тем лицом, которое подозревает Боском. Вас это заинтересует, Хэдли. Часы стоят три тысячи фунтов. И они исчезли.

– Это ложь!

– Не будьте глупцом, приятель, – резко сказал доктор Фелл. – Вас спросят об этом на дознании, и если вы не сможете предъявить их…

Боском повернулся к серванту и снова потянулся к сифону с содовой.

– Мне не понадобится предъявлять часы. Если я одолжил их другу до этих событий, то это касается только меня, и никого больше. – Послышалось шипение сифона, и Боском повернулся к ним лицом.

– Фактически, – заметил доктор Фелл, – вас выводит из себя, когда кто-то дерзко входит в вашу комнату и обвиняет вас в достойном поступке. Очевидно, это оскорбляет вашу гордость. Бросьте, приятель! Мир не настолько гнусное местечко, чтобы заставлять вас постоянно отбиваться. Что касается…

Голос в дверях позади быстро и доверительно произнес:

– Послушайте, старина…

Повернувшись, они увидели довольно полного молодого человека, заглядывающего в комнату. Одной рукой он придерживал на горле воротник мятого шелкового халата, а другой цеплялся за дверной косяк. Его светлые волосы были взъерошены; лицо, по-видимому обычно румяное, было бледным; в отекших глазах застыл испуг. Хотя молодой человек не шатался, казалось, что если он отпустит дверной косяк, то взовьется к потолку.

– Послушайте, старина, – повторил незнакомец, прочистив горло, – не могли бы вы дать мне выпить? Кажется, я разбил последнюю бутылку или где-то потерял ее. Был бы вам ужасно благодарен…

Он выглядел замерзшим. Боском посмотрел на него, добавил немного виски в свой напиток и протянул ему стакан. Вновь пришедший, который, по мнению Мелсона, не мог быть никем иным, кроме как мистером Кристофером Поллом, отпустил косяк и воротник халата и поспешил вперед с тем же испуганным видом, как будто не мог поверить, что нервы могут дойти до такого кошмарного состояния, как у него. Мистер Полл был босым и в пижамной паре, составленной из двух различных комплектов. Казалось, внутри у него позвякивают струны рояля. Взяв у Боскома стакан, он подержал его несколько секунд, потом сказал: «Ну, ваше здоровье…», выпил и задрожал всем телом.

– Брр! – Мистер Полл улыбнулся улыбкой призрака. – Кажется, у вас гости, старина. Очень сожалею. – Он нервно вытер похожие на зубную щетку усы тыльной стороной ладони. – Знаете, как это бывает. Полковой обед или что-то в этом роде. Не знаю, как попал туда и как добрался домой. Помню только, что кто-то пел: «Ребята бульдожьей породы, ура!» Еще раз извините, старина… – Он снова глотнул виски. – Уф! Так-то лучше.

– Значит, вам не известно, – резко осведомился Боском, – что случилось прошлой ночью?

– Господи! Что я натворил? – простонал Полл, отодвинув стакан ото рта.

– Часом, не вы совершили убийство? – вмешался Хэдли.

Полл отпрянул. Стакан подскочил в его руке, и Поллу пришлось поставить его на сервант. Какой-то момент он недоверчиво смотрел на Хэдли, потом в его глазах мелькнул страх.

– Сейчас неподходящее время морочить парню голову. – Полл повернулся к Боскому. – Кто эти ребята, старина? Скажите им, что нельзя пугать человека в таком чертовски скверном состоянии. Совершил убийство? Господи, какая чушь!

Он снова потянулся к стакану, едва не упустив его.

– Я, к случаю будет сказать, из отдела уголовного розыска Скотленд-Ярда, – сказал Хэдли, повысив голос, как будто обращался к глухому. – Полагаю, вы мистер Кристофер Полл. Прошлой ночью был убит полицейский офицер, поднимавшийся по этой лестнице, – фактически на площадке…

– Чепуха! Вы меня разыгрываете!

– Нет. Его закололи неподалеку от вашей двери. У нас имеется свидетельство, что вы прибыли сюда около половины восьмого вечера и во время убийства, вероятно, находились в вашей комнате. Я хочу знать, известно ли вам что-нибудь об этом.

Полл посмотрел на Боскома, и тот кивнул. На какое-то время он утратил дар речи – Мелсон не мог определить, от шока или от испуга. Подойдя к стулу, он опустился на него, поставив стакан на стол перед собой.

– Ну, мистер Полл?

– Мне ничего не известно. Боже мой, неужели вы думаете, что это сделал я?

– Нет. Мы только хотим знать, слышали или видели вы что-нибудь и были ли вы в таком состоянии, чтобы слышать и видеть.

Полл выглядел слегка успокоившимся – его дыхание стало ровнее. Прижав руки к глазам, он раскачивался взад-вперед.

– Я не в состоянии даже думать! У меня путаются мысли. Чертовски невежливо обрушивать такое мне на голову… Убит полицейский офицер… Погодите! – Он поднял мутный взгляд. – Было что-то… не могу вспомнить когда… Дайте подумать… Нет, мне это приснилось. Часто кажется, будто встаешь в темноте… Что за ерунда! Я подумал…

Как будто отгоняя призрак воспоминания, его рука скользнула к карману халата и пошарила внутри. Очевидно, она нашла что-то, так как выражение его лица изменилось. С ошарашенным видом Полл достал из кармана черную женскую лайковую перчатку, частично вывернутую наизнанку. Когда он перевернул ее, из пальца выпал маленький ключ, заблестев на полу, а на ладони перчатки обнаружились тусклые полосы позолоты.

Глава 15
ЛЕТАЮЩАЯ ПЕРЧАТКА

Мгновение Хэдли стоял неподвижно, потом наклонился и забрал перчатку из вялой руки Кристофера Полла. Поднеся перчатку к окну, он внимательно обследовал ее ладонь при тусклом сером свете. Ветки большого клена, чьи листья уже начали желтеть, почти касались окна, и сквозняк дул сквозь разбитое стекло. Хэдли коснулся пятен позолоты, затем провел пальцем по другим пятнам, очевидно еще не совсем высохшим.

– Кровь, – сказал он.

Краткое слово отозвалось эхом. В этой большой комнате с ее мрачными книгами и ироническими гравюрами Хогарта на стенах оно звучало еще более безобразно. Неторопливо вернувшись, Хэдли подобрал с пола маленький ключ. Когда он отошел к свету, то оказался на фоне высокой кожаной ширмы с языками пламени и шафранового цвета крестами. Лицо Хэдли казалось серым, а глаза – совсем черными. Достав из кармана ключ от двери на площадке, который Карвер дал ему внизу, он сравнил его с другим ключом, держа их рядом на свету. Они были абсолютно одинаковыми. Хэдли положил ключи в разные карманы.

– А теперь, мистер Полл, – сказал он, – объясните, как у вас оказалась эта перчатка.

– Говорю вам, не знаю! – простонал Полл. – Неужели вы не можете дать парню шанс подумать? Тогда я постараюсь вспомнить. Кажется, я где-то ее подобрал. По-моему, я разговаривал на лестнице с какой-то женщиной… Нет, это была тетушка Стеффинс. Она положила мне в карман мой галстук. Не знаю, почему я об этом вспомнил…

– А вы знаете, чья это перчатка?

– Знаю, что не моя! Уберите ее, ладно? – Он с сомнением смотрел на перчатку, как человек, приближающийся к змее, решив, что она безвредная. – Это женская перчатка. Она может быть чьей угодно… Старина, налейте мне еще. Я вполне трезв, хотя чувствую себя паршиво… Будь я проклят, если знаю, чья это перчатка.

– А вы, мистер Боском?

Ноздри Боскома дрогнули, но он остался стоять у буфета, скрестив руки на груди и едва взглянув на перчатку.

– Никогда не видел ее раньше.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Я также уверен, что вы на грани самой серьезной ошибки в своей жизни. Прошу прощения. – Он поправил пенсне и подошел к Поллу забрать у него стакан.

– Прошлой ночью вы говорили, – продолжал Хэдли, – что до завершения этого дела мы обратимся к вам за советом и у вас есть что нам сообщить. Не хотите сделать это теперь?

– Отвечаю вопросом на вопрос. – Боском взял у Полла стакан, но не повернулся. – Что вы думаете об этой перчатке?

– Мне незачем напрягать свое воображение, – отозвался старший инспектор, – когда я вижу буквы «Э. К.» на внутренней стороне.

– Именно к такому выводу и должен был прийти ваш убогий интеллект, – повернувшись, проворчал Боском. – А теперь я скажу вам кое-что. Фамилия Элинор не Карвер, а Смит. И на всех ее вещах…

– Вспомнил! – неожиданно воскликнул Полл. – Ну конечно! Элинор!

Он выпрямился на стуле, пытаясь потянуть себя за короткие усы. Пятна на его лице начали бледнеть, но Полл впервые казался уверенным.

– Элинор! В коридоре!

– Вы видели ее в коридоре?

– Не подгоняйте меня! – взмолился Полл, словно его память могла пролиться, как вода из ведра, при малейшем повороте головы. – Начинаю понемногу вспоминать. Конечно, это не имеет отношение к вашему чертову полицейскому офицеру. Только не Элинор! Но раз уж вы так хотите знать… Слушайте, а что именно произошло? Может быть, если вы мне расскажете…

Хэдли с трудом сдерживал нетерпение.

– Вспоминайте, что можете вспомнить самостоятельно. Нам не нужны показания, искаженные в соответствии с вашими представлениями о происшедшем. Ну?

– Ладно, постараюсь. Меня сбивают с толку ваши слова, что я вернулся сюда так рано. Черт возьми, ведь был обед… или его не было? Не важно. Как бы то ни было, я проснулся…

– Где?

– В своей комнате. Понимаете, было темно, и я не понимал, где я и как сюда попал. В голове у меня так мутилось, что мне казалось, будто я все еще сплю. Я сидел в кресле и чувствовал холод, потом притронулся к плечу и увидел, что я полураздет. Туфель на ногах тоже не было. Тогда я протянул руку, нащупал лампу, включил ее и обнаружил, что нахожусь у себя в комнате, но свет казался каким-то странным… Внезапно я вспомнил про обед и подумал: «Черт возьми, сколько сейчас времени? Я ведь должен успеть туда». Но я не мог встать и найти часы. «Кит, старина, ты пьян в стельку, – сказал я себе. – Тебе нора отправляться на обед». Я с трудом поднялся и стать бродить по комнате, пока не услышал, как где-то бьют часы. Я посчитал удары…

Он внезапно поежился. Хэдли, доставший записную книжку, поторопил его.

– Вы помните, сколько было времени?

– Отлично помню, старина. Полночь. Я считал. Тогда я надел халат, сел на кровать и подумал, что еще могу попасть на обед, если удастся немного выпить, чтобы держаться на ногах. Потом… нет, еще один провал. Не знаю, как я встал с кровати. Следующее, что я помню, – это как я стоял в стенном шкафу среди костюмов и с флягой в руке. Там еще немного оставалось, я допил это и подумал: «Старина, этого не достаточно, чтобы продержаться». Всегда чувствуешь себя увереннее с полной бутылкой. Затем я каким-то образом оказался в темном коридоре…

– Как это произошло?

– Не могу… Нет, черт побери, вспомнил! – Казалось, смутные образы постепенно выходили из туманной пелены, приводя его во все большее возбуждение. Полл яростно указал на Боскома, принесшего ему очень слабую выпивку, которую он не попробовал. – Конечно! Это были вы! Я подумал: «Старина Боском всегда держит на серванте бутылочку хорошей выпивки». Потом мне пришло в голову, что он может рассердиться, если я войду и разбужу его, чтобы попросить выпить, но вспомнил, что он не запирает дверь. Если я бесшумно проскользну в комнату и потихоньку возьму бутылочку…

– Продолжайте.

– Я так и сделал – встав на цыпочки. Свет у себя я выключил. Но этот последний глоток скверно на меня подействовал. Все было как в тумане – даже в темноте. Голова шла кругом, я не мог найти дверь… Кошмар! – Он снова поежился. – Наконец я открыл дверь и вышел в темноту. Помните, в руке у меня была фляга…

– И что вы увидели? – осведомился Хэдли. Его голос звучал напряженно.

– Не знаю. Что-то… кто-то двигался. Хотя я что-то слышал, но не был уверен… Конечно, это была Элинор.

– Вы можете в этом поклясться?

– Я знаю, что это была она! Мне пришло в голову, что Элинор собирается встретиться на крыше с тем парнем, и я захотел сыграть с ней шутку. Подумал, испугается ли она, если я подкрадусь сзади и скажу: «Бу!» Но потом мне стало стыдно. Бедный дьяволенок – какие у нее в жизни развлечения? «Ты подлец, – сказал я себе, – если хочешь помешать ей…»

От возбуждения собственными рыцарскими чувствами его глаза были влажными, а рука дрожала, когда он допивал остатки виски с содовой.

– Никому не интересно, о чем вы думали, мистер Полл, – терпеливо сказал Хэдли. – Важно то, что вы видели. Когда вам придется свидетельствовать на дознании…

– На дознании? – пробормотал Полл, вскинув голову. – Какая чепуха! Что вы имеете в виду? Я пытался сделать как лучше…

– То, что вы видели или думаете, что видели в темноте, был человек, которого убили. Можете это понять? Закололи ударом в затылок – вот так. Он, спотыкаясь, поднялся по лестнице и умер в этих дверях. – Хэдли подошел к двойной двери и распахнул ее. – На полу еще можно разглядеть кровь. А теперь говорите! Расскажите нам, что вы слышали, как у вас оказалась эта перчатка и каким образом никто вас не видел, когда дверь была открыта спустя несколько минут, иначе коронерское жюри может обвинить вас в преднамеренном убийстве.

– Вы имеете в виду, – отозвался Полл, вцепившись за подлокотники кресла, – что я слышал именно это?

– Слышали?

– Это были странные звуки, как будто кто-то запыхался и споткнулся. Я подумал, что Элинор услышала меня и испугалась. Поэтому я нырнул вниз…

– Насколько далеко вы тогда находились от лестницы?

– Не знаю. Все было в тумане. Хотя погодите. Должно быть, я находился на солидном расстоянии, так как почти не успел отойти от своей двери. Или успел? Не помню… Но когда я нагнулся, то прикоснулся к чему-то, и это оказалась перчатка.

– Вы хотите сказать, что нашли перчатку на полу, на солидном расстоянии от лестницы? Бросьте!

– Говорю вам, это правда! Чертовски невежливо сомневаться в моих словах. Я не знаю, где именно это было, но перчатка лежала на полу, так как я едва не уронил флягу, подбирая ее, и по низу сквозило. Я решил вернуться в свою комнату и подождать, пока Элинор не уйдет. Так я и сделал – и снова шел на цыпочках. Что случилось потом, я не знаю. Я даже не помню, как добрался до своей комнаты. Очнулся я на кровати, все еще полуодетый и чувствуя себе премерзко.

– Почему вы подобрали перчатку?

– Я пытался сделать как лучше, – неуверенно ответил Полл. Его глаза снова потускнели. – По крайней мере, мне так казалось. «Маленькая леди потеряла перчатку, – подумал я. – Тетушка Стеффинс найдет ее, и тогда жди неприятностей. Завтра я отдам бедняжке и скажу: «Ха-ха, а я знаю, где ты была прошлой ночью!» Мне опять паршиво, старина. Может быть, со временем я вспомню что-нибудь еще. Кажется, я припоминаю… – Он взъерошил волосы и покачал головой. – Нет, опять все исчезло. Но если я буду все время об этом думать…

Доктор Фелл, хранивший во время этого диалога молчание, заковылял вперед. В зубах у него торчала давно потухшая сигара, которую он, впрочем, прежде чем посмотреть на Полла, положил в пепельницу.

– Помолчите минуту, Хэдли, – заговорил доктор. – Чья-то жизнь от этого зависит… Посмотрим, не удастся ли мне освежить вашу память, молодой человек. Подумайте. Представьте, что вы сейчас в темном коридоре. Вы говорите, там сквозило. Теперь подумайте о двери на лестничной площадке, которая ведет на крышу, куда, как вы думали, шла Элинор. Вы бы заметили, если бы причиной сквозняка явилось то, что эта дверь была открыта?

– Так оно и было, черт возьми! – пробормотал Полл, выпрямившись. – Теперь я уверен. Это я и пытался вспомнить, потому что…

– Не задавайте ему наводящих вопросов, Фелл! – сердито сказал Хэдли. – Он вспомнит все, что угодно, если вы будете ему это подсказывать.

– Я больше ничего не собираюсь подсказывать. Итак, юноша, вы начинаете понемногу вспоминать, верно? – Он взмахнул тростью. – Почему вы уверены, что дверь была открыта?

– Потому что люк на крышу тоже был открыт, – ответил Полл.

Воцарилось молчание. Мир снова перевернулся вверх дном. Мелсон посмотрел на тускло поблескивающий металлический наконечник вытянутой трости доктора Фелла и одутловатую физиономию Полла, бледневшую на фоне большого синего кресла. Взгляд молодого человека стал осмысленным и, более того, уверенным. Теперь не верить ему было трудновато.

– Это чистый вздор, – заговорил Хэдли. – Отойдите, Фелл. Я не позволю, чтобы свидетелю навязывали такую чушь… Дело в том, мистер Полл, что вполне надежный свидетель, который к тому же тогда был трезв, заверил нас, что люк был закрыт на засов, когда он проверял его немного позже, а дверь, ведущая к нему, тоже была заперта и ключ к ней потерян.

Полл откинулся на спинку кресла. Лицо его приняло выражение, далекое от бессилия или недовольства.

– Я начинаю уставать, старина, – спокойно сказал он, – от того, что меня называют лжецом. Если вы думаете, что я наслаждаюсь, рассказывая вам, каким я был ослом, то подумайте еще раз. Я говорю правду и готов повторить ее вам в лицо в любом коронерском суде отсюда до Мельбурна… Дверь была открыта, и люк тоже. Я знаю это, потому что видел лунный свет.

– Лунный свет?

– Вот именно. За этой дверью находится прямой проход без окон, ведущий вглубь дома к лестнице типа стремянки. Лестница ведет к каморке, где невозможно стоять во весь рост, а в потолке у нее люк. Я это знаю. Мы как-то подумывали устроить садик на плоском участке крыши, чтобы сидеть там, но не смогли – слишком много дыма из труб… Так вот, я видел полоску лунного света на полу прохода. Если я мог видеть проход, значит, дверь была открыта, а если я видел лунный свет, то был открыт и люк. Черт возьми, теперь я понимаю, почему мне в голову пришла Элинор!