Текст книги "Оставшийся в живых [Меня оставили в живых]"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Я не стал смотреть список, а сразу засунул его в карман.

Миссис Кристофф повернулась к мужу:

– Может отдать ему письма, которые сослуживцы Дэна написали тебе?

– Это невозможно, Мэри. Я их разорвал. Не хотел, да и не мог их хранить, – он посмотрел на свои толстые, узловатые руки. Потом поднял на меня глаза и улыбнулся кроткой улыбкой. Улыбкой Дэна. – И давай не будем устраивать панихиду. Расскажи нам о себе.

Мы просидели около часа, пока я негромко рассказывал им о высоких безлюдных горах, об обжигающем холоде Гималаев. Первый раз я кому-то излагал свои приключения. Я пропускал то, что им было бы неприятно слышать. Пока я говорил, неожиданно вспомнил эпизод, о котором совершенно забыл. Маленькая темная комнатка, слабо освещенная мерцающим неверным пламенем. Два коренастых человека, рассматривающих мою руку и негромко переговаривающихся между собой. Тяжелый деревянный брусок и вспыхнувшее лезвие ножа. Я не почувствовал боли, когда они отрезали отмороженные пальцы. Затем яркая вспышка боли и запах обгорелой плоти, когда они прижгли чем-то мою многострадальную руку…

Я почувствовал, что наступила полная тишина, а кабинка кафе и два бледных лица напротив меня погрузились в черноту. Я снова блуждал высоко в горах, и никак не мог укрыться от обжигающего лицо ветра и колючей ледяной крошки. Некоторое время я стоял неподвижно и вдруг услышал какое-то бормотание. Два лица вынырнули из мрака, начали медленно расти передо мной, и снова я оказался в кабинке кафе, а глаза старика с испугом смотрели на меня. Моя правая рука с такой силой сжимала бокал, что он лопнул, и темная кровь текла по мраморной поверхности стола.

Со мной вновь все было в порядке. Мы нашли аптеку, и там мне перевязали руку. Но после этого миссис и мистер Кристофф уже не могли себя чувствовать непринужденно в моем обществе. Я проводил их домой и обещал рассказать все, что мне удастся узнать о Дэне, какой бы тяжелой не оказалась правда.

Я вернулся к машине и медленно поехал по широким улицам ночного города. Красная неоновая вывеска – «Гриль-бар Мика». Я поставил машину между двумя другими и вошел в бар. Сев у стойки я заказал бренди с водой. Достал список и принялся изучать его. Рочестер, Бостон, Уотербери, Скрэнтон, Харисберг, Джерси-Сити, Сан-Франциско, Сиэтл. Большая часть на западе. Тем лучше.

В баре было шумно. Я сидел и в одиночестве пил свое бренди, отделавшись от двух пьянчуг, что пытались завести со мной разговор. Пока я так сидел от меня постепенно стал ускользать смысл моего предстоящего расследования. Каждый может совершить ошибку. Почему этого не могло произойти с Дэном? Да и семья должна верить в него больше, чем друг. Кровь не вода. Однако, они же поверили письмам. Они старались забыть обо всем, приспособиться к возникшей ситуации. А я опять буду бередить старые раны. Он мертв. Что тут поделаешь? Брось ты это дело. Я заказал еще бренди и опять достал список. Несколькими движениями я могу разорвать его на маленькие кусочки и выбросить. Я аккуратно сложил список и засунул его обратно в карман.

Я поехал назад в Беннетвилль и собрал свои вещи, чтобы выехать из отеля. Портье, нагло улыбаясь, заявил:

– Мне очень жаль, мистер Гарри, но мы не можем вернуть вам деньги, которые вы уплатили за девять дней вперед. Это совершенно невозможно.

Я положил обе руки на его конторку и взглянул на него. Я смотрел на его маленькие бледные глазки, веселенький галстук, белые руки. Улыбка медленно сползла с его лица.

– Вы же понимаете наше положение?

И опять я ему ничего не ответил, а только смотрел на него. Тогда он снова улыбнулся, но я заметил, что он немного подался назад так, чтобы быть уверенным – я не смогу до него достать.

– Я думаю, мистер Гарри, что в вашем случае мы можем сделать исключение. Мы вернем вам деньги за неделю.

Я кивнул.

Этот случай озадачил меня. Что увидел в моем взгляде маленький наглый клерк? Я зашел в туалет и уставился в зеркало. Впервые за все это время я внимательно осмотрел себя. Мне не так уж и нужны были эти деньги за номер, но я знал, что меня обманывают. Из зеркала на меня смотрело длинное мрачное лицо со шрамом, пламеневшим через всю правую щеку. Глаза казались ввалившимися, темными и слишком блестевшими. Глубокие морщины пролегли от ноздрей к уголкам рта: я походил на человека, способного на насилие. Я смотрел на себя и начинал понимать: мое лицо, даже когда я спокоен, было лицом человека, в котором кипит гнев, готовый в любой момент вырваться наружу. Мне это совсем не понравилось. Даже обеспокоило.

По телефону я договорился о встрече с Сэггерти и поехал в Чикаго. Он ждал меня сидя за своим столом. Он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. И тут я вспомнил, что раньше он всегда так делал, чтобы я почувствовал неуверенность. Я понял, что пора отплатить ему той же монетой. Я уставился на его неуклюжую фигуру, на торчащие в разные стороны седеющие волосы, понимая теперь, что таким образом он самоутверждается в собственных глазах. Я внутренне усмехнулся, когда заметил, что сейчас это сработало против него. Теперь некоторая неуверенность охватила Сэггерти. Он взял карандаш и постучал себя по носу тем концом, на котором была резинка.

– Значит, Гарри, ты хочешь вернуться на работу. Похоже ты в приличной форме, только похудел.

– Вам нужен инженер или грузчик?

– Не обижайся, сынок. Мы рады, что ты вернулся. У нас море работы и притом срочной. Я как раз вспоминал, как вы с Кристоффом работали на пару. Я промолчал.

– Странная история вышла с Кристоффом. Он всегда казался таким серьезным парнем. Мы здесь никак не ожидали такого поворота событий.

– Ну, если вы так считаете…

– Ты можешь выйти на работу с завтрашнего дня. Я скажу Буну, чтобы он подыскал для тебя подходящий объект. Поговори с ним. А как насчет оплаты? – Как насчет оплаты? Я стал почти на четыре года старше. И ровно на столько же опытнее и умнее. Меня устроит то, что вы платили мне раньше плюс полторы тысячи.

– Это слишком много.

Я взял свою шляпу со стола и встал. Сэггерти посмотрел на меня в упор, и я не отвел глаз. Потом повернулся и пошел к дверям. Он не сдавался, пока я не открыл дверь. Только тогда он кашлянул.

– О'кей, Гарри. Я согласен. Завтра выходи на работу.

Я кивнул и закрыл за собой дверь.

Бун дал мне самую обычную работу. Сорок миль двухполосного шоссе нужно было превратить в четырехполосную магистраль. Спрямление поворотов и прочая рутина. Не хватало оборудования и квалифицированных рабочих. А те, что имелись, хотели лишь денег и улучшения условий труда. От нас требовалось успеть сделать как можно больше, прежде чем из-за буранов и метелей работы будут прекращены. Остальное придется заканчивать уже весной.

Несколько недель я работал с удовольствием. Практически все время я проводил на работе и спал, как убитый. Но вскоре между мной и работой встал Дэн. Когда возникала какая-либо проблема, я останавливался и смотрел в сторону далеких голубых гор. Как бы ее решил Дэн? Я видел его неподвижное лицо и медленную улыбку. Слышал, как он говорит: «Зачем ты все время бегаешь, Гарри? Потише, парень, расслабься. Можно использовать щебень вон с того холма. Мы будем выгадывать пятнадцать минут на каждом грузовике». Потом я мог сделать ему подножку и мы покатились бы, поднимая тучи пыли, ругаясь друг на друга, а рабочие бы стояли вокруг, довольные бесплатным представлением, которое устраивали для них глупые инженеры. Время шло. Дэн стал появляться в моем сознании все чаще и чаще.

Ранним холодным осенним утром я ждал, что он вот-вот появится из-за далекого поворота дороги. И дело не в том, что он был мне необходим для работы: она-то как раз шла нормально. Казалось, он так и остался непохороненным, и душа его не знала покоя. Я чувствовал свой долг перед ним, и я знал, что он, оказавшись на моем месте, выполнил бы его.

Я вернулся в Чикаго и переговорил с Буном. Потом пошел к Сэггерти. Поначалу он занял жесткую позицию.

Однако, я не стал слушать его возражений и, подняв руку, остановил его.

– Мистер Сэггерти, мне нравится моя работа, мне нравится работать с вами. Поймите правильно, и давайте не будем фехтовать словами. У меня есть обязательства. Обязательства перед погибшим другом, которые я не могу не выполнить. Я пытался отказаться от них, но это выше моих сил. Если я останусь здесь и продолжу работу, компании все равно не будет от меня никакого проку. Дайте мне довести дело до конца. Я прошу отпуск без содержания. Я вернусь. Я уже договорился с Буном, с работой все в порядке. У него есть новый инженер, которого зовут Брент, он сможет меня заменить. За несколько дней я введу его в курс дела и уеду.

Некоторое время у Сэггерти было такое выражение лица, словно он глотнул прокисшего молока. Но потом он улыбнулся и протянул мне руку. Я удивился, но потом, когда все как следует обмозговал, понял, что он никогда бы не добился таких успехов, если бы не обладал достаточной гибкостью. Нельзя быть мелочным во всем и занимать высокое положение.

Я провел пару дней с Брентом, дав ему несколько советов о том, как лучше завершить работу. Потом вернулся в город. Собрал вещи и погрузил все в автомобиль. Затем достал список и определил в каком порядке буду встречаться со свидетелями.

* * *

– Досани? Да, вы можете поговорить с ним. Он там, в дальнем углу гаража, – сказал мне управляющий.

Я подошел. Досани как раз начал тестировать двигатель. Он увидел меня и приветливо помахал рукой. Это был высокий, стройный парень со смуглой кожей и черными блестящими волосами, спадающими ему на лоб. В руках он держал провод от аккумулятора.

– Где ваша машина?

– Я совсем по другому поводу. Ваш менеджер сказал, что я могу отвлечь вас на пару минут.

– Послушайте, мистер. Я не собираюсь платить, пока это проклятое радио не будет работать. Ясно?

– Да я не об этом. Я хочу поговорить о том времени, когда вы служили на Цейлоне, на сторожевом корабле. Тогда еще капитан утонул.

Он сердито взглянул на меня.

– Я давал показания по этому поводу пока не посинел. Меня тошнит от этой истории.

Я подождал несколько секунд и сказал:

– Досани, я говорю с вами неофициально. Капитан был моим другом. Моим лучшим другом. Я просто хочу узнать, как все произошло. Кстати, что такое сторожевой корабль?

Он успокоился.

– Конечно, в таком случае я расскажу, что помню. Сторожевой корабль имеет очень прочный корпус. Команда состоит из тринадцати человек. Два авиационных мотора, которые работают на высокооктановом бензине. Вооружение довольно слабое. Два крупнокалиберных пулемета, сорокамиллиметровая пушка и, иногда, на корме ставят восьмидесятимиллиметровый миномет. Обычно сторожевые кораблики используются для вывоза раненых из береговой зоны. Делается все очень быстро. Команда набирается из военнослужащих.

– А чем вы занимались?

– Внизу, ухаживал за этими проклятыми моторами. Меня обычно начинало тошнить в ту минуту, когда мы отходили от берега.

– Что произошло той ночью?

– Я мало что знаю об этом. Капитан Кристофф поднялся на борт около десяти часов вечера с двумя людьми – мужчиной и женщиной. Мы знали, что это против правил, но он командовал кораблем. Я слышал как Квинн, первый помощник капитана, попытался спорить с ним, но ничего у него не вышло. Нам пришлось бросить партию в покер, и выполнять приказ. Мы вышли из порта Коломбо, держа курс в открытое море. Квинн вел корабль. Я слышал, как Кристофф и пассажиры пошли на нос. Пройдя миль десять, Квинн стал разворачивать нашу посудину и через несколько секунд корабль повернулся бортом на волну. Как раз в этот момент, по словам гражданских, Кристофф попытался вернуться на мостик. Для этого необходимо было пройти через узкий проход рядом с низкой частью борта. Он поскользнулся и выпал за борт, и прошло еще некоторое время, прежде чем пассажиры смогли докричаться до Квинна. Так что обнаружить Кристоффа было уже просто невозможно. Мы кружили там около получаса. Поговаривали, что Кристофф был крепко пьян и поэтому сразу пошел ко дну.

– А что говорили другие? Может кому запомнилось что-нибудь необычное? Он почесал нос, оставив грязный след на щеке и покачал головой.

– Ничего. Кристофф просто нарушил правила и попался. Он казался симпатичным парнем и его назначили командиром по чистой случайности, на несколько дней, до прибытия настоящего капитана. Он не должен был выходить в море, поскольку совсем не разбирался в кораблевождении. Я думаю, что он просто напился, и эта костлявая британская сучка обработала его. Увеселительная прогулка.

– А что случилось с вашим первым капитаном?

– Ужасно дурацкая история. Пошел купаться, а какой-то идиот решил в это время глушить рыбу. И бросил в воду пластиковую мину. Феннер как раз нырнул, а тот его и не видел. Феннер погиб на месте. Мы, честно говоря, не очень-то о нем горевали. Он все делал по инструкции, а строгий был, что дьявол. Наверное, думал, что он адмирал.

Больше от Досани ничего существенного узнать не удалось. Я видел, что ему не терпится вернуться к прерванной работе. Поэтому поблагодарил его, мы пожали друг другу руки и я ушел. Его фамилию я вычеркнул из списка.

* * *

Штенвиц сидел на крыльце перед домом в рубашке и брюках цвета хаки, когда я пришел поговорить с ним. Продавец из соседней бакалейной лавки подробно описал мне его. Это был толстяк с белыми руками и пухлым веснушчатым лицом. Он хмуро уставился на меня.

– Вы Штенвиц, я не ошибаюсь?

– Угу.

– Меня зовут Говард Гарри, и я хочу задать вам несколько вопросов о той истории в Коломбо, когда утонул капитан Кристофф.

– А почему вас это интересует?

– Я был другом Кристоффа.

– Ясное дело, вы были его другом. – Он встал и, подойдя к ограде, сплюнул в кусты. Потом он повернулся и направился к входной двери. Напишите мне письмо, – сказал он, – я занят.

Я сделал несколько быстрых шагов, схватил его за плечо и резко повернул к себе, когда он уже он почти вошел в дом. Я взял его за руку и потянул к себе. Он сделал шаг вперед и ударил, целя мне в голову. Я увернулся. Тогда он попробовал еще раз, пыхтя как паровоз. И опять промахнулся. Штенвиц стоял тяжело дыша, наклонив вперед круглую голову. Его маленькие глаза-пуговки тонули в море плоти.

– Отвали отсюда. А не то я вызову полицию. Это частные владения.

Я не пошевелился, и тогда он попробовал ударить меня в третий раз. Я сделал шаг в сторону, и его кулак пролетел в нескольких сантиметрах от моего лица. И тогда я нанес ему хороший апперкот правой. Он согнулся пополам, а его лицо позеленело. Я подтолкнул его к стулу и аккуратно усадил. А сам присел на ограду и закурил. Я ждал, пока он отдышится. Что-то клокотало у него в горле.

– Ну, Штенвиц, теперь мы можем спокойно поговорить. О'кей?

– Я ничего говорить не буду.

– Вы ведете себя так, словно это именно вы столкнули Кристоффа за борт.

– Чепуха. Он напился, как свинья, и сам вывалился в море.

– Почему же вы так странно себя ведете?

– Я просто не люблю, когда мне задают слишком много вопросов. Вот и все. А теперь сойди с моего крыльца.

– Не сразу. И давайте-ка поговорим по-хорошему, а то я вижу одного раза вам явно недостаточно. Мне нечего терять, Штенвиц. Где вы находились, когда все это произошло?

Он мрачно посмотрел на меня. Я слез с ограды и сделал шаг вперед.

– На корме, сворачивал канаты, – быстро сказал он.

– Вам видно было Кристоффа и двух пассажиров на носу?

– Нет. Ни черта было не видно. Слишком темно. Да и капитанский мостик нас разделял.

– Когда вы узнали, что Кристофф упал за борт?

– Когда Квинн развернул корабль и начал звонить в колокол.

– А где в это время находились пассажиры?

– Не знаю.

Он ничего не мог добавить к тому, что уже сказал. А я больше не смог придумать ни одного толкового вопроса. Я задал ему еще несколько бессмысленных вопросов, на которые он отвечал мрачно, но прямо. Наконец, я повернулся и пошел к машине. Когда я уже садился в свой «Плимут», то напоследок взглянул на Штенвица, так и сидевшего на крыльце. На его лице играла странная улыбка.

* * *

Через два дня я зашел в бар в Рочестере, штат Нью-Йорк и выбрал себе место у стенки, так чтобы на нее можно было опереться плечом.

Я заказал бренди с водой и, когда худой бледный бармен поставил передо мной бокал, спросил:

– Вас зовут Стэн Бенджамин, не так ли? Кок на «Бэтси», когда вы служили на Цейлоне.

Взгляд его сразу перестал быть отстраненным, а улыбка сделала его лицо симпатичным.

– Точно, но я вас не знаю. Вы тоже там были?

– Нет, но там служил мой лучший друг – капитан Кристофф.

– Ясно. Я его помню. Он был командиром всего несколько дней. Не повезло парню. Вы специально пришли сюда, чтобы поговорить со мной?

– Если только это не помешает вам обслуживать других посетителей. Мне бы хотелось услышать, что же тогда произошло.

– В это время народу всегда немного. Мы играли в покер, когда ваш друг поднялся на борт вместе со своими гостями: тощей британской куколкой, которую он называл Конни и огромным краснолицым парнем по имени О'Делл. Было заметно, что Кристофф успел крепко выпить. Они прошли на «Бэтси» через палубы нескольких британских кораблей, к которым мы были пришвартованы. Квинн и Кристофф стали о чем-то спорить, но я не слышал о чем. А потом Квинн спустился в трюм и сказал нам, чтобы расходились по местам, что мы выходим в море. Он был злой, как черт.

Сначала мне нечего было делать, но потом Кристофф и его гости сели в кают-компании. Кристофф достал бутылку виски и попросил меня смешать им коктейли. Это тоже было против правил, но приказ есть приказ. Я выпил немножко сам и смешал для них коктейли в три высоких бокала, разведя виски водой. Пока готовил выпивку, я видел, как они сидели за столом: Кристофф с одной стороны, а О'Делл с девицей – напротив. Кристофф казался пьяным.

– О чем они говорили?

– Мне не очень-то хорошо было слышно. Разговор шел о каком-то клубе, из которого они только что пришли. Кристофф еле шевелил языком. Его гости выглядели получше. Но они казались немного напряженными из-за того, что «Бэтси» вышла в море. Как только мы покинули порт началась небольшая качка. Я налил им еще по бокалу, и тогда Конни сказала, что она хочет подняться наверх и посмотреть океан, залитый лунным светом. Правда, к тому времени луна уже скрылась за тучами. Они пошли наверх.

– Вы можете вспомнить что-нибудь еще?

– Вы вероятно уже слышали все остальное. Как мы кружили там более получаса, а у женщины случилась истерика. Мы не сумели его найти. Когда я снова спустился вниз, то увидел как краснощекий О'Делл допивал остатки виски. Я остановился и посмотрел на него. Он поставил бутылку, вытер губы тыльной стороной ладони и взглянул на меня. Я пошел к себе в кубрик. Потом мы вернулись в порт и началось расследование, которое продолжалось несколько недель. Квинн вроде бы должен был получить повышение, но эта маленькая увеселительная прогулка все ему испортила.

Бармен угостил меня бокалом бренди, а потом я угостил его напоследок. Он нырнул за стойку, чтобы выпить незаметно. Мне понравился этот невысокий парень. Я угостил его еще раз и его глаза весело заблестели.

Потом я спросил:

– А что вы думаете о Штенвице?

– Угрюмый тип, угрюмее не бывает. Его никто не любил. Он единственный из всей команды находился на палубе, когда Кристофф упал за борт. Однако, он утверждает, что ничего не видел. Он страшно бесился, когда впоследствии мы приставали к нему с расспросами. Странный человек. За все время службы он ни с кем не подружился. Ни с кем.

Обедая в отеле, я вычеркнул фамилию Бенджамина из списка. Пока что мне не удалось узнать практически ничего нового. И не видно было особого смысла продолжать. В Штатах осталось четверо свидетелей, с которыми я еще не разговаривал: Бейкер, Ружжерно, Дженсон и Квинн.

* * *

Через две недели я остановился у автозаправочной станции в пригороде Сиэтла. Остался только Квинн. Вилмерт Л.Квинн.

Я заплатил за бензин и давил на педаль газа, пока около четырех часов не въехал в город. Я пошел по записанному у меня адресу, но оказалось, что Квинн переехал. Женщина не знала, куда именно, но думала, что он по-прежнему живет в городе. Я остановился у аптеки и попытался найти Квинна по телефонной книге. Потом позвонил в справочное и выяснил, что ему еще не успели зарегистрировать номер. Но адрес они мне дали. Без десяти пять я подъехал к новому дому на окраине города. Дом был самый обычный. Белый, с зелеными ставнями и длинной трубой из красного кирпича, с большой буквой "К" из кованого железа.

Я нажал на кнопку звонка. Дверь открыла девушка, на вид лет восемнадцати. Среднего роста, с волосами цвета выгоревшего льна, в дешевом готовом платье, слишком для нее тесном. У нее был влажный рот и глаза, которые светились равнодушным автоматическим весельем женщины, вышедшей из дверей на вечернюю шумную улицу.

Она хихикнула прежде, чем я успел открыть рот.

– Что бы ты ни продавал, братишка, я что-нибудь у тебя куплю.

– Сегодня я ничего не продаю. Я хочу видеть мистера Квинна. Вы его жена?

– Ага. Я его совсем новая жена, практически невеста. Заходите.

Она отошла в сторону таким образом, что когда я проходил мимо нее, она чуть повернулась и я был вынужден ее задеть. Я почувствовал, что от нее пахнет виски.

Гостиная оказалась маленькой и почти идеально квадратной, мебель яркой и уродливой, цвета слишком резкими, линиям не хватало изящества. Я остановился у порога, а она прошла мимо меня, подчеркнуто покачивая бедрами. Она села на диванчик и указала мне место рядом с собой.

– Его еще нет. Расскажите мне о своем деле.

Я пересек комнату и сел на серое кресло с алыми пуговками на подушках сидения. Она обиженно посмотрела на меня и сказала:

– Не очень-то ты дружелюбный, а? Я ведь тебя, дружок, не съем.

– Когда он приходит домой? Может я пойду погуляю и приду позже?

– Не торопись. Он придет примерно через полчаса. Хочешь пока выпить? Я кивнул, и она выскочила из комнаты. Потом вернулась и сказала:

– Помоги мне.

Я встал и пошел за ней на кухню. На грязном столе стоял поднос с тающими ледяными кубиками, начатая бутылка дешевого виски и четыре или пять маленьких бутылочек имбирного пива.

Она села на подоконник и скрестила ноги.

– Угощайтесь, мистер.

Я подошел к столу и налил себе немного виски. Потом открыл бутылку пива. Оно оказалось теплым, и, пенясь, потекло из горлышка бутылки. Я подошел к раковине и дал пиву стечь. Она соскользнула с подоконника и встала совсем рядом со мной, касаясь меня бедром. Я возмущенно повернулся к ней, но она прижалась ко мне, обхватив двумя руками за шею, и впилась своим влажным ртом в мои губы.

Я бросил бутылку в раковину и попытался оторвать ее руки. В ответ она только захихикала. От нее исходил запах какой-то нечистоты. Я, наконец, ухватился за кисти ее рук и оторвал девушку от себя. Вдруг она соскользнула на пол и вырвала свои руки из моих ладоней. Потом вскочила и с размаху ударила мне по уху. В голове у меня загудело. Она сделала шаг назад и закричала:

– Ты что это, черт побери, себе вообразил? Как ты посмел войти сюда и начать меня лапать?

Усталый голос за моей спиной произнес:

– Заткнись, Дженис. Я видел гораздо больше, чем ты думаешь.

Я повернулся. За мной стоял среднего роста человек с жестким усталым лицом. Он влепил ей звонкую оплеуху, так что она отлетела назад и ударилась спиной о стену. По ее подбородку потекла струйка крови.

– Ты не имеешь права бить меня, Уилл, – закричала она.

– У меня для этого есть все права, малышка. Но сегодня я прикоснулся к тебе в последний раз. Собирай свои вещи и проваливай отсюда.

Она открыла рот, чтобы возразить ему. А он стоял и молча смотрел на нее. Тогда она бочком проскользнула мимо него и выскочила из кухни. Я услышал, как ее каблуки застучали по лестнице.

Он повернулся ко мне. Ему было около тридцати, хотя выглядел он на все сорок.

– Извини, друг. Всегда думал, что она такая, но никогда не мог получить доказательств. Для тебя это немного неприятно, извини.

Собственно, зачем ты ко мне пожаловал?

– Не очень подходящий момент я выбрал, мистер Квинн, но я хочу услышать от вас, как утонул капитан Кристофф. Он был моим другом.

Он внимательно посмотрел на меня, и я постарался ответить ему как можно более искренним взглядом.

– Надеюсь, вы не какой-нибудь ловкий адвокатишка, который пытается открыть дело? Я больше не желаю давать показаний. Из-за этой истории я и так не получил повышения, которое бы мне совсем не помешало.

– Я все понимаю и приношу вам свои сожаления. Может быть, мне лучше зайти завтра, когда вы не будете так расстроены?

– Ничего, со мной все в порядке. С кем еще вы успели поговорить?

Я рассказал ему о моем маленьком расследовании. Мы перешли в гостиную и услышали всхлипывания, доносившиеся сверху. Казалось, Квинн не обратил на них ни малейшего внимания.

– Тогда я расскажу вам то, что остальные знать не могли. С чего же лучше всего начать? Наверное с того, как он взошел на борт. Я сидел на корме, свесив ноги вниз, и курил трубку. В порту царила тишина. Я слышал, как в трюме шла азартная игра в покер. Сзади послышались шаги, и на корабль вошел капитан Кристофф. Я вскочил на ноги. Вместе с ним пришли еще двое. Кристофф представил нас. Мисс Констанция Северенс и мистер О'Делл. Девушка была в вечернем платье, О'Делл в белом костюме с бордовым галстуком. Девушка была стройной и невозмутимой, как и все англичанки, принадлежащие к высшим кругам общества.

Я знал, что гражданским лицам запрещено подниматься на борт корабля. И я сказал, что хочу поговорить с капитаном наедине. Может быть, ему неизвестны инструкции, подумал я. Мы пошли вперед, а наши посетители остались ждать на корме.

Я рассказал Кристоффу об инструкциях, а он сказал, что хочет взять их на короткую морскую прогулку. Я заявил, что категорически против этого, а Кристофф ответил, что я должен верить ему и выполнять приказы, потому что он знает, что делает. Я продолжал его уговаривать, тогда он поставил меня по стойке «смирно» и приказал готовить корабль к выходу в море. Я ничего не мог сделать. Я выполнил его приказ.

– Казался ли он пьяным?

– Позднее – да. Но не в момент этого разговора.

– Что произошло потом?

– Они спустились вниз. Когда мы прошли шесть миль, они поднялись на палубу и направились к носу корабля. Там они уселись на спасательные жилеты, что привязаны к бортам. Когда я вставал на цыпочки, мне удавалось их увидеть. Я стоял у штурвала. Ветер усиливался. Кристофф приказал выйти в море на десять миль. Как только мы проплыли десять миль я сделал поворот на сто восемьдесят градусов и повел корабль назад. Через пару минут О'Делл начал что-то кричать мне, размахивая руками. Я никак не мог понять, чего он от меня хочет. Тогда он поднялся ко мне на мостик и сказал, что Кристофф упал за борт. Мы повернули назад, но так и не смогли найти его.

– А не увидели ли вы в этой истории чего-нибудь странного?

Прошло несколько минут прежде чем Квинн ответил мне. Наморщив лоб, он смотрел вниз на уродливый коричневый ковер.

– Я много думал об этом. Конечно, неожиданный разворот мог застать его врасплох. Он же ведь не моряк. Я пытался объяснить офицерам, которые вели расследование, что Кристофф не походил на человека, зря нарушающего инструкции, но ведь и знаком я с ним был всего несколько дней, так что обращать особого внимания на мои слова они не стали. Уж слишком много нарушений допустил Кристофф. Посетители, выход в море без разрешения, спиртное на борту. Если бы он не утонул, они бы живьем содрали с него шкуру и зажарили.

– А никто из других членов экипажа не заметил каких-нибудь странностей?

– Никто. Если бы хоть кто-то меня поддержал, я бы сопротивлялся подольше.

Я подождал, и Квинн рассказал мне всю историю снова, гораздо подробнее. Но время от времени он посматривал на потолок. Когда он начал рассказывать в третий раз, я прервал его и сказал, что мне пора, большое спасибо, прошу извинить за все неприятности, которые я причинил, рад был услышать вашу версию…

Он проводил мня до дверей. Я сел в «Плимут» и уже отъехал на восемь или девять кварталов, когда вспомнил, что забыл спросить его о Штенвице. Ничего конкретного. Я просто хотел, чтобы Квинн начал о нем говорить. Что-то в поведении Штенвица беспокоило меня.

Я развернулся и поехал назад к его дому. Я подошел к дверям и уже собрался нажать на кнопку звонка, когда услышал странные глухие звуки, будто кто-то выбивает пыль из ковра. Сквозь звуки ударов доносились усталые крики о пощаде.

Я вернулся в машину. Миссис Квинн не собиралась никуда уходить. Она никогда не покинет этого дома. Она будет продолжать болтаться здесь и периодически получать колотушки еще лет тридцать. Я усмехнулся и поехал прочь, забыв о своих вопросах.

До Чикаго было довольно далеко. Я старался особенно ни о чем не думать. Я ехал, шины шуршали, мотор выводил свою басовую арию. Дэн мертв, а мне ничего не удалось узнать. Не то чтобы совсем уж ничего, но близко к тому. Небольшие сомнения у Квинна все-таки были. Да необъяснимое сопротивление Штенвица. Две эти детали, плюс совершенно не характерное для Дэна поведение.

Я ехал прямо в Чикаго, делая лишь короткие остановки чтобы поесть и вздремнуть. В Чикаго я остановился в дешевом отеле и захватил бутылку бренди к себе в номер. Я собирался проспать весь день, а на следующее утро пойти на работу. Чтобы заснуть, проехав перед этим семьсот миль без длительных остановок, мне требовалось как следует выпить. Я сидел на краю постели в одном нижнем белье и пил разбавленный бренди из стаканчика, взятого в ванной. Пил и обдумывал все разговоры, которые я вел с членами экипажа «Бэтси». Я не винил Дороти и родителей Дэна за то, что они потеряли надежду. Я сам ее почти потерял. Казалось нет ни одной ниточки, за которую можно ухватиться. Но все-таки что-то здесь было не так. Я пожал плечами и плеснул себе еще бренди. В конце концов это не мое дело. Я начну работать и забуду обо всем этом. Или, по крайней мере, постараюсь забыть. Я вспомнил как однажды мы с Дэном сидели в засаде на уток. Как раз на уток-то мы и не стали обращать никакого внимания, а выпили, чтобы согреться, наверное половину всего бренди, что только существовало в мире. Дэн был отличный парень. Вдруг я застыл в неподвижности, почти перестав дышать. Потом тихонько прищелкнул пальцами.

Через десять минут меня соединили с Дороти. Она взяла трубку еще не до конца проснувшись.

– Привет, Говард. Что случилось?

– Пока я просто размышляю, Дороти. Может быть, я кое-что нашел. Постарайся вспомнить, часто ли напивался Дэн?

– Пару раз, а что? Похоже, ты сам немало выпил, Говард.

– Может быть, немного. Послушай, Дороти, как он себя ведет когда напьется? Физически – как он реагирует?